Он не причинит нам вреда, а мы если собираемся ехать, то должны отправляться немедленно.
Монахиня, дежурившая у ворот, открыла их. Когда мы проезжали, я крикнул:
— Мы там, на пороге, оставили вам еще одного пациента, сестра! Скажите сестре Терезе! Извините!
Она попыталась что-то сказать, но было уже поздно, мы выехали из ворот на дорогу. Через пять минут мы миновали сельскую дорогу, которая привела нас в Ольстер, и свернули на шоссе, ведущее в Страбан.
* * *
Улицы Страбана были забиты машинами; казалось, повсюду расставлены дорожные блокпосты. Их было гораздо больше, чем я ожидал. Наверное, власти уже узнали, что среди обломков сгоревшей «кортины» на дне пропасти нас нет.
Но оказалось, что проехать нам до неправдоподобия легко, по той причине, что солдаты были повсюду, а мы были двумя из них. Я сказал Бинни, чтобы он использовал сигнал, чтобы расчистить путь; он так и делал, а в некоторых случаях даже выезжал на тротуар, чтобы объехать длинный ряд легковых машин и грузовиков, ожидающих очереди.
Мы без всяких колебаний проезжали каждый блокпост, приветственно махая рукой, и через десять минут после въезда в город миновали его и вышли на главную дорогу, ведущую к Лондондерри.
Бинни был словно дитя, возбуждение и смех выпирали из него.
— Мне кажется, что они там, позади, кого-то ищут, верно, майор?
— Похоже на то.
— Как мы провели проклятую британскую армию!
Он прищелкнул пальцами, вышел на осевую линию, перегоняя всех, кого только видел.
Я спокойно заметил:
— Не такую уж проклятую, Бинни. Помни, я тоже часть этой армии.
Он посмотрел на меня с удивлением, будто забыл, а потом громко рассмеялся:
— Только не сейчас, майор. Теперь вы один из нас. Ей-богу, все, что нужно — поклясться в верности.
И он загорланил во весь голос «Солдатскую песню», мало подходящую к британской униформе, которая сейчас была на нем, и сосредоточился на ведении машины. А я закурил и откинулся назад, держа «стерлинг» между колен.
Я представлял себе, какое у него будет лицо, когда настанет заключительный момент; или, как говорили в старинных мелодрамах, все откроется. Весьма вероятно, он вынудит меня убить его, что мне определенно не хотелось бы делать, разве только ради спасения собственной шкуры.
Мы с Бинни прошли длинный путь после той ночи в «Баре для избранных Коэна» в Белфасте, и я понял одну очень важную вещь. ИРА состоит не только из террористов и таких, как Берри с его компанией. Там были и искренние идеалисты, следующие традициям Пирса и Конноли. Обязательно должны быть. Люди, подобные Коротышке, да хранит его Бог, и Бинни Галлахеру.
Можно с этим соглашаться или нет, но они честнейшие люди, которые истово верят, что участвуют в борьбе, где ставка ничуть не меньше, чем свобода их страны.
Если будет нужно, они отдадут жизнь, будут убивать солдат, но не детей. Что бы ни случилось, они хотят встретить это с чистыми руками, не требуя особых привилегий. И вся их трагедия состоит в том, что в такой войне это совершенно невозможно.
Фрэнк Берри, конечно, был другим; это он поставил меня в столь затруднительное положение с генералом и Норой Мэрфи, когда мы были в его имении Испанская Голова.
Генерал сказал мне совершенно определенно, что я ни в коем случае не могу вступать в контакт с военными на любом уровне, и я понимал, что ничего не добьюсь, если нарушу его инструкции в таких обстоятельствах. Если десантники ворвутся в имение Испанская Голова, то первыми будут уничтожены генерал и Нора.
С какой стороны ни посмотри, оставалось одно: ехать туда и действовать по обстановке, надеясь лишь на то преимущество, что я знал необходимую ему тайну.
* * *
Мы уже были за Лондондерри на прибрежной дороге, когда столкнулись с неожиданным осложнением.
Делая поворот, Бинни вынужден был резко затормозить, потому что дорогу перед нами забили машины. Вдали среди деревьев я разглядел крыши домов и над ними темную завесу дыма.
