- Хорошо, - возобновил разговор Иванов, - теперь к делу. О «Треугольнике», пока я не увижу картину, а впоследствии не проведу экспертизу, говорить не стоит. Что именно вы можете предложить мне? - Иванов собрал снимки сокровищ царского некрополя и постучал ими по столу, выравнивая.
- Реально только одну вещь: Золотой Архар. - Теперь можно было обещать, лишь бы не переборщить с объемом, который так или иначе насторожит Иванова. - Под словом «реально» я подразумеваю время. Наверное, я смогу договориться еще и по подвескам царицы, но это займет два-три месяца, может, больше. «Искусство требует времени...»
- Да, да, - подхватил Иванов, - «...а жизнь коротка».
- А что насчет статуэток? Особенно хороша одна - довольно старая работа под Канову. Даже такая подделка ценится.
Иванов кивнул: да, я знаю.
- Я возьму их, но это так, мелочь. - Сергей Юрьевич снова помолчал. - У меня к вам будет деловое предложение.
Бизнесмен побарабанил по столу пальцами и только сейчас догадался предложить собеседнику еще один бокал портвейна. Подняв свой и обменявшись с Радзянским кивком головы, выпил.
Стол был богато сервирован: различные салаты, икра, исходящее соком жаренное на углях мясо, манящий, неповторимый аромат галганта и лимона, дополняемый запахом зелени, на листках которой блестели капельки воды.
Вбросив, словно компромат, слова о деловом предложении, Иванов замолчал, уделяя внимание мясу и подавая пример своему сотрапезнику.
Радзянский почти был уверен, что последует дальше. И он не ошибся. Воспользовавшись зубочисткой, Иванов пожевал губами и с шумом втянул сквозь зубы воздух, пренебрегая элементарными правилами приличия.
- Пожалуй, я смогу надолго избавить вас от случайных заработков.
Лев сделал заинтересованное лицо и выгнул бровь, выражая легкое недоумение.
- Каким образом?
Если в начале беседы Иванов сыпал уменьшительными словами, то сейчас словно забыл о своей привычке. Хотя говорил все так же неторопливо, пересыпая речь междометиями.
- Предложение... а-а... такое. Вы - посредник, зарабатываете себе на булку с маслом, являясь... а-а... звеном между продавцом и покупателем. Это нормально, это один из законов бизнеса. Я могу предложить больше. Вы сводите меня с продавцом, а я выписываю вам премиальные. О сумме договоримся. - Сергей Юрьевич сделал протестующий жест, не давая Радзянскому заговорить: - Я не тороплю вас, Лев... Как ваше отчество?
- Платонович.
- Я не тороплю вас, Лев Платонович, и сам не спешу. Разговор предварительный и непредметный. Но он продолжится, когда я получу обещанное вами, проведу экспертизу и расплачусь. Понятно, да?
Прежде чем ответить утвердительно, Лев задумался, выслушав от Иванова, что тот вообще-то крайне удивлен: он, человек с мыслимыми и немыслимыми связями, в течение трех лет не мог выйти на след ценностей Бактрии, а тут никому не известный, с еврейской фамилией человек предлагает свои услуги по приобретению древних ценностей.
- У меня остались некоторые связи за рубежом, - пояснил Лев.
- Работали за границей? - проявил интерес собеседник. - Где и кем, если не секрет?
- Вице-консулом в одной жаркой стране, - ответил Радзянский, сделав вид, что снова размышляет над предложением собеседника.
Вообще Радзянский довольно грамотно построил разговор, направил его в нужное русло, а со стороны казалось, что это Иванов манипулирует беседой - умело, легко и непринужденно, в располагающей манере, не подозревая, что инициативой владеет не он, а собеседник, который капля за каплей внедряет то, в чем хочет убедить, и остается при этом в тени.
