Адмирал ускорил шаг и выпрямился, когда увидал, что то, что его окружало, напоминает море. Наконец, между двумя высокими мрачного вида набережными он увидал грязную воду Темзы и целый лес мачт и труб, поднимавшихся с этой широкой реки. Направо шла тихая улица со множеством медных дощечек на домах и с той и с другой стороны и проволочными шторами на всех окнах. Адмирал медленно шел по ней, пока ему не бросилась в глаза дощечка с надписью: «Судоходная компания св. Лаврентия». Он перешел через дорогу, отворил дверь и очутился в низкой конторе с длинным прилавком на одном конце и множеством сделанных из дерева частей корабля, которые стояли на подставках и были прикреплены гипсом ко всем стенам.
— Что, мистер Генри в конторе? — спросил адмирал.
— Нет, сэр, — отвечал пожилой человек, сидевшей на высоком табурете в углу. — Он сегодня не приезжал в город. Я вместо него могу вести переговоры о каком угодно деле.
— А что, нет ли у вас вакантного места для старшего или второго офицера?
Управляющий конторой посмотрел подозрительно на этого странного просителя.
— А есть у вас свидетельство?
— У меня есть всевозможные морские свидетельства.
— Ну, так вы для нас не годитесь.
— Почему же?
— По вашему возрасту, сэр.
— Даю вам честное слово, что зрение у меня так же хорошо, как и прежде, и что я совершенно здоров.
— Я в этом не сомневаюсь.
— Почему же мой возраст может служить препятствием?
— Ну, я должен говорить с вами откровенно. Если человек ваших лет, у которого есть свидетельство, не поднялся выше чина второго офицера, то это значит, что на нем лежит какое-нибудь пятно. Я не знаю, отчего это происходит, — от пьянства, дурного характера, нерассудительности, но что-нибудь должно быть непременно.
— Уверяю вас, что ничего нет, но я теперь выброшен на берег, и мне хотелось бы опять вернуться к старому делу.
— О, вот в чем дело, — сказал управляющий, смотря на него подозрительно. — Сколько времени вы были на последнем месте?
— Пятьдесят один год.
— Как!
— Да, сэр, пятьдесят один год.
— И все на одной службе?
— Да.
— Значит, вы начали служить ребенком.
— Я был двенадцати лет, когда поступил на службу.
— Однако какое странное управление делом, — сказал управляющий, — если позволяют уходить людям, которые служили пятьдесят лет и еще могут служить. Кому же вы служили?
— Королеве. Да благословит ее Бог!
— Ах, вы служили в королевском флоте? А какой у вас чин?
— Я — адмирал флота.
Управляющий перепугался и соскочил вниз со своего высокого табурета.
— Мое имя — адмирал Гей-Денвер. Вот моя карточка. А вот мой формуляр. Я, понимаете ли, не хочу никого столкнуть с места, но если у вас есть свободное место, то я с удовольствием возьму его. Я знаю плавание от Тресковых берегов до самого Монреаля гораздо лучше, чем лондонские улицы.
Удивленный управляющий просмотрел синие бумаги, которые подал ему его посетитель
— Не угодно ли вам сесть, адмирал? — сказал он.
— Благодарю вас. Но я попросил бы вас не упоминать о моем чине. Я сказал вам потому, что вы меня спрашивали. Но так как я сошел с палубы, то теперь я просто мистер Гей-Денвер.
— Могу я спросить, — сказал управляющий, — вы тот самый Денвер, который одно время командовал флотом в Северной Америке?
— Да, это я.
— Так это вы отвели одно из наших судов, «Комус», от скал в залив Фунда? Тогда директора назначали вам триста гиней за спасение корабля, но вы отказались от денег.
— Это было такое предложение, которого не следовало делать, — сказал адмирал суровым тоном.
— Ну, вам делает честь, что у вас такой образ мыслей. Если бы мистер Генри был здесь, то он сейчас бы устроил вам дело. Я сегодня же доложу директорам, и они будут гордиться тем, что вы у нас на службе, — я в этом уверен и надеюсь, что вы получите гораздо более подходящее для вас место, чем то, о котором вы упоминали.
