— Дверь захлопнуло ветром? Вы это точно помните…?
— В ту ночь не было ни ветерка, — вмешалась Дженис. — Мы еще говорили об этом в театре.
— Да… я знаю.
— Ну так как же, милочка! — вскрикнула Елена.
— Да, я и сама об этом подумала. И уже потом, когда я стала думать, как же это получилось, я поняла, что кто-то… ну да, нарочно захлопнул дверь.
— Ого? — сказал мосье Горон. — Кто же?
— Ивета. Моя горничная. — Ева стиснула руки, ее всю передернуло, как от боли. — За что она меня так ненавидит?
Брови мосье Горона еще больше поднялись.
— Верно ли я вас понял, мадам? Вы обвиняете Ивету Латур в том, что она нарочно захлопнула дверь перед вашим носом?
— Клянусь вам, я никого не хочу обвинять! Я просто, изо всех сил стараюсь понять, как это получилось!
— Вот и мы тоже стараемся, мадам. Продолжайте ваш интереснейший рассказ. Итак, вы во дворе…
— Ну да! Я же не могла попасть в дом!
— Не могли попасть в дом? Господи боже! Чего же проще постучать в дверь или позвонить, а, мадам?
— Ну да, и разбудить служанок, а ведь я ни за что не хотела их будить. Ни за что. Особенно Ивету…
— Которая, если я вас верно понял, сама уже проснулась и для какой-то надобности захлопнула перед вами дверь. Очень вас прошу, — добавил мосье Горон, неубедительно пытаясь придать своему голосу нотки сочувствия, — не огорчайтесь. Я не стараюсь поймать и сбить вас, мадам. Я хочу лишь установить… как бы это сказать…? всю правду, как вы ее излагаете.
— Но это все!
— Все? Все?
— Я вспомнила, что у меня в пижаме ключ от парадного, обогнула дом и вошла в холл. Я потеряла поясок; не помню даже, как он развязался, я заметила, что его нет, только когда… когда стала умываться.
— Ах!
— Вы, наверное, его нашли?
— Да, мадам. Простите, что обращаю на это внимание, но ваша история не осветила одной маленькой частности. Я имею в виду агатовый осколок, запутавшийся в кружевах вашего халата.
Ева спокойно ответила:
— О нем я ничего не знаю. Прошу вас, поверьте. — Она прижала ладони к глазам и тотчас отняла. Она говорила с глубочайшей искренностью, которая не могла не подействовать на ее слушателей. — Я в первый раз про него слышу. Я почти могу клясться, что, когда я пришла домой, на халате не было никакого осколка. Я ведь уже сказала: я сняла халат, чтоб помыться. Просто приходится думать, что кто-то подсунул этот осколок уже потом.
— Подсунул, — скорей утвердительно, чем вопросительно заметил мосье Горон.
Ева засмеялась. Она недоуменно переводила взгляд с одного лица на другое.
— Но ведь не можете же вы думать, что я убийца?
— Честно говоря, мадам, нам не чужда эта фантастическая идея.
— Но я могу… как же…? я же могу доказать, что каждое мое слово — чистая правда!
— Каким образом, мадам? — осведомился префект, постукивая отманикюренными пальцами по столику рядом со своим креслом.
Ева обратилась к остальным.
— Простите меня. Я ничего вам раньше не говорила, потому что не хотела, чтоб вы знали, что Нед был у меня в комнате.
— Вполне понятная причина, — бесцветным голосом сказала Дженис.
— Но это, — Ева подняла руки, — это до того смехотворно, что я даже не знаю, что тут и сказать. Эдак можно разбудить человека среди ночи и объявить ему, что он убил кого-то, кого он и в глаза не видел. Я бы до смерти перепугалась, если б не была уверена, что каждое свое слово могу доказать.
— Должен вас обеспокоить, мадам, повторением своего вопроса, — сказал мосье Горой. — Каким образом вы собираетесь все это доказать?
— Я имею в виду Неда Этвуда, конечно.
— А… — сказал префект полиции.
Все его движения были обдуманны. Он приподнял лацкан пиджака и понюхал белую розу в петлице. Глаза его не отрывались от некой точки на паркете. Он чуть заметно взмахнул рукой. Он нахмурился, и больше на лице его ничего не отражалось.
