— Средних лет, — сказал он. — Есть известное дрожание, повторяющееся в каждом письме. Почерк человека, не привыкшего писать часто и много.
— В то же время стиль безукоризненный, — заметил Диккер. — Письмо построено так же, как и все другие письма Кьюпи.
Джимми около часа просидел в своей комнате в Скотленд-Ярде, стараясь разобраться в странных событиях последних дней. Вдруг в дверь постучали, и в комнату вошел клерк с письмом в руках.
— Принесено частным лицом, сэр, — сказал он.
Письмо было от Доры и гласило:
«Дорогой Джимми!
Могу я увидеть вас сегодня вечером? Отца не будет дома, и я хотела бы спокойно и беспрепятственно поговорить о Рексе. Если ваши дела позволяют вам отлучиться на часок, приходите».
Джимми опустил письмо на стол со вздохом. Бедная Дора. Возможно ли, что она, а не Рекс Уолтон, была объектом коварства Кьюпи? И вспомнил другую дорогую Рексу девушку, которую неизвестный злодей довел до самоубийства. Он все еще не мог отделаться от этой мысли, когда в комнату вошел Диккер, свирепо посасывавший свою трубку.
— Я сегодня занят обыском в девятьсот семьдесят третьем номере на Джемонс-стрит, — сказал он. — Там устроен притон азартных игр, и я уверен, что он скрывается за меблированными комнатами. Кези, хозяин комнат, кажется, содержит притон.
Джимми прислушивался с удивлением.
— Я никогда не слышал об этом учреждении. Его нет в наших списках.
— Нет, — подтвердил Диккер. — Они подкупили местную полицию, и я боюсь, что поэтому мы о нем не слышали. Хотите присоединиться?
Джимми покачал головой.
— Я не могу взять на себя новое дело, — серьезно сказал он, и Диккер с ним согласился.
— Открыто слишком много игорных домов, и ответственность за это падает на районные отделения. Во всяком случае кто-то или в Скотленд-Ярде или в отделениях дает знать этим людям, когда готовится облава.
Он присел на угол стола и затянулся трубкой, грозно нахмурившись.
— А за игорным домом скрывается Кьюпи, — неожиданно произнес он.
— Почему? — спросил пораженный Джимми.
— Пройдите мысленно все преступления с участием Кьюпи, — сказал Билл Диккер, — вы найдете в каждом одну нить, ведущую в игорный дом. Кроме случая с Уолтоном, конечно. Я около дюжины дел проследил из игорного дома. Или жертва сама посещала притон, или же человек, волей или неволей снабдивший Кьюпи необходимыми ему сведениями для шантажа, был игроком и сообщником людей, содержащих игорные дома.
Тут Диккер взял со стола конверт, в котором было принесено письмо Доры, и лениво стал его разглядывать.
— Человек, принесший это, не профессиональный вор, — заметил он, указывая на еле заметный отпечаток большого пальца в одном углу конверта.
Джимми рассмеялся.
— Я никогда, не увлекался отпечатками пальцев, — сказал он. — Все это еще не доказано. Как можете вы доказать что-либо, пока не имеете отпечатков пальцев каждого жителя государства.
— Будьте уверены, — сказал Диккер мягко, но настойчиво, — что нет двух совершенно одинаковых. То, что глазу неспециалиста кажется похожим на всякий другой старый отпечаток пальца, глазу специалиста сразу открывает огромную разницу.
Он слез со стола и, выйдя в соседнюю комнату, сказал клерку Сэппинга:
— Снесите этот конверт с отпечатком к инспектору Берингу и спросите, не может ли он узнать, чей это отпечаток.
— Конечно, он не скажет, чей это отпечаток, — сердито заявил Джимми. — Не забудьте, что это один из сорока миллионов неизвестных нам отпечатков.
Дактилоскопия была коньком Билла Диккера, так что в его желании доказать Джимми его неправоту не было ничего удивительного. Если в каком-нибудь преступлении не было ни одного отпечатка пальца на чем-либо, дело теряло всякий интерес для Диккера. Из любви к искусству он однажды снял отпечатки пальцев учащихся в пяти средних школах и уговорил управляющего одного крупного предприятия позволить снять отпечатки пальцев всех пяти тысяч служащих фирмы. И все это только для того, чтобы доказать, что нет двух одинаковых отпечатков.
