Он бросился с невероятной скоростью, не обращая внимания на пули, одну за другой летящие из автоматической винтовки храбреца.
Мы с Тейлором тоже открыли огонь по тигру, но несмотря на то, что он представлял собой прекрасную мишень, эффект был приблизительно таким же, как если бы мы принялись обстреливать его мыльными пузырями.
Он буквально как торпеда бросился на Делкарта и мы увидели, продираясь сквозь высокую траву, как он навалился и сбил парня на землю.
Благородный Делкарт не отступил ни на шаг. Двести лег мира не охладили кровь в его жилах. Даже оказавшись под зверем, он продолжал выпускать пулю за пулей ему прямо в морду. Даже в тот миг, когда я было подумал, что он погиб, я не мог сдержать чувства гордости за то, что он из моей команды, что мы одного поля ягоды, настоящий джентльмен Пан-Америки. И то, что он подтвердил на деле один из основных принципов приверженцев армии и флота о том, что военная подготовка необходима для сохранения личного мужества пан-американской расы, еще более усилило мою гордость за него. Ведь поколениями мы не встречались лицом к лицу с большими опасностями, чем несчастные случаи в обычной жизни высоко цивилизованного общества, поистине огражденного использующим лучшие достижения передовой науки, великолепно организованным и всемогущим правительством.
Еще на бегу нас с Тейлором поразило, что зверь, навалившийся на Делкарта, не терзает его, а лежит тихо и неподвижно, и только когда мы подбежали настолько близко, что дула наших ружей уперлись в голову животного, я понял, почему столь внезапно оборвалось нападение — Felis tigris был мертв.
Одна из наших пуль, или одна из последних пуль Делкарта поразили зверя прямо в сердце, и он умер, сшибив Делкарта на землю.
Через минуту парень с нашей помощью выбрался из-под трупа несостоявшегося убийцы, причем оказалось, что на нем— нет и царапины.
Делкарт ничуть не утратил своей жизнерадостности. Он вылез из-под тигра с широкой улыбкой на красивом как всегда лице, и даже я не смог ощутить дрожи его мускулов или хотя бы признаков возбуждения или нервозности в его голосе.
Затем мы все вместе начали искать объяснение присутствия этого дикого зверя так далеко от мест его обитания. Сведения, полученные мною из книг, говорили о том, что тигры практически не проживали за пределами Азии и что в двадцатом веке, во всяком случае, в Англии дикие животные на свободе не встречались.
Пока мы беседовали, Снайдер присоединился к нам и я вернул ему винтовку. Тейлор и Делкарт подобрали убитую лань и мы медленным шагом направились к лодке. Делкарт хотел снять шкуру с тигра, но я был вынужден не разрешить, так как обработать и сохранить как следует ее мы не могли.
На берегу мы освежевали лань, взяли с собой столько мяса, сколько могли поместить в лодке и уже отчаливали от берега, чтобы продолжить путь за свежей водой и топливом, как нас ошеломили вопли из кустов неподалеку.
— Еще один Felis tigris, — сказал Тейлор.
— Или целая дюжина, — добавил Делкарт, и пока он это говорил, один за другим появились восемь матерых тигров — великолепные экземпляры.
При виде нас они начали метаться как разъяренные демоны. Было ясно, что трех винтовок недостаточно и я приказал отойти от берега, надеясь, что тигры плавать не умеют.
И действительно, они сгрудились все на берегу, а затем начали расхаживать взад и вперед, угрожающе рыча и глядя на нас весьма неприветливо.
Заведя мотор и уже отплывая, мы слышали такие же призывы и из глубины зарослей. Казалось, этот ответ на призыв собратьев, мечущихся у кромки воды. Судя по разнообразию и величине территории, с которой эти звуки доносились, мы решили, что заброшенные земли населяет невероятное количество зверей.
— Они сожрали людей, — содрогнувшись, пробормотал Снайдер.