— Я весьма благодарен вам, сэр, — сказал адмирал, и очень довольный этим разговором, он отправился в обратный путь.
Глава XV
Все еще среди подводных камней
На следующий день адмирал получил от мистера Мак-Адама чек на 5000 фунтов стерлингов и написанный на гербовой бумаге договор, по которому он передавал свое право на получение пенсии спекулянту. Но только тогда, когда он подписал этот договор и отослал его обратно, он понял вполне то, что он сделал.
Он пожертвовал решительно всем. Он лишился пенсии. У него теперь не было ничего, кроме того, что он мог заработать. Но мужественный старик не унывал. Он с нетерпением ждал письма от «Судоходной компании св. Лаврентия», а затем предупредил за три месяца своего квартирного хозяина. Платить теперь за квартиру сто фунтов стерлингов в год будет для него такою роскошью, которой он не может себе позволить. Небольшое помещение в какой-нибудь местности Лондона должно заменить дачу в Норвуде, где такой чистый воздух. Пусть так и будет! В тысячу раз лучше жить таким образом, чем выносить, чтобы с его фамилией было соединено воспоминание о банкротстве и позоре.
Утром в этот день Гарольд должен был видеться с кредиторами фирмы и объяснить им положение дела. Это была чрезвычайно неприятная, унизительная для него обязанность, но он твердо решился исполнить ее. Долго отец и мать тревожились, желая поскорее узнать о результате этого собрания. Он вернулся поздно, угрюмый и бледный, как человек, который много сделал и много выстрадал.
— Что значит эта записка на фасаде дома? — спросил он.
— Мы хотим переселиться в другое место, — сказал адмирал. — Эта местность — не город и не деревня. Но не беспокойся об этом, сын мой, скажи нам, что было в Сити?
— Господи Боже мой! Мое несчастное дело выгоняет вас из дома! — воскликнул Гарольд, глубоко огорченный этим новым доказательством того, к каким последствиям привело его несчастье. — Для меня легче встречаться с моими кредиторами, чем видеть, что вы ради меня с таким терпением переносите страдание.
— Ну, вот еще! — воскликнул адмирал. — Тут вовсе нет никаких страданий, Матери хотелось бы жить поближе к театрам. Ведь вот настоящая причина, не так ли, мать? Ну поди сюда, сядь между нами и расскажи, как было дело.
Гарольд сел, и каждый из любящих родителей взял его за руку.
— Дела не так дурны как мы думали, — сказал он, — но все-таки они дурны. Мне дали десять дней сроку для того, чтобы найти денег, но я не знаю, куда мне обратиться. Впрочем, Пирсон, как и всегда, солгал, когда написал, 13.000 фунтов стерлингов. Сумма всех долгов не доходит и до 7.000.
Адмирал захлопал в ладоши.
— Я знал, что мы вынесем этот шторм! Ура, сын мой! О, о, о, ура!
Гарольд с удивлением смотрел на него, а старый моряк махал рукою над головой и три раза прокричал громким голосом «Ура»!
— Откуда же мне взять эти семь тысяч фунтов стерлингов, папенька! — спросил он.
— Не беспокойся. Продолжай свой рассказ.
— Ну, все они были очень добры и очень ласковы, но, разумеется, они хотять получить или свои деньги, или какое-нибудь обеспечение. Все они выразили мне сожаление и согласились дать десять дней отсрочки прежде, чем подадут в суд. Трое из них, которым фирма должна до 3.500 фунтов стерлингов, сказали мне, что если я выдам им вексель за моей подписью и заплачу им пять процентов, то капитал может остаться у меня столько времени, сколько я пожелаю. Нужно будеть вычесть 175 фунтов стерлингов из моего дохода, но если я буду соблюдать экономию, то сведу концы с концами, и тогда долг уменьшится на половину.
Адмирал опять начал кричать «ура».
— Следовательно, остается около 3.200 фунтов стерлингов, и эти деньги нужно найти в течение десяти дней. Я уплачу всем до одного. Я дал им честное слово в конторе, что вытянусь в нитку, но каждый из них получит свои деньги. Я не буду тратить ни одного пенни на себя до тех пор, пока не кончу дела. Но некоторые из них не могут ждать. Они сами — люди бедные и нуждаются в деньгах. Дан приказ о задержании Пирсона, но полагают, что он уехал в Америку.
