Надо было листок взять, но я совсем ума лишилась со страху. Захлопнула дверь. Слышно было, как она перевела дыхание. Я не сочла нужным уточнять, куда угодило перо.
— Я вам сейчас все скажу, — продолжала она. — Там в принципе правит Крыса, у него есть шеф, кто-то из бывшей партийной верхушки, фамилии не знаю. Кончат с автоматами, войдут в какие-нибудь предприятия или акционерные общества, убьют всех, кто о них хоть что-нибудь знает. Уничтожили свои бумаги, я имею в виду личные дела. Держат в руках, шантажом конечно, тридцать два человека, я раздобыла список этих фамилий, то есть записала и оставила, чтобы вы нашли, только боюсь сказать где. Но вы там бывали.
— И что же? — вырвалось у меня с досадой. — Мне предстоит посетить все знакомые места?
— Нет, что вы. Это оставлено у одного человека, где вы видели брусничник, а ваша знакомая ловила рыбу под зонтиком…
До меня дошло, что Зося суёт мне стакан воды, взволнованная, очевидно, выражением моей физиономии. Я взяла стакан и выпила воду для Зосиного спокойствия.
— Знаю, — ответила я. — Дорогу найду. Кто?
— Вы помните, тогда пришли двое? У того, кто моложе. Я не сказала, что это для вас, не хотела, чтобы вы рисковали, на конверте номер вашего первого телефона, первого, не следующего, плюс дата того дня, когда вы видели меня на улице, вспомните, пожалуйста! Без этого он даже не сознаётся, что у него вообще что-то есть.
— Ладно. Вспомню.
— Я специально искала эту информацию. Позвоню ещё раз, не уверена только когда и как. Сейчас я в Дании, временно, сегодня же уезжаю отсюда, вы часто бывали здесь, скажите обо мне своей приятельнице, которая любит сад, от неё я могла бы узнавать про вас, если что понадобится. И ещё одна просьба — предупредите Вальдека и Романа…
— Какого Вальдека и Романа?! Кто они?!
— Пока ещё живы, наверно? — после паузы ответила Пломбир, и я поняла. Остальные игроки — высокий парень и пузан, кто из них Вальдек, а кто Роман, не имеет значения, и в самом деле, надо постараться их спасти. Я ответила, что поняла.
— Ну, это, пожалуй… А! Ещё секунду. Насчёт Валленрода догадались?
— Нет, пока ещё нет.
— Так он живёт с вами рядом. Скажите ему, что на него охотятся, знают о нем. Он для них опасен. И не уймутся, пока не найдут мальчика, его хотят убить…
Когда я положила трубку, Зося взорвалась.
— Господи, да что это такое? Что ты такое узнала, я уж думала, помрёшь на месте…
— Немного не хватало…
Я сидела неподвижно и смотрела на неё, стараясь хоть чуть-чуть упорядочить сарабанду в голове. Не получалось.
— Раз уж не померла на месте, надо кое-что предпринять. Ты сказала, не хочешь ничего знать. Спасибо за телефон, привет, у меня ни секунды…
* * *
— Про тебя все знают, — брякнула я с ходу Янушу, когда он открыл дверь. — Фамилию, где живёшь, и вообще ты на повестке дня. А я вот не желаю, чтобы тебя убили, фанаберия такая меня одолела. Ну, так как?
— А я не желаю, чтобы тебя убили. — Он затащил меня в прихожую и закрыл дверь. — У меня тоже полно фанаберии. Здесь чисто, проверяю ежедневно. Справлюсь, это моя профессия, однако мне необходимо ориентироваться, откуда твои сведения.
И тут я почувствовала — у меня есть настоящий союзник, профессионал, действующий по собственной инициативе, со знанием приёмов, средств и прочих полезных вещей. Чувство это бальзамом пролилось на мою изболевшую душу, зубы у меня перестали лязгать со страху, а роковой узел, из-за которого я вся изнервничалась, словно бы ослабел. Я приняла мужское решение.
— Слушай, я тебе доверяю. Должна доверять. Не могу жить, не могу даже водить дружбу с кем-то, кому не доверяю, может статься, это врождённый недостаток, но: нет доверия — нет и человека. Потому так легко сделать из меня кретинку или провести, правда, обмануть можно только один раз…
— Знаю.
Я подозрительно посмотрела на него.