— Я думаю, ты прав, — согласился я, — судя по их наглости и отсутствию страха в присутствии человека, можно предположить, что либо люди им совершенно неизвестны, либо, наоборот, слишком привычны в качестве легкой добычи.
— Но откуда же они пришли? — спросил Делкарт. — Неужели они смогли добраться сюда из Азии?
Я покачал головой, но я был совершенно в тупике. Я знал, что немыслимо представить себе как тигры пересекают горные цепи, реки и вообще весь огромный европейский континент, чтобы из естественной среды обитания добраться в такую даль, и уж абсолютно невозможно вообразить, как они переплыли Ла-Манш. И все же они здесь и в огромном количестве.
Мы проплыли вверх по Темар несколько миль, наполнили бочонки свежей водой, а затем высадились на берег приготовить оленину и впервые плотно поесть с тех пор, как «Колдуотер» бросил нас. Но едва мы развели огонь и начали разделывать мясо, как Снайдер, постоянно оглядывавший окрестный ландшафт, тронул меня за руку и указал на заросли кустарника в нескольких сотнях ярдов от нас.
И я увидел слегка прикрытую листвой желто-черную шкуру большого тигра. А пока я его разглядывал, зверь величественно направился к нам. Через секунду появились еще и еще, и нет нужды говорить, что мы стремительно ретировались к лодке.
После еще трех попыток высадиться на берег и приготовить себе еду нам пришлось от этой мысли отказаться, так как каждый раз нам приходилось спасаться от тигров, и мы пришли к выводу, что страна попросту наводнена этими хищниками.
Оказалось также невозможным раздобыть необходимые ингредиенты нашего химического топлива, а поскольку его у нас оставалось мало, то пришлось установить мачту и идти дальше под парусом, чтобы горючее сберечь на экстренный случай.
Я должен честно сознаться, что мы без малейших сожалений распрощались со Страной Тигров. Как мы окрестили древний Девон, и добравшись до Ла-Манша повернули на юго-восток, собираясь обогнуть Болт Хэд и идя вдоль берега, пройти через Па-де-Кале в Северное море.
Я намеревался добраться как можно скорее до Лондона, потому что нам необходимо было обзавестись новой одеждой, встретиться с культурными людьми и услышать, наконец, прямо из уст англичан все о том, что произошло за двести лет с тех пор, как Восток был отделен от Запада.
Нашей первой стоянкой был остров Уайт. Мы вошли в Солент в приблизительно десять часов утра, и я должен сознаться, что когда мы подошли к берегу, сердце мое упало. Несмотря на то, что на карте маяк значился, его нигде не было видно. Нигде не было и следов живущих согласно картам людей. Мы прошли вдоль всего северного побережья острова в бесплодных попытках найти человека, и в конце концов высадились на востоке, там, где должен был бы находиться Ньюпорт, но где вместо этого были только трава, громадные деревья и дремучий лес и никаких признаков хоть чего-нибудь, сделанного человеческими руками.
Перед тем как высадиться, я велел ребятам заменить мягкие пули на стальные, запас которых был у каждого в поясе и в магазинах. Экипированные подобным образом мы могли легче управиться даже с тиграми, но следов их здесь видно не было, и я решил, что они остались на большой земле.
После еды мы пустились на поиски горючего, Тейлора оставили охранять катер. Я не мог по некоторым причинам оставить Снайдера одного. Я знал, что он был недоволен моим планом посетить Англию, и я не был уверен, что при первой же возможности он не бросит нас, забрав лодку и не попытается вернуться в Пан-Америку.
А в том, что он достаточно глуп, чтобы попытаться все это проделать, я был совершенно уверен.
Мы углубились приблизительно на милю в сердце острова и, проходя похожим на парк лесом, вдруг встретили, совершенно уже не ожидая этого, первые человеческие существа.
Приблизительно десятка два волосатых, полуголых мужчин отдыхали в тени громадного дерева. Увидя нас, они повскакали на ноги с дикими криками, похватав лежавшие рядом с ними копья.
