Мне временами бывает любопытно: и отчего это все вокруг считают, что я люблю детей.
– Я от Хадуша, – не дождавшись ответа, пролепетала Лейла, – он сказал, чтобы ты бежал к нему как можно быстрее. Он говорит, что у него для тебя есть сюрприз.

3
Я взял девчонку за руку, и мы оставили Жюли караулить алиби Терезы в нашей скобяной лавке. Дежурившие у дома ищейки в штатском свернули свои газеты, и Бельвиль, засуетившись, вновь двинулся за нами.
– Это у дедушки, – пояснила Лейла, шугая голубей, – в его погребке!
Я всегда с подозрением относился к приглашениям в погребок ресторана «Кутубия».
– Вечер добрый, сынок, как дела? Старина Амар протирал тряпкой стойку бара.
– Хорошо, Амар, а у тебя?
Его улыбка едва пробивалась сквозь дым, расстилавшийся от стоящих на столах кальянов.
– Благодарение Аллаху, хорошо, малыш, хорошо.
Главное: как можно дольше создавать видимость разговора. Погребок ресторанчика «Кутубия» – место, где царит черная правда.
– А как Ясмина?
Вокруг громко гремели костяшки домино. Воздух пах медом и анисом.
– И у нее все хорошо, малыш. Она тебя благословляет.
Потом, видя, что я опять собираюсь открыть рот:
– Это в подвале.
И я закрыл его, то есть рот. Понимающе кивнул. Амар прав, дело срочное. Я прошел за стойку. Он поднял крышку подвала, и я нырнул за правдой.
Сегодня я могу утверждать с абсолютной уверенностью: правда ни на что не похожа. Во всяком случае, та правда, что продемонстрировал мне в тот день Хадуш. На эту правду, зажатую среди полок, из гнезд которых торчали горлышки винных бутылок, правду, распластанную на груде битого стекла, невозможно было смотреть.
– Не волнуйся, Бен, у него еще осталось достаточно зубов, чтобы сделать заявление в полиции, и пальцев, чтобы его подписать.
Сто раз черт вас возьми. У меня хватило дыхания лишь на то, чтобы выдавить из себя два слова:
– Кто это?
Хадуш, Мо и Симон выглядели усталыми шахтерами, только что покинувшими шахту. Тяжело опираясь на кирки – у каждого в руке было по кирке, – они окружали правду со всех сторон.
– Твердый орешек.
– Мы его слегка смягчили.
– На это потребовалась целая ночь, но он стал гораздо мягче.
Кто же это, бог ты мой?
Симон присел на корточки:
– Сейчас ты скажешь Бенжамену, кто ты, откуда ты взялся и что натворил.
Симон улыбался. Улыбаясь, он обнажал передние зубы, где между резцами зияла огромная черная дыра – зубы Пророка, – отчего его лицо приобретало невинное выражение.
– Ты расскажешь ему все, договорились?
Правда кивнула тем, что обычно называется головой.
– И ничего не пропускай. Мы тоже слушаем, не забывай. Как тебя зовут?
Губы, смахивающие скорее на воздушные камеры, надули несколько розоватых пузырей, но я так и не разобрал произнесенного имени.
– Тяо Банг, – перевел Мо.
– Китаец, уроженец Кантона, который завербовал Терезу, – напомнил Хадуш. – Проклятая душа Мари-Кольбера. Муж Зибы, если тебе так больше нравится. Влюбленный лакей. Тяо Банг и Зиба, Тристан и Изольда китайского происхождения, схватываешь?
Я схватывал.
– Мы отыскали его в баре «Ма-джонг», он там в закрытом зале прожигал жизнь.
– С помощью долларов.
– Откуда у тебя появились доллары? – вежливо поинтересовался Симон у Тяо Банга. – Скажи Бенжамену, откуда у тебя взялись доллары?
Воздушные камеры опять забулькали.
– От Роберваля, – перевел Симон.
– И за что он тебе заплатил?
Чтобы убрать Терезу. Это соответствовало тем сведениям, что мы получили от Жервезы. Мари-Кольбер поручил Тяо Бангу завербовать Терезу, а потом – в нужный момент – ее убрать. Из всех орудий убийства Тяо Банг предпочел огонь. Достаточно было лишь подкараулить, когда Тереза войдет в автоприцеп. Все подумают, что это был несчастный случай, решив, что взорвался газовый баллон. Да только вышла ошибка. Когда Тяо Банг увидел, что Тереза вошла в свое святилище, он тотчас же побежал за женушкой Зибой, чтобы та занесла в автоприцеп бомбу, спрятанную в корзине под миской клейкого риса. Однако тем временем Тереза успела уйти со своими пожитками, и Зиба вошла уже в пустой автоприцеп.
