Они могут найти пищу в морских глубинах. Мертвых акул не выбрасывает на берег, у них нет плавательного пузыря. Попробуйте представить себе, как выглядит стофутовая белая акула? Вы знаете, на что она способна и какой силой обладает?
— Страшно даже подумать, — проговорил Броди.
— Она должна быть размером с паровоз, а пасть набита зубами, похожими на ножи мясника.
— Вы хотите сказать, что наша акула всего лишь детеныш? — Броди почувствовал себя слабым и беззащитным. Такая рыба может проглотить целый катер.
— Нет, это взрослая акула, — сказал Хупер. — Я уверен. Просто акулы, как люди. Один человек вырастает до пяти футов, другой — до семи. Боже, я все бы отдал, лишь бы взглянуть на какого-нибудь большого мегалодона.
— Вы просто сумасшедший, — заметил Броди.
— Нет, это все равно что найти снежного челочка.
— Эй, Хупер, — сказал Куинт, — может, хватит сказок, не пора ли бросать приманку за борт? Я не прочь поймать хоть что-нибудь.
— Конечно, — согласился Хупер. Он вернулся на свое место на корме и принялся выплескивать приманку в воду.
— Думаете, она вернется? — спросил Броди.
— Не знаю, — ответил Куинт. — Никогда не предугадаешь, что выкинут эти твари. — Он достал из кармана блокнот и карандаш. Вытянул левую руку по направлению к берегу. Зажмурил правый глаз и посмотрел по воображаемой линии вдоль указательного пальца, затем нацарапал что-то в блокноте. Потом сдвинул руку на несколько дюймов левее, снова посмотрел и снова что-то записал.
— Определяю наше местонахождение, — сказал Куинт, опережая вопрос полицейского. — Хочу отметить, где находится катер, чтобы завтра прийти на это же место, если акула больше не появится.
Броди бросил взгляд в сторону берега. Даже пристально всматриваясь из-под ладони, он различал лишь едва заметную полоску земли.
— Как вы ориентируетесь?
— По маяку на косе и городской водонапорной башне. Они оказываются под разным углом в зависимости от того, где ты находишься.
— Разве их видно? — Броди напряг зрение, но ничего не мог заметить, кроме бугорка на полоске земли.
— Конечно, видно, и вы бы увидели, если бы провели на море тридцать лет.
— Вы действительно думаете, что акула останется здесь? — усмехнувшись, заметил Хупер.
— Не знаю, — ответил Куинт. — Но мы обнаружили ее именно здесь.
— Ясно, что она никуда не ушла от Эмити, — вставил Броди.
— Конечно, потому что она ухитрялась добывать себе корм, — сказал Хупер. В его голосе не было ни иронии, ни издевки. Однако это замечание резануло Броди по сердцу.
Они прождали еще часа три, но акула так и не вернулась. Течение ослабло, и пленка почти не расползалась.
— Давайте, пожалуй, возвращаться, — предложил Куинт в начале шестого. — Хватит на сегодня, а то терпение может лопнуть.
— Куда, по-вашему, ушла акула? — спросил Броди. Вопрос был задан впустую: он знал, что точного ответа быть не может.
— Куда угодно, — сказал Куинт. — Когда их ищешь, то не находишь поблизости. А вот когда они не нужны, то эти, бестии тут как тут. Попробуй догадайся.
— Так вы считаете, что нам не следует оставаться на ночь и бросать приманку?
— Нет. Я уже говорил: плохо, если пленка расползается на слишком большое расстояние. Мы не взяли с собой никакой еды. И последнее, что немаловажно, — вы не платите мне за круглосуточную работу.
— А если бы я заплатил?
Куинт задумался.
— Нет смысла. Это заманчиво, но мы продежурим ночь впустую. Пленка разойдется далеко, она только запутает нас, и даже если рыба окажется совсем рядом, то мы все равно об этом не узнаем, разве только она нападет на катер. Поэтому я взял бы с вас деньги лишь за ночлег на борту. Однако я не хочу поступать так по двум причинам. Прежде всего, если пленка сильно расползется, она испортит нам завтрашний день. Второе, я предпочитаю, чтобы ночью судно стояло в порту.
— Понятно, — сказал Броди. — Вашей жене, вероятно, тоже будет спокойнее, если вы проведете ночь дома.
— У меня нет жены, — безразлично сказал Куинт.
— О, извините.
