Унисол опустил голову. Что-то тихо зажужжало в камере, и Ронни увидела, как сузился глазок объектива.
“Ага, значит, нас видит кто-то еще? Ну, привет, ребята!" – подумала она.
– Вы не поможете мне выбраться из этой колымаги? – по возможности милее улыбнулась Ронни.
Улыбка вышла фальшивой, больше напоминающей гримасу человека, которого хватил апоплексический удар. Не переставая скалиться, девушка протянула солдату руку.
Несколько мгновений унисол стоял неподвижно, но Ронни увидела, как по его лицу пробежала волна, словно он ОБДУМЫВАЛ что-то, а в свободном глазу появилось странное выражение, отдаленно напоминающее удивление.
Не говоря ни слова, солдат наклонился, взял девушку за руку и одним сильным рывком вытащил из искореженной машины. Пальцы унисола впились в локоть, подталкивая ее вперед, туда, где уже стоял на коленках Хью, испуганно поглядывавший на замершего перед ним здоровяка и возвышающегося чуть поодаль еще одного серебристого автоматчика.
– Эй, эй, осторожнее, – пискнула она, когда солдат довольно сильно толкнул ее к оператору. – Осторожнее!
Ронни встала рядом с Хью, не без некоторого любопытства поглядывая на унисолов.
А ведь, пожалуй, мы единственные, кто видит ЖИВЫХ универсальных солдат ВБЛИЗИ. В некотором роде, можно сказать, нам даже повезло. Интересно, что им нужно? Ну, естественно, пленка. Это уж дудки. Пленку она им не отдаст. Силу они вряд ли станут применять, а навешать этим ребятам лапши на уши – нет проблем. Можно, например, сказать, что выронила кассету во время аварии. Пусть поползают, поищут. Нет, потом-то, наверняка, их будет досматривать кто-нибудь посерьезней этих пентюхов, но она, по крайней мере, выиграет время и успеет припрятать пленку получше. Что еще? Да вроде бы все. Больше им инкриминировать нечего. Шпионаж? Это ерунда. Можно сказать, что ехали с вечеринки и заблудились. Еще? Теперь точно все.
Девушка немного расслабилась.
“Доджик", конечно, жаль. Но зато репортаж будет на миллион долларов.
От этой мысли ей стало полегче, и она позволила себе повнимательней рассмотреть унисолов. Первого Ронни и так разглядела отлично, пока «барахталась в этой груде лома». Второй солдат, тот, что караулил Хью, оказался гораздо менее приветливым, чем первый. Высокий широкоплечий амбал. Короткие волосы падают на узкий лоб. Вид у него был довольно свирепый. Скорее всего это ощущение возникало из-за того, что унисол смотрел на задержанных, чуть-чуть наклонив голову. По-бычьи, исподлобья. Лицо у него было угловатое, будто выструганное из неровного деревянного чурбака. Крепкие мозолистые ладони немного напряженно сжимают автомат. На губах застыла мертвая непонятная улыбка, разрезавшая угрюмую физиономию пополам.
“Что-то этот парень мне не нравится", – подумала Ронни. На груди унисола красовалась нашивка: американский флаг, под которым черными буквами выведено «Армия США. Джи-эр'13».
Ронни взглянула на нашивку своего «знакомого».
“Джи-эр'44". Ага, вот так, значит? Даже без имен. Просто «джи-эр», угу. Ну, понятно.
Третьего ей вообще рассмотреть как следует не удалось. Он стоял в стороне, и тень падала на его лицо. Ронни только отметила, что он хоть и коренастый, но все же толстоват.
Ронни вздохнула, прижимая к боку сумочку. Молчание затягивалось, и она, подумав, заявила:
– Ребята, мы хотим поговорить с кем-нибудь из вашего начальства… Ответом ей было равнодушное молчание. Джи-эр'13 уставился на нее тяжелым взглядом.
– Эй, вы, кстати, вообще-то по-английски говорите?
– МЫ ЖДЕМ ИНСТРУКЦИЙ… – механически констатировал унисол.
В обширном трайлере перед экранами сгрудились люди.
Теперь, когда погоня закончилась, и съемка велась с трех точек, они могли спокойно рассмотреть Ронни и Хью.
Перри очень не понравилось, что эта девица – телерепортер. Это означало одно – осложнения, проблемы, головная боль. Вой этих «шавок». Девчонка видела слишком много. Если дать ей уйти, фотографии вылезающего из саркофага 74-го обойдут все газеты и программы теленовостей. Дьявол! Что же делать? Естественно, в первую очередь нужно заполучить пленку, а потом?.. Что делать потом? Рассказ этой сучки – даже без фотографий –привлечет внимание к его проекту. Начнется совершенно ненужная шумиха. Газеты нажмут кое на кого, сидящего в правительстве, а тот, в свою очередь, нажмет на Пентагон… А уж тогда… Не хочется даже и думать, что будет тогда.