– Ты ведь не знал, что автоприцеп был пуст, а?
Да, еле кивнул Тяо Банг. Он думал, что Тереза все еще там.
– И ты рванул бомбу с дистанционным управлением.
Да. Для этого у него имелся такой маленький пультик.
– Короче говоря, одним ударом ты захотел убить двух зайцев.
Короче говоря, Тяо Банг это и замышлял. Убрать Терезу он должен был по условиям контракта, а покончить с Зибой его подталкивала ненависть. Тяо Банг по-настоящему ревновал жену. Зиба просто с ума его сводила. В том была часть изначальной правды.
– Человеческий фактор, – прокомментировал Хадуш.
– А точнее, парень из почтового отделения, – пояснил Мо. – Тяо подозревал, что его подруга жизни водит шашни с почтальоном с улицы Рампонно. Тяо, я верно говорю?
Тяо Банг подтвердил, что верно.
Молчание.
Ну ладно, одна проблема решена. Подозрение в поджоге с Терезы снято, личность погибшей во время пожара установлена. Это уже кое-что.
Шум ресторана «Кутубия» проникал к нам через динамик интерфона. Хадуш не терял связи с тем, что происходило наверху. Мы отчетливо слышали, как ругаются за столами игроки в домино, а клиенты делают заказы.
– Еще один кускус с мергезом! – пропищал старый Семель.
– Как в театре, – улыбнулся Хадуш, – кулисы слушают зал. Здесь у нас своя «Комеди Франсез».
Оставалось найти разгадку убийства Мари-Кольбера. Видя, в каком состоянии находился интервьюируемый, я поначалу не решался задать этот вопрос. Однако раз дело зашло так далеко, я все же осторожно спросил:
– А Мари-Кольбер? Может, его тоже он…
Хадуш закончил мою мысль:
– Угрохал Мари-Кольбера? Тяо Банг? Чтобы потом свалить со всеми бабками, так? Да ты что, это первое, о чем мы его спросили. Мы же и на себя немного работаем. Сам знаешь, какие из нас филантропы. Hет, здесь он ни при чем. Мы специально заострили внимание на данном вопросе во время наших переговоров, но это точно не он. А, что скажешь, Тяо Банг?
Тяо Банг замотал головой, насколько ему позволяли силы.
– Вот видишь…
Мо внес уточнение:
– Зато он повесил другого Роберваля.
Простите?
Симон, по-прежнему сидевший на корточках, спросил:
– Тяо, ведь это же ты Шарля-Анри…
Кивок.
Да, и тоже по контракту с Мари-Кольбером. Еще одна глава для монографии Жюли. Шарль-Анри пронюхал про подпольную торговлю оружием, которую развернул Мари-Кольбер. Шарль-Анри был против. Шарль-Анри угрожал брату разоблачением его темных делишек перед комиссией казначейства. Шарль-Анри де Роберваль намеревался порвать с порочной семейной традицией, отмыть от грязи свое имя, продезинфицировать фамильный герб, стать первым Робервалем, вхожим в приличное общество. О, он не стремился к славе благодетеля в мировом масштабе, нет, ничего такого, всякое дело надо начинать с малого, он просто хотел стать честным депутатом. Шарль-Анри всегда слыл оригиналом, всерьез озабоченным судьбою общества. Первый случай в семейке Робервалей. Короче говоря, в стае появилась белая ворона. И Мари-Кольбер его за это наказал. В семье такие вещи недопустимы.
Вновь молчание.
И чувство разочарования, которое наступает всегда, когда раскрывается правда… Наше любопытство наконец утолено, а мотивы преступления одни и те же: другими словами, ничего нового. Я взглянул на Тяо Банга. Сколько же еще людей я должен довести до такого состояния, чтобы дознаться, с кем Тереза провела ту ночь? Нет, искать правду одному мне не под силу.
– Кстати, а как насчет алиби для Терезы, у тебя появилось что-то новое?
Я отрицательно мотнул головой.
– Хочешь, мы займемся этим? – предложил Мо, раскупоривая бутылочку сиди.
Поиск истины явно пробудил в них жажду. Дай им сейчас зеленый свет – и они пустят неизвестного любовника Терезы на котлеты. Я отклонил предложение.
– Как хочешь.