Раздалось два-три одиночных выстрела, а потом очередь из автомата, как только Бинни попытался объехать стоящие впереди машины. Я услышал беспорядочную стрельбу в отдалении.
— Мне это не нравится, — сказал я. — Тут есть объезд?
— Нет, дорога ведет к главной площади, других путей нет.
Я приказал ему продолжать движение, и мы доехали до окраины деревни, где половина дороги была блокирована «лендроверами» военной полиции; как только Бинни затормозил, к нам подошел капрал и откозырял.
Я спросил:
— Что происходит?
— Бунт, сэр. Местная полиция арестовала парня, который малевал лозунги на церковной стене. Через полчаса у полицейского участка собралась толпа, требующая его освобождения. Когда они начали бросать бензиновые бомбы, полиция вызвала нас.
— Кто задействован?
— Полурота шотландцев, сэр, но еще люди на подходе.
Я повернулся к Бинни:
— Отлично, поезжай!
Как только мы тронулись, капрал побежал рядом с нами:
— Будьте осторожны, сэр! Толпа очень возбуждена.
Бинни нажал на газ, и мы проехали к середине улицы. Люди группками стояли возле стандартных домиков. Когда мы проезжали, головы поворачивались нам вслед, оскорбления становились все более яростными. По тенту машины стукнул один камень, за ним другой.
Но худшее было впереди, когда мы завернули за угол и увидели, что улица запружена разъяренной толпой, а за ней на площади шеренгой стояли шотландские стрелки, защищаясь прозрачными щитами. По воздуху пролетела бензиновая бомба и взорвалась, облив землю под ногами солдат оранжевым пламенем. Они отступили в порядке, а толпа ринулась вперед.
Бинни сказал:
— Плохо дело. Что будем делать?
— Гони вовсю, не останавливайся. Даже если они попытаются схватить нас руками.
И в этот момент кто-то в задних рядах толпы заметил нас и поднял тревогу. Поднялся такой рев, что кровь застыла в жилах. Я инстинктивно пригнулся, когда на нас обрушился град камней, хотя многие из них только гремели о борта «лендровера», не причиняя вреда.
Над крышей пролетела бензиновая бомба. Бинни резко вывернул, и она разорвалась сбоку. Мы оказались в самой гуще толпы. Нам пришлось снизить скорость, а вокруг нас сгрудились люди, мужчины, женщины, даже дети. Они завывали, словно волки, хватали руками «лендровер», когда мы проезжали. Один сумасшедший выскочил прямо перед нами, раскинув руки, и отскочил в толпу от капота, словно резиновый мячик. Бинни нажал на тормоз.
Нас словно поглотила громадная волна. И я нашел единственно возможный выход из положения — высунулся из окна и дал очередь из «стерлинга» поверх голов. Эффект был как раз такой, какой нужен: толпа рассеялась.
Я толкнул Бинни в плечо:
— Давай вперед!
Мы рванули с места, объезжая залегших людей, чуть не врезались в фонарный столб и все-таки прорвались к линии шотландских стрелков. Они расступились, чтобы пропустить нас, и Бинни остановился около машины «Скорой помощи» и бронетранспортера.
К нам подошел и отдал честь молодой лейтенант в маскировочной форме, бронежилете и шотландской шапочке.
— Вы были на грани гибели, сэр! Я уж думал, не послать ли своих людей вперед, чтобы выручить вас. Моя фамилия Форд.
— Майор Паркер, вторая парашютная бригада, — представился я и протянул ему руку. — Сожалею, что пришлось так неожиданно свалиться на вас, но у меня не было выбора. Мне приказано явиться в полицейское управление Колрейна как можно скорее, чтобы взглянуть на человека, которого они взяли в связи с похищением генерала Фергюсона. Если это тот самый человек, которого они ищут, я должен опознать его. Мы здесь проедем?
— Да, там церковь и несколько домов. Людей немного.
Внезапно послышались крики; мы повернулись и увидели, что с полдюжины бензиновых бомб разорвались перед шеренгой стрелков и позади нее. Казалось, пламя было повсюду, всю площадь заволокло дымом. На какой-то момент настало смятение, и шеренга шотландцев дрогнула.