— Скажите, мадам. Вы всю неделю обдумывали эту вашу историю?
— Ничего я не обдумывала. Я в первый раз обо всем этом слышу. Я говорю вам правду.
Мосье Горон поднял глаза.
— Виделись ли вы, мадам, в продолжение этой недели с Недом Этвудом?
— Нет, конечно, нет.
— Вы все еще любите его, Ева? — тихо спросила Дженис. — Вы любите его?
— Милая, ну, конечно, нет, — успокоительно вмешалась Елена.
— Вот спасибо вам, — сказала Ева. Она взглянула на Тоби. — Неужели еще надо это объяснять? Я его ненавижу, он мне противен, он для меня не существует! Глаза б мои на него не смотрели!
— Вряд ли, по-моему, — мягко заметил мосье Горон, — у вас еще будет случай на него смотреть.
Все повернулись в его сторону. Мосье Горон, вновь погрузившийся было в созерцание паркета, наконец оторвал от него взор.
— Разумеется, мадам, вам известно, что мосье Этвуд при всем желании не может подтвердить вашу версию?
В голосе мосье Горона появились строгие нотки.
— Разумеется, мадам, вам известно, что мосье Этвуд лежит в отеле «Замок» с сотрясением мозга?
Прошло секунд десять, прежде чем Ева встала, высвободясь из глубокого кресла. Она смотрела на префекта. Дермот только сейчас заметил, что на ней черная юбка и серая шелковая блузка, оттеняющая нежно-розовый цвет лица и серые, широко расставленные глаза. Но, кроме того, Дермот, который как будто улавливал каждую ее мысль, заметил и перемену в ее настроении.
Он почувствовал, что до сих пор все эти обвинения были для нее всего лишь чем-то вроде грубой, неудачной шутки. Теперь она поняла, что это не так. Она поняла, чем все это чревато. Она поняла, какая страшная опасность таится в каждом вкрадчивом слове префекта и в каждом его сдержанном жесте.
— Сотрясение… — начала она.
Мосье Горон кивнул.
— Неделю назад, в половине второго ночи, — продолжал он, — мосье Этвуд вошел в вестибюль «Замка». В лифте, поднимаясь к себе в номер, он потерял сознание.
Ева прижала ладони к вискам.
— Значит, это когда он уходил от меня! Было темно. Ничего не видно. Значит, он разбил голову, когда… — после паузы она добавила: — Бедный Нед!
Тоби Лоуз стукнул кулаком по камину.
Саркастическая усмешка несколько испортила безупречную учтивость физиономии мосье Горона.
— К сожалению, — продолжал он, — перед тем как потерять сознание, мосье Этвуд все же успел объяснить, что на улице его сбила машина и он ударился головой о край тротуара. Это были его последние слова.
Тут мосье Горон провел пальцем по воздуху, как бы в изящном заключительном росчерке.
— Видите ли, мосье Этвуд едва ли сможет теперь что бы то ни было подтвердить. Он вряд ли оправится.
Глава 10
На лице мосье Горона отразилось сомнение.
— Возможно, мне бы не следовало вам это говорить, — добавил он. — Да. Не рекомендуется допускать излишнюю откровенность с обвиняемым до ареста…
— Ареста! — вырвалось у Евы.
— Должен предупредить вас о такой возможности, мадам.
Напряжение достигло высшей точки. Все, кроме Горона, уже не в состоянии были говорить по-французски.
— Нет, не сделают они этого, — со слезами на глазах сказала Елена. Она дышала с присвистом и решительно выдвигала вперед нижнюю губу. — Не могут они так поступить с английской подданной. Бедный Морис очень дружил с нашим консулом. И все же, Ева…
— Нет, это кое-что объясняет, — сама не своя крикнула Дженис. — Я про осколок говорю… И почему вы не звали на помощь, если на самом деле испугались этого мистера Этвуда. Уж я бы позвала.
Тоби в сердцах лягнул каминную решетку.
