Друзья репортера принимали это исчезновение за шутку, полагая, что Джексон хочет воспользоваться этой темой, чтобы немного оживить «мертвый сезон», переживаемый прессой. Чтобы опровергнуть эти слухи, Джексон попытался разыскать обоих мужчин, вместе с ним видевших Мэри. Велико же было его удивление, когда он убедился, что оба исчезли из Лондона!
Через неделю после появления заметки в редакцию «Утренней Почты» прибыло письмо из Люцерна, написанное на бланке швейцарского отеля.
«Многоуважаемый господин редактор!
С большим интересом и неменьшим удивлением мы читали сообщение в Вашей газете. Нам непонятно любопытство Ваших сотрудников, проявляемое к нам. Будем Вам чрезвычайно признательны, если Ваши коллеги проявят большую сдержанность и добросовестность в своей работе. Думаем, что мы как частные лица вправе требовать это. Не откажите в любезности сообщить нашим друзьям в Лондоне, заинтересованным а нашем благополучии, что мы пребываем в полном здравии. В дальнейшем надеемся на Ваше молчание.
Чета Гринби».
Широкоплечий редактор «Утренней Почты» громом обрушился на совершенно уничтоженного Джексона. Нельзя было утверждать, что лексикон уважаемого редактора отличался разнообразием. Потоки брани перемежались крепкими словечками с такой быстротой, что бедный репортер проклял день и час, когда вздумал заняться этим делом.
— Ваша статья поставила нас в дурацкое положение! Это же черт знает что!..
Джексон был достаточно умен, чтобы не противоречить шефу. Редактор позвонил, и, передав письмо вошедшему сотруднику, сказал:
— Сделайте из этого письма статью. Сообщите читателям, что они могут успокоиться, поскольку супруги Гринби живы и здоровы. Объясните им, что таинственное исчезновение разъяснилось, и что мы интересовались только психологической стороной этого дела.
— Не мешало бы справиться у нашего люцернского корреспондента, действительно ли проживают эти господа в упомянутом отеле! — прервал редактора Джексон.
Шеф снова взорвался.
— Вы предлагаете нам тратить время еще и на это! — стукнул он по столу, — если они узнают, что мы после получения письма шпионили за ними, они нам устроят такую баню, что нам всем житья не будет! Сейчас восемь часов, следовательно, по швейцарскому времени девять… Вряд ли мы успеем получить ответ до выхода нашей газеты, — вдруг смягчился он.
— Все-таки стоит попытаться!
В половине двенадцатого помощник редактора вошел в кабинет своего шефа.
— Досадно, что с историей таинственного исчезновения Гринби все покончено, — сказал он, усаживаясь напротив начальника. — Как назло сегодня нет ни одного интересного сообщения. Не знаю, какой заголовок можно было бы дать сегодняшнему номеру…
— Я тоже думал об этом. Нет ли в суде какого-нибудь дела, достойного внимания.
— Нет, если не считать дела Виллэ о подделке пятидесятифунтовых банкнот.
— Но из этого можно сделать великолепную статью! Неужели у вас нет фантазии?
— Это случилось десять лет назад, и преступник чистосердечно признал свою вину. Кроме того, он совершил свое преступление в Париже и подделал всего одну банкноту, — меланхолично сказал помощник.
— И каков приговор?
— Год тюремного заключения.
— Я, кажется, помню это дело. Это было в то время, когда несколько студентов организовали «Клуб преступников», — произнес редактор, задумчиво потирая лоб.
Помощник задумчиво кивнул.
— Но при судебном разбирательстве не упоминалось об этом, поэтому мы не должны касаться этой темы. Мне кажется, лучше воспользоваться дебатами в парламенте и написать о них в передовой статье…
В этот момент вошел посыльный с телеграммой в руках и отдал ее редактору. Внимательно прочтя телеграмму, редактор молча передал ее своему помощнику.
— Гм! — произнес тот, — вот это действительно сногсшибательная новость!
Телеграмма гласила:
«Мистер и миссис Гринби в Люцерне не проживали и в названном вами отеле о них ничего не знают».
Оба молча уставились друг на друга.
— Кто прислал телеграмму?
