- Тогда ждите в гости! - игриво прокричал Трестсеев. - Мы о вас не
забываем.
Слова его только прибавили Евгению Захаровичу прыти. Чуть ли не бегом
он скатился по ступеням вниз. В лицо дохнуло чем-то прогорклым, в горле
запершило от молочно-кислых испарений. Вместо преисподней Евгений
Захарович очутился в институтской столовой.
Очередь оживленно загомонила. Появились блинчики - и не просто
блинчики, а с мясом! Хоть и не мясо там было, а перловка с луком и
жиденьким пельменным фаршем, а все ж таки - новость - и новость из
приятных. Люди взбодрились, появилась лишняя тема для обсуждения. А
Евгений Захарович считал мух на стене. Жирный поднос сох у него на руках,
по виску скатывалась солоноватая, выжатая духотой столовой капля. Он не
хотел есть, он пришел сюда, спасаясь от Трестсеева, однако по мере
продвижения очереди желудок пробуждался, искусственно распаляя аппетит. И,
заглядывая в меню, он прекрасно сознавал, что аппетит вызван не голодом и
не четырехчасовым полноценным трудом. Работал элементарный Павловский
рефлекс - слюнопускание в ответ на чужое чавканье, на кухонные ароматы и
тому подобное. Глядя на других, он взял суп и второе. Поколебавшись
присоединил к паре тарелок порцию салата и, конечно же, не удержался от
того, чтобы не попросить пару блинчиков. Компот стоил восемь копеек, чай -
три. Евгений Захарович взял два чая. Долго гремел в алюминиевом корыте в
поисках вилки, но вилки оказались в дефиците и он взял пару ложек. Сухо
протрещав, касса выбросила чек. Рубль восемьдесят восемь! Вот они блинчики
с салатиком!.. Евгений Захарович хмуро протянул червонец и так же хмуро
принял от зеленоглазой буфетчицы сдачу. Сегодня он намеренно смотрел
только на ее руки, не поднимая глаз выше, где можно было обнаружить
пунцовые влекущие губы и глубокое декольте, открывающее молочной белизны
кожу и кокетливую цепочку с часиками-медальоном. Этим часикам Евгений
Захарович втайне завидовал. Было, наверное, восхитительно висеть на столь
очаровательной шейке, покоясь у подножия двух нежно-упругих, вздымающихся
с интервалом в четыре секунды холмов. Оттого, вероятно, и посещало
столовую такое невероятное количество мужчин. Здесь было на что
посмотреть. На каждой из стен красовалось по натюрморту, четвертую картину
посетители лицезрели у кассы или на раздаче - в зависимости оттого, в
каком месте работала обладательница чудесного медальона.
За столик пришлось опуститься чужой. Евгений Захарович подумал, что
будь у подносов подобие ремешка, он с большим бы удовольствием пообедал
стоя. Но этого бы никто не понял. Заранее досадуя, он подсел к жующей
троице женщин. Все трое завитые блондинки неопределенного возраста,
оттопырив мизинцы, аккуратно поглощали бифштексы. Бифштексы то и дело
разваливались, сползали с вилок, и аккуратно не получалось. Блондинок это
ничуть не смущало. Во-первых, в отличие от Евгения Захаровича они более
виртуозно владели столовыми приборами, а во-вторых, они были заняты
беседой. Обсуждался некий Аркадий, который несомненно являлся сволочью и
никак не хотел жениться, хотя жениться был должен по всем статьям. Слово
"сволочь" дамы произносили с завидной легкостью, казалось, даже с
некоторым добродушием, как если бы это был обычный "эклер" или "маникюр".
- А она с этой сволочью еще в Крым собиралась, - осуждала дамочка
справа. - Вот дура-то!
- Не скажи... - мизинчик дамы слева осторожно снял со щеки прилипшую
крошку. - Крым все-таки расслабляет. Глядишь, что-нибудь и выйдет. Мужики
они такие - под пиво и солнышко на все согласные.
"Неужели и ОНА когда-нибудь стала бы такой, как они?" Евгений
Захарович тут же перечеркнул предположение, как абсолютно бредовое. ОНА
была совершенно иной, и количество лет тут ничего не значило. Он любил не
идеал, а вполне земное существо. Он это помнил. Знал и чувствовал.