— Откуда?
— Все о тебе знаю. В сложившейся ситуации лучше тебе об этом сказать — ты мне ужасно необходима…
Я обалдела и на минуту оглохла. Сообразила вдруг, что таких слов не слышала много лет, последний был Дьявол — необходима я была ему безумно, он и не скрывал этого, пока не перестала быть необходимой. А вот Божидар такого не произнёс никогда. Господи, какие бурные годы… Сколь не правдоподобно долго длилась молодость, а ведь некогда сорок лет считала абсолютным закатом: дряхлая старость, гроб и могила, что за идиотизм! Да, возможно, тут проблема характера: корпус увядший, а душа молода… Ладно, не надо преувеличений, корпус ещё в приличном состоянии, а вот душа, пожалуй, даже возвращается в те годы…
Снова донеслись слова Януша.
— ..такое ощущение, будто прыгаю головой вниз, а там.., или бассейн с водой, или яма с негашёной известью, или вообще пропасть. Не уверен, простишь ли меня, но если сейчас не признаюсь, не простишь никогда. Я тебя подслушивал.
Я подскочила так, что все остальное вылетело у меня из головы…
— Подробно! — потребовала я настоятельно, алчно и с мощным натиском.
— Твой телефон прослушивался уже давно, не я этим занимался, пришёл на готовое…
— Кто?!!..
— Об этом чуть позже. Я ушёл со службы лишь для виду, ты уже поняла. Тебе и трубку не нужно было поднимать, все, о чем говорилось в твоей комнате, записывалось. Во второй комнате нет, ещё раньше установили, что там ты ни с кем не разговариваешь, а если чем занимаешься, то молча. Я прослушал все записи. Твои соседи получили квартиру из-за того, чтобы я сюда переехал — уже было ясно: суёшь голову в петлю. Клянусь, и отдалённо не думал, что полюблю тебя…
Ну, что же, за последнее я на него, пожалуй, не в обиде.
— Ты наши сведения дополнила весьма существенно, предупреждаю: буду подслушивать и впредь, ты не отдаёшь себе отчёта, какая опасность тебе грозит. Тебя охраняют, можно сказать, из последних сил. Когда те двое явились убить тебя, в планы входил и этот Гутюша.., я прибежал, конечно же, не случайно…
— Тапки!!! — вырвалось у меня с энергией океанского прилива. — Эти твои чёртовы тапки!!!
— Какие тапки?..
— На тебе тогда были домашние тапки! Каким чудом ты их не уронил, не потерял в свалке?!
Он выглядел так, будто забыл набрать воздуху.
— Это вовсе не тапки, это гимнастические туфли на особой подошве, для борьбы вроде каратэ.
Благодать низошла на меня. Эти тапки дьявольски мучили меня и отравляли жизнь. Я извелась из-за них, подозревая жуткую тайну, и вот все выяснилось — какое блаженство!..
— Ты меня сбила, теперь не помню, что-то ещё хотел сказать, но самое важное изложил. Жду приговора. А ты вообще-то знаешь, какая ты красивая?..
Да уж, субъект, ожидающий приговора, высказываясь подобным образом, может не сомневаться насчёт решения в его пользу. Что же касается моей красоты, всякие иллюзии на этот счёт перестала питать давно, но, в конце концов, тут — вопрос вкуса. Янушу легко удалось убедить меня, что я и в самом деле ему нравлюсь, даже слишком…
— А теперь давай серьёзно поговорим, — начала я примерно через полчаса. — Кто завёл подслушивание? Я уверена, ты осведомлён!
— Да. Этот, скажем так.., твой предыдущий партнёр по жизни.
Я, собственно, не удивляюсь мужчинам, когда они деловые разговоры с женщинами считают тяжким Божьим наказанием.
— Нет, ты только представь себе, если бы я вышла за него… — ужаснулась я. — Не вышла только потому, что супруги — помнишь, был такой закон? — не имели права на две разные квартиры. Я согласна жить вместе с мужчиной, но при условии, что это будет замок комнат на сто, он в первой, а я в девяносто девятой, понадобится, можем и поближе сойтись. И ещё прислуга нужна для уборки. При таких запросах супружество, понятно, не состоялось.