Один молодой солдат с воплем бежал к нам, ноги его были объяты пламенем, а он все еще сжимал прозрачный щит в одной руке и дубинку в другой. Бинни подскочил раньше меня и ловко подставил ему ножку. Мы пытались сбить пламя руками, но тут кто-то с огнетушителем, взятым из «лендровера», окатил парня струёй пены.
Молодой солдат лежал и беспомощно плакал, его лицо было перекошено, как в агонии; двое медиков с носилками уже спешили от машины «Скорой помощи». Один из них достал из сумки первой помощи ампулу с морфином и сделал ему укол в руку.
Бинни с бледным лицом и глазами, полными боли, стоял на одном колене и смотрел на него. Я поднял его на ноги.
— Ты в порядке?
— Какая вонь от горящего мяса! — сказал он, когда медики унесли парня прочь. — Это напомнило мне о Норе.
— Теперь ты увидел, как живет другая половина, — сказал я ему.
Шотландцы перешли в наступление, стреляя в толпу резиновыми пулями и яростно работая дубинками, чтобы заставить ее отступить. Это была сцена из ада, по всей площади полыхали лужи бензина из бомб, валил черный жирный дым, а оттуда, где уже шла рукопашная схватка, доносились крики и вопли.
Бинни смотрел на все с большим интересом, и я вполне его понимал, но пора было ехать, и я подтолкнул его к «лендроверу»:
— Время!
Он сел за руль и завел мотор. Как только я сел рядом с ним, подошел лейтенант Форд.
— Кажется, мы овладели обстановкой; сейчас подойдет еще одна рота. А я хочу показать вам путь.
Он встал на подножку, взялся руками за дверцу, и Бинни тронул с места. Площадь имела форму буквы "L", и когда мы свернули за угол у церкви, то увидели выход в узкую улицу.
— Вам сюда, сэр, — указал рукой Форд.
И вдруг раздался выстрел, судя по звуку, из мощной винтовки; он застонал и свалился с подножки. Я выскочил, схватил его за куртку и затащил за угол, а вторая пуля попала в булыжник мостовой чуть поодаль. Когда Бинни подошел задним ходом, чтобы подобрать нас, третья пуля пробила дыру в левой части ветрового стекла.
У лейтенанта Форда оказалось прострелено правое бедро. Он лежал на мостовой, сжимая рану руками, сквозь пальцы сочилась кровь. Тут же появились медики. Громыхнул гром, и хлынул дождь, который почти немедленно погасил огонь от бензиновых бомб.
Один из медиков наложил тампоны с каждой стороны бедра Форда и начал туго перевязывать. Бинни вышел из «лендровера» и пригнулся у стены рядом со мной.
— Что теперь? — шепотом спросил он.
Я слышал, как Форд скомандовал:
— Джонсон, посмотрите, может быть, вы обнаружите его!
Джонсон, коренастый молодой сержант, подполз к углу и осторожно выглянул. Ничего не случилось. Даже толпа на другой стороне площади поутихла. Джонсон двинулся вперед, но тут же грянул выстрел, и его отбросило назад.
Он чуть не сшиб меня, а потом покатился по земле, хватая ртом воздух, но когда двое солдат усадили его, мы увидели, что пуля расплющилась о бронежилет, а он был только оглушен ударом.
Другой выстрел отбил крошку от угла дома; следующий срикошетил по мостовой с другой стороны от «лендровера». Кто-то попытался выставить стальной шлем на кончике дубинки из-за угла, немедленно раздался выстрел, и пуля пробила в шлеме аккуратную дырочку.
Медики пытались убедить Форда лечь на носилки, чтобы отнести его в машину «Скорой помощи», но он в ответ цветисто обложил их отборной английской руганью.
— Бог мой, этот парень, кто бы он ни был, знает свое дело, — прошептал мне Бинни. — Он тут всех живо возьмет к ногтю!
— Нас с тобой тоже, — добавил я. — Или ты забыл? Нам надо за час добраться до Испанской Головы, а это означает, что, если мы не сможем уехать отсюда в течение десяти минут, Нора Мэрфи погибнет.
Он в ужасе уставился на меня. Я подобрал шлем с дыркой и передал ему.
— Когда я скомандую, брось его на площадь.