— Один из наших сотрудников проводит отпуск в Люцерне…
Редактор позвонил.
— Позовите Джексона. Мне нужно с ним поговорить, — сказал он вошедшему посыльному. — Джексон должен снова взяться за это дело. Итак, у нас опять блестящий материал! В заголовке будет красоваться: «История таинственного исчезновения миллионера и его супруги». Как это вам нравится?
Редактор швырнул телеграмму вошедшему Джексону.
— Сделайте из этих двух строк два столбца и пометьте — набрать жирным шрифтом! Статья должна быть готова через час!

В конце мая Гольт вернулся в Англию. Его визит к начальству прошел более благополучно, чем он надеялся.
За все время своего пребывания в Америке он ни разу не встречал Хельдера. Правда, он подозревал, что послужило причиной внезапного приезда Хельдера. Эта шайка фальшивомонетчиков, кажется, попала в затруднительное положение и была охвачена паникой. Получив известие, Хельдер немедленно выехал из Лондона, чтобы обсудить с руководителями преступной организации, как замести следы, ведь полиции удалось многое выяснить… Покончив со всем этим, Хельдер вернулся в Лондон на несколько дней раньше Гольта.
По дороге Гольт имел достаточно времени подумать об обстоятельствах странного исчезновения Гринби. Главное его открытие сводилось к находке в доме Гринби. Речь шла о металлической скобке для билетов, продаваемых в бюро путешествий Кука. В ней находилось два билета на поезд из Кале в Вену. Билетов же от Лондона до Дувра и от Дувра до Кале не было. Гольт допускал возможность, что Гринби вынул из скобки билеты, что понадобились в первую очередь, остальные же забыл дома. Но маленькое обстоятельство смущало его: часть из них продырявлена контролером станции «Виктория»…
Гольт надеялся, что Гринби успел за это время вернуться в Лондон и что разговор с ним все расставит на свои места. Велико же было его удивление, когда, вернувшись в Лондон, он нашел лишь полдюжины писем от него. Одно было из Парижа, другое — из Люцерна. В обоих письмах Гринби рассказывал о своем путешествии, жаловался на погоду и выражал надежду, что скоро увидится с ним. Третье письмо было из Вены.
Ни в одном письме Гринби не упоминал о потере билетов, что обычно очень расстраивает путешественников, даже если они и миллионеры. Дело все более осложнялось, и Гольт терялся в догадках…
По возвращении в Лондон его ждало еще одно письмо из Скотленд-Ярда. Его приглашали в бюро старшего комиссара Симпсона.
Когда Гольт вошел, Симпсон крепко пожал ему руку.
— Садитесь, пожалуйста, Гольт! — сказал он. — Я пригласил вас, чтобы просить помочь мне в розысках Гринби. Газеты подняли такой шум, что власти вынуждены обратить на это внимание. Если бы репортеры пронюхали все то, что мы знаем, — добавил он, смеясь, — они заполнили бы всю газету…
Гольт смотрел через окно на Темзу.
— Я, право, не могу понять, — пожал он плечами, — почему люди так любят заниматься чужими делами.
Комиссар встал и прошелся по кабинету.
— Разве вы не находите ничего странного во всем этом деле?
— Да, в этой истории много непонятного, А что вы думаете о ней?
— Вы не находите никакой связи между исчезновением Гринби и теми делами, к которым вы проявляете особый интерес?
— Вы имеете ввиду фальшивомонетчиков? — спросил Гольт. — Но каким образом вам пришла в голову эта мысль?
— Я поставил себе за правило не обращать внимания на анонимные письма, — выразительно произнес Симпсон, — но несколько писем, полученных мною за последнее время, заставляют призадуматься. В них было столько всего, что я не мог пренебречь этими данными.
— Например?
— Ну, разве не странно это: два человека, знавшие о способе распознать фальшивые банкноты, исчезают? Один из них — Марпл…
— А второй?
— Его племянница.
— Но она…
— Ей, наверное, был известен состав этой химической жидкости. Трудно поверить, что она, живя в одном доме со своим дядей, ничего не знала бы о его открытии. Через неделю после исчезновения Тома Марпла Гринби неожиданно женится на его племяннице, девушке совершенно чуждого ему круга, а потом и он внезапно исчезает вместе с ней…
Гольт встал.
