Он закрыл дверь, ведущую из этого кабинета в его.
Торранс заказал стакан пива, и Мегрэ машинально с удовольствием его выпил.
— Есть новости?
— Я там побывал. Вы знаете авеню Шатийон. Можно подумать, что попал в провинцию, хотя совсем рядом авеню д'Орлеан. Семнадцатый, в котором они живут, — новый семиэтажный дом из желтого кирпича, жильцы по большей части служащие и коммивояжеры.
Стенки, похоже, такие, что в каждой квартире слышно все, что происходит у соседей. На всех этажах есть маленькие дети.
Мартоны живут не в самом доме. На его месте раньше стоял частный особняк, который потом снесли. Но двор остался: в центре дерево, а в глубине — двухэтажный коттедж.
Внутренняя лестница ведет на второй этаж, где находятся две спальни и кабинет.
Восемнадцать лет назад, когда Ксавье Мартон, тогда еще холостяк, снял эту квартиру, весь фасад первого этажа был застекленным, там находилась столярная мастерская.
Позже столяр куда-то съехал. Мартон снял и первый этаж, из которого сделал милую комнатку — полумастерскую, полугостиную.
В целом выглядит все неожиданно изящно и занятно.
Неординарное жилье. Сначала я предложил страхование жизни консьержке, которая выслушала мой треп, не перебивая, потом заявила, что не нуждается в этом, поскольку в один прекрасный день получит страховку по старости. Тогда я спросил о жильцах, которые могли бы стать моими клиентами. Она назвала несколько фамилий.
— У всех социальная страховка, — добавила она. — У вас мало шансов…
— А не проживает ли здесь у вас некий месье Мартон?
— Да, в глубине двора. Может, они?.. Они очень хорошо зарабатывают. В прошлом году купили машину.
Погодите…
— У них кто-нибудь дома?
— Думаю, да.
Как видите, патрон, все было не очень сложно. Я позвонил в дверь мастерской, мне открыла довольно молодая женщина.
— Мадам Мартон? — спросил я.
— Нет. Моя сестра вернется часам к семи.
Мегрэ нахмурил брови:
— Что собой представляет сестра?
— Женщина, на которую на улице оборачиваются мужчины. Лично я…
— Она произвела на тебя сильное впечатление?
— Ее трудно описать. Я бы дал ей максимум тридцать пять лет. Не то чтобы она была очень красивой или эффектной. Элегантностью она меня тоже не поразила, потому что была в простом черном платье и непричесанная — как женщина, занимающаяся уборкой.
Вот только…
— Что «только»?
— Вот что: в ней есть что-то удивительно женственное, трогательное. Чувствуется, что она очень добрая, немного напугана жизнью. Относится к тому типу женщин, которых мужчине хочется защитить. Вы понимаете, о чем я хочу сказать? Ее фигура очень, очень женственная.
Он покраснел, увидев веселую улыбку Мегрэ.
— Ты долго с ней общался?
— Минут десять. Сначала я заговорил о страховке.
Она мне ответила, что ее зять и сестра, каждый, застраховались на крупную сумму на год…
— Точную сумму она не назвала?
— Нет. Знаю только, что застраховались они в «Мютюэль». Еще она добавила, что сама не нуждается в страховке, потому что получает пенсию. Возле одной стены стояли рядом стол и верстак, на столе — сложный макет железной дороги. Я рассказал, что недавно купил железную дорогу сынишке. Это позволило мне задержаться в доме. Она меня спросила, где я покупал игрушку, не в универмаге ли «Лувр», и я ответил «да».
— Значит, продавал вам ее мой зять…
— И все? — спросил Мегрэ.
— Почти. Я обошел пару-тройку торговцев, но не решился задавать конкретные вопросы. Похоже, к Мартонам в округе относятся хорошо, платят они регулярно.
Только теперь Мегрэ заметил, что осушил стакан Торранса.
Прости, старина. Закажи себе другой, за мой счет… — И добавил: — И мне тоже. Я приду выпить, когда закончу разговор с посетительницей.
За время его отсутствия та не сдвинулась с места, лишь закурила новую сигарету.
Мегрэ сел на свое место и положил ладони на стол.
— Простите, на чем мы остановились? Ах да! Вы предложили мне задавать вам вопросы. А я не очень хорошо себе представляю, о чем вас спрашивать. У вас есть прислуга, мадам Мартон? Если я правильно понял, вы целыми днями работаете.
