Наконец я поняла, что больше не выдержу. Разорвав целлофановый пакет, я покрыла им солому. Будем считать, что это защита от влаги. Незаконченный шарф послужит защитой от холода. Когда я разворачивала вязанье, из него выпал крючок. Им я нацарапала на камне черту, решив вести календарь, как это принято у заключенных.
Черта провелась очень легко, что натолкнуло меня на мысль начертить на камне план замка – тогда можно будет нагляднее его представить. Идея оправдала себя. Я помнила, где находилось солнце, когда мы въезжали во двор, помнила, сколько было времени в тот момент, и без труда определила стороны света. На соседнем камне я начала восстанавливать по памяти внутренний план замка.
Где-то около полуночи я уже точно знала, какая стена моей темницы северная, а какая южная. Пока мне это было ни к чему. Задумалась же я вот над чем: по моим подсчетам выходило, что вокруг моего подземелья не было других помещений – одно-одинешенькое, как несчастная сирота, оно было выкопано в холме над Луарой. Как это можно использовать?
Измученная, я наконец заснула, скрючившись на целлофане, и проснулась, стуча зубами от холода, вся промокшая и закоченевшая. На здоровье я никогда не жаловалась и вынослива была на редкость, но тут… К ранее намеченным болезням надо, пожалуй, добавить еще и воспаление легких. Нет, решительно следует что-то предпринять.
Больше всего воды было на полу, где она накапливалась, стекая со стен. Правда, часть ее уходила в щели между камнями, но лишь небольшая часть. С неимоверными усилиями мне удалось перекатить большие камни в другое место – не скажу, что более сухое, но, как мне показалось, менее мокрое. Затем крючком я немного расширила щели между камнями в самом нижнем углу камеры. Вроде бы помогло. И, уж во всяком случае, я немного согрелась во время работы.
Рев стражника застал меня в тот момент, когда я перекладывала камни, пытаясь соорудить из них ложе.
– Эй, ты! Жива?
– Отвяжись! – заорала я злобно, так как от неожиданности у меня дрогнула рука и камень придавил палец. – Какого черта задаешь глупые вопросы?
– Так я же говорил! Если померла, не получишь еды! Опорожни корзину и верни кувшин!
Вынимая из корзины те же продукты, что и вчера, я обратила внимание на ее форму. Это была не обычная корзинка, а как бы плетеный прямоугольник с дном. Я проследила за ней, когда страж поднимал ее, и увидела, что дыра в потолке как будто увеличилась. По всей вероятности, пробитое в толще свода отверстие сужалось кверху и предназначалось также для наблюдения за узником. Надо будет проверить.
– Эй, ты! – крикнула я стражнику. – И много у тебя подопечных?
– Нет, ты одна. Когда-то было много, а теперь никого нет!
– Скучно тебе, должно быть?
– Чего?
– Скучно, говорю? – заревела я, как раненый лось. – Работы мало!
Сверху раздалось что-то напоминающее обиженное фырканье:
– Еще чего! Работы хватает! И не твоя это забота, лучше о себе позаботься!
Я поинтересовалась:
– А что ты еще делаешь?
– За садом смотрю! – проревела дыра. – Ворота открываю, петли смазываю, все делаю! Еще котельная на мне!
– И давно ты здесь работаешь?
– Всю жизнь! И отец мой здесь работал, и дед! Сторожили таких, как ты. Мой прадед сторожил и прадед моего прадеда! – В доносящихся сверху воплях явно звучала фамильная гордость. – Раньше труднее было! Много тут сидело всяких, и то и дело они убегали или помирали. Одного моего прадеда повесили, трое у него сбежало! Ты не сбежишь!
– А я и не собираюсь!
– Чего?
– Ты что, глухой? Говорю, что и не собираюсь!
– Почему это?
– А мне здесь нравится!
Это его так поразило, что он оторопело замолчал. Потом раздалось недоверчивое:
– Что глупости говоришь?
– И вовсе не глупости! Такая у меня натура – люблю жить в мокрых подземельях! Всю жизнь мечтала! – И когда услышала в ответ недоверчивое хмыканье, обиженно прибавила – Ты что, не веришь мне? В таком случае я с тобой больше не разговариваю!