Они умчались от нас ярдов на пятьдесят, затем повернулись и стали нас рассматривать. Явно осмелев из-за нашей немногочисленности, они начали потихоньку к нам приближаться, размахивая копьями и устрашающе вопя.
Они были невысокого роста, мускулистого сложения, to спутанными и тусклыми от грязи длинными волосами и бородами. Головы у них, однако, были хорошей формы, а глаза, несмотря на свирепое и воинственное выражение, были разумны.
Понимание этих особенностей, конечно, пришло позже, когда появилась возможность разглядеть их на более близком расстоянии и при обстоятельствах, менее чреватых опасностью и возбуждением. А в тот момент я увидел с изумлением, что там, где мы ожидали встретить цивилизованных и просвещенных людей, всего лишь дикари, пытающиеся на нас напасть.
Каждый из нас был вооружен винтовкой, револьвером и абордажной саблей, но пока мы стояли плечом к плечу перед наступающими дикарями, я почувствовал, что не хочу приказывать стрелять в них, сеять смерть и страдание среди незнакомцев, с которыми нам не из-за чего было ссориться. Я решил сохранять самообладание до того момента, когда мы сможем попробовать заговорить с ними.
Поэтому я поднял левую руку на головой, обратив ладонь к ним — самый естественный жест, означающий, с моей точки зрения, самые мирные намерения. В то же время я громко сказал им, что мы друзья, хотя, судя по их виду, они вряд ли могли знать пан-американский или староанглийский, что одно и то же.
В ответ на мой жест и слова они перестали вопить и остановились в нескольких шагах от нас. Затем, тот, кто был впереди остальных — явно главный или вождь — серьезно ответил на языке, хотя и в какой-то степени понятном нам, поскольку в основе его был английский, но до такой степени искаженный, что все-таки воспринимать его было трудно.
— Кто вы, — спросил он, — и из какой страны?
Я рассказал ему, что мы из Пан-Америки, но он только покачал головой и спросил, где это. Он никогда не слышал ни о ней, ни об Атлантическом океане, о котором я сказал, что он разделяет наши страны.
— Прошло уже двести лет с тех пор, как пан-американцы посещали Англию, — сказал я.
— Англию? — спросил он. — Что такое Англия?
— Но ведь это часть Англии! — воскликнул я.
— Это Велибитания, — заверил он меня. — Я ничего не знаю об Англии, а я живу здесь всю жизнь.
Я довольно быстро догадался о происхождении Велибитании. Без сомнения, это искаженное Великобритания — название, в прошлом обозначавшее гигантский остров, включавший Англию, Шотландию и Уэльс. Впоследствии мы слышали, как это название произносили Велибритания или Валибритания.
Затем я попросил его указать нам путь в Рид или Портсмут; но он опять покачал головой и сказал, что не знает таких стран. А когда я спросил, есть ли какие-нибудь города в этой стране, он не знал, о чем я говорю, поскольку никогда не слышал слово «город».
Я объяснил как мог лучше, сказав, что это место, где много людей живут вместе в домах.
— А, — воскликнул он, — так это лагерь! Да, здесь есть два огромных лагеря, Восточный лагерь и Западный лагерь. Мы из Восточного лагеря.
Употребление слова «лагерь» для того, чтобы описать скопление жителей в одном месте, навело меня на мысль о войне, и я спросил, кончилась ли война, и кто победил.
— Нет, — был ответ на этот вопрос. — Война еще не кончилась. Но она скоро кончится, а кончится как всегда тем, что западные убегут. Мы, восточные, всегда побеждаем.
— Нет, — сказал я, поняв, что он говорит о мелких межплеменных войнах своего острова. — Я говорю о Великой Войне, войне с Германией. Кончилась ли она и кто одержал победу?
Он нетерпеливо помотал головой.
— Я никогда не слышал ни об одной из этих стран, что ты говоришь.