- Предварительно мы с вами договорились, да? - спросил Иванов, плавно заканчивая беседу и протягивая собеседнику визитную карточку. - Здесь несколько телефонов. Думаю, в дальнейшем вы без труда свяжетесь со мной. Просто назовите свою фамилию, и вас немедленно соединят. Постарайтесь передать картину до... - Сергей Юрьевич посмотрел на часы, - до 15.00 завтрашнего дня. У меня деловая встреча в Лондоне, где я пробуду дней пять-шесть. Ну а после буду рад новой встрече с вами.
Радзянский поднялся вслед за бизнесменом и пожал протянутую руку.
Иванов не заносился. Араб не увидел в нем человека с гонором, богатого, имеющего определенное влияние на политическую жизнь столицы. Может быть, подумал Лев, это зависит от собеседника. «Я показался ему достаточно простым, - продолжил он анализ, - поэтому его поведение именно таково, как есть. Был бы я чуть покруче, и он бы изменил свое поведение. Подстраивается? Вряд ли. В нем нет ничего от хамелеона - ни в облике, ни в манерах, ни в голосе. Хотя... Вот тон он сменил точно. Но как собеседник остался прежним. Просто сменилось настроение. Нет, Иванов производит хорошее впечатление. Какой-то он свойский оказался, не такой, каким его выставляют в прессе».
Охранники поджидали своего босса на выходе. Они взяли его в привычное кольцо и довели до машины. Араб подумал, что работу свою они выполняют на троечку. Ничего не значил тот факт, что за пять минут до появления шефа два телохранителя прошлись по залу ресторана, заглянули в туалет и заняли место у дверей, устремив на швейцара искусственно-пустой взгляд. Во время беседы с Ивановым, будь под рукой у Радзянского приличное снадобье, Лев мог легко подсыпать его в бокал с портвейном. А мог просто пристрелить бизнесмена в туалете, куда тот ненадолго отлучался, и после этого спокойно покинуть ресторан. Вместо того чтобы проводить шефа до дверей туалета, охранники продолжали испытывать терпение швейцара.
Нет, Иванову не грозит смерть от пули, он умрет от острой сердечной недостаточности. Скорее всего после очередной встречи.
Лев в полной мере обладал искусством беседы и уже определился предварительно, как и что сказать, чтобы очередная их встреча состоялась в доме Иванова. Первый шаг он уже сделал - расположил к себе бизнесмена. Теперь и тот должен ответить взаимностью, поскольку всерьез заинтересован передачей прав посредника, иными словами - вывел напрямую на несуществующего человека, готового продать некоторые предметы из усыпальниц бактрийских царей.
Вряд ли можно расположить к себе человека, когда ему чуть ли не в затылок дышат телохранители. Иванов сам постарается создать, может быть, интимную обстановку, пригласив, кроме Радзянского, парочку привлекательных проституток. Может, все будет по-другому, но их беседе не будет мешать посторонний взгляд. Хотя бы на время. Льву будет достаточно и пяти минут. После того как Иванов попробует смесь из сульфата атропина, пентанола, скопаломина, тиамина и люминала, заплетающимся языком и с блаженной улыбкой на лице он ответит на любой вопрос, выложит самые сокровенные тайны. А наутро забудет о разговоре; при очередной встрече с Радзянским либо извинится за то, что неожиданно вырубился, либо вовсе промолчит, сохраняя достоинство.
Неважно, где Иванов хранит документы - в доме или же в сейфовой ячейке в банке; в первом случае сам же и сообщит шифр домашнего сейфа. Но Иванова нельзя убирать сразу, минимум через два дня, когда в крови не останется следов смеси, подавляющей контроль человека над собой. Что касается сакситоксина, с помощью которого Иванов должен распроститься с жизнью, в организме он оставляет только разрушающий след - паралич дыхательных путей или остановку сердца, а сам препарат выявить невозможно. Стало быть, с Ивановым придется встретиться минимум два раза, чтобы довести дело до конца: ликвидировать его и забрать либо документы, либо ключи от пенала и карточку на право пользования. Наверное, Кургаев и руководитель банка, где Иванов арендует ячейку, сумеют каким-то образом договориться, чтобы изъять из сейфа его содержимое. Если только...
Араб нахмурился. Он снова подумал о том, что Руслан Хачиров в одностороннем порядке может пересмотреть условия и эту работу поручит ему. Очередное задание. И им не видно конца.