— И этот парень в самом деле торчал в комнате, когда я звонил, — пробормотал он, — вот что меня убивает…
Дядя Бен молчал. Он вообще редко высказывался. У дяди Бена были золотые руки, он мог починить машину, выстрогать игрушечный кораблик и оклеить стены не хуже любого профессионала. Он сидел у чайного столика и курил трубку. Время от времени он поглядывал на Еву с едва заметной подбадривающей улыбкой, но добрые глаза смотрели беспокойно, и он все качал и качал головой.
— Что касается, — тут и мосье Горон перешел на английский, — ареста миссис Нил…
— Одну минуту, — сказал Дермот.
Все вздрогнули, когда он заговорил.
Они его и не заметили, во всяком случае, не обратили на него внимания. Он сидел в темном уголке за пианино. Теперь глаза Евы устремились прямо на него. На секунду он испытал приступ страха и смущения, которые так мучили его в прошлом, когда он думал, что на всю жизнь останется уродом. Пережиток недобрых давних дней. Тех дней, когда он понял, что нет ничего мучительней душевных страданий, и выбрал соответствующую специальность.
Мосье Горон вскочил.
— Ах ты, господи! — театрально вскричал префект. — Я забыл. Друг мой, прошу извинить, если я был с вами невежлив. Но тут такие дела…
Префект простер руку.
— Я желаю вам представить моего друга, доктора Кинроса, из Англии. А это люди, о которых я вам говорил. Миледи Лоуз, брат, дочь, сын. И мадам Нил. Как поживаете? Надеюсь, хорошо?
Тоби оторопел.
— Вы англичанин? — спросил он.
— Да, — улыбнулся Дермот. — Я англичанин. Но пусть вас это не беспокоит.
— Я думал, вы подчиненный Горона, — тоном оскорбленного достоинства заявил Тоби. — Черт побери, а мы при вас говорили, — он оглядел всех, — и так свободно!
— Ну и что? — сказала Дженис.
— Извините меня, пожалуйста, — сказал Дермот, — единственное, что оправдывает мое вторжение, это…
— Это то, что я попросил доктора Кинроса мне помочь, — объяснил мосье Горон. — Для души он занимается медициной, он замечательный врач и практикует на Уимпол-стрит. А помимо этого, насколько мне известно, он изловил трех важных преступников. У одного был неверно застегнут плащ, другого выдала манера говорить… Психологический подход, понимаете. Вот я его и позвал сюда…
Дермот смотрел прямо на Еву.
— Потому, что у моего друга мосье Горона, — сказал он, — имеются сомнения относительно улик против миссис Нил.
— Друг мой! — вскричал префект с горьким упреком.
— Разве нет?
— Нет, — ответил Горон самым зловещим тоном. — Теперь уже нет.
— Но истинная причина моего прихода и попыток оказать вам помощь та, что я когда-то знал вашего мужа…
— Вы знали Мориса? — крикнула Елена, встречая взгляд Дермота.
— Да. Давно еще, когда моя работа была связана с тюрьмами. Он очень интересовался тюремной реформой.
Елена покачала головой. Как ни смущало ее присутствие нежданного гостя, она вскочила с кресла, стараясь выказать ему радушие. Но напряжение последней недели не могло не сказаться. Как всегда, при упоминании Мориса ей на глаза навернулись слезы.
— Морис, — сказала она, — не просто интересовался. Он изучал тюремную публику, то есть, я хочу сказать, заключенных, он буквально все о них знал. Хоть они-то сами часто ничего про него не знали. Потому что, понимаете, он помогал им и не хотел никакой благодарности, — голос ее уже дрожал. — Ой, господи, и о чем это я говорю? Какой смысл об этом сейчас вспоминать?
— Доктор Кинрос, — тихо и отчетливо произнесла Дженис.
— Да?
— Они всерьез говорят об аресте Евы?
— Надеюсь, что нет, — спокойно сказал Дермот.
— Надеетесь? Почему?
— Потому что в противном случае мне пришлось бы сражаться с моим старым другом мосье Гороном до последнего.
— Ну хорошо, вот вы слышали рассказ Евы. Так что вы об этом думаете? Вы ей верите?
— Да.
Лицо мосье Горона являло собой образец вежливого бешенства. Но он смолчал.
Присутствие Дермота действовало на всех успокаивающе, разряжало нервное напряжение.