Это было невероятно, но все же это было именно так. Люди, живущие там, где проходила война, Великая Война, не знали о ней ничего, хотя мы даже через двести лет после нее знали, насколько она была для них чудовищна, и живо интересовались ее событиями по ту сторону Атлантики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Мы с Тейлором тоже открыли огонь по тигру, но несмотря на то, что он представлял собой прекрасную мишень, эффект был приблизительно таким же, как если бы мы принялись обстреливать его мыльными пузырями.
Он буквально как торпеда бросился на Делкарта и мы увидели, продираясь сквозь высокую траву, как он навалился и сбил парня на землю.
Благородный Делкарт не отступил ни на шаг. Двести лег мира не охладили кровь в его жилах. Даже оказавшись под зверем, он продолжал выпускать пулю за пулей ему прямо в морду. Даже в тот миг, когда я было подумал, что он погиб, я не мог сдержать чувства гордости за то, что он из моей команды, что мы одного поля ягоды, настоящий джентльмен Пан-Америки. И то, что он подтвердил на деле один из основных принципов приверженцев армии и флота о том, что военная подготовка необходима для сохранения личного мужества пан-американской расы, еще более усилило мою гордость за него. Ведь поколениями мы не встречались лицом к лицу с большими опасностями, чем несчастные случаи в обычной жизни высоко цивилизованного общества, поистине огражденного использующим лучшие достижения передовой науки, великолепно организованным и всемогущим правительством.
Еще на бегу нас с Тейлором поразило, что зверь, навалившийся на Делкарта, не терзает его, а лежит тихо и неподвижно, и только когда мы подбежали настолько близко, что дула наших ружей уперлись в голову животного, я понял, почему столь внезапно оборвалось нападение — Felis tigris был мертв.
Одна из наших пуль, или одна из последних пуль Делкарта поразили зверя прямо в сердце, и он умер, сшибив Делкарта на землю.
Через минуту парень с нашей помощью выбрался из-под трупа несостоявшегося убийцы, причем оказалось, что на нем— нет и царапины.
Делкарт ничуть не утратил своей жизнерадостности. Он вылез из-под тигра с широкой улыбкой на красивом как всегда лице, и даже я не смог ощутить дрожи его мускулов или хотя бы признаков возбуждения или нервозности в его голосе.
Затем мы все вместе начали искать объяснение присутствия этого дикого зверя так далеко от мест его обитания. Сведения, полученные мною из книг, говорили о том, что тигры практически не проживали за пределами Азии и что в двадцатом веке, во всяком случае, в Англии дикие животные на свободе не встречались.
Пока мы беседовали, Снайдер присоединился к нам и я вернул ему винтовку. Тейлор и Делкарт подобрали убитую лань и мы медленным шагом направились к лодке. Делкарт хотел снять шкуру с тигра, но я был вынужден не разрешить, так как обработать и сохранить как следует ее мы не могли.
На берегу мы освежевали лань, взяли с собой столько мяса, сколько могли поместить в лодке и уже отчаливали от берега, чтобы продолжить путь за свежей водой и топливом, как нас ошеломили вопли из кустов неподалеку.
— Еще один Felis tigris, — сказал Тейлор.
— Или целая дюжина, — добавил Делкарт, и пока он это говорил, один за другим появились восемь матерых тигров — великолепные экземпляры.
При виде нас они начали метаться как разъяренные демоны. Было ясно, что трех винтовок недостаточно и я приказал отойти от берега, надеясь, что тигры плавать не умеют.
И действительно, они сгрудились все на берегу, а затем начали расхаживать взад и вперед, угрожающе рыча и глядя на нас весьма неприветливо.
Заведя мотор и уже отплывая, мы слышали такие же призывы и из глубины зарослей. Казалось, этот ответ на призыв собратьев, мечущихся у кромки воды. Судя по разнообразию и величине территории, с которой эти звуки доносились, мы решили, что заброшенные земли населяет невероятное количество зверей.
— Они сожрали людей, — содрогнувшись, пробормотал Снайдер.
— Я думаю, ты прав, — согласился я, — судя по их наглости и отсутствию страха в присутствии человека, можно предположить, что либо люди им совершенно неизвестны, либо, наоборот, слишком привычны в качестве легкой добычи.
