— Вашэ не имеет никаких сведений от Барона, шеф. Последний раз Вашэ звонил ему минут пятнадцать назад. Бонфис сообщил, что украли еще одну машину.
— С улицы Риволи?
— Да.
— Ты ему сказал, что мы ее нашли здесь, в лесу? У дверей остановилась машина, и в комнату вошел молодой еще человек с черным чемоданчиком в руках.
Увидев царящий в комнате беспорядок, пистолеты, валяющиеся на столе, и наручники, он невольно сделал шаг назад.
— Входите, доктор, не смущайтесь. Мы из полиции, и у нас произошло здесь небольшое объяснение с этими господами и с этой вот дамой.
— Доктор, — завопила хозяйка, — немедленно сообщите в полицию Мэзон-Лафита, там меня знают, что эти скоты…
Мегрэ объяснил доктору, кто он такой, и, указав на Чарли, который, казалось, вот-вот потеряет сознание, сказал:
— Я хотел бы, чтобы вы оказали ему первую помощь, привели его, так сказать, в чувство, чтобы мы могли доехать до Парижа. В первый раз его угостили свинцом еще в городе, а потом добавили здесь, во время нашего спора.
Пока доктор возился с Чарли, Мегрэ снова обошел дом; особенно его заинтересовали фотографии, висевшие в комнате хозяйки; он взял один из чемоданов, вывалил все барахло прямо на пол и накидал в него, не разбирая, фотографии со стен, документы, лежавшие в ящике, письма, счета, вырезки из газет. Туда же он положил портсигар, стаканы и чашки, аккуратно завернув их сначала в бумагу.
Когда Мегрэ вернулся в холл, он заметил, что у Чарли какой-то странный вид.
— Я впрыснул ему наркотик, так что у вас не будет с ним никаких хлопот.
— Он серьезно ранен?
— Он потерял много крови. В больнице ему сделают, наверно, переливание…
Кто-нибудь еще нуждается в моей помощи?
— Нет, но, прошу вас, выпейте с нами стаканчик. Мегрэ знал, что он делает. Он опасался, как бы доктор все же не предупредил местную полицию или жандармерию, поэтому он не хотел отпускать его, прежде чем придет машина, которую выслал сюда Вашэ.
— Садитесь, доктор. Вам уже случалось здесь бывать?
— Несколько раз… Верно, Элен? Видимо, он был с хозяйкой накоротке.
— Я приезжал в этот дом при совсем других обстоятельствах. Помню, как-то один жокей сломал себе здесь ногу и пролежал месяц в комнате на втором этаже. Я тогда часто наведывался сюда — лечил его. В другой раз меня позвали посреди ночи — один джентльмен хватил лишнего и ему стало плохо с сердцем.
Припоминаю также, что однажды меня вызывали из-за какой-то девицы, которую стукнули — как мне объяснили, совершенно случайно — бутылкой по голове.
Наконец приехала машина. Чарли пришлось туда внести — ноги у него были как ватные. Чичеро прошел сам, с презрением глядя на всех, и, ни слова не говоря, сел на заднее сиденье, сложив руки на животе.
— Ты поедешь с ним, Торанс! Он заслужил эту честь, ведь он первым ворвался в дом!
— Жаль, что еще так рано и ресторан Поччо закрыт. Будь сейчас не половина пятого утра, а девять, Мегрэ, возможно, не отказал бы себе в удовольствии заехать на улицу Акаций: пусть-ка Поччо поглядит, кто сидит в машине.
— По дороге завезите Чарли в госпиталь Божон. Лоньону будет приятно узнать, что они с ним находятся под одной крышей. А Чичеро доставьте в префектуру.
Потом он обратился к блондинке, которую, судя по ее документам, звали Элен Донау:
— Садитесь в машину.
Она поглядела ему в глаза, но не двинулась с места.
— Я же вам сказал: садитесь в машину.
— И не подумаю. Я у себя дома. Где ордер на мой арест? Я требую, чтоб меня соединили с консулом!
— Ясно. Об этом мы с вами поговорим потом. Так вы, значит, отказываетесь садиться в машину?
— Да.
— Ну что ж, Люка, придется нам еще поработать! Они схватили Элен и понесли ее. Доктор, не в силах сдержать смеха при виде этой сцены, любезно распахнул перед ними дверь. Элен так отбивалась, что Люка на мгновение ее отпустил и она чуть не упала на пол. Пришлось звать на помощь шофера.