Стараясь особенно не вникать в пересуды соседок, Евгений Захарович
торопливо выхлебал суп, не чувствуя вкуса, сжевал один из блинов. Больше
есть не хотелось. Для приличия отпив из обоих стаканов, он отнес поднос в
моечную. Ощущение было таким, словно в желудок напихали камней.
Возвращаться в кабинет не имело смысла. Кинув в сторону кассы прощальный
взор, Евгений Захарович вышел в коридор.
- Спасает только то, что все они тут тупы, как пробки... - заметив
входящих в прихожую секретаря и начальника, Юрий поспешно опустил голову и
глухо прокашлялся. - Ты посиди пока тут и халатик надень, а я там пошукаю,
что да как...
Еще раз бросив опасливый взгляд на вошедших, он юркнул за стальную
дверь - дверь, ведущую в лабораторию, на чердак.
Послушно надев рабочий халат, Евгений Захарович скромно притулился на
стульчике в углу. Он понимал, что сидит на запретной территории, и
привлекать к себе лишний раз внимание отнюдь не собирался. Впрочем,
секретаря он немного знал. Рыхлый человечек, немного похожий на Хрущева, с
огромной залысиной и забавной фамилией Гиншпуг ничуть его не пугал. Однако
сказать то же самое о начальнике лаборатории он бы не мог. Начальники были
вне компетенции Евгения Захаровича. Он их попросту не понимал. Они являли
для него загадочное племя хищников - гривастых и полосатых, прячущих про
запас в подушечках лап огромные когти. Представляя их себе таким образом,
Евгений Захарович разумно избирал тактику отстраненности. Он не
пресмыкался перед начальниками, но и старался особенно к ним не
приближаться. Вот и сейчас, чувствуя близкую поступь представителя
"хищников", он тотчас предпринял меры предосторожности - напустив на себя
озабоченный вид и деловито забросив ногу на ногу. Всякий взглянувший на
него должен был рассудить примерно так: человек сидит здесь по делу - и по
делу, видимо, не терпящему отлагательств. Но по счастью, все обошлось.
Стального цвета глаза рассеянно прошлись по его фигуре и снова вернулись к
добродушной лысине секретаря.
- И узнай-ка ты мне, братец, вот что, - медлительно проговорил
обладатель стальных глаз. По всей видимости, они продолжали начатый ранее
разговор.
- Вот что ты мне, голубчик, разузнай...
Начальственный лоб украсился парой аристократических борозд.
Задумавшись и внутренне что-то взвесив, командующий секретной лабораторией
махнул рукой. - Ладно, не надо ничего узнавать. Просто свяжись с фирмой
"Квадро" и попроси к телефону Свиридова. Это, кажется, у них главный
префект. После позовешь меня.
Изображая ревностную готовность, голова Хрущева-Гиншпуга заходила
ходуном.
- Все сделаю, Аркадий Савельевич. Не сомневайтесь.
Начальник шагнул в кабинет, и Евгений Захарович внутренне
расслабился. Кажется, и с секретарем произошло нечто похожее. Что-то
засвистав себе под нос, Хрущев-Гиншпуг самым вольным образом расположился
за столом и, придвинув к себе телефонный аппарат, почти весело начал
накручивать диск.
Чтобы как-то себя занять, Евгений Захарович обшарил карманы чужого
халата. В левом лежал носовой платок, в правом среди хлебного крошева
барахталось что-то живое, заставившее брезгливо выдернуть руку. Евгений
Захарович немедленно представил себе, что напуганный таракан, выбежав из
кармана, помчится по его спине - вверх до самого ворота. Решительно сняв с
себя халат, он повесил его обратно на вешалку. Хрущев-Гиншпуг скосил в его
сторону любопытствующий взор и тут же оживленно залопотал в трубку:
- Але, фирма "Квадро"?.. Приветствую вас! Мне бы, господа хорошие...
- секретарь наморщил лоб и мутно поискал глазами по столу, видимо,
вспоминая, записывал он нужную фамилию или нет. Но уже через секунду лицо
его осветилось довольной улыбкой. - Мне бы, ребятки, товарища Смирнова...