— Но откуда же они пришли? — спросил Делкарт. — Неужели они смогли добраться сюда из Азии?
Я покачал головой, но я был совершенно в тупике. Я знал, что немыслимо представить себе как тигры пересекают горные цепи, реки и вообще весь огромный европейский континент, чтобы из естественной среды обитания добраться в такую даль, и уж абсолютно невозможно вообразить, как они переплыли Ла-Манш. И все же они здесь и в огромном количестве.
Мы проплыли вверх по Темар несколько миль, наполнили бочонки свежей водой, а затем высадились на берег приготовить оленину и впервые плотно поесть с тех пор, как «Колдуотер» бросил нас. Но едва мы развели огонь и начали разделывать мясо, как Снайдер, постоянно оглядывавший окрестный ландшафт, тронул меня за руку и указал на заросли кустарника в нескольких сотнях ярдов от нас.
И я увидел слегка прикрытую листвой желто-черную шкуру большого тигра. А пока я его разглядывал, зверь величественно направился к нам. Через секунду появились еще и еще, и нет нужды говорить, что мы стремительно ретировались к лодке.
После еще трех попыток высадиться на берег и приготовить себе еду нам пришлось от этой мысли отказаться, так как каждый раз нам приходилось спасаться от тигров, и мы пришли к выводу, что страна попросту наводнена этими хищниками.
Оказалось также невозможным раздобыть необходимые ингредиенты нашего химического топлива, а поскольку его у нас оставалось мало, то пришлось установить мачту и идти дальше под парусом, чтобы горючее сберечь на экстренный случай.
Я должен честно сознаться, что мы без малейших сожалений распрощались со Страной Тигров. Как мы окрестили древний Девон, и добравшись до Ла-Манша повернули на юго-восток, собираясь обогнуть Болт Хэд и идя вдоль берега, пройти через Па-де-Кале в Северное море.
Я намеревался добраться как можно скорее до Лондона, потому что нам необходимо было обзавестись новой одеждой, встретиться с культурными людьми и услышать, наконец, прямо из уст англичан все о том, что произошло за двести лет с тех пор, как Восток был отделен от Запада.
Нашей первой стоянкой был остров Уайт. Мы вошли в Солент в приблизительно десять часов утра, и я должен сознаться, что когда мы подошли к берегу, сердце мое упало. Несмотря на то, что на карте маяк значился, его нигде не было видно. Нигде не было и следов живущих согласно картам людей. Мы прошли вдоль всего северного побережья острова в бесплодных попытках найти человека, и в конце концов высадились на востоке, там, где должен был бы находиться Ньюпорт, но где вместо этого были только трава, громадные деревья и дремучий лес и никаких признаков хоть чего-нибудь, сделанного человеческими руками.
Перед тем как высадиться, я велел ребятам заменить мягкие пули на стальные, запас которых был у каждого в поясе и в магазинах. Экипированные подобным образом мы могли легче управиться даже с тиграми, но следов их здесь видно не было, и я решил, что они остались на большой земле.
После еды мы пустились на поиски горючего, Тейлора оставили охранять катер. Я не мог по некоторым причинам оставить Снайдера одного. Я знал, что он был недоволен моим планом посетить Англию, и я не был уверен, что при первой же возможности он не бросит нас, забрав лодку и не попытается вернуться в Пан-Америку.
А в том, что он достаточно глуп, чтобы попытаться все это проделать, я был совершенно уверен.
Мы углубились приблизительно на милю в сердце острова и, проходя похожим на парк лесом, вдруг встретили, совершенно уже не ожидая этого, первые человеческие существа.
Приблизительно десятка два волосатых, полуголых мужчин отдыхали в тени громадного дерева. Увидя нас, они повскакали на ноги с дикими криками, похватав лежавшие рядом с ними копья.
Они умчались от нас ярдов на пятьдесят, затем повернулись и стали нас рассматривать. Явно осмелев из-за нашей немногочисленности, они начали потихоньку к нам приближаться, размахивая копьями и устрашающе вопя.