Наконец все же удалось запихнуть Элен в машину, и Люка сел рядом с ней.
— В префектуру, — скомандовал комиссар.
Но они не проехали и ста метров, как он передумал.
— Ты очень устал, Люка?
— Да нет, не очень. А что?
— Мне не хотелось бы оставлять этот домик без присмотра.
— Ясно. Выхожу.
Мегрэ пересел на его место и, закурив, галантно спросил свою соседку:
— Надеюсь, вам дым не мешает?
Вместо ответа она кинула ему в лицо ругательство, смысл которого он недавно объяснил Торансу.
Глава 8
в которой некий инспектор пытается вспомнить, что же ему удалось узнать
Мегрэ уселся поудобнее и поднял воротник пальто; глаза у него ломило — то ли от простуды, то ли от бессонной ночи; он уставился в одну точку и не обращал ни малейшего внимания на свою спутницу. Но не прошло и пяти минут, как Элен сама заговорила, отрывисто, словно про себя:
— Видала я таких субчиков из полиции, которые думают, что они умнее всех, но потом им вправляли мозги…
Долгая пауза. По всей вероятности, она ожидала, что Мегрэ будет как-то реагировать на ее слова, но комиссар выслушал эту тираду совершенно равнодушно.
— Я заявлю консулу, что типы, ворвавшись в мой дом, вели себя как дикари.
Он меня знает. Все меня знают… Я скажу, что они меня избили, что один из инспекторов приставал ко мне…
Видимо, она когда-то была красивой; даже теперь, когда ей было уже пятьдесят, а то и все пятьдесят пять, она сохраняла известную привлекательность. Забавно было за ней наблюдать: несколько минут она пыталась демонстративно молчать, но потом всякий раз не выдерживала, срывалась и, как бы ни к кому не обращаясь, гневной фразой громко выражала свое возмущение:
— Я расскажу, что они избили раненого человека!.. Быть может, она выкрикивала эти фразы, чтобы дать выход душившему ее бешенству, а может, она просто пыталась вывести Мегрэ из себя.
— Хороши, ничего не скажешь! Невесть что о себе воображают только потому, что надели наручники на невинную женщину!
Она несла такую околесицу, что шофер едва сдерживал смех. Что до Мегрэ, то он невозмутимо потягивал трубочку, выпуская дым малыми клубами, и изо всех сил старался сохранять серьезное выражение лица.
— Готова спорить, что никому и в голову не придет угостить меня сигаретой!
Мегрэ пропустил эти слова мимо ушей — пусть обратится к нему непосредственно.
— Вы мне дадите в конце концов сигарету?
— Извините. Я не понял, что это вы ко мне обращаетесь. К сожалению, у меня при себе нет сигарет — я курю трубку. Но как только мы прибудем на место, я достану вам сигареты.
Она не прерывала больше молчания до моста Лажат.
— Мнят о себе невесть что… Одни французы умные, а мы все дурачки! Ни черта бы вам нас не взять, если бы не Ларнер!
На этот раз Мегрэ поглядел на Элен внимательно, но на ее лице, слабо освещенном приборной доской, он не смог ничего прочесть; он даже не понял, нарочно ли она это сказала или просто проговорилась.
Дело в том, что в этой маленькой фразе содержалась очень ценная для него информация. Впрочем, он и сам об этом догадывался. С самого начала ему казалось, что Билл Ларнер не по доброй воле сотрудничает с такими парнями, как Чарли и Чичеро. К тому же его роль была тут явно второстепенной, он был, так сказать, лишь подручным: достал машину, сделал обыск у Лоньона, нашел им жилье — сперва у своей подруги на улице Брюнель, а потом, видимо, в «Весельчаке». Во время допроса Лоньона в лесу Билл служил переводчиком, но сам он не бил инспектора. Этой ночью он, воспользовавшись, видимо, тем, что Чарли поехал в Париж, решил отделаться от этой компании и вернуть себе свободу, о которой уже давно мечтал, особенно с тех пор, как стало ясно, что дело это явно не в его вкусе. Прямо ли он заявил Чичеро, что намерен смотаться? Или Чичеро засек Билла, когда он собирался бежать, и попытался его остановить? Так или иначе, ясно было, что Билл Ларнер стукнул Чичеро это он подбил ему глаз.
— У вас есть машина? — спросил Мегрэ у Элен.
Теперь, когда Мегрэ задавал вопросы, Элен демонстративно молчала, с презрением глядя на него.