— Эти люди непременно получат свои деньги, — сказал адмирал.
— Папенька!
— Да, мой сын, ты не знаешь, какими средствами располагает наша семья. Да и нельзя знать до тех пор, пока дело не дойдет до поверки. Сколько в настоящее время имеется денег у тебя самого?
— У меня около тысячи фунтов стерлингов, и эти деньги помещены под залог.
— Ну, хорошо. И у меня приблизительно столько же. Для начала это очень хорошо. Ну, мать, теперь твоя очередь. Что это у тебя за бумажка в руках?
Миссис Денвер развернула бумажку и положила ее на колени Гарольду.
— Пять тысяч фунтов стерлингов! — проговорил он, задыхаясь.
— Ах, но у нас богата не одна только мать. Посмотри-ка вот на это! — и с этими словами адмирал развернул свой чек и положил его на другое колено сыну.
Озадаченный этим, Гарольд смотрел попеременно то на одного, то на другого.
— Десять тысяч фунтов стерлингов! — воскликнул он. — Господи, Боже мой! Откуда взялись эти деньги?
— Ты не будешь больше тревожиться, мой дорогой, — прошептала мать, обнимая его рукою.
Но его проницательные глаза сейчас же увидели подпись на одном из чеков.
— Доктор Уокер! — закричал он, весь покраснев. — Это дело Клары. О, папенька, мы не можем принять этих денег. Это будет несправедливо и нечестно.
— Да, мой сын. Мне приятно, что ты так думаешь. Впрочем, это доказывает, что он — друг, и он — истинный, добрый друг. Это он принес его сюда, хотя послала его Клара. Но и других денег будет достаточно для того, чтобы уплатить сполна долги, и эти деньги принадлежат лично мне.
— Лично вам? Откуда вы взяли их, папенька?
— Молчи, молчи! Вот что значит иметь дело с человеком из Сити, Деньги принадлежат мне, приобретены они честным путем, и этого довольно.
— Дорогой мой папенька! — Гарольд крепко сжал его мозолистую руку. — И вы тоже, мама, вы сняли у меня с души камень, я чувствую себя совсем другим человеком. Вы спасли мою честь, мое доброе имя, все. Я должен вам решительно всем.
Таким образом в то время, когда заходившее осеннее солнце освещало красноватыми лучами широкое окно, эти три человека сидели вместе рука об руку; их сердца были слишком переполнены, и они не могли говорить. Вдруг послышались глухие удары мячей — это играли в теннис, — и на лужайку выскочила миссис Уэстмакот с поднятым кверху отбойником, в коротенькой развевающейся по ветру юбке. Это зрелище послужило им облегчением, так как у них были страшно напряжены нервы, и они все трое расхохотались от души.
— Она играет со своим племянником, — сказал наконец Гарольд. — Мисс Уокер еще не выходила. Я думаю, что будет всего лучше, мама, если вы дадите этот чек мне, и я сам отдам его назад.
— Конечно, Гарольд. Я думаю, что это будет очень хорошо.
Он пошел через сад. Клара и доктор сидели вместе в столовой. Увидев его, она вскочила с места. — О, Гарольд, я ждала вас с таким нетерпением! — воскликнула она. — Я видела, как вы прошли мимо окон с полчаса тому назад. Я хотела прийти к вам, но не посмела. Скажите нам, что случилось.
— Я пришел к вам для того, чтобы поблагодарить вас обоих. Чем я могу заплатить вам за вашу доброту? Вот ваш чек, доктор. Он мне не понадобился. У меня довольно денег для того, чтобы заплатить моим кредиторам.
— Слава Богу, — сказала с жаром Клара.
— Сумма долгов меньше, чем я думал, и у нас оказалось денег более, чем нужно. Нам можно было очень легко устроить это дело.
— Легко! — доктор нахмурился и начал говорить холодным тоном. — Я думаю, Гарольд, что вам лучше бы принять от меня эти деньги, чем те, которые кажутся вам приобретенными так легко.
