– Спасибо, странник, – пожелание о большой длине ушей было высшим проявлением благожелательности среди леших. – И варакуда с тобой?
Леший кивнул на Джека, который уже стоял рядом и старательно сверлил своими глазами пришельца. Если хочешь завоевать расположение лешего, говори ему правду. Я так И сделал, коротко рассказав историю Джека.
Леший старательно почесал свои поросячьи ушки.
– А мы-то гадали, кому это понадобилось зверье хоронить.
Я не знал, хорошо это или плохо – хоронить зверей, и, дождавшись, пока старик-леший почешет второе ухо, поинтересовался.
– Дедуль, не желаешь ли откушать от нашего стола?
– Мне твоя еда может поперек горла встать, -леший задумчиво почесался спиной о дерево. -Пойдем-ка ко мне в гости, а?
– В гости? С превеликим удовольствием, -согласился я.
Леший развернулся и заковылял в лес. Пройдя несколько шагов, он обернулся и увидел меня, стоящим на том же месте.
– Ты чего, странничек, столбом стоишь? Эти лесные жители думают, что все люди, без исключения, дураки.
– А ты, дедуль, ничего не забыл?
– А чего забывать-то, странничек?
– Ты человека в гости приглашаешь, – напомнил я.
– Ну и что? – я готов был поклясться, что в глазах лешего блеснула зеленая искорка. Он, наверняка, давно понял, о чем идет речь, но ломался специально.
– Ну, как хочешь, – развел я руками и пошел обратно к костру.
– Эй, странничек, ладно, подожди.
Леший подковылял поближе и нехотя сказал:
– Чтоб моя зелень пропала, если тебя обидят в моем доме.
– Вот так-то, дедуль, а то знаем мы вашего брата, заведешь в дом и пиши пропало, – я затолкал вещи по местам, а сам внимательно наблюдал за стариком.
– Все-то ты знаешь, – проворчал тот, но никаких признаков агрессивности не выказал. Все было чисто, и ему можно было вполне доверять. Ровно настолько, насколько можно доверять лешему.
– Ну что, теперь пошли, странничек?
– Пошли, дедушко.
Так называемый «дедушко» знаком подозвал к себе Джека и, как только тот подошел, взгромоздился на него самым наглым образом. В принципе, это вполне нормальное явление, едущий верхом на варакуде леший, болтающий при этом ногами. Животные леса и племя животных представляют одно целое. Леший для леса – хозяин. Даже больше, чем хозяин. Знает все о каждом, и о каждом позаботится. И звери отвечают ему тем же.
Я никогда не думал о леших, русалках, домовых как о нелюдях. Они стояли намного выше прочей нечистой силы, являясь как бы отдельным классом в иерархии населения планеты. Русалки были нормальными бабами, только с хвостами. Домовые, так те вообще безвредный народец, маленький и скрытный. Мне доводилось встретиться с одним домовым, и я был весьма удивлен, что он оказался малюсеньким таким человечком, с лохматыми патлами, в портках, к тому же отчаянно шмыгавшим грязным носом. Но этот народец постоянно исчезает по причине своей лености и домоседства. А лешие? Лешие были просто лесными жителями. Они души леса. Вот и все.
Мы остановились, и леший спрыгнул с Джека.
– Ну-ка, странничек, закрой глаза! – потребовал хозяин.
Я улыбнулся, но выполнил требование. Сейчас леший начнет расставлять деревья, чтобы открыть проход в свое жилище.
– Пройди-ка вперед, – снова потребовал он. Я сделал три шага и уперся НОСОМ В ДЕРЕВО.
– Все, странничек, можешь заходить. Я открыл глаза и осмотрелся. Место, в котором я сейчас находился, ничуть не было похоже на то, где мы остановились. Прямо передо мной в стволе дерева темнело дупло, размером разве что как раз для лешего.
– Ты, странничек, пригнись и пролезь, а там попросторней будет.
Я с сомнением посмотрел на дерево, но вовремя вспомнил о том, что лешие способны и не на такие штучки. Осторожно, пристально вглядываясь в темноту, я переступил порог.
– Не боись, не расшибешься, – сказал старик, а чтобы было убедительнее, толкнул меня в спину.