– Скажи только, что передать шефу?
– Передай ему, чтоб он лопнул!
Это, как видно, понравилось стражнику, так как сверху раздалось уже знакомое мне визгливое похрюкиванье, и все смолкло. Я не была уверена, что мое пожелание будет передано.
Трое сбежало… Интересно, как они это сделали?
Ложе, сооруженное из двух камней, смердящей соломы, целлофана и шарфа, показалось мне уже не таким противным. Лежа на нем и размышляя о трех беглецах, я по привычке царапала крючком на камне. Мне всегда лучше думалось, если я чертила или рисовала при этом. Еще в школе учителя меня ругали за это.
Крючок соскользнул с камня и застрял в щели. Я выдернула его и закончила начатый орнамент. Потом ткнула крючком в щель между камнями, покрутила немного, образовалась небольшая аккуратная ямка. Закончив ее, я принялась за следующую. Когда уже почти весь камень был окружен изящными дырочками, до меня вдруг дошел смысл того, что я делаю. Я замерла, и всю меня обдало горячей волной. Боже милостивый! Ведь это же известняк! Здесь, по Луаре, сплошные известняки!
Все постройки в этой части Франции возводились из известняка. Из известняка приготовлялся и раствор. Известняк гигроскопичен. Эта махина стоит как минимум четыреста лет, четыреста лет на известняковые стены воздействует вода! Вокруг этой башни нет других построек. Продолбить стену, прорыть лаз, докопаться до склона холма…
Я постаралась взять себя в руки. Сначала надо все рассчитать. Башня стоит на стене, что окружает замок, значит, стена несколько метров толщиной. Сложена она из камней, скрепленных известковым раствором. Узники пробивали и не такие стены, причем в их распоряжении не было никаких орудий, разве что ложка, глиняные черепки или просто собственные когти. У меня же был крючок, правда, пластмассовый, но очень прочный, толстый и, как оказалось, крепче известняка.
Я постаралась представить себе расположение замка – ведь я его успела хорошо рассмотреть, когда мы подъезжали. Надо копать в противоположную от реки сторону. В этом случае у меня были шансы пройти под крепостной стеной и сразу выйти на склон поросшего травой холма. А если бы я начала подкоп под стеной башни, обращенной к реке, мне пришлось бы пройти под землей весь двор. Я тщательно рассчитала направление, высоту, длину подкопа, красиво изобразила все это на чертеже, выполненном по всем правилам геометрии, и приступила к работе.
Не стану утверждать, что я была уверена в успехе своих планов. Я вообще старалась не думать об этом. Зато я нисколько не сомневалась, что свои планы относительно меня шеф осуществит и что эта каторжная работа дает мне единственную возможность выйти на свободу. Ни на какие уступки я не пойду. Он сам объявил мне войну, выиграл первый бой. И теперь довел меня до такого состояния, когда желание победить его оказалось сильнее всего на свете. Или пробьюсь сквозь стену, или сдохну в этой дыре!
Крючок, как в масло, входил в застывший раствор между камнями. Практика показала, что это было очень удобное орудие, и я смело могу рекомендовать его другим узникам. Головкой крючка очень удобно выковыривать пропитавшиеся водой кусочки раствора. Гвоздем, например, было бы значительно трудней.
Самым трудным оказалось вытащить первый камень. Я это предвидела и поэтому выбрала для начала камень поменьше. Сидя на корточках у стены, я ковыряла и ковыряла, ковыряла и ковыряла, пока крючок почти целиком не стал входить в щель. Тогда я ухватила камень руками и попыталась вытащить его. Руками не получилось, пришлось прибегнуть к помощи обуви. Хорошо, что этому негодяю не пришло в голову отобрать у меня обувь! У бразильских сабо был модный каблук, скорее напоминавший копыто лошади, чем обычный каблук. Вставив это копыто в образовавшуюся щель, я стукнула по нему другой туфлей. Камень пошевелился. Отерев пот со лба, я стукнула еще раз, потом вставила каблук в щель пониже и опять стукнула. Наконец камень можно было раскачать уже просто рукой. Ухватившись крепче, я дернула из всех сил, и камень вывалился.
