Крик из темноты заставил его
подпрыгнуть. Он повернулся и, держа пистолет в руке, стал вглядываться во
тьму.
- Скелдер! - позвал он.
В ответ раздался вопль, скорее звериный, чем человеческий.
Улица тянулась прямо ярдов на сто, а затем поворачивала. На углу
стоял высокий дом, каждый из шести этажей которого нависал над предыдущим.
Он был похож на телескоп, воткнутый острым концом в землю. Из-за угла
вышел Раллукс, лицо его было искажено гримасой боли. Увидев Кэрмоди, он
замедлил шаг.
- Отойди в сторону, Джон! - крикнул монах.
- Ты не должен заходить сюда. Иди прочь! Это мое место. Я хочу быть
здесь. Здесь место только для одного, и оно - мое!
- О чем ты говоришь, черт побери? - рассердился Кэрмоди.
Он все время держал священника на мушке оружия. Было неизвестно, к
чему может привести этот сумасшедший разговор.
- Ад! Я говорю об Аде! Неужели ты не видишь это пламя, не чувствуешь
его? Оно сжигает меня, когда я в нем, и сжигает других, когда меня в нем
нет. Отойди в сторону, Джон, позволь мне спасти тебя, освободить от
мучений. Я уже научился немного управлять им и могу выйти из него, когда
рядом никого нет. Тогда оно начинает искать другую грешную душу. Найдя ее,
Пламя Ада накидывается на нее, но когда я снова вхожу в Пламя, оно
отпускает ее, перебрасываясь на меня. Я делаю так, невзирая на жуткие
муки.
- Ты сошел с ума, - оторопел Кэрмоди. - Ты...
И вдруг он дико вскрикнул, выронил пистолет и стал кататься по земле,
хлопая руками по одежде.
Это исчезло так же внезапно, как и возникло. Он сел, дрожа и
всхлипывая.
- О боже! Это действительно было Пламя, огонь!
Раллукс шагнул вперед и встал рядом с Кэрмоди, стиснув кулаки и
бешено вращая глазами, как бы в поисках пути для бегства из своей
невидимой тюрьмы. Но увидев, что Джон потянулся к нему, он остановил свой
взгляд и сказал:
- Кэрмоди, никто не заслуживает таких мук, даже самый отъявленный
грешник, как ты.
- Это приятно слышать, - ответил Кэрмоди, но голос его уже не был так
насмешлив, как обычно. Он испытал на себе те мучения, которые переживал
монах. Его очень интересовало, как это получается. Как мог Раллукс
проецировать свои галлюцинации на другого человека, чтобы тот почувствовал
то же самое? Единственное, что приходило ему в голову в качестве
объяснения, было то, что излучение звезды воздействует на мозговое
излучение отдельных людей так, что намного увеличивает иллюзии. И это
происходит без прямого контакта. Значит, в этом нет никакой тайны. Такая
передача энергии давно известна. Радиоволны переносят звук и изображение,
при помощи слуха мы можем слышать другого человека, даже не видя его. Но в
данный момент эффект был поразительным. Он вспомнил свои ощущения, когда
пули, разорвавшие тело Мэри, отзывались в его теле болью, вспомнил ужас
смерти, охвативший его существо...
Это было действительно ужасно, независимо от того, его это было
ощущение или Мэри. Если в течение семи ночей каждый встречный будет давать
ему свои ощущения, а он не сможет сопротивляться им... Нет, он не будет
так беспомощен. Он убьет всякого, кто сгенерирует и передает ему свои
ощущения.
- Кэрмоди! - крикнул Раллукс, очевидно, стараясь громкостью голоса
заглушить непереносимую боль. - Кэрмоди, ты должен понять, что не Пламя
преследует меня, а я преследую Пламя, я хочу гореть в Аду! Но не думай,
что я отрекся от веры, от своей религии и буду вечно там, где горит адский
огонь. Нет, я верую еще тверже, чем раньше! Я не могу не верить! Но... я
охотно отдаю себя пламени, так как не верю, что справедливо обрекать на
страшные муки девяносто девять процентов богом сотворенных душ. О, если
это справедливо, тогда мое место - среди них!