— И прекрасно. Тебя использовали две группы, говоря в общем и целом. Задача была вроде бы и одна — борьба с коррупцией и прочим свинством, только понималась она по-разному. Они стояли за партийную чистку, мы — за смену строя. Пояснять дальше?..
— Да нет, зачем же, в общем-то я понимаю, меня интересуют технические детали. Подожди, дай я подумаю, чего не понимаю…
— Нет, сперва я должен расспросить, что случилось. О чем насчёт меня сама догадалась, а что узнала и от кого? Я имею в виду сегодняшние события, обо всем позавчерашнем я и так в курсе…
* * *
Мариола Кубас не откликалась уже пятый день. Януш всеми святыми заклинал хоть ненадолго прервать нашу деятельность. Гутюша тоже предостерегал — его приятели велели переждать. Трехстороннее удерживание вывело меня из себя, и я решила скоротать хоть несколько часов за успокоительным занятием.
Марок накопилось у меня вагон и маленькая тележка: валялись повсюду, сыпались с полки и скапливались во всех углах. Поэтому собралась привести все в порядок, а сие прежде всего требовало отклеивания и высушивания. Я закрылась в ванной и принялась за работу.
С того времени как я отдалась своей страсти, для просушивания филателистических ценностей употребляла «Трибуну Люду». Не раз вызвала ошеломление в киосках, где покупала её оптом, но лучшей периодики для моих целей просто не существовало. Газета большого формата, скверная, хорошо впитывающая влагу и легко доступная. Я разложила по всей квартире мокрые газетные полотнища, испещрённые марками, и взяла с полки сложенные экземпляры, приготовленные для окончательной просушки под прессом.
Наверно, укладывала уже четвёртый слой, когда машинально взглянула на фон, и старательно и ровненько разложила влажные прямоугольнички. Замерла с пинцетом в руках… Сначала посмотрела как обычно, рассеянно, уложила очередную марку, посмотрела снова.
Сперва даже не поняла, что вижу. Потом не поверила своим глазам. Потом взяла другой экземпляр того же издания, ещё не выложенный марками, надела очки, взяла лупу и включила дополнительный свет.
Матерь Божия!!!..
На первой странице газеты двенадцатилетней давности задом к читателям стоял первый секретарь, а перед ним лицом к зрителю государственные мужи угодливо хлопали в ладоши с приятным выражением лица. У второго слева нос клёцкой…
Я сбросила все с полочки под лампой, ожидающие своей очереди марки прикрыла другой «Трибуной Люду», придавила телефонными книгами и расписанием железнодорожного движения, потом дрожащей рукой набрала номер Зосиного телефона. Её не было. Позвонила Павлу. Застала.
— Зося, — обратилась я к нему. — Тьфу, не Зося, Павел, где твоя мать?! Сейчас же поезжай к ней, я приеду туда, Иисус-Мария!
— Мать дома, верно, вышла с собакой. Что случилось?
— Ничего. Все. Скорей приезжай, я сейчас буду. Давай быстрей!
— Но у меня…
— Даже если ты сломал обе ноги, пусть тебя привезут «скорой помощью»! Все! Через пятнадцать минут!
Бросив трубку, я схватила два экземпляра «Трибуны», с третьего этажа вернулась, чтобы снять тапочки и надеть туфли. Захватила сумочку, о которой, естественно, забыла. Лишь на улице проверила, во что одета, повезло — не в халате. Через двенадцать минут уже ломилась к Зосе.
— Что такое? — забеспокоилась она, открыв дверь. — Только что влетел Павел, говорит, с тобой плохо…
Я ворвалась в комнату и торопливо разложила на столе привезённую прессу.
— Вот. Смотри! Оба смотрите! Я, часом, и спятить могла! Говорите, что тут видите!
— О Господи, это он! — крикнул Павел.
— Покажи… Иисусе! — запричитала Зося. Ничего не нужно было объяснять. Хорошо, привезла две газеты, одну разорвали бы на клочки.
— Это невозможно, — нервничала Зося. — Слушай, вдруг нам только так кажется — просто случайное сходство…
— Учти, у меня приличная зрительная память. Когда ты описала этого типа впервые, мне постоянно лезло в голову: не могла я его где-то не видеть! Клёцка, очень порядочная. Тысячи раз видела эту харю, только вспомнить не удалось, а здесь он весь как на ладони!
— Второй слева товарищ Анастазий Суш-ко, — прочёл Павел.