Путь к свободе предстал передо мной в образе отверстия в стене размерами тридцать сантиметров на десять. Взглянув на часы, я увидела, что на этот камень у меня ушло три с половиной часа. При таких темпах мне понадобится от двухсот до трехсот лет… Я, наверное, пала бы духом, если бы не уверила себя, что лиха беда начало.
Доев хлеб, с наслаждением выкурила сигарету и вновь принялась за работу. Когда поздней ночью я легла спать на своем омерзительном ложе, у стены в углу уже лежало шесть выковырянных камней.
Полученный таким путем строительный материал, очень неплохо обработанный, позволил мне немного усовершенствовать свое ложе. Мягче оно не стало, но теперь было значительно суше. У меня даже появилась надежда избежать воспаления легких и ревматизма… Как я и надеялась, с каждым вынутым камнем работать становилось легче.
Крик сторожа застал меня за работой. Я не ответила, так как была занята обработкой одного из самых больших камней. Встревоженный страж завопил еще громче:
– Эй, ты-ы-ы! Почему не отвечаешь? Где ты там?
– А ты что, не видишь? – спросила я, не прекращая работы.
– Ясное дело, не вижу! – отозвался он с заметной радостью. – У тебя там темно как в могиле.
– Так надень очки! – посоветовала я и поинтересовалась – Как здоровье?
– Чье здоровье?
– Твое, разумеется. Живот не болит?
– А почему он должен болеть?
– А потому, что каждый день ты наваливаешься им на эту дыру и орешь изо всех сил.
– А откуда ты знаешь, что я лежу на животе?
– А что, ты висишь вниз головой? Похрюкиванье и новый вопль:
– Угадала, я и впрямь лежу на животе. Эй, послушай! Ты должна что-то сказать.
Теперь удивилась я:
– Что я должна сказать?
– Ну шефу! Ты ему должна что-то сказать, так ведь? И будешь тут сидеть, пока не скажешь, так ведь?
– Все правильно. А что?
– Дура ты! Ведь тебя выпустят, как только скажешь. Почему не говоришь?
– Потому что мне вовсе не хочется отсюда выходить. Мне тут нравится. А почему ты мне еду спускаешь сверху, а не передаешь через дверь?
– Одному человеку этой двери не открыть. Ты что, не видела разве? Всегда отсюда спускали тем, кто сидел внизу. Ну, хватит болтать, забирай еду и возврати кувшин.
– Подождешь, не горит…
Прервав работу, я опорожнила корзинку и положила туда пустой кувшин. Мне пришло в голову, что он сможет мне пригодиться. Придется соврать, что разбился. Но это немного позже, дня через два-три, а пока надо завязать дружбу со сторожем.
– Эй, есть ли у тебя семья? – поинтересовалась я.
– Какая семья?
– Не знаешь, какая бывает семья? Жена, дети…
– Ты что, нет, конечно! Зачем мне это?
– А сколько тебе лет?
– Семьдесят восемь! – с явной гордостью провыл он. – Послушай, если тебе что надо от шефа, говори скорее, а то завтра его не будет.
– Хочу ананасный компот! А ему передай мое пожелание опаршиветь.
Как видно, он получил четкое указание немедленно передавать все, что я ни скажу, так как поспешно удалился, не кончив разговора. Я вернулась к работе.
Не так уж трудно было вытаскивать из стены небольшие плоские камни. Время от времени приходилось прибегать к каблукам. Значительно труднее было извлекать крупные камни, но зато нагляднее были тогда результаты труда. Одним камнем, длинным и плоским, я стала пользоваться как рычагом. Со временем у меня накопилось достаточно орудий труда, так что не было нужды больше пользоваться туфлями.