Он все еще говорил с Джимми о предполагавшейся ночной облаве, когда вернулся клерк с карточкой в руке. При виде ее Диккер удивленно приподнял брови.
— Был судим? — спросил он недоверчиво.
— Да, сэр, — ответил клерк. — Мистер Беринг говорит, что отпечаток принадлежит Джозефу Фельману.
Диккер почти выхватил карточку с отпечатком из рук клерка, и Джимми увидел, что Диккер даже открыл рот от удивления.
— Фельман был осужден три раза за шантаж, — медленно сказал он. — Пятьдесят шесть лет, три раза отбывал наказание и два раза приговаривался к кратковременному пребыванию в тюрьме. И слушайте дальше, Джимми! Фельман обыкновенно выдает себя за слугу, иногда за лакея и в этой роли имеет доступ в знатные дома, где он собирает материалы для шантажа.
Джимми взял трубку телефона и вызвал дежурного сержанта.
— Сержант, на мое имя принесли письмо полчаса тому назад. Вы приняли его. Кто его принес?
— Пожилой мужчина, сэр, — был ответ. — Он сказал, что он слуга мистера Кольмана. Его зовут Паркер.
11
Билл Диккер и Джимми посмотрели друг на друга. Паркер! Человек, который провел Уолтона в его комнату. Степенный трезвый слуга Кольмана и последний, кого Джимми Сэппинг вздумал бы подозревать.
Одна и та же мысль мелькнула у Джимми и Диккера.
— Не торопитесь, Джимми! — сказал Диккер. — Этот человек может довести вас до разгадки.
— Но это невероятно! — воскликнул Джимми.
— Исчезновение Уолтона было столь же невероятно, — спокойно заметил Диккер. — Повторяю, не торопитесь делать заключения! Если вы вспугнете эту птицу, может быть, никогда вам не представится случай добраться до Кьюпи.
— Вы думаете, что он — Кьюпи?
— Я уверен, что он знает Кьюпи. И, конечно, его положение дает ему возможность широко использовать все добываемые сведения. Кольман служит в Государственном казначействе, и, без сомнения, у него часто обедают крупные чиновники. Кто же будет подозревать убеленного сединами лакея, прислуживающего за столом? Существует убеждение, что государственные чиновники замкнуты, как устрицы, и осмотрительны, как Лукреция Борджия. Но я слышал, как болтают они. Повторяю, не торопитесь. Если будете интервьюировать Кольмана…
Джимми покачал головой.
— Я не буду выспрашивать Кольмана, потому что он величественный идиот и не удержится от желания показать, что знал секрет Паркера. Понадобится целая неделя тактичных расспросов, чтобы выпытать, как Кольман нанял Паркера. Не думаю, что я осмелюсь заподозрить Паркера в присутствии Кольмана. Да и назначить слежку за ним очень трудно, — сказал он задумчиво. — Нет ни одного нашего шага, которого не знал бы Паркер.
Как бы то ни было, нужно было предпринять несколько шагов для наведения предварительных справок, не возбуждая внимания Паркера. В тот же день средних лет женщина прошла с черного хода в дом Кольманов, предлагая дешевые, но прельщающие служанок мелочи. Чтобы добиться доступа на кухню, этого было достаточно. А когда оказалось, что женщина не только разносчица, но и умеет предсказывать будущее, то ее успех был полным, и пребывание в доме длилось довольно долго, пока в кухню неожиданно не вошел Паркер, разогнавший служанок и выставивший мнимую разносчицу из дома.
«Разносчица» явилась с докладом на частную квартиру Джимми. Это была опытная женщина-сыщик.
— Паркер служит у Кольманов уже около трех лет, — сказала она. — Он свободен по четвергам и субботам вечером, и у него всегда много денег. Главная горничная уверена, что он игрок, потому что однажды видела Паркера в его комнате за карточными комбинациями. Он, очевидно, подбирал карты в известном порядке.
— Есть у него родственники?
— Я не могла это узнать, — сказала сыщица. — Слуги мало знают о нем, так как он замкнут и всегда сам убирает свою комнату и даже стирает пыль.
Когда сыщица ушла, Джимми переменил платье, готовясь идти к Доре. Он послал ей письмо с сообщением, в котором часу придет.