Я сделал еще два или три шага и ввалился в комнату. Ничего примечательного, если не считать высоченных потолков, множества дверей и прекрасной обстановки в стиле, как ни странно, древнерусских сказок.
– Ну как, хороши хоромы?
Спрашивать меня не стоило, потому что мое лицо говорило обо всем лучше, нежели я сам. Старик это понял и теперь самодовольно перебирал пальцами у себя на животе.
– А где ж хозяйка? – поинтересовался я, так как никогда не видел леших женского пола.
– А вот и хозяйка.
Из комнаты выплыла зелененькая старушка. Если бы не цвет ее лица и некоторая заостренность ушей, то можно было смело назвать ее бабушкой и поцеловать в щеку. Увидев гостей, она засуетилась, ехидно посматривая на меня. Я догадывался, какие мысли бродят у нее в голове.
– Что ж ты, старый, не сказал, что гости у нас.
– Да нет, старая, – парировал леший. – Я ему обещание дал. Уж больно хороший человек попался.
– Вот и хорошо, – ничуть не расстроилась старуха. – А то все одно и то же, хоть поговорить будет с кем.
Я понимал, о чем недоговаривает лешачиха. Поработал бы сначала на них неизвестно сколько времени, а потом блуждал бы по лесу, пока звери не съели или не подобрали бы случайные люди.
Не слишком любили лешие человека. Да и за что нас любить?
Но сейчас я был за себя спокоен. Не сдержать слова, означало бы навлечь позор не только на того, кто слово не сдержал, но и на все зеленое племя. А позор для лешего хуже белых ушей.
Лешачиха пошла хозяйничать, а старик пригласил меня за стол, который, как и все в том доме, был сделан из дерева.
– Ты пошто, странничек, животное свое до такого состояния довел, да и сам худой, как моя жизнь.
Меня просто умиляла такая забота. Бьюсь об заклад, если бы я был здоровый и толстый то не миновать мне лесоповала.
– Из-за моря мы приплыли. Долго плыли, вот и исхудали.
– Ну ничего, что из-за моря. Варакуда в лесах быстро вес нагуляет.
Из соседних комнат послышался шум, и к нам ввалилась целая стайка маленьких леших, которые отличались от папы бородой меньших размеров. Пятеро пацанов, отчаянно колотя друг друга, торопливо расселись за столом и стали тщательно изучать мое лицо. Старуха тем временем принесла целую груду посуды и вывалила всю охапку на стол. Сразу же за столом воз никла веселая возня за право иметь большую посуду, причем папаша ничем не отличался от своего потомства.
Когда все закончилось, я выбрал плошку себе и заметил, что на столе осталась еще пара приборов. Логично было заключить, что одна тарелка – для хозяйки, а вторая – для отсутствующего члена семьи.
Как только я подумал об этом, послышались легкие шаги. Я посмотрел на винтовую лестницу. Сначала показались ноги. Они спускались необычайно долго, потом вслед за ними показалась короткая матерчатая юбка, плотно облегавшая все это богатство. И, наконец, спустилась обладательница ног. Молодая дочка лешего.
Большие зеленые глаза то и дело закрывались мохнатыми зелеными ресницами. Правильные очертания лица, зачесанные назад зеленые волосы, кристально белые зубы, выглядывающие из-под чуть вздернутой верхней губы, – все говорило о том, что семья этого лешего имеет весьма большие шансы на продление своего рода.
– Что, странничек, хороша? – толкнул меня в бок старик леший.
Я проглотил комок в горле и пробурчал что-то невнятное. Несомненно, девчонка была хороша, но в человеческом восприятии существовали несколько «но».
Маленькие поросячьи ушки никогда не украсят земную женщину, точно так же, как не украсят ее зеленый цвет кожи и совсем зеленые волосы. А в остальном девушка была вполне нормального вида. Я даже считаю, что лучших ног для рекламы колготок не нашлось бы и в моем мире.
– Садись, Ило, – обратился старик к дочери, а сам достал с полки небольшой сосуд. – У нас, как видишь, сегодня гость, и не мешает немного принять настоечки.
Ило вскинула на меня ресницы, и я на секунду утонул в ее зеленых глазах. Стараясь скинуть с себя наваждение, я с трудом отвел глаза от этих зеленых колодцев и обратил взгляд на старика, который, как оказалось, довольно внимательно наблюдал за нами.