— Что?!..
— Ну, этот самый. Второй слева, раз, два, это он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Я вам сейчас все скажу, — продолжала она. — Там в принципе правит Крыса, у него есть шеф, кто-то из бывшей партийной верхушки, фамилии не знаю. Кончат с автоматами, войдут в какие-нибудь предприятия или акционерные общества, убьют всех, кто о них хоть что-нибудь знает. Уничтожили свои бумаги, я имею в виду личные дела. Держат в руках, шантажом конечно, тридцать два человека, я раздобыла список этих фамилий, то есть записала и оставила, чтобы вы нашли, только боюсь сказать где. Но вы там бывали.
— И что же? — вырвалось у меня с досадой. — Мне предстоит посетить все знакомые места?
— Нет, что вы. Это оставлено у одного человека, где вы видели брусничник, а ваша знакомая ловила рыбу под зонтиком…
До меня дошло, что Зося суёт мне стакан воды, взволнованная, очевидно, выражением моей физиономии. Я взяла стакан и выпила воду для Зосиного спокойствия.
— Знаю, — ответила я. — Дорогу найду. Кто?
— Вы помните, тогда пришли двое? У того, кто моложе. Я не сказала, что это для вас, не хотела, чтобы вы рисковали, на конверте номер вашего первого телефона, первого, не следующего, плюс дата того дня, когда вы видели меня на улице, вспомните, пожалуйста! Без этого он даже не сознаётся, что у него вообще что-то есть.
— Ладно. Вспомню.
— Я специально искала эту информацию. Позвоню ещё раз, не уверена только когда и как. Сейчас я в Дании, временно, сегодня же уезжаю отсюда, вы часто бывали здесь, скажите обо мне своей приятельнице, которая любит сад, от неё я могла бы узнавать про вас, если что понадобится. И ещё одна просьба — предупредите Вальдека и Романа…
— Какого Вальдека и Романа?! Кто они?!
— Пока ещё живы, наверно? — после паузы ответила Пломбир, и я поняла. Остальные игроки — высокий парень и пузан, кто из них Вальдек, а кто Роман, не имеет значения, и в самом деле, надо постараться их спасти. Я ответила, что поняла.
— Ну, это, пожалуй… А! Ещё секунду. Насчёт Валленрода догадались?
— Нет, пока ещё нет.
— Так он живёт с вами рядом. Скажите ему, что на него охотятся, знают о нем. Он для них опасен. И не уймутся, пока не найдут мальчика, его хотят убить…
Когда я положила трубку, Зося взорвалась.
— Господи, да что это такое? Что ты такое узнала, я уж думала, помрёшь на месте…
— Немного не хватало…
Я сидела неподвижно и смотрела на неё, стараясь хоть чуть-чуть упорядочить сарабанду в голове. Не получалось.
— Раз уж не померла на месте, надо кое-что предпринять. Ты сказала, не хочешь ничего знать. Спасибо за телефон, привет, у меня ни секунды…
* * *
— Про тебя все знают, — брякнула я с ходу Янушу, когда он открыл дверь. — Фамилию, где живёшь, и вообще ты на повестке дня. А я вот не желаю, чтобы тебя убили, фанаберия такая меня одолела. Ну, так как?
— А я не желаю, чтобы тебя убили. — Он затащил меня в прихожую и закрыл дверь. — У меня тоже полно фанаберии. Здесь чисто, проверяю ежедневно. Справлюсь, это моя профессия, однако мне необходимо ориентироваться, откуда твои сведения.
И тут я почувствовала — у меня есть настоящий союзник, профессионал, действующий по собственной инициативе, со знанием приёмов, средств и прочих полезных вещей. Чувство это бальзамом пролилось на мою изболевшую душу, зубы у меня перестали лязгать со страху, а роковой узел, из-за которого я вся изнервничалась, словно бы ослабел. Я приняла мужское решение.
— Слушай, я тебе доверяю. Должна доверять. Не могу жить, не могу даже водить дружбу с кем-то, кому не доверяю, может статься, это врождённый недостаток, но: нет доверия — нет и человека. Потому так легко сделать из меня кретинку или провести, правда, обмануть можно только один раз…
— Знаю.
Я подозрительно посмотрела на него.
— Откуда?