– Мы предлагали от чистого сердца. Бутылка пошла по кругу. Наверху, в ресторане, кто-то бросил монетку в щель «Скопитона», который затянул протяжную песнь скорби. Невидимая вуаль опустилась на погреб. Это был голос Ум Кальсум. Других песен в стенах этого заведения посетители никогда не слушали.
– В каком году она умерла? – спросил Мо.
– В семьдесят пятом, – ответил Симон.
– Пока мой отец держит бар, она всегда будет жить в наших сердцах, – сказал Хадуш.
– Традиция, – пробормотал Симон.
– Звезда Востока…
Они уже готовы были смахнуть слезу, когда Тяо Банг выдал очередную порцию пузырей.
– Что он говорит?
– Ничего особенного. Арабами нас обзывает.
Тяо Банг вскоре затих в своем засохшем кровавом месиве. Симон слегка хлопнул его по спине, и каждый вернулся к прерванной медитации. У Хадуша в жизни всегда были иные цели, чем у меня. Так, сейчас он пустился в погоню за сокровищем, а я просто искал способ вытащить Терезу из тюрьмы. В прошлом мы иногда обсуждали наши расхождения относительно жизненных ценностей. «Ты заблуждаешься на мой счет, Бенжамен. Ты считаешь меня милым мальчиком, потому что я – твой друг и потому что мы вместе с тобой доползли до университетской скамьи… Ты безгранично доверяешь арабам и интеллигентам, Бен? А почему не швейцарцам, владельцам автомастерских или судебным следователям? Ты сентиментален, братишка. Берегись, от этого погибают».
Мой взгляд скользнул по телу Тяо Банга. Его дыхание стало более-менее ровным. Нет, мне решительно не нравился этот подвал. Наконец я спросил:
– Что вы собираетесь с ним делать?
– Отправить прямо от производителя потребителю, – отозвался Хадуш.
Он схватился за рукоятку орудия пыток и постучал им по небесам три раза.
И небеса разверзлись.
С небес к нам спустились архангелы Титюс и Силистри. На этот раз они были одни. Без заместителя прокурора Жюаля.
Уводя Тяо Банга, лейтенант полиции Силистри бросил в сердцах:
– Черт возьми, и что эти прожигатели жизни себе думают!
Прежде чем небеса вновь закрылись за ними, Титюс, как бы между прочим, обронил:
– Кстати, Малоссен, можешь возвращаться домой, твою сестру освободили. Объявилось ее алиби.
Я, конечно же, тут же бросился наверх, но Силистри задержал меня на лестнице.
– Послушай, Малоссен… Полицейские переглянулись.
– Мы все же хотели бы предупредить тебя.
Титюс добавил:
– Относительно этого алиби…
Силистри долго мялся, словно ему предстояло прыгнуть в холодную воду:
– Не знаю, как ты сам отреагируешь на новость, но, знаешь, мы тут с Титюсом обсуждали это. И пришли к выводу, что будь это наша сестра…
Вода явно была ледяной.
Титюс все-таки нырнул:
– Так вот: будь это наша сестра, лучше бы она вообще не выходила из тюряги.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Страсти по Терезе

1
– Они наверху, – сообщил мне Жереми, когда от моего стука в дверь едва не развалилась наша скобяная лавка.
Я молнией взлетел по лестнице, но в нашей спальне никого не обнаружил. Я хочу сказать, никого, кроме обычной компании: Терезы, Жюли, Тео в сопровождении Эрве, который, наверное, решил, что теперь вхож в нашу семью. Но ни следа алиби. Неужели они действительно опасались, что я на куски разорву алиби Терезы?
Когда Тео шагнул мне навстречу, собираясь сыграть роль адвоката, я обошелся с ним без церемоний:
– Слушай, ты, заткнись! Дядюшка-защитник придержит свой язычок и даст старшему брату возможность выслушать сестренку. Ты уже по горло натворил глупостей в этом деле. Ты дисквалифицирован, Тео. Заткни пасть и давай послушаем Терезу.
Жюли восприняла мой тон всерьез:
– Бенжамен прав, Тео. Терезе не нужны защитники. Она и сама прекрасно справится.
– Еще бы! – воскликнула Тереза, и в глубине ее зрачков я прочитал вызов. – Привет, Бенжамен, как ты? Ведь я же говорила тебе, чтобы ты не переживал за меня…
Вот так всегда бывает: у вас исчезает ребенок, вы не находите себе места от страха, в вашем воображении проносятся сцены, одна другой страшнее:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22