Они были невысокого роста, мускулистого сложения, to спутанными и тусклыми от грязи длинными волосами и бородами. Головы у них, однако, были хорошей формы, а глаза, несмотря на свирепое и воинственное выражение, были разумны.
Понимание этих особенностей, конечно, пришло позже, когда появилась возможность разглядеть их на более близком расстоянии и при обстоятельствах, менее чреватых опасностью и возбуждением. А в тот момент я увидел с изумлением, что там, где мы ожидали встретить цивилизованных и просвещенных людей, всего лишь дикари, пытающиеся на нас напасть.
Каждый из нас был вооружен винтовкой, револьвером и абордажной саблей, но пока мы стояли плечом к плечу перед наступающими дикарями, я почувствовал, что не хочу приказывать стрелять в них, сеять смерть и страдание среди незнакомцев, с которыми нам не из-за чего было ссориться. Я решил сохранять самообладание до того момента, когда мы сможем попробовать заговорить с ними.
Поэтому я поднял левую руку на головой, обратив ладонь к ним — самый естественный жест, означающий, с моей точки зрения, самые мирные намерения. В то же время я громко сказал им, что мы друзья, хотя, судя по их виду, они вряд ли могли знать пан-американский или староанглийский, что одно и то же.
В ответ на мой жест и слова они перестали вопить и остановились в нескольких шагах от нас. Затем, тот, кто был впереди остальных — явно главный или вождь — серьезно ответил на языке, хотя и в какой-то степени понятном нам, поскольку в основе его был английский, но до такой степени искаженный, что все-таки воспринимать его было трудно.
— Кто вы, — спросил он, — и из какой страны?
Я рассказал ему, что мы из Пан-Америки, но он только покачал головой и спросил, где это. Он никогда не слышал ни о ней, ни об Атлантическом океане, о котором я сказал, что он разделяет наши страны.
— Прошло уже двести лет с тех пор, как пан-американцы посещали Англию, — сказал я.
— Англию? — спросил он. — Что такое Англия?
— Но ведь это часть Англии! — воскликнул я.
— Это Велибитания, — заверил он меня. — Я ничего не знаю об Англии, а я живу здесь всю жизнь.
Я довольно быстро догадался о происхождении Велибитании. Без сомнения, это искаженное Великобритания — название, в прошлом обозначавшее гигантский остров, включавший Англию, Шотландию и Уэльс. Впоследствии мы слышали, как это название произносили Велибритания или Валибритания.
Затем я попросил его указать нам путь в Рид или Портсмут; но он опять покачал головой и сказал, что не знает таких стран. А когда я спросил, есть ли какие-нибудь города в этой стране, он не знал, о чем я говорю, поскольку никогда не слышал слово «город».
Я объяснил как мог лучше, сказав, что это место, где много людей живут вместе в домах.
— А, — воскликнул он, — так это лагерь! Да, здесь есть два огромных лагеря, Восточный лагерь и Западный лагерь. Мы из Восточного лагеря.
Употребление слова «лагерь» для того, чтобы описать скопление жителей в одном месте, навело меня на мысль о войне, и я спросил, кончилась ли война, и кто победил.
— Нет, — был ответ на этот вопрос. — Война еще не кончилась. Но она скоро кончится, а кончится как всегда тем, что западные убегут. Мы, восточные, всегда побеждаем.
— Нет, — сказал я, поняв, что он говорит о мелких межплеменных войнах своего острова. — Я говорю о Великой Войне, войне с Германией. Кончилась ли она и кто одержал победу?
Он нетерпеливо помотал головой.
— Я никогда не слышал ни об одной из этих стран, что ты говоришь.
Это было невероятно, но все же это было именно так. Люди, живущие там, где проходила война, Великая Война, не знали о ней ничего, хотя мы даже через двести лет после нее знали, насколько она была для них чудовищна, и живо интересовались ее событиями по ту сторону Атлантики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17