— Не за что. Она мне просто не нужна. — Куинт повернулся и поднялся по трапу на ходовой мостик.
Эллен готовила детям ужин, когда в дверь позвонили. Мальчики смотрели телевизор в гостиной.
— Откройте дверь, пожалуйста! — крикнула она им.
Эллен услышала щелчок замка, чьи-то голоса, а спустя минуту увидела Ларри Вогэна — он остановился в дверях кухни. Прошло меньше двух недель с тех пор, как они виделись в последний раз, однако перемена в наружности мэра была такой разительной, что Эллен с удивлением уставилась на него. Как всегда, Вогэн был одет с иголочки — голубой спортивный пиджак с двумя пуговицами и застегнутая доверху рубашка, серые брюки и модные мокасины. Изменилось только лицо. Он резко похудел, у него появились морщины, как у большинства людей, и так не имеющих лишнего веса. Глаза ввалились и стали, как показалось Эллен, светлее обычного — бледно-серыми. Кожа тоже посерела и заметно обвисла на щеках. Он беспрестанно облизывал и без того влажные губы.
Эллен смутилась, когда заметила, что смотрит на него до неприличия долго.
— Привет, Ларри, — сказала она и опустила глаза.
— Привет, Эллен. Я зашел, чтобы... — Вогэн отступил на несколько шагов назад и заглянул в гостиную. — Можно, я чего-нибудь выпью?
— Конечно. Ты знаешь, где бар. Налей сам. Я бы за тобой поухаживала, но у меня испачканы руки.
— Не беспокойся. Я управлюсь. — Он открыл шкаф, где хранилось спиртное, достал бутылку и налил полный стакан джина. — Как я уже сказал, я зашел, чтобы попрощаться.
Эллен отвернулась от плиты.
— Ты уезжаешь? Надолго? — спросила она.
— Не знаю. Возможно, навсегда. Здесь мне больше нечего делать.
— А как же твой бизнес?
— Вылетела трубу. Или скоро вылетит.
— Что значит — вылетел в трубу? Бизнес не может так просто прогореть.
— Возможно, но я все потерял. То немногое, что осталось, перейдет к моим... компаньонам. — Он словно выплюнул это слово и затем, точно желая избавиться от неприятного привкуса во рту, сделал большой глоток джина. — Мартин говорил тебе о нашем разговоре?
— Да. — Эллен посмотрела на сковороду и перевернула курицу.
— Я думаю, ты теперь будешь плохо думать обо мне.
— Я тебе не судья, Ларри.
— Я никогда не хотел никого обидеть. Надеюсь, ты этому веришь?
— Верю. Элеонора что-нибудь знает?
— Ничего, бедняжка. Я хочу оградить ее от всего, если смогу. Это одна из причин моего отъезда. Она любит меня, ты знаешь, очень не хочется, чтобы мы оба лишились... этой любви. — Вогэн облокотился на раковину. — Сказать тебе кое-что? Иногда я думаю — и думал время от времени все эти годы, — что мы с тобой могли бы стать прекрасной парой.
Эллен покраснела.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты из хорошей семьи. У тебя обширные связи, ради которых мне приходилось тратить столько сил. Мы подошли бы друг другу и заняли подобающее нам положение в Эмити. Ты красивая, хорошая, сильная. Ты была бы для меня настоящей находкой. И я думаю, что смог бы создать тебе такую жизнь, которая пришлась бы тебе по душе.
Эллен улыбнулась.
— Я не такая сильная, как ты думаешь, Ларри. Я не знаю, какая я... находка.
— Не прибедняйся. Надеюсь, Мартин понимает, каким владеет сокровищем. — Вогэн допил джин и поставил стакан в раковину. — Впрочем, уже поздно предаваться мечтам. — Он подошел к Эллен, взял ее за плечи и поцеловал в голову. — До свидания, дорогая, — сказал он. — Вспоминай иногда обо мне.
Эллен посмотрела на него.
— Хорошо. — Она поцеловала его в щеку. — Куда ты едешь?
— Не знаю. Или в Вермонт, или в Нью-Гэмпшир. Возможно, начну продавать земельные участки любителям лыжного спорта. Кто знает? А может, сам займусь лыжами.
— Ты говорил Элеоноре?
— Я сказал ей, что мы, вероятно, уедем из Эмити. Она только улыбнулась и ответила: «Как хочешь, Ларри».
— Вы скоро отправитесь?