— Все о тебе знаю. В сложившейся ситуации лучше тебе об этом сказать — ты мне ужасно необходима…
Я обалдела и на минуту оглохла. Сообразила вдруг, что таких слов не слышала много лет, последний был Дьявол — необходима я была ему безумно, он и не скрывал этого, пока не перестала быть необходимой. А вот Божидар такого не произнёс никогда. Господи, какие бурные годы… Сколь не правдоподобно долго длилась молодость, а ведь некогда сорок лет считала абсолютным закатом: дряхлая старость, гроб и могила, что за идиотизм! Да, возможно, тут проблема характера: корпус увядший, а душа молода… Ладно, не надо преувеличений, корпус ещё в приличном состоянии, а вот душа, пожалуй, даже возвращается в те годы…
Снова донеслись слова Януша.
— ..такое ощущение, будто прыгаю головой вниз, а там.., или бассейн с водой, или яма с негашёной известью, или вообще пропасть. Не уверен, простишь ли меня, но если сейчас не признаюсь, не простишь никогда. Я тебя подслушивал.
Я подскочила так, что все остальное вылетело у меня из головы…
— Подробно! — потребовала я настоятельно, алчно и с мощным натиском.
— Твой телефон прослушивался уже давно, не я этим занимался, пришёл на готовое…
— Кто?!!..
— Об этом чуть позже. Я ушёл со службы лишь для виду, ты уже поняла. Тебе и трубку не нужно было поднимать, все, о чем говорилось в твоей комнате, записывалось. Во второй комнате нет, ещё раньше установили, что там ты ни с кем не разговариваешь, а если чем занимаешься, то молча. Я прослушал все записи. Твои соседи получили квартиру из-за того, чтобы я сюда переехал — уже было ясно: суёшь голову в петлю. Клянусь, и отдалённо не думал, что полюблю тебя…
Ну, что же, за последнее я на него, пожалуй, не в обиде.
— Ты наши сведения дополнила весьма существенно, предупреждаю: буду подслушивать и впредь, ты не отдаёшь себе отчёта, какая опасность тебе грозит. Тебя охраняют, можно сказать, из последних сил. Когда те двое явились убить тебя, в планы входил и этот Гутюша.., я прибежал, конечно же, не случайно…
— Тапки!!! — вырвалось у меня с энергией океанского прилива. — Эти твои чёртовы тапки!!!
— Какие тапки?..
— На тебе тогда были домашние тапки! Каким чудом ты их не уронил, не потерял в свалке?!
Он выглядел так, будто забыл набрать воздуху.
— Это вовсе не тапки, это гимнастические туфли на особой подошве, для борьбы вроде каратэ.
Благодать низошла на меня. Эти тапки дьявольски мучили меня и отравляли жизнь. Я извелась из-за них, подозревая жуткую тайну, и вот все выяснилось — какое блаженство!..
— Ты меня сбила, теперь не помню, что-то ещё хотел сказать, но самое важное изложил. Жду приговора. А ты вообще-то знаешь, какая ты красивая?..
Да уж, субъект, ожидающий приговора, высказываясь подобным образом, может не сомневаться насчёт решения в его пользу. Что же касается моей красоты, всякие иллюзии на этот счёт перестала питать давно, но, в конце концов, тут — вопрос вкуса. Янушу легко удалось убедить меня, что я и в самом деле ему нравлюсь, даже слишком…
— А теперь давай серьёзно поговорим, — начала я примерно через полчаса. — Кто завёл подслушивание? Я уверена, ты осведомлён!
— Да. Этот, скажем так.., твой предыдущий партнёр по жизни.
Я, собственно, не удивляюсь мужчинам, когда они деловые разговоры с женщинами считают тяжким Божьим наказанием.
— Нет, ты только представь себе, если бы я вышла за него… — ужаснулась я. — Не вышла только потому, что супруги — помнишь, был такой закон? — не имели права на две разные квартиры. Я согласна жить вместе с мужчиной, но при условии, что это будет замок комнат на сто, он в первой, а я в девяносто девятой, понадобится, можем и поближе сойтись. И ещё прислуга нужна для уборки. При таких запросах супружество, понятно, не состоялось.
— И прекрасно. Тебя использовали две группы, говоря в общем и целом. Задача была вроде бы и одна — борьба с коррупцией и прочим свинством, только понималась она по-разному. Они стояли за партийную чистку, мы — за смену строя. Пояснять дальше?..