Заметив, что его взгляд замечен, он продолжил начатое занятие по доставанию бутылочки с настойкой. Я усмехнулся.
Какие же мы одинаковые: люди и лешие, домовые и водяные. Никогда не обходится без этого. Ничто человеческое нам не чуждо. Теперь-то я понимаю, что эту фразу сказал мне не человек, а какой-нибудь водяной.
Старик, опасливо поглядывая на свою старуху, налил себе, мне, Ило и, немного подумав, – жене. Тем временем старуха раскладывала в миски какую-то бурду неопределенного цвета, но довольно приятную на запах.
По законам леса гость первым должен произнести тост. Я встал, немного подумал и выдал им широко распространенный тост о гробе, который нужно выстрогать из тысячелетнего дуба и который нужно посадить завтра.
Дождавшись, когда стихнут бурные аплодисменты, переходящие в стук ложек малышей, я продолжил уже ближе к жизни:
– Пусть твоя борода, хозяин, никогда не потеряет своего зеленого цвета, а волосы хозяйки никогда не потеряют зелени молодости.
Я на секунду задумался и добавил после небольшого раздумья, глядя, как на глаза старой лешачихи накатываются слезы:
– И чтобы у вашей дочери всегда были глаза…
В этот момент меня снова угораздило посмотреть на Ило. И снова я оказался в роли утопающего. Именно поэтому я не смог закончить свой тост.
Старик крякнул и, не говоря ни слова, лихо запрокинул положенную дозу себе в глотку. Я последовал его примеру и отправил содержимое в горящие дюзы. Затем, ни на кого не глядя, принялся за ту бурду, которая имела запах, но не имела товарного вида. Вкус, к моему удовольствию, был изумительным, и некоторое время слышался только стук ложек о деревянные тарелки.
После приема пищи леший одним кивком головы отправил подрастающее поколение вон и достал трубку, при виде которой душа моя воспарила к небесам. Увидев мой интерес, леший поднял трубку и кисет.
– Это трубка, а это табак, уразумел? Можно подумать, что мне это было непонятно с самого начала.
– Сейчас я подкурю ее и буду пускать дым, -продолжал терпеливо объяснять старик.
Он раскурил трубку, затянулся и пустил в потолок струйку дивно пахнущего дыма.
– А мне можно попробовать? – скромно попросил я.
Леший посмотрел на меня подозрительно, но отказать не посмел.
– Боюсь, для тебя это будет непривычно. Я осторожно взял трубку в руки и под насмешливым взглядом лешего затянулся так, что, наверное, спалил половину всего имеющегося в трубке табака. Лицо старика растягивалось, по мере того как я вдыхал дым. А на меня навалилось чувство, словно я нахожусь в море и несусь по волнам.
– Ну ты даешь, странничек! – только и мог сказать леший.
Не было ничего удивительного в том, что мой поступок вызвал удивление: местные жители королевства никогда не употребляли ни табак, ни другую какую бы то ни было форму курения.
– Привычка, знаешь ли, дедуля, – сказал я и тут же прикусил язык, натолкнувшись на подозрительный взгляд хозяина леса.
– Что-то не так? – осторожно спросил я. Леший почесал сразу оба уха, что говорило о сильной деятельности его мозга, и, продолжая подозрительно рассматривать меня, тягуче произнес:
– Уж больно ты, странничек, удивительный человек.
– Чем же я удивителен? – ругая себя последними словами, я старался выбраться из паутины противоречий, в которую угодил по собственной глупости.
– Да вот, – леший снова почесался, – табачок куришь, дочь моя тебе нравится, варакуда с тобой.
Я мысленно смахнул капельки пота со лба. Все эти обвинения в необычности не стоили ломаного гроша.
– А ты, случаем, не варркан, странничек?
Я почувствовал, как в доме, словно по волшебству, наступила тишина. Дети перестали возиться в своей комнате, старуха замерла у посуды. Все напряженно ждали моего ответа. Варркан для леших был не слишком желательным гостем. Иногда случалось, что пользуясь добропорядочностью леших, варркан проникал в гнездо и вырезал целые семьи, не жалея ни стариков, ни маленьких лешат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44