И хотя я верю в каждое слово святого писания, я отказываюсь занять
место на небесах среди праведников. Нет, Кэрмоди, я останусь среди
проклятых навеки в знак протеста против божьей несправедливости. И если
мучиться так, что спасутся от Ада девяносто девять и девять десятых душ и
лишь одна попадет в Ад, я шагну в огонь и встану рядом с ней. Я скажу:
Брит, ты не одинок. Я буду с тобой до тех пор, пока господь не
сжалится над нами!
- Но ты, Кэрмоди, не услышишь от меня ни проклятий, ни мольбы. Я буду
стоять и гореть, пока эта несчастная душа не освободится и не
воссоединится с остальными счастливчиками...
- Ты сошел с ума, - пробормотал Джон, хотя он и не был до конца
уверен в этом.
Лицо Раллукса все еще было искажено болью, но все же, несмотря на
мучения, он понемногу становился самим собой.
Кэрмоди несколько удивился и, пожав плечами, отправился обратно к
автомобилю. Раллукс что-то кричал ему вслед, что-то предупреждающее или
ободряющее. В следующую секунду Джон ощутил страшное жжение в спине. Ему
показалось, что на лопатках вспыхнула одежда.
Он обернулся, выхватил оружие и выстрелил в монаха, хотя не мог
различить его сквозь вспышку пламени.
Внезапно ослепительный свет и нестерпимый жар исчезли. Кэрмоди
заморгал, стараясь адаптироваться к резкому переходу в полутьму и увидеть
тело Раллукса. Он полагал, что галлюцинации исчезли вместе с жизнью того,
кто их породил. Но на тротуаре лежал только один труп, труп Мэри.
Вдали на улице мелькнул силуэт и скрылся за углом. До слуха Кэрмоди
донесся крик. Священник преследовал свои галлюцинации, по-прежнему
сражаясь за высшую справедливость.
- Пусть идет, - сказал Джон. - Пусть, раз уж он таскает с собой свое
Пламя.
Теперь Мэри была мертва, и настало время дать себе ответ на некоторые
вопросы, которые уже давно мучили его.
Он принес из автомобиля молоток и твердую отвертку. С их помощью он
продолбил в черепе трупа отверстие. Отложив инструменты, он взял фонарик и
направил луч на пробоину. Он понимал, что не сможет отличить мозг мужчины
от мозга женщины, но ему хотелось знать, есть ли там мозг вообще. Может
быть там просто клубок нейронов для приема телепатических команд, которые
излучает он. Если ее жизнь и поведение как-то зависят от работы его
подсознания, то...
Мозга там не было. Было то, что он так и не успел рассмотреть более
подробно. Он увидел только свернутые в кольца чешуйчатые щупальца,
сверкающие рубиновые глазки, раскрытую пасть, оснащенную белыми клыками.
Что-то ударило его из черепа, молниеносно и точно. Перед глазами поплыл
багровый туман, и Джон опрокинулся на спину. Он даже не успел удивиться.
Фонарик выпал из его руки и покатился по земле, пронзая светом ночь. Джон
почувствовал, что лицо его распухает, как мяч, в который накачивали
воздух. Огонь опять жег его тело, разливался по жилам, как будто в них
вместо крови текло расплавленное серебро.
И от этого пламени нельзя было спастись, как спасся он от огня
Раллукса.
Кэрмоди дико взвыл, вскочил на ноги и, наполовину обезумев, стал
топтать существо из черепа. Зубами оно вцепилось в его щеку, а хвост еще
скрывался в дыре. Эта тварь долго сидела, свернувшись клубком в черепе
Мэри, и наконец дождалась своего момента: она выпустила свой яд в того
человека, который создал ее.
И только когда чудовище было растоптано безжалостными каблуками
Кэрмоди, и он увидел в обломках черепа два блестящих клыка, он
остановился. И упал на колени рядом с Мэри. Все тело его, подобно сухому
дереву, было охвачено огнем, и ужас того, что сейчас он сгорит, исторг из
его груди дикий крик...
В хаосе бешено крутящихся мыслей была одна, которая постепенно
затопила все его существо: он убил себя.
...Где-то там, в освещенном луной пурпурном тумане, ударил гонг.
Медленно, нараспев считал рефери: "...пять, шесть, семь..."