Я стащил с головы берет, подполз к углу и выглянул наружу на уровне земли. Наиболее вероятным местом, где укрывался стрелок, была колокольня церкви, что стояла напротив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Монахиня, дежурившая у ворот, открыла их. Когда мы проезжали, я крикнул:
— Мы там, на пороге, оставили вам еще одного пациента, сестра! Скажите сестре Терезе! Извините!
Она попыталась что-то сказать, но было уже поздно, мы выехали из ворот на дорогу. Через пять минут мы миновали сельскую дорогу, которая привела нас в Ольстер, и свернули на шоссе, ведущее в Страбан.
* * *
Улицы Страбана были забиты машинами; казалось, повсюду расставлены дорожные блокпосты. Их было гораздо больше, чем я ожидал. Наверное, власти уже узнали, что среди обломков сгоревшей «кортины» на дне пропасти нас нет.
Но оказалось, что проехать нам до неправдоподобия легко, по той причине, что солдаты были повсюду, а мы были двумя из них. Я сказал Бинни, чтобы он использовал сигнал, чтобы расчистить путь; он так и делал, а в некоторых случаях даже выезжал на тротуар, чтобы объехать длинный ряд легковых машин и грузовиков, ожидающих очереди.
Мы без всяких колебаний проезжали каждый блокпост, приветственно махая рукой, и через десять минут после въезда в город миновали его и вышли на главную дорогу, ведущую к Лондондерри.
Бинни был словно дитя, возбуждение и смех выпирали из него.
— Мне кажется, что они там, позади, кого-то ищут, верно, майор?
— Похоже на то.
— Как мы провели проклятую британскую армию!
Он прищелкнул пальцами, вышел на осевую линию, перегоняя всех, кого только видел.
Я спокойно заметил:
— Не такую уж проклятую, Бинни. Помни, я тоже часть этой армии.
Он посмотрел на меня с удивлением, будто забыл, а потом громко рассмеялся:
— Только не сейчас, майор. Теперь вы один из нас. Ей-богу, все, что нужно — поклясться в верности.
И он загорланил во весь голос «Солдатскую песню», мало подходящую к британской униформе, которая сейчас была на нем, и сосредоточился на ведении машины. А я закурил и откинулся назад, держа «стерлинг» между колен.
Я представлял себе, какое у него будет лицо, когда настанет заключительный момент; или, как говорили в старинных мелодрамах, все откроется. Весьма вероятно, он вынудит меня убить его, что мне определенно не хотелось бы делать, разве только ради спасения собственной шкуры.
Мы с Бинни прошли длинный путь после той ночи в «Баре для избранных Коэна» в Белфасте, и я понял одну очень важную вещь. ИРА состоит не только из террористов и таких, как Берри с его компанией. Там были и искренние идеалисты, следующие традициям Пирса и Конноли. Обязательно должны быть. Люди, подобные Коротышке, да хранит его Бог, и Бинни Галлахеру.
Можно с этим соглашаться или нет, но они честнейшие люди, которые истово верят, что участвуют в борьбе, где ставка ничуть не меньше, чем свобода их страны.
Если будет нужно, они отдадут жизнь, будут убивать солдат, но не детей. Что бы ни случилось, они хотят встретить это с чистыми руками, не требуя особых привилегий. И вся их трагедия состоит в том, что в такой войне это совершенно невозможно.
Фрэнк Берри, конечно, был другим; это он поставил меня в столь затруднительное положение с генералом и Норой Мэрфи, когда мы были в его имении Испанская Голова.
Генерал сказал мне совершенно определенно, что я ни в коем случае не могу вступать в контакт с военными на любом уровне, и я понимал, что ничего не добьюсь, если нарушу его инструкции в таких обстоятельствах. Если десантники ворвутся в имение Испанская Голова, то первыми будут уничтожены генерал и Нора.
С какой стороны ни посмотри, оставалось одно: ехать туда и действовать по обстановке, надеясь лишь на то преимущество, что я знал необходимую ему тайну.
* * *
Мы уже были за Лондондерри на прибрежной дороге, когда столкнулись с неожиданным осложнением.
Делая поворот, Бинни вынужден был резко затормозить, потому что дорогу перед нами забили машины. Вдали среди деревьев я разглядел крыши домов и над ними темную завесу дыма.
Раздалось два-три одиночных выстрела, а потом очередь из автомата, как только Бинни попытался объехать стоящие впереди машины. Я услышал беспорядочную стрельбу в отдалении.
