- Шестьдесят семь сорок, - доложил Денис.
- Да-а... - сказал Смирнов, не привыкший к кооперативным ценам. Алик
полез за деньгами, но Казарян остановил его движением левой руки, правой
же извлек из кармана ровно семь красных бумажек (фокусник!) и спросил:
- Достаточно?
- Мои чаевые входят в сумму счета, - с достоинством ответил Денис и
отсчитал сдачу, которую кавказский человек Казарян, естественно, не взял.

Гулять так гулять. Они пешком, игнорируя казаряновскую машину,
отправились на Арбат.
- Налетай, торопись, покупай живопись! - цитируя "Операцию Ы", громко
взвыл Алик, когда они шествовали мимо разнообразных произведений
изобразительного искусства: красивенько рыночных, доморощенно
авангардических, наивно старательных.
- Делайте с меня саржи! - радостно заорал Казарян, цитируя другую
классику - Райкина. И уселся перед шаржистом-моменталистом. Делать шаржи с
Казаряна с его армянской внешностью - плевое дело, и моменталист отработал
свою пятерку моментально. Свернули шарж трубочкой, пошли дальше.
Отстояв очередь, съели по мороженому в виде олимпийского факела.
Решили сфотографироваться. Казарян, как в подзорную трубу, долго
разглядывал через свернутый шарж щеголеватого молодого человека с
"контаксом" на груди, прежде чем они отдались ему на растерзание. Молодой
человек ставил их поперек Арбата, рассказывая одновременно о трудностях, с
которыми ему приходится сталкиваться в поисках дефицитной и в то же время
качественной пленки и бумаги фирмы "Кодак".
- Небось у мосфильмовских ассистентов покупаешь, - ворчливо
предположил Казарян. Молодой человек, глядя на них через видоискатель,
ответил откровенно:
- Пленку - да. - И щелкнул раз. Присел, щелкнул второй. - Завтра
будет готово. Пять рублей фотография. Вам сколько?
- Три. Каждому по штуке, - решил Казарян, и они тронулись к
Смоленской. В комиссионке приобрели Смирнову в подарок хромированную
ронсоновскую зажигалку и устали.
День - пестрый, веселый, бездельный - кончался.
- Пошли домой, - предложил Алик.

Возвращались не торопясь, щадя хромую ногу Смирнова. Смеркалось,
серело, когда они свернули в Алькин переулок. "Привал странников" зажег
манящие огни.
- Зайдем, кофейку выпьем, - предложил Роман.
- Может, не надо? - робко попротестовал Смирнов.
- Вам, может, не надо, а мне надо. Мне за руль садиться. - Казарян
решительно двинулся к "Привалу". Алик и Смирнов потянулись за ним.
На пороге "Привала" вежливо и виновато улыбался Денис.
- К нам уже нельзя. У нас спецобслуживание началось, - сообщил он.
- Какое еще спецобслуживание! - взревел Казарян.
- Центровые все заведение откупили. Тихо гуляют, - пояснил Денис.
Казарян попытался все-таки заглянуть в зал, но Денис стоял цербером:
- Не велено, не велено, товарищ.
- Я тебе не товарищ! - рявкнул Казарян. - Ну и черт с ними! Пошли к
тебе, Алька?

Пили не кофе - чай, потому что чай был хорош. Алик умело заварил, да
и как можно плохо заварить липтоновский-то. Напились, и Казарян собрался.
- Пахнет? - вопросил он Смирнова, дыхнув на него.
- Вроде нет, - нетвердо сказал Смирнов.
- Эх ты! - неизвестно за что укорил его Казарян, достал из кармана
коробочку, насыпал в горсть мелких, как бы никелированных шариков и
закинул их в пасть. Скривился, проглотил и сообщил, хвастая: - Японские!
После них хрен что учуешь! Я двинул, братцы. Завтра с утра за фотографиями
заеду и тебя, Санятка, навещу. Бывайте.

Алик постелил Смирнову в своем кабинете, а сам устроился привычно, в
спальне. Покряхтывая, Смирнов разделся и залез под одеяло. Нюхнул свежего
белья, потянулся на жесткой, потрескивающей простыне, удлиненно зевнул и
решил про себя, но вслух:
- Господи, хорошо-то как!
- Ты что? - громко поинтересовался Алик из спальни.
- Хорошо говорю! - криком ответил Смирнов.
- Саня, а что это такое - центровые?
- Центровые-то? Верхушка среди деляг. Так сказать, короли теневой
экономики.
Недолго поговорили об экономике, замолкли и уснули.