— Да, я работаю целыми днями.
— У вас свое дело?
— Не совсем. Однако мой патрон, месье Харрис, открывший магазин белья на улице Сент-Оноре, выплачивает мне довольно высокий процент с прибыли, потому что его бизнес держится в основном на мне.
— То есть вы довольно обеспечены.
— Да, обеспечена.
— Кажется, я уже слышал о фирме Харриса.
— Это один из трех лучших магазинов изящного нижнего белья в Париже. У нас избранная клиентура, в том числе и коронованные особы.
Теперь он лучше понимал некоторые детали, поразившие его в самом начале: скромную и в то же время какую-то особую элегантность посетительницы. Как бывает в мире высокой моды и некоторых других видах торговли, она постепенно усвоила вкусы и манеры клиентов, сохранив при этом необходимую скромность.
— Ваши родители тоже занимались торговлей бельем?
Теперь, когда они перешли на более банальную тему и вопросы казались невинными, она расслабилась.
— Они были далеки от этого. Мой отец работал учителем истории в лицее, в Руане, а мать никогда ничего не делала, разве что была дочерью генерала.
— У вас есть братья или сестры?
— Сестра. Она некоторое время жила в США, в Грин-Виллидж, в штате Нью-Джерси, недалеко от Нью-Йорка, с мужем; он был инженером в нефтеперерабатывающей компании.
— Вы сказали «был»?
— Два года назад он погиб при взрыве в лаборатории.
Сестра вернулась во Францию такой потрясенной, в таком отчаянии, что мы пригласили ее пожить у нас.
— Я вас только что спрашивал, есть ли у вас прислуга.
— Нет. Моя сестра не работает. Она моложе меня и вышла замуж в двадцать лет, когда еще жила с родителями. Она всегда была балованным ребенком.
— Это она ведет ваше хозяйство?
— Если хотите, это ее взнос в общий бюджет. Мы ее не просили, она сама на этом настояла.
— Вы тоже жили с родителями, когда встретили будущего мужа?
— Нет. В отличие от Дженни — это моя сестра — я чувствовала, что не создана для жизни в Руане, да и с матерью не очень ладила. В общем, я уехала в Париж, как только окончила среднюю школу.
— Одна?
— Что вы хотите сказать?
— У вас не было друга?
— Понимаю, к чему вы клоните. Поскольку я сама предложила вам задавать вопросы, то не могу отказаться отвечать. Я действительно приехала сюда к знакомому, молодому адвокату, с которым мы прожили несколько месяцев. У нас ничего не получилось. Я стала искать работу и обнаружила, что аттестат о среднем образовании, ради получения которого отец мучил меня несколько лет, ничего не дает. Единственное, что я нашла после недели беготни по Парижу, было место продавщицы в универмаге «Лувр».
— И там вы встретили Мартона.
— Не сразу — мы работали на разных этажах. А познакомились в метро.
— Он уже был старшим продавцом?
— Конечно нет.
— Вы поженились?
— На этом настоял он. Мне было бы достаточно просто жить с ним…
— Вы его любите?
— А разве иначе я была бы здесь?
— Когда вы уволились из универмага?
— Подождите… В следующем месяце будет пять лет.
— То есть через семь лет после заключения брака.
— Примерно.
— К тому времени ваш муж уже занял должность старшего продавца?
— Да.
— А вы оставались простой продавщицей?
— Не понимаю, к чему вы клоните.
— Я тоже, — задумчиво проронил комиссар. — Итак, вы поступили на работу к месье Харрису.
— Все было не совсем так. Во-первых, Харрис — название фирмы. Настоящее имя моего патрона — Морис Швоб. Он работал в универмаге «Лувр» в отделе белья.
— Возраст?
— Теперь?
— Да.
— Сорок девять лет. Но это не то, о чем вы подумали. У нас с ним чисто деловые отношения. Он всегда мечтал открыть собственный бизнес. Для работы в магазине ему была нужна молодая женщина, знающая свое дело. Когда речь заходит о белье и корсетах, женщины не любят, чтобы их обслуживали мужчины. Он это заметил еще в «Лувре». Вот и все.
— Вы практически его компаньон?