Выемка в стене была уже порядочной – метр на метр, на высоте двадцати сантиметров от пола. Я понимала, что вырыть такой широкий подкоп мне не под силу, придется его сузить. И еще надо решить проблему транспортировки вынутых камней в камеру и размещения их в ней. Лучшим вариантом будет – и это решение доставило мне искреннее удовлетворение – сваливать их под дверью, тем самым исключая в будущем всякую возможность открыть ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Черта провелась очень легко, что натолкнуло меня на мысль начертить на камне план замка – тогда можно будет нагляднее его представить. Идея оправдала себя. Я помнила, где находилось солнце, когда мы въезжали во двор, помнила, сколько было времени в тот момент, и без труда определила стороны света. На соседнем камне я начала восстанавливать по памяти внутренний план замка.
Где-то около полуночи я уже точно знала, какая стена моей темницы северная, а какая южная. Пока мне это было ни к чему. Задумалась же я вот над чем: по моим подсчетам выходило, что вокруг моего подземелья не было других помещений – одно-одинешенькое, как несчастная сирота, оно было выкопано в холме над Луарой. Как это можно использовать?
Измученная, я наконец заснула, скрючившись на целлофане, и проснулась, стуча зубами от холода, вся промокшая и закоченевшая. На здоровье я никогда не жаловалась и вынослива была на редкость, но тут… К ранее намеченным болезням надо, пожалуй, добавить еще и воспаление легких. Нет, решительно следует что-то предпринять.
Больше всего воды было на полу, где она накапливалась, стекая со стен. Правда, часть ее уходила в щели между камнями, но лишь небольшая часть. С неимоверными усилиями мне удалось перекатить большие камни в другое место – не скажу, что более сухое, но, как мне показалось, менее мокрое. Затем крючком я немного расширила щели между камнями в самом нижнем углу камеры. Вроде бы помогло. И, уж во всяком случае, я немного согрелась во время работы.
Рев стражника застал меня в тот момент, когда я перекладывала камни, пытаясь соорудить из них ложе.
– Эй, ты! Жива?
– Отвяжись! – заорала я злобно, так как от неожиданности у меня дрогнула рука и камень придавил палец. – Какого черта задаешь глупые вопросы?
– Так я же говорил! Если померла, не получишь еды! Опорожни корзину и верни кувшин!
Вынимая из корзины те же продукты, что и вчера, я обратила внимание на ее форму. Это была не обычная корзинка, а как бы плетеный прямоугольник с дном. Я проследила за ней, когда страж поднимал ее, и увидела, что дыра в потолке как будто увеличилась. По всей вероятности, пробитое в толще свода отверстие сужалось кверху и предназначалось также для наблюдения за узником. Надо будет проверить.
– Эй, ты! – крикнула я стражнику. – И много у тебя подопечных?
– Нет, ты одна. Когда-то было много, а теперь никого нет!
– Скучно тебе, должно быть?
– Чего?
– Скучно, говорю? – заревела я, как раненый лось. – Работы мало!
Сверху раздалось что-то напоминающее обиженное фырканье:
– Еще чего! Работы хватает! И не твоя это забота, лучше о себе позаботься!
Я поинтересовалась:
– А что ты еще делаешь?
– За садом смотрю! – проревела дыра. – Ворота открываю, петли смазываю, все делаю! Еще котельная на мне!
– И давно ты здесь работаешь?
– Всю жизнь! И отец мой здесь работал, и дед! Сторожили таких, как ты. Мой прадед сторожил и прадед моего прадеда! – В доносящихся сверху воплях явно звучала фамильная гордость. – Раньше труднее было! Много тут сидело всяких, и то и дело они убегали или помирали. Одного моего прадеда повесили, трое у него сбежало! Ты не сбежишь!
– А я и не собираюсь!
– Чего?
– Ты что, глухой? Говорю, что и не собираюсь!
– Почему это?
– А мне здесь нравится!
Это его так поразило, что он оторопело замолчал. Потом раздалось недоверчивое:
– Что глупости говоришь?
– И вовсе не глупости! Такая у меня натура – люблю жить в мокрых подземельях! Всю жизнь мечтала! – И когда услышала в ответ недоверчивое хмыканье, обиженно прибавила – Ты что, не веришь мне? В таком случае я с тобой больше не разговариваю!
– Скажи только, что передать шефу?