Следующим утром Казарян долго крутил медный рычажок у бордовой двери.
Не открывали. Он снова крутил, потом ногой бесцеремонно стучал по
бордовому. Собирался было уходить, но, услышав шаркающие неровные шаги,
разогрел в себе обиду, скорчил недовольную рожу, собрался орать и заорал,
как только Смирнов открыл:
- Долго мне, как просителю, у порога ошиваться? Дрых, что ли?
- Я на балконе был. Не слышал, извини, - повинился Смирнов и
поздоровался: - Здравствуй, Рома.
- Привет, привет, - ответствовал Казарян и, развернув бумагу,
протянул Смирнову фотографии. - Полюбуйся на себя.
- И на вас, - добавил Смирнов, разглядывая яркую кодаковую продукцию.
Поперек Арбата, в разноцветной праздной толпе стояли, блаженно улыбаясь,
три не очень молодых поддатых мужика.
- А Алька где? - спросил Казарян.
- На какой-то брифинг умотал. Зайди, чайку попьем.
- Некогда мне. Я к вам вечером заскочу. А фотографию на стенку
пришпиль. Пока, Саня.
- Обожди чуток. Мне кое-что тебе показать надо. Пойдем.
- Может, вечером? - вяло сопротивлялся Казарян, идя за Смирновым на
балкон.
- Сейчас, именно сейчас, - отрезал Смирнов и командирски предложил: -
Смотри.
Не было весело раскрашенного и чисто вымытого домика, не было тента,
не было затейливых занавесочек и вывески не было. Не было "Привала
странников", а был ряд подготовленных к капитальному ремонту домов с
заколоченными окнами.
- Интересное кино... - задумчиво удивился Казарян. - Где же мы вчера
гужевались?
- В "Литературке", на шестнадцатой странице, иногда помещают
фотографии под рубрикой "Что бы это значило?" и ждут от читателей
остроумного ответа. Что бы это значило, Рома?
- А черт его знает. - Роман почесал в затылке и решил: - Мне в Союз
срочно надо, заседать. Я туда смотаюсь, часика в три опять к вам заеду. И
тогда помаракуем вместе.
- Я тебя провожу, - предложил Смирнов. В лифте Казарян спросил:
- По старой памяти копать хочешь?
- Посмотрю, - неопределенно ответил Смирнов.
Казаряновская "восьмерка" вскарабкалась к Остоженке и исчезла.
Смирнов направился к тому месту, где был "Привал".
На проезжей части переулка стоял юный лейтенант милиции и тупо
смотрел на заколоченную дверь - бывшее антре шикарного кооперативного
заведения.
- Вы - местный участковый, лейтенант? - спросил Смирнов.
- Да, - подтвердил лейтенант и встрепенулся, вспомнив свои
обязанности. - Я слушаю вас, товарищ.
- Где кафе, лейтенант? Здесь же еще вчера кафе "Привал странников"
было?
- Сам удивляюсь, - признался лейтенант и вдруг спохватился. - А
собственно почему вы мне задаете эти вопросы?
- Ты меня не бойся, лейтенант, - успокоил его Смирнов и вытащил из
кармана удостоверение почетного милиционера. Лейтенант раскрыл книжечку,
посмотрел фотографию, поднял глаза, посмотрел на Смирнова и
поинтересовался застенчиво:
- Это ваш портрет, Александр Иванович, в нашем музее висит?
- Глазастый, - одобрил его Смирнов и пригласил: - Пойдем в скверик,
на лавочке посидим, поговорим, а, лейтенант?