— Благодарю вас, сэр. Если бы мне пришлось занимать деньги, то я конечно, занял бы у вас. Но эта самая сумма, пять тысяч фунтов стерлингов, есть у моего отца, и как я сказал ему — я уже должен ему так много, что меня не будет упрекать совесть, если я буду должен ему еще больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
— Что, мистер Генри в конторе? — спросил адмирал.
— Нет, сэр, — отвечал пожилой человек, сидевшей на высоком табурете в углу. — Он сегодня не приезжал в город. Я вместо него могу вести переговоры о каком угодно деле.
— А что, нет ли у вас вакантного места для старшего или второго офицера?
Управляющий конторой посмотрел подозрительно на этого странного просителя.
— А есть у вас свидетельство?
— У меня есть всевозможные морские свидетельства.
— Ну, так вы для нас не годитесь.
— Почему же?
— По вашему возрасту, сэр.
— Даю вам честное слово, что зрение у меня так же хорошо, как и прежде, и что я совершенно здоров.
— Я в этом не сомневаюсь.
— Почему же мой возраст может служить препятствием?
— Ну, я должен говорить с вами откровенно. Если человек ваших лет, у которого есть свидетельство, не поднялся выше чина второго офицера, то это значит, что на нем лежит какое-нибудь пятно. Я не знаю, отчего это происходит, — от пьянства, дурного характера, нерассудительности, но что-нибудь должно быть непременно.
— Уверяю вас, что ничего нет, но я теперь выброшен на берег, и мне хотелось бы опять вернуться к старому делу.
— О, вот в чем дело, — сказал управляющий, смотря на него подозрительно. — Сколько времени вы были на последнем месте?
— Пятьдесят один год.
— Как!
— Да, сэр, пятьдесят один год.
— И все на одной службе?
— Да.
— Значит, вы начали служить ребенком.
— Я был двенадцати лет, когда поступил на службу.
— Однако какое странное управление делом, — сказал управляющий, — если позволяют уходить людям, которые служили пятьдесят лет и еще могут служить. Кому же вы служили?
— Королеве. Да благословит ее Бог!
— Ах, вы служили в королевском флоте? А какой у вас чин?
— Я — адмирал флота.
Управляющий перепугался и соскочил вниз со своего высокого табурета.
— Мое имя — адмирал Гей-Денвер. Вот моя карточка. А вот мой формуляр. Я, понимаете ли, не хочу никого столкнуть с места, но если у вас есть свободное место, то я с удовольствием возьму его. Я знаю плавание от Тресковых берегов до самого Монреаля гораздо лучше, чем лондонские улицы.
Удивленный управляющий просмотрел синие бумаги, которые подал ему его посетитель
— Не угодно ли вам сесть, адмирал? — сказал он.
— Благодарю вас. Но я попросил бы вас не упоминать о моем чине. Я сказал вам потому, что вы меня спрашивали. Но так как я сошел с палубы, то теперь я просто мистер Гей-Денвер.
— Могу я спросить, — сказал управляющий, — вы тот самый Денвер, который одно время командовал флотом в Северной Америке?
— Да, это я.
— Так это вы отвели одно из наших судов, «Комус», от скал в залив Фунда? Тогда директора назначали вам триста гиней за спасение корабля, но вы отказались от денег.
— Это было такое предложение, которого не следовало делать, — сказал адмирал суровым тоном.
— Ну, вам делает честь, что у вас такой образ мыслей. Если бы мистер Генри был здесь, то он сейчас бы устроил вам дело. Я сегодня же доложу директорам, и они будут гордиться тем, что вы у нас на службе, — я в этом уверен и надеюсь, что вы получите гораздо более подходящее для вас место, чем то, о котором вы упоминали.
— Я весьма благодарен вам, сэр, — сказал адмирал, и очень довольный этим разговором, он отправился в обратный путь.
Глава XV
Все еще среди подводных камней
На следующий день адмирал получил от мистера Мак-Адама чек на 5000 фунтов стерлингов и написанный на гербовой бумаге договор, по которому он передавал свое право на получение пенсии спекулянту. Но только тогда, когда он подписал этот договор и отослал его обратно, он понял вполне то, что он сделал.