– Передай ему, чтоб он лопнул!
Это, как видно, понравилось стражнику, так как сверху раздалось уже знакомое мне визгливое похрюкиванье, и все смолкло. Я не была уверена, что мое пожелание будет передано.
Трое сбежало… Интересно, как они это сделали?
Ложе, сооруженное из двух камней, смердящей соломы, целлофана и шарфа, показалось мне уже не таким противным. Лежа на нем и размышляя о трех беглецах, я по привычке царапала крючком на камне. Мне всегда лучше думалось, если я чертила или рисовала при этом. Еще в школе учителя меня ругали за это.
Крючок соскользнул с камня и застрял в щели. Я выдернула его и закончила начатый орнамент. Потом ткнула крючком в щель между камнями, покрутила немного, образовалась небольшая аккуратная ямка. Закончив ее, я принялась за следующую. Когда уже почти весь камень был окружен изящными дырочками, до меня вдруг дошел смысл того, что я делаю. Я замерла, и всю меня обдало горячей волной. Боже милостивый! Ведь это же известняк! Здесь, по Луаре, сплошные известняки!
Все постройки в этой части Франции возводились из известняка. Из известняка приготовлялся и раствор. Известняк гигроскопичен. Эта махина стоит как минимум четыреста лет, четыреста лет на известняковые стены воздействует вода! Вокруг этой башни нет других построек. Продолбить стену, прорыть лаз, докопаться до склона холма…
Я постаралась взять себя в руки. Сначала надо все рассчитать. Башня стоит на стене, что окружает замок, значит, стена несколько метров толщиной. Сложена она из камней, скрепленных известковым раствором. Узники пробивали и не такие стены, причем в их распоряжении не было никаких орудий, разве что ложка, глиняные черепки или просто собственные когти. У меня же был крючок, правда, пластмассовый, но очень прочный, толстый и, как оказалось, крепче известняка.
Я постаралась представить себе расположение замка – ведь я его успела хорошо рассмотреть, когда мы подъезжали. Надо копать в противоположную от реки сторону. В этом случае у меня были шансы пройти под крепостной стеной и сразу выйти на склон поросшего травой холма. А если бы я начала подкоп под стеной башни, обращенной к реке, мне пришлось бы пройти под землей весь двор. Я тщательно рассчитала направление, высоту, длину подкопа, красиво изобразила все это на чертеже, выполненном по всем правилам геометрии, и приступила к работе.
Не стану утверждать, что я была уверена в успехе своих планов. Я вообще старалась не думать об этом. Зато я нисколько не сомневалась, что свои планы относительно меня шеф осуществит и что эта каторжная работа дает мне единственную возможность выйти на свободу. Ни на какие уступки я не пойду. Он сам объявил мне войну, выиграл первый бой. И теперь довел меня до такого состояния, когда желание победить его оказалось сильнее всего на свете. Или пробьюсь сквозь стену, или сдохну в этой дыре!
Крючок, как в масло, входил в застывший раствор между камнями. Практика показала, что это было очень удобное орудие, и я смело могу рекомендовать его другим узникам. Головкой крючка очень удобно выковыривать пропитавшиеся водой кусочки раствора. Гвоздем, например, было бы значительно трудней.
Самым трудным оказалось вытащить первый камень. Я это предвидела и поэтому выбрала для начала камень поменьше. Сидя на корточках у стены, я ковыряла и ковыряла, ковыряла и ковыряла, пока крючок почти целиком не стал входить в щель. Тогда я ухватила камень руками и попыталась вытащить его. Руками не получилось, пришлось прибегнуть к помощи обуви. Хорошо, что этому негодяю не пришло в голову отобрать у меня обувь! У бразильских сабо был модный каблук, скорее напоминавший копыто лошади, чем обычный каблук. Вставив это копыто в образовавшуюся щель, я стукнула по нему другой туфлей. Камень пошевелился. Отерев пот со лба, я стукнула еще раз, потом вставила каблук в щель пониже и опять стукнула. Наконец камень можно было раскачать уже просто рукой. Ухватившись крепче, я дернула из всех сил, и камень вывалился.