Да, бумагомараки вполне могут раздуть грандиозный скандал из всей этой истории. Что же делать? Ясно, что просто так он не может отпустить девчонку и ее приятеля. НЕ МОЖЕТ. И не только потому, что этого хочется ему, а еще и потому, что этого требуют интересы страны. Да, да, именно. Государственной безопасности. Дьявол!!!
– Пусть найдут пленку и вернут этих людей на базу, – мрачно произнес Перри. – Здесь разберемся.
– Эй, ребята, – попыталась улыбнуться Ронни, – мне нужно позвонить.
С каждой секундой ей все меньше нравилась ситуация. Ей не нравилось поведение солдат, ей не нравился взгляд Джи-эр'13, ей не нравилась его недобрая улыбка, ей не нравилось, что их почему-то никуда не ведут, ей вообще ВСЕ не нравилось в этой истории. Если бы удалось позвонить в «Си-Эн-Эй» и сообщить, где они находятся, проблема бы упростилась. По крайней мере, была бы какая-то гарантия безопасности. Да нет, собственно, и так вряд ли произойдет что-нибудь серьезное, но… Не нравится ей все это.
– Что с ними? – повернувшись к ней, встревожено спросил Хью.
Ронни не нашла, что ответить. Только пожала плечами.
Откуда ей знать, что с ними? Стоят, как истуканы, вот что.
Из наушников стоящего перед ней унисола раздался резкий отчетливый голос: "Джи-эр'13, забери у этих людей пленку и верни их на базу!”
Он улыбнулся. Конечно, лучше было бы пристрелить этих шпионов на месте, но в конце концов, раньше или позже, какая разница. Все равно эти люди – преступники, проникшие в расположение их части и занимавшиеся диверсионной деятельностью. По закону враг должен быть уничтожен. Таковы правила войны. А он воюет по этим правилам. Наверное, поэтому его взвод все еще жив. Да, полковник Перри прав. Этих людей – военнопленных – нужно доставить на базу и допросить. Остальное потом Но сперва… Он получил приказ. Пленку, нужно забрать у них пленку.
Джи-эр'13 сделал шаг вперед и, протянув к Ронни руку, коротко приказал:
– Пленку!
Девушка замялась, оглядываясь на перевернутый «додж».
– А, ребята, я, честное слово, не знаю… Ему нужны не разговоры, а пленка!
Поэтому, не дослушав объяснений, унисол жестко повторил:
– ПЛЕНКУ!
– Да, ну, господи, она где-то в машине… – Ронни заметно побледнела, но кроме этого ей удалось ничем не проявить свой испуг.
Джи-эр'13 на мгновение застыл. Четкие, быстрые, как молния, мысли закрутились в его голове.
Приказ не выполняется. Возможные варианты: психологическое и физическое воздействие. Условие: физическое воздействие невозможно в связи с информационной ценностью военнопленной. Вывод: применить один из способов психологической атаки.
А заодно мы проверим этого «лягушатника»!
Рука унисола метнулась к бедру, выхватывая из кобуры «пустынный орел».
Глаза девушки расширились от страха.
Джи-эр'44 замер. Вторая волна воспоминаний оказалась гораздо сильнее и глубже предыдущей. Белый, невыносимо яркий свет прожекторов поблек, сменившись тусклыми отблесками желто-оранжевого огня.
Со стороны деревни потянуло дымом. Серую едкую пелену прибивало дождем к земле. Клубясь рваными клочьями, дым лез в нос, в глаза, обволакивал тело. Он пах непонятными смолами, травами и порохом.
Человек у костра повернулся, сжимая в заскорузлых от крови пальцах гирлянду из человеческих ушей.
Тусклая улыбка блуждала на его губах, а в глазах плясали дьявольские огоньки. Огоньки безумия.
Транзистор продолжал выплескивать звуки музыки, перемешивая ее с шумом дождя, свистом мин и грохотом разрывов.
В его ушах все еще стоял крик Беккета, рядового из их взвода…
– ЧТО СЛУЧИЛОСЬ? УСПОКОЙСЯ, УСПОКОЙСЯ!!! ЧТО СЛУЧИЛОСЬ! ПОСМОТРИ НА МЕНЯ! УСПОКОЙСЯ!