— Мне это не нравится, — сказал я. — Тут есть объезд?
— Нет, дорога ведет к главной площади, других путей нет.
Я приказал ему продолжать движение, и мы доехали до окраины деревни, где половина дороги была блокирована «лендроверами» военной полиции; как только Бинни затормозил, к нам подошел капрал и откозырял.
Я спросил:
— Что происходит?
— Бунт, сэр. Местная полиция арестовала парня, который малевал лозунги на церковной стене. Через полчаса у полицейского участка собралась толпа, требующая его освобождения. Когда они начали бросать бензиновые бомбы, полиция вызвала нас.
— Кто задействован?
— Полурота шотландцев, сэр, но еще люди на подходе.
Я повернулся к Бинни:
— Отлично, поезжай!
Как только мы тронулись, капрал побежал рядом с нами:
— Будьте осторожны, сэр! Толпа очень возбуждена.
Бинни нажал на газ, и мы проехали к середине улицы. Люди группками стояли возле стандартных домиков. Когда мы проезжали, головы поворачивались нам вслед, оскорбления становились все более яростными. По тенту машины стукнул один камень, за ним другой.
Но худшее было впереди, когда мы завернули за угол и увидели, что улица запружена разъяренной толпой, а за ней на площади шеренгой стояли шотландские стрелки, защищаясь прозрачными щитами. По воздуху пролетела бензиновая бомба и взорвалась, облив землю под ногами солдат оранжевым пламенем. Они отступили в порядке, а толпа ринулась вперед.
Бинни сказал:
— Плохо дело. Что будем делать?
— Гони вовсю, не останавливайся. Даже если они попытаются схватить нас руками.
И в этот момент кто-то в задних рядах толпы заметил нас и поднял тревогу. Поднялся такой рев, что кровь застыла в жилах. Я инстинктивно пригнулся, когда на нас обрушился град камней, хотя многие из них только гремели о борта «лендровера», не причиняя вреда.
Над крышей пролетела бензиновая бомба. Бинни резко вывернул, и она разорвалась сбоку. Мы оказались в самой гуще толпы. Нам пришлось снизить скорость, а вокруг нас сгрудились люди, мужчины, женщины, даже дети. Они завывали, словно волки, хватали руками «лендровер», когда мы проезжали. Один сумасшедший выскочил прямо перед нами, раскинув руки, и отскочил в толпу от капота, словно резиновый мячик. Бинни нажал на тормоз.
Нас словно поглотила громадная волна. И я нашел единственно возможный выход из положения — высунулся из окна и дал очередь из «стерлинга» поверх голов. Эффект был как раз такой, какой нужен: толпа рассеялась.
Я толкнул Бинни в плечо:
— Давай вперед!
Мы рванули с места, объезжая залегших людей, чуть не врезались в фонарный столб и все-таки прорвались к линии шотландских стрелков. Они расступились, чтобы пропустить нас, и Бинни остановился около машины «Скорой помощи» и бронетранспортера.
К нам подошел и отдал честь молодой лейтенант в маскировочной форме, бронежилете и шотландской шапочке.
— Вы были на грани гибели, сэр! Я уж думал, не послать ли своих людей вперед, чтобы выручить вас. Моя фамилия Форд.
— Майор Паркер, вторая парашютная бригада, — представился я и протянул ему руку. — Сожалею, что пришлось так неожиданно свалиться на вас, но у меня не было выбора. Мне приказано явиться в полицейское управление Колрейна как можно скорее, чтобы взглянуть на человека, которого они взяли в связи с похищением генерала Фергюсона. Если это тот самый человек, которого они ищут, я должен опознать его. Мы здесь проедем?
— Да, там церковь и несколько домов. Людей немного.
Внезапно послышались крики; мы повернулись и увидели, что с полдюжины бензиновых бомб разорвались перед шеренгой стрелков и позади нее. Казалось, пламя было повсюду, всю площадь заволокло дымом. На какой-то момент настало смятение, и шеренга шотландцев дрогнула.