Путь к свободе предстал передо мной в образе отверстия в стене размерами тридцать сантиметров на десять. Взглянув на часы, я увидела, что на этот камень у меня ушло три с половиной часа. При таких темпах мне понадобится от двухсот до трехсот лет… Я, наверное, пала бы духом, если бы не уверила себя, что лиха беда начало.
Доев хлеб, с наслаждением выкурила сигарету и вновь принялась за работу. Когда поздней ночью я легла спать на своем омерзительном ложе, у стены в углу уже лежало шесть выковырянных камней.
Полученный таким путем строительный материал, очень неплохо обработанный, позволил мне немного усовершенствовать свое ложе. Мягче оно не стало, но теперь было значительно суше. У меня даже появилась надежда избежать воспаления легких и ревматизма… Как я и надеялась, с каждым вынутым камнем работать становилось легче.
Крик сторожа застал меня за работой. Я не ответила, так как была занята обработкой одного из самых больших камней. Встревоженный страж завопил еще громче:
– Эй, ты-ы-ы! Почему не отвечаешь? Где ты там?
– А ты что, не видишь? – спросила я, не прекращая работы.
– Ясное дело, не вижу! – отозвался он с заметной радостью. – У тебя там темно как в могиле.
– Так надень очки! – посоветовала я и поинтересовалась – Как здоровье?
– Чье здоровье?
– Твое, разумеется. Живот не болит?
– А почему он должен болеть?
– А потому, что каждый день ты наваливаешься им на эту дыру и орешь изо всех сил.
– А откуда ты знаешь, что я лежу на животе?
– А что, ты висишь вниз головой? Похрюкиванье и новый вопль:
– Угадала, я и впрямь лежу на животе. Эй, послушай! Ты должна что-то сказать.
Теперь удивилась я:
– Что я должна сказать?
– Ну шефу! Ты ему должна что-то сказать, так ведь? И будешь тут сидеть, пока не скажешь, так ведь?
– Все правильно. А что?
– Дура ты! Ведь тебя выпустят, как только скажешь. Почему не говоришь?
– Потому что мне вовсе не хочется отсюда выходить. Мне тут нравится. А почему ты мне еду спускаешь сверху, а не передаешь через дверь?
– Одному человеку этой двери не открыть. Ты что, не видела разве? Всегда отсюда спускали тем, кто сидел внизу. Ну, хватит болтать, забирай еду и возврати кувшин.
– Подождешь, не горит…
Прервав работу, я опорожнила корзинку и положила туда пустой кувшин. Мне пришло в голову, что он сможет мне пригодиться. Придется соврать, что разбился. Но это немного позже, дня через два-три, а пока надо завязать дружбу со сторожем.
– Эй, есть ли у тебя семья? – поинтересовалась я.
– Какая семья?
– Не знаешь, какая бывает семья? Жена, дети…
– Ты что, нет, конечно! Зачем мне это?
– А сколько тебе лет?
– Семьдесят восемь! – с явной гордостью провыл он. – Послушай, если тебе что надо от шефа, говори скорее, а то завтра его не будет.
– Хочу ананасный компот! А ему передай мое пожелание опаршиветь.
Как видно, он получил четкое указание немедленно передавать все, что я ни скажу, так как поспешно удалился, не кончив разговора. Я вернулась к работе.
Не так уж трудно было вытаскивать из стены небольшие плоские камни. Время от времени приходилось прибегать к каблукам. Значительно труднее было извлекать крупные камни, но зато нагляднее были тогда результаты труда. Одним камнем, длинным и плоским, я стала пользоваться как рычагом. Со временем у меня накопилось достаточно орудий труда, так что не было нужды больше пользоваться туфлями.
Выемка в стене была уже порядочной – метр на метр, на высоте двадцати сантиметров от пола. Я понимала, что вырыть такой широкий подкоп мне не под силу, придется его сузить. И еще надо решить проблему транспортировки вынутых камней в камеру и размещения их в ней. Лучшим вариантом будет – и это решение доставило мне искреннее удовлетворение – сваливать их под дверью, тем самым исключая в будущем всякую возможность открыть ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46