– ОНИ ВСЕ УМЕРЛИ, МАТЬ ИХ!!! ВСЕ УМЕРЛИ!!! ВСЕ УЖЕ УБИТЫ!!! СЕРЖАНТ СПЯТИЛ И ПЕРЕСТРЕЛЯЛ ВСЕХ! ПУСТИ МЕНЯ!!! ПУСТИ МЕНЯ!!! – БЕККЕТ РВАНУЛСЯ КУДА-ТО В СТОРОНУ. А ЧЕРЕЗ СЕКУНДУ ЕГО ПОГЛОТИЛА ЯРКАЯ ВСПЫШКА ВЗРЫВА.
– СЕРЖАНТ СПЯТИЛ И ПЕРЕСТРЕЛЯЛ ВСЕХ!!!
Парочка у костра тихо поскуливала, съеживалась в комок. Худенькие тела казались совершенно беззащитными. Вернее, они БЫЛИ беззащитными.
– Сержант, что здесь произошло? – спросил он, настороженно поглядывая на безумное, покрытое пятнами гари и крови, лицо.
Глаза сержанта смотрели пристально, враждебно. Прежде чем ответить, он встал и неспеша надел кровоточащую гирлянду себе на шею. Довольно глядя на страшное ожерелье, сержант ухмыльнулся.
– Они не слушали меня.
Голос у него оказался на удивление тихим, лишенным эмоций. Равнодушным и тусклым.
Он понял: одно неосторожное слово, жест, взгляд, и сержант сорвется, свихнется окончательно. Тогда погибнут мирные жители, и он скорее всего тоже.
– Но ведь в деревне никого не было, сержант! – его голос, спокойный и мягкий, подействовал на сумасшедшего успокаивающе. – Никакого противника. Эти люди невиновны.
Он видел, что сержант немного расслабился, и обрадовался этому.
“Кольт-коммондер" уставился в землю.
– Да все они – предатели, мать их, – как-то вяло произнес сумасшедший. – Отвернешься, а они тебя ножом в спину. Предатели. Дерьмо, мать их. Чертовы руки.
Сержант снова окаменел. Рука с «кольтом» дернулась и пошла вверх.
Желваки заиграли под кожей, туго обтягивающей широкие скулы.
– Сержант, – тихо окликнул он сумасшедшего, – мой срок вышел. Я хочу только одного – вернуться домой. Пошли, сержант. Пошли домой. Вместе. Домой.
Голова сумасшедшего дернулась. Глаза сузились, превратившись в еле заметные щелки. Злой голос ударил в лицо.
– Ты такой же, как и все остальные. Ты хочешь уйти отсюда! Бросить нас здесь!
– Но, сержант, то, что случилось…
– Оно УЖЕ случилось, – оборвал его сержант. – И ты никуда не уйдешь отсюда, потому что из этого ада НЕЛЬЗЯ уйти, понял? – голос его повышался, захлебываясь безумной яростью. Яростью, не находящей выхода, и от этого становящейся стократ опаснее и сильней. – Ты слышишь меня? Ты ведь тоже предатель, да? Ты ПРЕДАТЕЛЬ, мальчик? Ответь мне!
– Нет, – твердо ответил он.
– Ну тогда докажи это! – «кольт-коммондер» повернулся стволом к рыдающей паре. – Докажи это, «лягушатник»! Убей их! Убей этих предателей, мать твою! Это – приказ!!! Убей, деревенщина, докажи, что наш! Что ты не предатель, не такой же, как они! Давай!!! Убей Ви-Си!!! Он сделал шаг назад. Пистолет поплыл в его сторону, рукоять с темными пластиковыми «щечками» была повернута к нему так, что можно было разглядеть эмблему – круг, в котором вздыбился мустанг, сжимающий два копья. Одно в зубах, второе в передних ногах.
Руки сержанта тряслись, и мустанг казался живым. Мечущимся, бьющим копытами в тщетной попытке вырваться за пределы этого заколдованного кольца.
– УБЕЙ ИХ, МАТЬ ТВОЮ!!! ЭТО – ПРИКАЗ!!!
Сержант резко развернулся на каблуках и, приставив «кольт» к голове парня, спустил курок.
ХОНГ! – выстрел прозвучал удивительно тихо, словно детская хлопушка. Гильза, играя отсветом пламени на металлической «рубашке», полетела в сторону.
Голова вьетнамца лопнула, как переспевший гнилой арбуз, и кровавое месиво забрызгало траву, повиснув на ней бурыми, парящими каплями. Девушка завизжала, зажав лицо маленькими ладошками. Глаза ее побелели, став выцветшими, словно их опалило калифорнийское солнце.
Парня отбросило выстрелом назад. Его правая рука неестественно вывернулась, скрюченные пальцы вцепились в грязь, и он начал сучить ногами, стараясь зарыться лопнувшей головой в холодную коричневую жижу.
На губах сержанта играла диковатая улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47