Он пожертвовал решительно всем. Он лишился пенсии. У него теперь не было ничего, кроме того, что он мог заработать. Но мужественный старик не унывал. Он с нетерпением ждал письма от «Судоходной компании св. Лаврентия», а затем предупредил за три месяца своего квартирного хозяина. Платить теперь за квартиру сто фунтов стерлингов в год будет для него такою роскошью, которой он не может себе позволить. Небольшое помещение в какой-нибудь местности Лондона должно заменить дачу в Норвуде, где такой чистый воздух. Пусть так и будет! В тысячу раз лучше жить таким образом, чем выносить, чтобы с его фамилией было соединено воспоминание о банкротстве и позоре.
Утром в этот день Гарольд должен был видеться с кредиторами фирмы и объяснить им положение дела. Это была чрезвычайно неприятная, унизительная для него обязанность, но он твердо решился исполнить ее. Долго отец и мать тревожились, желая поскорее узнать о результате этого собрания. Он вернулся поздно, угрюмый и бледный, как человек, который много сделал и много выстрадал.
— Что значит эта записка на фасаде дома? — спросил он.
— Мы хотим переселиться в другое место, — сказал адмирал. — Эта местность — не город и не деревня. Но не беспокойся об этом, сын мой, скажи нам, что было в Сити?
— Господи Боже мой! Мое несчастное дело выгоняет вас из дома! — воскликнул Гарольд, глубоко огорченный этим новым доказательством того, к каким последствиям привело его несчастье. — Для меня легче встречаться с моими кредиторами, чем видеть, что вы ради меня с таким терпением переносите страдание.
— Ну, вот еще! — воскликнул адмирал. — Тут вовсе нет никаких страданий, Матери хотелось бы жить поближе к театрам. Ведь вот настоящая причина, не так ли, мать? Ну поди сюда, сядь между нами и расскажи, как было дело.
Гарольд сел, и каждый из любящих родителей взял его за руку.
— Дела не так дурны как мы думали, — сказал он, — но все-таки они дурны. Мне дали десять дней сроку для того, чтобы найти денег, но я не знаю, куда мне обратиться. Впрочем, Пирсон, как и всегда, солгал, когда написал, 13.000 фунтов стерлингов. Сумма всех долгов не доходит и до 7.000.
Адмирал захлопал в ладоши.
— Я знал, что мы вынесем этот шторм! Ура, сын мой! О, о, о, ура!
Гарольд с удивлением смотрел на него, а старый моряк махал рукою над головой и три раза прокричал громким голосом «Ура»!
— Откуда же мне взять эти семь тысяч фунтов стерлингов, папенька! — спросил он.
— Не беспокойся. Продолжай свой рассказ.
— Ну, все они были очень добры и очень ласковы, но, разумеется, они хотять получить или свои деньги, или какое-нибудь обеспечение. Все они выразили мне сожаление и согласились дать десять дней отсрочки прежде, чем подадут в суд. Трое из них, которым фирма должна до 3.500 фунтов стерлингов, сказали мне, что если я выдам им вексель за моей подписью и заплачу им пять процентов, то капитал может остаться у меня столько времени, сколько я пожелаю. Нужно будеть вычесть 175 фунтов стерлингов из моего дохода, но если я буду соблюдать экономию, то сведу концы с концами, и тогда долг уменьшится на половину.
Адмирал опять начал кричать «ура».
— Следовательно, остается около 3.200 фунтов стерлингов, и эти деньги нужно найти в течение десяти дней. Я уплачу всем до одного. Я дал им честное слово в конторе, что вытянусь в нитку, но каждый из них получит свои деньги. Я не буду тратить ни одного пенни на себя до тех пор, пока не кончу дела. Но некоторые из них не могут ждать. Они сами — люди бедные и нуждаются в деньгах. Дан приказ о задержании Пирсона, но полагают, что он уехал в Америку.
— Эти люди непременно получат свои деньги, — сказал адмирал.
— Папенька!