Визит на Портленд-плэс имел для него теперь особое значение. Он хотел поближе увидеть Паркера и порасспросить о нем Дору. Он вполне полагался на молчание Доры, и не напрасно, так как девушка обладала сильным характером не в пример своему отцу.
В половине восьмого он позвонил у дверей дома Кольманов, и Паркер впустил его. Джимми смотрел на него с интересом. По возрасту он подходил к шантажисту Фельману — седой сухощавый человек, с длинным носом и тонкими прямыми губами. Паркер взял шляпу и пальто Джимми и провел его в гостиную.
— Мисс Кольман нет дома, сэр, — сказал он.
— Нет дома? Но она сама звала меня!
— Неужели? — Тон слуги был ровен и почтителен. — Она просила подождать, если кто-нибудь придет, так как скоро хотела вернуться. Вы читали вечернюю газету, сэр?
— Да, Паркер.
— Ужасно, что история с мистером Уолтоном попала в газеты. Мистер Кольман очень сердит. Конечно, ему досадно, что люди будут знать о постигшей его неприятности.
— А вы что думаете об исчезновении мистера Уолтона?
Джимми бросил быстрый взгляд на Паркера, но его лицо было неподвижно — маска респектабельного слуги.
— Странно, сэр, но у меня нет никаких предположений.
— Думаете ли вы, что он скрылся добровольно?
— Не может быть, чтоб это было иначе, сэр. Если бы на мистера Уолтона было произведено покушение, то я слышал бы что-нибудь. Или в крайнем случай слуги в нижнем этаже слышали бы шум. Вообще вся история наполнена запутанными событиями, совсем как в сказке. Вы обедали, сэр?
Джимми кивнул, и Паркер с почтительным поклоном вышел из комнаты.
Джимми окинул взглядом гостиную. Очевидно, Дора провела здесь весь день, так как на столе лежала раскрытая книга, рядом был брошен смятый платок.
Дверь снова открылась, и вошел Паркер, неся на серебряном подносе кофе.
— Я взял на себя смелость принести вам кофе, сэр, — сказал он. — Вы пьете с сахаром и сливками, сэр?
— Черный, — коротко бросил Джимми. — Джимми взял из его рук чашку и спросил:
— Что вы делаете, Паркер, в свое свободное время?
Паркер выпрямился. Слабая улыбка осветила его мрачное лицо.
— Человек моих лет уже не гоняется за удовольствиями, сэр. Я хожу в концерты, люблю оркестр. Летом каждую свободную минуту провожу в парке.
Джимми слушал его, прихлебывая кофе.
— Я с удовольствием читаю книги, особенно путешествия… — продолжал Паркер своим ровным голосом и взял из рук Джимми пустую чашку. Голос его продолжал равномерно журчать, и Джимми слушал, не понимая, не вслушиваясь. Потом он как-то сразу понял, что его сильно клонит ко сну, и он попробовал открыть глаза. Но веки его снова тяжело опустились. Глупо, однако, заснуть ни с того ни с сего в гостиной Доры! Но голос Паркера так умиротворял, так убаюкивал! Голова Джимми вдруг откинулась, и он крепко заснул.
12
Первое, что дошло до сознания Джимми, был громкий, непрерывный стук. Потом он услышал голоса, возгласы. Кто это в комнате? Голова его болела, во рту пересохло и жгло. С большим усилием он сел и увидел при свете незавешенной лампы, спускавшейся с потолка, что он находится в небольшой комнатке и сидит на простой железной кровати. Где он? Он закрыл лицо руками и старался вспомнить, как попал сюда. Шум, стук и крики слышались за дверью.
— Кто там? — снова раздался тот же голос.
Где же он? Окно закрыто ставнями, так что нельзя сказать — ночь или день на дворе. Он дотащился до двери, пытаясь открыть ее, но она была заперта.
— Откройте дверь, — раздался снова голос за дверью, и Джимми узнал в нем голос Билла Диккера.
— Нет ключа, — сказал Джимми. — Это вы, Диккер?
Настала тишина.
— Кто там?
— Сэппинг, — ответил Джимми. — Взломайте дверь!
Скоро дверь с треском открылась. На пороге стоял Диккер, а за ним виднелись два офицера из Скотленд-Ярда.
— Что вы тут делаете, Сэппинг?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20