— Как только переговорю со своими адвокатами о моих... долгах.
— Пришли нам открытку и сообщи свой адрес.
— Хорошо. До свидания. — Вогэн вышел из кухни, и Эллен слышала, как хлопнула входная дверь.
Накормив детей ужином, она поднялась в спальню и присела на кровать. «Жизнь, которая пришлась бы тебе по душе», — сказал Вогэн. Какой бы она могла быть, эта жизнь? Обеспеченность? Признание? Она никогда бы не вспоминала с сожалением о своем детстве, ибо ничего для нее не изменилось бы. Ей бы не хотелось вернуть прошлое, самоутвердиться, доказать себе, что она может нравиться, не надо было бы изменять Мартину с Хупером.
Хотя вряд ли. Она наверняка обманывала бы Броди просто так, скуки ради, подобно многим женщинам, которые проводили целые недели в Эмити без мужей, пока те работали в Нью-Йорке. С Ларри Вогэном она жила бы без всяких волнений, обеспеченно, но пусто.
Размышляя над словами мэра, Эллен начала сознавать, что с Броди она не была так уж несчастлива, как мог себе представить Ларри Вогэн, а пережитые вместе радости и невзгоды еще больше сблизили их. И чем яснее она это видела, тем больше сожалела о том, сколько лет ушло на то, чтобы понять, как много затрачено времени и нервов в бесплодных попытках вернуть прошлое. Вдруг ее охватил страх — страх, что она прозрела слишком поздно, что с Броди может что-нибудь произойти, прежде чем она воспользуется плодами своего прозрения. Она взглянула на часы: двадцать минут седьмого. Ему следовало уже быть дома. Что-то случилось с ним, подумала она. О, пожалуйста, боже, только не с ним.
Эллен услышала, как внизу открылась дверь. Она спрыгнула с кровати, выскочила в коридор и сбежала вниз по лестнице. Она обхватила Броди за шею и крепко поцеловала в губы.
— Бог мой, — сказал он, когда она отпустила его. — Вот это встреча.
Глава 13
— Я не позволю погрузить эту штуковину на мое судно, — сказал Куинт.
Они стояли на пристани. Светало. Солнце вычертило линию горизонта, но над океаном поплыли низкие облака. Легкий бриз дул с юга. Судно было готово к отплытию. Бочонки выстроились рядком в носовой части; спиннинги торчали вертикально в кронштейнах. Тихо урчал двигатель, он выбрасывал на поверхность воды пузырьки, когда небольшие волны заливали выхлопную трубу, и кашлял дизельной гарью, которую подхватывал и уносил вверх слабый ветерок.
На другом конце пристани какой-то мужчина сел в небольшой грузовик, включил мотор, и машина стала медленно удаляться по грязной дороге. Надпись, выведенная на двери грузовика, гласила: «Вудс-Ход, Институт океанографии».
Куинт стоял спиной к катеру, глядя на Броди и Хупера, которые расположились по обе стороны алюминиевой клетки. Она была чуть более шести футов высотой, шесть футов в длину и четыре фута в ширину. Внутри находился щит управления, а сверху — два цилиндрических баллона. На полу клетки лежали акваланг, регулятор, маска и гидрокостюм.
— Почему вы не хотите брать клетку? — спросил Хупер Она легкая, и я могу ее привязать где-нибудь, она никому не будет мешать.
— Займет слишком много места.
— Я уже говорил, — вставил Броди, — но он и слушать не хочет.
— Да что это такое в конце-то концов? — спросил Куинт.
— Клетка для защиты от акул, — пояснил Хупер. — Ныряльщики пользуются ими в открытом океане. Мне привезли ее из Вудс-Хода на грузовике, который только что уехал.
— И зачем она вам?
— Когда мы найдем акулу или когда она найдет нас, я спущусь в клетке под воду и сделаю несколько снимков. Никому еще не удавалось сфотографировать такую большую акулу.
— Не выйдет, — сказал Куинт. — Только не с моего катера.
— Почему?
— Глупости, вот почему. Умный человек знает свои возможности. Вы еще мало каши ели.
— Откуда вызнаете?
— Никому не удастся такое. Эта акула слопает вашу клетку на завтрак.
— Слопает? Ну, не думаю. Согласен, она может броситься на клетку, может даже попытаться схватить челюстями прутья, но вряд ли акула захочет ее проглотить.
— Захочет, если увидит такую сочную приманку, как вы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38