— Это невероятно, — бросил он. — Но, может быть, есть более простое объяснение…
— Очень хотел бы найти его! Газеты требуют, чтобы нашли местопребывание Гринби и его жены, а также этого Тома Марпла. Если мы найдем их, можно считать, что это — шаг вперед к разоблачению организации фальшивомонетчиков. Потому я решил привлечь вас к нашей работе. В дальнейшем я буду держать вас в курсе дела…
Гольт вежливо поклонился.
— Ну, что ж… Дайте мне двух сыщиков для облегчения моей задачи…
— Вы получите в свое полное распоряжение столько людей, сколько вам потребуется, — твердо сказал комиссар.
— Тогда пошлите сыщиков ко мне на квартиру. Им придется следить за неким Хельдером.
— Хельдер? — удивился Симпсон.
— Да, он, — кивнул Гольт. — Он — автор анонимных писем.
В девять вечера Гольт в сопровождении двух сыщиков вышел из своей квартиры. В одном из переулков их ждала машина.
— У вас есть разрешение на арест? — поинтересовался Гольт у одного из спутников, когда они уже ехали.
— Да, есть.
— Он, кто, русский?
— Да, сэр. Его невозможно спутать с кем-нибудь другим. На подбородке — большой рубец. Он был немного пьян, и я легко проследил его. У Центрального вокзала он встретился с этим американцем…
— И вы проследили их дальнейший путь? — спросил Гольт.
— Нет. Американца мы потеряли из виду…
Автомобиль шел на большой скорости. Миновав Сидней-стрит, машина остановилась на углу небольшой улочки.
— Я выбрал это место, — объяснил Гольт, — затем, чтобы на машину никто не обратил внимания. Здесь запасной выход из концертного зала.
Пройдя мимо входа на сцену, они свернули за угол и вышли на одну из оживленных улиц окраины. Несмотря на поздний час, дети еще играли на тротуаре. Двери во многих домах были раскрыты настежь…
Все трое двинулись вперед и вскоре оказались в глухом и пустынном переулке. Двери домов были наглухо закрыты.
— Тут, — сказал один из полицейских, останавливаясь возле одной из дверей.
Гольт резко нажал на ручку двери. Она легко подалась.
Они вошли вовнутрь, но не успели сделать и нескольких шагов, как одна из дверей, выходивших в коридор, распахнулась, и навстречу им вышел человек.
— Хелло! — крикнул он.
Гольт осветил его лицо фонарем.
— Где здесь живет русский? — спросил сыщик.
— Этажом выше, — ответил человек, видимо, радуясь, что полиция пришла не за ним.
— Слева или справа?
— Первая дверь налево.
Перепрыгивая через несколько ступенек, Гольт и сыщики помчались наверх с револьверами в руках. Подойдя к двери, Гольт попытался открыть ее, но та была заперта, и он осторожно постучал. Никто не отозвался. Потом заскрипела постель.
— Кто там? — спросил хриплый голос.
Гольт что-то сказал на непонятном для спутников языке.
Наконец дверь чуть приоткрылась. Стоявший за ней человек пытался разглядеть пришельцев.
Гольт толкнул дверь. С первого взгляда он понял, что это тот, кого они искали: широкий рубец на подбородке выдавал его сразу.
— Зажгите лампу! — приказал Гольт одному из сыщиков.
Тот чиркнул спичкой и нашел на полу маленькую грязную керосиновую лампу.
— Я пришел, чтобы арестовать вас, — произнес по-русски Гольт. — Руки прочь из карманов! — Он говорил спокойно, но револьвер, приставленный к груди преступника, был красноречивее всяких слов. — Руки вверх!
Русский неохотно поднял руки. Быстро обыскав карманы, оба сыщика обезоружили его. Зловеще щелкнули наручники.
— Садитесь на постель! — приказал Гольт. — Мы вам ничего плохого не сделаем, если вы расскажете все.
— Я вам ничего не скажу!
Сыщики внимательно обыскали всю комнату, но ничего не нашли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18