Да, да! Он работает у вас... Абсолютно точно... Поищите? Хорошо, я жду.
Уткнув микрофон трубки в пухлую щеку, Гиншпуг снова неумело
засвистел. Поглядывая на него, Евгений Захарович вспомнил, что Юрий не раз
обзывал секретаря склеротиком. "Хороший мужик, но совершенно беспамятный.
И делать ничего не умеет. А женщину на должность секретаря не берут. В
такой лаборатории, дескать, не положено..."
- Что?.. Не работает Смирнов? Да быть такого не может!.. Вы бы еще
раз посмотрели, девушка... Да, если не трудно. А я подожду...
Ждать, как видно, входило в обязанности Гиншпуга, и тем, что одна за
другой с безвозвратностью уходили из его жизни минуты, он ничуть не
тяготился. Из кабинета начальника тем временем долетели звуки
настраиваемого радио. Вращая верньеры, умелые пальцы пытались выловить
что-либо не слишком хрипло-визгливое. Шум помех однако заглушал все.
- Значит, все-таки нет такого?.. Странно, - Хрущев-Гиншпуг не сразу
положил трубку, минуту-другую разглядывая телефонный аппарат и словно
решая про себя - верить технике или не верить. Затем, поднявшись, он
приблизился к двери начальства и деликатно постучал полусогнутым
пальчиком.
- Можно?..
Радиопомехи мгновенно стихли, что-то загремело, вероятно, задвигаемое
под стол, и только после этого секретаря впустили в святая святых. Тускло
разглядывая собственные колени, Евгений Захарович расслышал его
недоуменный доклад.
- Подозрительная это фирма, Аркадий Савельевич. Нет там никакого
Смирнова. Все ведомости перерыли - и не нашли. Я уже и референта просил, и
секретарш...
- Вот как?.. А кто он такой - этот Смирнов?
- Как же! Главный префект фирмы "Квадро". С ним я, стало быть, и
пытался связаться.
В кабинете зашелестели бумаги.
- Забавно! А у меня записано другое. Вместо Смирнова Свиридов
какой-то.
- Да нет же, я спрашивал Смирнова!.. Только его в этом "Квадро" нет
и, по всей видимости, уже давно. Иначе кто-нибудь да вспомнил. Может,
перевелся куда-нибудь?
- Может, и перевелся... Вот что, Гиншпуг, этого Смирнова надо срочно
найти. Узнать его реквизиты и немедленно созвониться.
- Конечно, Аркадий Савельевич. Если надо, значит надо...
Конца увлекательного диалога Евгений Захарович не дождался. Стальная
дверь лаборатории бесшумно приоткрылась, и показавшийся в проеме Юрий
таинственно поманил приятеля пальцем.
- А почему халат не одел?
- Я одевал, но там таракан... То есть, в кармане.
- Ладно, пока главных сатрапов нет, как-нибудь обойдемся.
Беспрестанно оглядываясь, Юрий повел его вдоль вереницы компьютерной
техники.
- Тут у нас вычислительный зал...
- Да помню, помню!
- Тогда давай прямо туда. Только чур не чихать и не кашлять.
Они обогнули кюветы с водой, выставленные для улавливания
лабораторной пыли, отворили еще одну дверь и только тогда вошли в главное
помещение лаборатории. Здесь, в остекленных нишах, в статически
сбалансированном гравиполе висели шары. Семь вращающихся сфер размерами с
футбольный мяч - каждая со своим осевым углом, со своим периодом вращения.
И снова, как и в первый раз, у Евгения Захаровича перехватило дух. Он
смотрел на туманную, беспрерывно меняющуюся поверхность шаров и испытывал
странный трепет. Вращение было едва заметным, но гул, стоящий в зале,
наглядно свидетельствовал о том, какие огромные энергии затрачиваются на
это вращение. Шагнув вперед, Евгений Захарович почти прижался лицом к
стеклу. Шар, на который он смотрел, напоминал гигантский глаз -
завораживающий и манящий. Может быть, глаз циклопа. Во всяком случае на
него хотелось глядеть и глядеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19