— Да, мой сын, ты не знаешь, какими средствами располагает наша семья. Да и нельзя знать до тех пор, пока дело не дойдет до поверки. Сколько в настоящее время имеется денег у тебя самого?
— У меня около тысячи фунтов стерлингов, и эти деньги помещены под залог.
— Ну, хорошо. И у меня приблизительно столько же. Для начала это очень хорошо. Ну, мать, теперь твоя очередь. Что это у тебя за бумажка в руках?
Миссис Денвер развернула бумажку и положила ее на колени Гарольду.
— Пять тысяч фунтов стерлингов! — проговорил он, задыхаясь.
— Ах, но у нас богата не одна только мать. Посмотри-ка вот на это! — и с этими словами адмирал развернул свой чек и положил его на другое колено сыну.
Озадаченный этим, Гарольд смотрел попеременно то на одного, то на другого.
— Десять тысяч фунтов стерлингов! — воскликнул он. — Господи, Боже мой! Откуда взялись эти деньги?
— Ты не будешь больше тревожиться, мой дорогой, — прошептала мать, обнимая его рукою.
Но его проницательные глаза сейчас же увидели подпись на одном из чеков.
— Доктор Уокер! — закричал он, весь покраснев. — Это дело Клары. О, папенька, мы не можем принять этих денег. Это будет несправедливо и нечестно.
— Да, мой сын. Мне приятно, что ты так думаешь. Впрочем, это доказывает, что он — друг, и он — истинный, добрый друг. Это он принес его сюда, хотя послала его Клара. Но и других денег будет достаточно для того, чтобы уплатить сполна долги, и эти деньги принадлежат лично мне.
— Лично вам? Откуда вы взяли их, папенька?
— Молчи, молчи! Вот что значит иметь дело с человеком из Сити, Деньги принадлежат мне, приобретены они честным путем, и этого довольно.
— Дорогой мой папенька! — Гарольд крепко сжал его мозолистую руку. — И вы тоже, мама, вы сняли у меня с души камень, я чувствую себя совсем другим человеком. Вы спасли мою честь, мое доброе имя, все. Я должен вам решительно всем.
Таким образом в то время, когда заходившее осеннее солнце освещало красноватыми лучами широкое окно, эти три человека сидели вместе рука об руку; их сердца были слишком переполнены, и они не могли говорить. Вдруг послышались глухие удары мячей — это играли в теннис, — и на лужайку выскочила миссис Уэстмакот с поднятым кверху отбойником, в коротенькой развевающейся по ветру юбке. Это зрелище послужило им облегчением, так как у них были страшно напряжены нервы, и они все трое расхохотались от души.
— Она играет со своим племянником, — сказал наконец Гарольд. — Мисс Уокер еще не выходила. Я думаю, что будет всего лучше, мама, если вы дадите этот чек мне, и я сам отдам его назад.
— Конечно, Гарольд. Я думаю, что это будет очень хорошо.
Он пошел через сад. Клара и доктор сидели вместе в столовой. Увидев его, она вскочила с места. — О, Гарольд, я ждала вас с таким нетерпением! — воскликнула она. — Я видела, как вы прошли мимо окон с полчаса тому назад. Я хотела прийти к вам, но не посмела. Скажите нам, что случилось.
— Я пришел к вам для того, чтобы поблагодарить вас обоих. Чем я могу заплатить вам за вашу доброту? Вот ваш чек, доктор. Он мне не понадобился. У меня довольно денег для того, чтобы заплатить моим кредиторам.
— Слава Богу, — сказала с жаром Клара.
— Сумма долгов меньше, чем я думал, и у нас оказалось денег более, чем нужно. Нам можно было очень легко устроить это дело.
— Легко! — доктор нахмурился и начал говорить холодным тоном. — Я думаю, Гарольд, что вам лучше бы принять от меня эти деньги, чем те, которые кажутся вам приобретенными так легко.
— Благодарю вас, сэр. Если бы мне пришлось занимать деньги, то я конечно, занял бы у вас. Но эта самая сумма, пять тысяч фунтов стерлингов, есть у моего отца, и как я сказал ему — я уже должен ему так много, что меня не будет упрекать совесть, если я буду должен ему еще больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20