Впрочем, не Руслан, не Кургаев (последнего Лев не видел ни разу), а неприметный Поляков, который забавы ради может осуществить часть своих грязных замыслов, представлял на данном этапе серьезную опасность. В ушах стояли недвусмысленные угрозы начальника ГОВД: «У меня есть два десятка сифилитиков... Прежде чем они официально укажут на нее, каждый попробует твою девчонку. Здесь я хозяин».
Было над чем поломать голову, и Радзянский снова и снова думал над тем, как максимально обезопасить Лену, пока он возится с бизнесменом. А обезопасить ее можно было, лишь ликвидировав Полякова. И тут, увидев напротив ресторана знакомую «девятку», Лев вдруг понял, как именно ему следует поступить. В голове Араба молниеносно родился план. Произошло это только благодаря Пугалу, который «пас» его, видимо, по распоряжению Руслана, - и это после того, как без вести пропали два его сторожевых пса! Возможно, за ним следит не только Николай, но именно Пугало был ключом к воплощению первоочередной задачи.
Араб мысленно поблагодарил Николая, направляясь к своему «БМВ». И, не доходя, намеренно развернулся и не спеша подошел к «Жигулям». Пугалу ничего не оставалось, как вылезти из машины.
- Здорово, Коля! - приветствовал его Радзянский. - Рад тебя видеть. В такие минуты начинаешь любить жизнь.
Пугало смотрел на Араба в недоумении, он не мог ошибиться: на лице Льва Платоновича играла неподдельно радостная улыбка.
Глава 8
Дела текущие
27
Гемлик
Вадим Поляков мог гордиться умением пить: сколько бы он ни принял накануне вечером, утром голова была ясной. Восстанавливал он свои силы хорошим завтраком, бокалом вина и сигаретой.
Он любил шумные компании только по одной причине: он был лидером, и ему оказывали должное внимание. Однако не терпел, когда с утра ему докучали просьбами. В первую очередь это касалось жены, которая с первых дней замужества поняла, что с утра мужу требуется только свежее белье и молчание. Он принимал контрастный душ, садился за руль своего «Мерседеса» и уезжал.
У Полякова, как и у большинства желчных людей, настроение с утра было скверным. Уподобляясь творческим личностям, начальник местной милиции более-менее приходил в норму, когда вспоминал сновидения и делал из них кое-какие пророческие выводы. Это был собственный прогноз, который отличался точностью, сопоставимой разве что только со сломанными часами, которые, как известно, показывают точное время два раза в сутки.
Вот и сегодня, надевая свежую рубашку, Поляков до мельчайших подробностей вспомнил вчерашний вечер, отчего хорошее настроение дало знать о себе гораздо раньше обычного.
В первую очередь ему припомнилось искаженное болью лицо дочери Араба, доставили удовольствие собственные слова, которые он, упиваясь своей властью над девушкой и роняя на нее слюну, выкрикивал ей в ухо.
Вначале Лену пристегнули за руки двумя наручниками к спинке кровати, поставив на колени. Поляков сорвал с нее белье, встал сзади и обернулся на приоткрытую дверь, которая наполовину скрывала людей, сидящих за столом холла на втором этаже. Была видна спина Руслана Хачирова и часть его курчавой головы с огненно-красным ухом, словно кавказцу было стыдно за то, что происходит сейчас в одной из комнат этого роскошного дома. Но это было далеко не так. Говоря языком Сергея Юрьевича Иванова, прославившегося своими философскими крылатыми изречениями, Хачиров давненько не заглядывал внутрь себя. Может, был далек от метафизического мышления, которым в полной мере обладал Сергей Юрьевич, и это выражение давало лишь представление о собственных внутренностях.
Поляков насиловал Лену, стараясь причинить как можно больше боли и еще сильнее возбуждаясь от этого. Наконец он устал и, не снимая с девушки наручники, повернул ее к себе. Лицо Лены скрылось за скрещенными руками, и Поляков потянул ее за волосы, высвобождая голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52