— Да нет, зачем же, в общем-то я понимаю, меня интересуют технические детали. Подожди, дай я подумаю, чего не понимаю…
— Нет, сперва я должен расспросить, что случилось. О чем насчёт меня сама догадалась, а что узнала и от кого? Я имею в виду сегодняшние события, обо всем позавчерашнем я и так в курсе…
* * *
Мариола Кубас не откликалась уже пятый день. Януш всеми святыми заклинал хоть ненадолго прервать нашу деятельность. Гутюша тоже предостерегал — его приятели велели переждать. Трехстороннее удерживание вывело меня из себя, и я решила скоротать хоть несколько часов за успокоительным занятием.
Марок накопилось у меня вагон и маленькая тележка: валялись повсюду, сыпались с полки и скапливались во всех углах. Поэтому собралась привести все в порядок, а сие прежде всего требовало отклеивания и высушивания. Я закрылась в ванной и принялась за работу.
С того времени как я отдалась своей страсти, для просушивания филателистических ценностей употребляла «Трибуну Люду». Не раз вызвала ошеломление в киосках, где покупала её оптом, но лучшей периодики для моих целей просто не существовало. Газета большого формата, скверная, хорошо впитывающая влагу и легко доступная. Я разложила по всей квартире мокрые газетные полотнища, испещрённые марками, и взяла с полки сложенные экземпляры, приготовленные для окончательной просушки под прессом.
Наверно, укладывала уже четвёртый слой, когда машинально взглянула на фон, и старательно и ровненько разложила влажные прямоугольнички. Замерла с пинцетом в руках… Сначала посмотрела как обычно, рассеянно, уложила очередную марку, посмотрела снова.
Сперва даже не поняла, что вижу. Потом не поверила своим глазам. Потом взяла другой экземпляр того же издания, ещё не выложенный марками, надела очки, взяла лупу и включила дополнительный свет.
Матерь Божия!!!..
На первой странице газеты двенадцатилетней давности задом к читателям стоял первый секретарь, а перед ним лицом к зрителю государственные мужи угодливо хлопали в ладоши с приятным выражением лица. У второго слева нос клёцкой…
Я сбросила все с полочки под лампой, ожидающие своей очереди марки прикрыла другой «Трибуной Люду», придавила телефонными книгами и расписанием железнодорожного движения, потом дрожащей рукой набрала номер Зосиного телефона. Её не было. Позвонила Павлу. Застала.
— Зося, — обратилась я к нему. — Тьфу, не Зося, Павел, где твоя мать?! Сейчас же поезжай к ней, я приеду туда, Иисус-Мария!
— Мать дома, верно, вышла с собакой. Что случилось?
— Ничего. Все. Скорей приезжай, я сейчас буду. Давай быстрей!
— Но у меня…
— Даже если ты сломал обе ноги, пусть тебя привезут «скорой помощью»! Все! Через пятнадцать минут!
Бросив трубку, я схватила два экземпляра «Трибуны», с третьего этажа вернулась, чтобы снять тапочки и надеть туфли. Захватила сумочку, о которой, естественно, забыла. Лишь на улице проверила, во что одета, повезло — не в халате. Через двенадцать минут уже ломилась к Зосе.
— Что такое? — забеспокоилась она, открыв дверь. — Только что влетел Павел, говорит, с тобой плохо…
Я ворвалась в комнату и торопливо разложила на столе привезённую прессу.
— Вот. Смотри! Оба смотрите! Я, часом, и спятить могла! Говорите, что тут видите!
— О Господи, это он! — крикнул Павел.
— Покажи… Иисусе! — запричитала Зося. Ничего не нужно было объяснять. Хорошо, привезла две газеты, одну разорвали бы на клочки.
— Это невозможно, — нервничала Зося. — Слушай, вдруг нам только так кажется — просто случайное сходство…
— Учти, у меня приличная зрительная память. Когда ты описала этого типа впервые, мне постоянно лезло в голову: не могла я его где-то не видеть! Клёцка, очень порядочная. Тысячи раз видела эту харю, только вспомнить не удалось, а здесь он весь как на ладони!
— Второй слева товарищ Анастазий Суш-ко, — прочёл Павел.
— Что?!..
— Ну, этот самый. Второй слева, раз, два, это он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40