Кто-то в толпе - Мэри? - кричал:
- Вставай, Джонни, вставай! Ты победишь, Джонни-бой, подымайся,
нокаутируй эту скотину! Не дай досчитать до десяти! Джонни!
- Восемь!
Джон Кэрмоди застонал, сел и попытался подняться, но тщетно.
- Девять!
Зазвенел гонг. Зачем же подниматься, если ударил гонг. А, это начало
нового раунда.
- Вставай, дерись. Пошли в ад этого громилу, - прошептал он.
Счет девять еще висел в воздухе, точнее в фиолетовом тумане.
- С кем я дерусь? - спросил Кэрмоди и встал.
Ноги его дрожали, глаза чуть приоткрылись. Все тело разламывалось от
боли. Левая рука пошла вперед, резкими тычками щупая воздух, подбородок
спрятался под левое плечо, правая рука наготове. Она уже однажды выиграла
ему звание чемпиона.
Но с кем драться? И рефери пропал. И зрители. Нет кричащей Мэри.
Только один он. Но где-то ударил гонг.
- Это телефон, - пробормотал он и осмотрелся.
Звук раздавался из большой будки невдалеке. Напрягая все силы,
преодолевая чудовищную головную боль, он направился к ней. Он поднял
трубку.
- Хэлло, - сказал он, удивляясь, зачем это делает, ведь звонят не
ему.
- Джон? - отозвался голос Мэри.
Трубка упала, ударилась о стенку, и тут же и она и аппарат
разлетелись вдребезги, когда Кэрмоди всадил в них всю обойму из пистолета.
Кусочки пластика рассекли кожу лица. Кровь потекла по щекам, по шее и
подбородку.
Неуверенно, спотыкаясь и чуть не падая, он побежал прочь, повторяя
про себя:
- Идиот! О боже, какой идиот! Надо же потерять так голову!
Внезапно он остановился, сунул оружие в карман, достал платок и обтер
кровь с лица.
Только теперь он осознал, что означает этот голос.
- О, пресвятая дева Мария! - простонал он.
Даже в таком состоянии он не потерял способность холодно и трезво
мыслить. Он думал, что надо взять себя в руки. Нельзя позволить себе
испугаться. Он попытался рассмеяться, но с губ слетел только шелест, а в
горле что-то заклокотало.
- Но я же убил ее, - прошептал Джон. - Дважды.
Он выпрямился, сунул руку в карман и крепко сжал рукоять оружия.
О'кей. Значит, она может возвращаться к жизни. Значит, и это зависит
от него. Он будет убивать ее, а она воскресать снова. И так все семь
ночей. В таком случае весь город будет завален ее трупами. И они будут
ужасно смердеть.
Он попытался опять улыбнуться.
- Но я не собираюсь их убирать, на это есть мусорщики.
Кэрмоди направился к автомобилю, но по пути решил еще раз взглянуть
на тело Мэри.
На асфальте темнела лужа крови, кровавые отпечатки вели в ночь. Но
труп исчез.
- Отлично. Почему бы и нет? - прошептал он. - Если воображение
способно создать из ничего плоть и кровь, то оно способно и уничтожить все
это. Ведь это же принцип Наименьшего Сопротивления, Экономика Природы,
Закон Минимальных усилий. Джон, старина, никаких чудес в мире нет! Все
происходит вне тебя, Джонни. У тебя внутри все о'кей, все без изменений.
Он вскочил в автомобиль и поехал. Стало немного светлей, и он
прибавил скорость.
Разум его тоже очнулся от потрясений и заработал как обычно: четко,
ясно, быстро.
- Господь сказал: Восстаньте из мертвых - и они восстали, - шептали
его губы. - Чем я не бог? Если бы я сумел это сделать на другой планете,
там я был бы богом. Но здесь я один из многих, скиталец в ночи...
Дорога вытянулась по прямой, как луч лазера. Уже можно было различить
замок Бунт в конце улицы. Но пурпурный туман, залитый светом луны, делал
его очертания призрачными. Можно было только догадываться, что замок
сделан из камня, а не соткан из бесплотных теней.
В небе сияла луна. Золотисто-пурпурная в центре и серебристая по
краю. Она была огромна, казалось, что она падает на землю, и это ощущение
усиливалось легким смещением оттенков в пурпуре тумана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19