Один молодой солдат с воплем бежал к нам, ноги его были объяты пламенем, а он все еще сжимал прозрачный щит в одной руке и дубинку в другой. Бинни подскочил раньше меня и ловко подставил ему ножку. Мы пытались сбить пламя руками, но тут кто-то с огнетушителем, взятым из «лендровера», окатил парня струёй пены.
Молодой солдат лежал и беспомощно плакал, его лицо было перекошено, как в агонии; двое медиков с носилками уже спешили от машины «Скорой помощи». Один из них достал из сумки первой помощи ампулу с морфином и сделал ему укол в руку.
Бинни с бледным лицом и глазами, полными боли, стоял на одном колене и смотрел на него. Я поднял его на ноги.
— Ты в порядке?
— Какая вонь от горящего мяса! — сказал он, когда медики унесли парня прочь. — Это напомнило мне о Норе.
— Теперь ты увидел, как живет другая половина, — сказал я ему.
Шотландцы перешли в наступление, стреляя в толпу резиновыми пулями и яростно работая дубинками, чтобы заставить ее отступить. Это была сцена из ада, по всей площади полыхали лужи бензина из бомб, валил черный жирный дым, а оттуда, где уже шла рукопашная схватка, доносились крики и вопли.
Бинни смотрел на все с большим интересом, и я вполне его понимал, но пора было ехать, и я подтолкнул его к «лендроверу»:
— Время!
Он сел за руль и завел мотор. Как только я сел рядом с ним, подошел лейтенант Форд.
— Кажется, мы овладели обстановкой; сейчас подойдет еще одна рота. А я хочу показать вам путь.
Он встал на подножку, взялся руками за дверцу, и Бинни тронул с места. Площадь имела форму буквы "L", и когда мы свернули за угол у церкви, то увидели выход в узкую улицу.
— Вам сюда, сэр, — указал рукой Форд.
И вдруг раздался выстрел, судя по звуку, из мощной винтовки; он застонал и свалился с подножки. Я выскочил, схватил его за куртку и затащил за угол, а вторая пуля попала в булыжник мостовой чуть поодаль. Когда Бинни подошел задним ходом, чтобы подобрать нас, третья пуля пробила дыру в левой части ветрового стекла.
У лейтенанта Форда оказалось прострелено правое бедро. Он лежал на мостовой, сжимая рану руками, сквозь пальцы сочилась кровь. Тут же появились медики. Громыхнул гром, и хлынул дождь, который почти немедленно погасил огонь от бензиновых бомб.
Один из медиков наложил тампоны с каждой стороны бедра Форда и начал туго перевязывать. Бинни вышел из «лендровера» и пригнулся у стены рядом со мной.
— Что теперь? — шепотом спросил он.
Я слышал, как Форд скомандовал:
— Джонсон, посмотрите, может быть, вы обнаружите его!
Джонсон, коренастый молодой сержант, подполз к углу и осторожно выглянул. Ничего не случилось. Даже толпа на другой стороне площади поутихла. Джонсон двинулся вперед, но тут же грянул выстрел, и его отбросило назад.
Он чуть не сшиб меня, а потом покатился по земле, хватая ртом воздух, но когда двое солдат усадили его, мы увидели, что пуля расплющилась о бронежилет, а он был только оглушен ударом.
Другой выстрел отбил крошку от угла дома; следующий срикошетил по мостовой с другой стороны от «лендровера». Кто-то попытался выставить стальной шлем на кончике дубинки из-за угла, немедленно раздался выстрел, и пуля пробила в шлеме аккуратную дырочку.
Медики пытались убедить Форда лечь на носилки, чтобы отнести его в машину «Скорой помощи», но он в ответ цветисто обложил их отборной английской руганью.
— Бог мой, этот парень, кто бы он ни был, знает свое дело, — прошептал мне Бинни. — Он тут всех живо возьмет к ногтю!
— Нас с тобой тоже, — добавил я. — Или ты забыл? Нам надо за час добраться до Испанской Головы, а это означает, что, если мы не сможем уехать отсюда в течение десяти минут, Нора Мэрфи погибнет.
Он в ужасе уставился на меня. Я подобрал шлем с дыркой и передал ему.
— Когда я скомандую, брось его на площадь.
Я стащил с головы берет, подполз к углу и выглянул наружу на уровне земли. Наиболее вероятным местом, где укрывался стрелок, была колокольня церкви, что стояла напротив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26