Они уселись. Дремали бабки на соседних скамейках, носились по
дорожкам энергичные дети, солнышко, по-утреннему не припекая, ласково
грело. Лейтенант, хозяйским оком окинув свои владения, расстегнул верхнюю
пуговицу форменной рубашки, приспустил галстук.
- Спрашивайте, товарищ полковник.
- Какой я теперь полковник! - признался Смирнов и задал первый
вопрос: - Как тебя зовут?
- Лейтенант Трындин. - И тут же поправился: - Юрий. Юра.
- Вот что, Юра. Когда это кафе открылось?
- Сейчас точно скажу. Сегодня у нас среда, а открылись они в прошлый
понедельник. - И заключил, подсчитав про себя: - Значит, девять дней тому
назад.
- А когда они вообще здесь появились?
- Да самое большее - с месяц тому назад. Я еще удивился, как они
быстро все отремонтировали.
- Шустрые ребята...
- Вы уж мне поверьте, Александр Иванович, у них все в порядке было: и
патент, и разрешение райисполкома... Главный у них - Шакин Вадим
Владимирович, пенсионер... Да у меня его данные записаны. - Трындин
вытащил из кармана записную книжку, нашел нужную страницу. - Вот. Шакин
В.В., 1927 года рождения, пенсионер, по профессии - инженер-экономист,
прописан в городе Калининграде Московской области, Свободный проспект, дом
16 "а", квартира 178. Все точно, я собственноручно с паспорта списывал.
- Дела! - сказал Смирнов. - На кой черт Шакину вся эта
самодеятельность? Расходы по ремонту колоссальные, а торговал всего девять
дней.
- А может, его... - Трындин пальцем показал на небо. - Закрыли?
- Тебя бы обязательно известили, Юра. Гласность нынче.
- Это уж точно - гласность... - почему-то недовольно подтвердил Юра
Трындин.
- Достают тебя жильцы в связи с гласностью? - сочувственно догадался
Смирнов.
- Еще как! - обрадованно признался Трындин и тут же задал вопрос -
решился наконец о главном: - Подозреваете, Александр Иванович, что могут
быть серьезные злоупотребления, нарушение законности, так сказать?
- Да ничего я не подозреваю, просто не люблю, когда меня дурачат.
Особенно вот так, бессмыслицей. Так говоришь, у них с бумагами все в
порядке?
Смирнов встал. Встал и Трындин.
- Все в полном ажуре, я и в райисполкоме проверял.
- Может, посмотрим, что там внутри? - предложил Смирнов.
- Давайте лучше арендаторов подождем. И с ними вместе, по закону. А
то мало ли что, обвинят нас с вами в превышении полномочий.
- Вон как за вас взялись! - удивился Смирнов.
- Демократизация, - констатировал Трындин. - Так что же нам делать,
Александр Иванович?
- Подождем малость, Юра, - решил Смирнов и пошел в дом - завтракать.

Позавтракал и лег на диван с "Литературкой". Сквозь открытую
балконную дверь пришел негромкий и мощный московский гул, под который так
хорошо дремать днем. Смирнов позволил "Литературке" упасть на лицо,
вдохнул с удовольствием керосинный типографский запах свежей газеты и
задремал. Задремал, а затем уж и заснул.

Вместе вернулись (у подъезда встретились) Роман с Аликом и разбудили
Смирнова.
Смирнов столь яростно потянулся, что свело шею. Покрутив головой, он
встал и предложил:
- Пойдем свежим воздухом подышим.
Свежим-то воздухом - в Москве! Они стояли на балконе. Кругом - дымы,
пары, клубы пыли, разноцветные облака черт-те чего. Они стояли на балконе
и смотрели на "Привал странников", которого не было.
- Имеются соображения ума? - спросил Смирнов.
- Ни хрена не понимаю! - признался Алик.
- Внутрь бы заглянуть, - сказал Роман.
- Хотел, - сообщил Смирнов. - Но участковый не позволил. Законник.
Что-то странное произошло внизу. Бросив трудовую вахту, зарысили
вверх и налево дорожные рабочие, копавшие яму посреди мостовой, засеменили
туда же предподъездные бабки, твердо убежденные, что бегут, даже от
винно-водочной очереди недалекого продмага отделилось несколько нестойких.
Всех тащил вверх и налево азарт любопытства. Явно было.
Оповещая о беде, закричали сирены - милицейская и "скорой помощи".
Торопливо переваливаясь на ремонтных колдобинах, от набережной мчались по
переулку белый "рафик" с красным фонарем на крыше и серая "Волга" с синим.
- Спустимся, ребята, - приказал Смирнов.
- Вероятнее всего, автомобильная авария, - сказал Алик. Не хотелось
ему на улицу.
- Машина-то наша, оперативная, не гаишная, - ответил ему Смирнов,
застегнул расстегнутую до пупа рубашку и двинулся к дверям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27