Насколько он помнил, гаража возле «Весельчака» не было. Чарли вернулся в Париж на той машине, на которой все они приехали в Мэзон-Лафит. Ларнер, видимо, пошел пешком через лес к шоссе или к вокзалу. С момента его ухода прошло не больше двух часов. Но теперь мало шансов задержать его, прежде чем он перейдет границу.
Когда у ворот Майо они проехали мимо бистро, которое оказалось уже открытым, Элен заявила, снова ни к кому не обращаясь:
— Я хочу пить!
— У меня в кабинете есть коньяк. Мы там будем через десять минут.
Машина быстро мчалась по еще пустынным в этот час улицам.
Когда они въехали во двор префектуры, Элен, прежде чем двинуться с места, спросила:
— Вы мне правда дадите коньяку?
— Обещаю.
Мегрэ с облегчением вздохнул: теперь можно не бояться, что ее снова придется тащить насильно, как в лесу.
— Жди меня, — сказал он шоферу. Когда Мегрэ попытался помочь своей спутнице подняться по лестнице, она завопила:
— Не трогайте меня! Я пожалуюсь консулу! Быть может, она всего-навсего разыгрывала эту дурацкую роль? Быть может, она всегда разыгрывала какую-нибудь роль…
— Сюда, пожалуйста!
— А коньяк?
— Да, да.
Он открыл дверь в комнату инспекторов. Торанс со своим подопечным еще не прибыл, потому что по пути он заехал в госпиталь и оставил там раненого.
Вашэ, говоривший в этот момент по телефону, с любопытством поглядел на американку.
— Значит, просто снята трубка? Вы в этом уверены? Благодарю вас.
— Сейчас, — бросил Мегрэ, видя, что Вашэ хочет ему что-то сказать. Постереги ее, пожалуйста.
Мегрэ прошел к себе в кабинет, взял бутылку, налил в стакан коньяку и протянул его Элен. Элен выпила залпом и тут же показала пальцем на бутылку.
— Зачем же сразу? Подождем немного… У тебя есть сигареты, Вашэ?
Он сунул Элен в рот сигарету, поднес спичку, и она, пустив ему в лицо струю дыма, с трудом проговорила:
— Все равно я вас ненавижу.
— Вашэ, кто-нибудь должен ее стеречь. Но при ней нельзя ни о чем говорить.
— А почему бы нам не сунуть ее в «клетку»? «Клеткой» они называли узенькую камеру под лестницей, где с трудом помещался матрас. Света там не было. После минутного раздумья Мегрэ все же предпочел оставить ее в пустом кабинете. Выходя, он запер его на ключ.
— А коньяк? — крикнула она ему из-за двери.
— Успеется.
Он вернулся к Вашэ.
— У кого это снята трубка?
— У Барона. Я набирал его номер через каждые полчаса. Сперва никто не подходил. Но вот уже час как все время занято. Мне это показалось странным, и я позвонил в справочную. Дежурная уверяет меня, что там просто сняли трубку.
— Ты знаешь, где он живет?
— На улице Батиньоль. Номер дома у меня записан. Вы хотите туда поехать?
— Пожалуй, придется. А ты пока объяви розыск Билла Ларнера. Часа три назад он ушел из Мэзон-Лафита. Я думаю, скорее всего, он попытается перейти бельгийскую границу. Торанс привезет сюда Тони Чичеро.
— А Чарли?
— В госпитале Божон.
— Вы его как следует отделали?
— Да нет, не очень.
— Что они говорят?
— Ничего.
Они переглянулись, прислушались, и Мегрэ направился в кабинет, где он запер Элен. Несмотря на наручники, она учинила там настоящий погром: чернильницы, настольные лампы, бумаги — все валялось на полу. Увидев комиссара, она заявила, нагло улыбаясь:
— Я веду себя примерно так, как вы себя вели у меня.
— «Клетка»? — спросил Вашэ.
— Что ж, раз ей так хочется.

На мосту Пон-Неф машина Мегрэ повстречалась с машиной, в которой Торанс вез Чичеро в префектуру, и шоферы успели даже помахать друг другу. Как только Мегрэ очутился на улице Батиньоль, его внимание привлек открытый спортивный автомобиль, который как-то странно поставили: его передние колеса заехали на тротуар. Заглянув внутрь, он обнаружил маленькую дощечку с фамилией «Барон».
Мегрэ позвонил. Консьержка, которая еще спала, впустила его в парадное, но ему пришлось вступить с ней в переговоры через дверь, чтобы узнать, на каком этаже живет инспектор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20