— Каково было все это выслушать, — заметил Тоби, — каково нам всем…
— Еще бы. А вам не приходило в голову, — сказал Дермот, — что миссис Нил тоже не так-то удобно было все это рассказывать?
— И вдобавок еще в присутствии совершенно постороннего человека! — продолжал свое Тоби.
— Прошу прощения. Я могу уйти.
Тоби, по-видимому, сделал над собой усилие.
— Я не говорил вам, чтоб вы ушли, — проворчал он. На его добродушной физиономии выразилась брюзгливая растерянность. — Все это так неожиданно… Человек пришел с работы — и вдруг… Но вы разбираетесь в таких вещах, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— В ту ночь не было ни ветерка, — вмешалась Дженис. — Мы еще говорили об этом в театре.
— Да… я знаю.
— Ну так как же, милочка! — вскрикнула Елена.
— Да, я и сама об этом подумала. И уже потом, когда я стала думать, как же это получилось, я поняла, что кто-то… ну да, нарочно захлопнул дверь.
— Ого? — сказал мосье Горон. — Кто же?
— Ивета. Моя горничная. — Ева стиснула руки, ее всю передернуло, как от боли. — За что она меня так ненавидит?
Брови мосье Горона еще больше поднялись.
— Верно ли я вас понял, мадам? Вы обвиняете Ивету Латур в том, что она нарочно захлопнула дверь перед вашим носом?
— Клянусь вам, я никого не хочу обвинять! Я просто, изо всех сил стараюсь понять, как это получилось!
— Вот и мы тоже стараемся, мадам. Продолжайте ваш интереснейший рассказ. Итак, вы во дворе…
— Ну да! Я же не могла попасть в дом!
— Не могли попасть в дом? Господи боже! Чего же проще постучать в дверь или позвонить, а, мадам?
— Ну да, и разбудить служанок, а ведь я ни за что не хотела их будить. Ни за что. Особенно Ивету…
— Которая, если я вас верно понял, сама уже проснулась и для какой-то надобности захлопнула перед вами дверь. Очень вас прошу, — добавил мосье Горон, неубедительно пытаясь придать своему голосу нотки сочувствия, — не огорчайтесь. Я не стараюсь поймать и сбить вас, мадам. Я хочу лишь установить… как бы это сказать…? всю правду, как вы ее излагаете.
— Но это все!
— Все? Все?
— Я вспомнила, что у меня в пижаме ключ от парадного, обогнула дом и вошла в холл. Я потеряла поясок; не помню даже, как он развязался, я заметила, что его нет, только когда… когда стала умываться.
— Ах!
— Вы, наверное, его нашли?
— Да, мадам. Простите, что обращаю на это внимание, но ваша история не осветила одной маленькой частности. Я имею в виду агатовый осколок, запутавшийся в кружевах вашего халата.
Ева спокойно ответила:
— О нем я ничего не знаю. Прошу вас, поверьте. — Она прижала ладони к глазам и тотчас отняла. Она говорила с глубочайшей искренностью, которая не могла не подействовать на ее слушателей. — Я в первый раз про него слышу. Я почти могу клясться, что, когда я пришла домой, на халате не было никакого осколка. Я ведь уже сказала: я сняла халат, чтоб помыться. Просто приходится думать, что кто-то подсунул этот осколок уже потом.
— Подсунул, — скорей утвердительно, чем вопросительно заметил мосье Горон.
Ева засмеялась. Она недоуменно переводила взгляд с одного лица на другое.
— Но ведь не можете же вы думать, что я убийца?
— Честно говоря, мадам, нам не чужда эта фантастическая идея.
— Но я могу… как же…? я же могу доказать, что каждое мое слово — чистая правда!
— Каким образом, мадам? — осведомился префект, постукивая отманикюренными пальцами по столику рядом со своим креслом.
Ева обратилась к остальным.
— Простите меня. Я ничего вам раньше не говорила, потому что не хотела, чтоб вы знали, что Нед был у меня в комнате.
— Вполне понятная причина, — бесцветным голосом сказала Дженис.