— В каком-то смысле, хотя мои проценты намного ниже, чем его, что естественно, поскольку он внес капитал и создает модели.
— В общем, еще пять лет назад положение вашего мужа было выше вашего. Зарплата тоже. Но потом все изменилось.
— Совершенно верно, но, поверьте, я об этом даже не думаю.
— Ваш муж тоже?
Она заколебалась.
— Поначалу это не доставляет удовольствия ни одному мужчине. Потом он привык. Мы по-прежнему живем скромно.
— У вас есть машина?
— Верно, есть, но мы пользуемся ею, только когда ездим за город на уикенд и в отпуск.
— Вы ездите в отпуск вместе с сестрой?
— А почему бы нам не ездить вместе?
— И правда, почему нет?
Повисло довольно долгое молчание. Мегрэ выглядел смущенным.
— Теперь, когда я больше не представляю себе, какие еще вопросы можно вам задать, скажите мне, мадам Мартон, каких действий вы от меня ждете?
Этой фразы оказалось достаточно, чтобы она вновь заняла оборону.
— Я вас не понимаю, — прошептала она.
— Вы не хотите, чтобы мы установили за вашим мужем наружное наблюдение?
— Зачем за ним следить?
— Вы готовы подписать официальное заявление, которое позволило бы нам подвергнуть вашего мужа психиатрической экспертизе по всем правилам?
— Конечно нет.
— Значит, это все?
— Все… Полагаю…
— В таком случае и я не вижу причины вас задерживать дольше…
Он поднялся. Она последовала его примеру, но сделала это как-то напряженно. Вместо того чтобы проводить посетительницу до двери, комиссар как будто спохватился:
— Вы пользуетесь фосфатом цинка?
Она не вздрогнула. Должно быть, ждала этого вопроса все время, что длился разговор, и — кто знает? — может быть даже, пришла сюда именно ради того, чтобы ответить на него.
— Да, пользуюсь.
— Для каких целей?
— Улица Сент-Оноре — одна из старейших парижских улиц, позади роскошных магазинов стоят дома, по большей части находящиеся в очень плохом состоянии; этот район — настоящий лабиринт двориков, улочек и переулков, о существовании которых многие даже не подозревают. Все это плюс близость рынка привлекают неисчислимое полчище крыс, которые наносят большой урон товарам. Мы перепробовали множество отрав, но все безуспешно. Кто-то посоветовал месье Швобу фосфат цинка, который дал отличный результат. На авеню Шатийон нас тоже замучили крысы, муж на них постоянно жаловался. Я взяла в магазине немного фосфата…
— Не сказав об этом мужу?
— Я уже не помню, говорила ему об этом или нет.
Глаза у нее округлились, как будто ее поразила какая-то мысль.
— Надеюсь, он не вообразил?.. — Она не закончила фразу. — Если он говорил об этом вам, то… Господи!
А я-то мучилась, гадая, что его так терзает… Я объяснюсь с ним сегодня же вечером… Или… Если я коснусь этой темы, он поймет, что я побывала у вас…
— А вы собирались это от него скрыть?
— Не знаю. Я уже ничего не знаю, месье Мегрэ. Я пришла… как бы это объяснить… пришла по-простому, с наивной мыслью все вам рассказать. Все, что я говорила вам о Ксавье и его страхах, — правда. Вместо того чтобы помочь мне, вы стали задавать вопросы, по которым я поняла, что вы мне не верите, подозреваете меня бог знает в каких замыслах… — Она не плакала, но выглядела печальной. — Что ж!.. А я-то надеялась… Мне остается лишь постараться…
Она открыла дверь рукой, затянутой в перчатку, и, уже выйдя в коридор, произнесла:
— До свидания, господин комиссар… Все равно спасибо за то, что согласились меня принять…
Мегрэ посмотрел ей вслед, пока она удалялась четким шагом, покачиваясь на своих высоченных каблуках, пожал плечами и вернулся к себе в кабинет. Через четверть часа он вновь вышел из него и направился в кабинет своего шефа, спросив по дороге Жозефа:
— Директор у себя?
— Нет. На совещании у префекта. Он предупредил, что после обеда может не вернуться.
Все равно Мегрэ вошел в кабинет директора уголовной полиции, включил лампу и принялся читать заголовки на корешках книг, выставленных в двух книжных шкафах красного дерева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18