— Но это, — Ева подняла руки, — это до того смехотворно, что я даже не знаю, что тут и сказать. Эдак можно разбудить человека среди ночи и объявить ему, что он убил кого-то, кого он и в глаза не видел. Я бы до смерти перепугалась, если б не была уверена, что каждое свое слово могу доказать.
— Должен вас обеспокоить, мадам, повторением своего вопроса, — сказал мосье Горой. — Каким образом вы собираетесь все это доказать?
— Я имею в виду Неда Этвуда, конечно.
— А… — сказал префект полиции.
Все его движения были обдуманны. Он приподнял лацкан пиджака и понюхал белую розу в петлице. Глаза его не отрывались от некой точки на паркете. Он чуть заметно взмахнул рукой. Он нахмурился, и больше на лице его ничего не отражалось.
— Скажите, мадам. Вы всю неделю обдумывали эту вашу историю?
— Ничего я не обдумывала. Я в первый раз обо всем этом слышу. Я говорю вам правду.
Мосье Горон поднял глаза.
— Виделись ли вы, мадам, в продолжение этой недели с Недом Этвудом?
— Нет, конечно, нет.
— Вы все еще любите его, Ева? — тихо спросила Дженис. — Вы любите его?
— Милая, ну, конечно, нет, — успокоительно вмешалась Елена.
— Вот спасибо вам, — сказала Ева. Она взглянула на Тоби. — Неужели еще надо это объяснять? Я его ненавижу, он мне противен, он для меня не существует! Глаза б мои на него не смотрели!
— Вряд ли, по-моему, — мягко заметил мосье Горон, — у вас еще будет случай на него смотреть.
Все повернулись в его сторону. Мосье Горон, вновь погрузившийся было в созерцание паркета, наконец оторвал от него взор.
— Разумеется, мадам, вам известно, что мосье Этвуд при всем желании не может подтвердить вашу версию?
В голосе мосье Горона появились строгие нотки.
— Разумеется, мадам, вам известно, что мосье Этвуд лежит в отеле «Замок» с сотрясением мозга?
Прошло секунд десять, прежде чем Ева встала, высвободясь из глубокого кресла. Она смотрела на префекта. Дермот только сейчас заметил, что на ней черная юбка и серая шелковая блузка, оттеняющая нежно-розовый цвет лица и серые, широко расставленные глаза. Но, кроме того, Дермот, который как будто улавливал каждую ее мысль, заметил и перемену в ее настроении.
Он почувствовал, что до сих пор все эти обвинения были для нее всего лишь чем-то вроде грубой, неудачной шутки. Теперь она поняла, что это не так. Она поняла, чем все это чревато. Она поняла, какая страшная опасность таится в каждом вкрадчивом слове префекта и в каждом его сдержанном жесте.
— Сотрясение… — начала она.
Мосье Горон кивнул.
— Неделю назад, в половине второго ночи, — продолжал он, — мосье Этвуд вошел в вестибюль «Замка». В лифте, поднимаясь к себе в номер, он потерял сознание.
Ева прижала ладони к вискам.
— Значит, это когда он уходил от меня! Было темно. Ничего не видно. Значит, он разбил голову, когда… — после паузы она добавила: — Бедный Нед!
Тоби Лоуз стукнул кулаком по камину.
Саркастическая усмешка несколько испортила безупречную учтивость физиономии мосье Горона.
— К сожалению, — продолжал он, — перед тем как потерять сознание, мосье Этвуд все же успел объяснить, что на улице его сбила машина и он ударился головой о край тротуара. Это были его последние слова.
Тут мосье Горон провел пальцем по воздуху, как бы в изящном заключительном росчерке.
— Видите ли, мосье Этвуд едва ли сможет теперь что бы то ни было подтвердить. Он вряд ли оправится.
Глава 10
На лице мосье Горона отразилось сомнение.
— Возможно, мне бы не следовало вам это говорить, — добавил он. — Да. Не рекомендуется допускать излишнюю откровенность с обвиняемым до ареста…
— Ареста! — вырвалось у Евы.
— Должен предупредить вас о такой возможности, мадам.
Напряжение достигло высшей точки. Все, кроме Горона, уже не в состоянии были говорить по-французски.
— Нет, не сделают они этого, — со слезами на глазах сказала Елена. Она дышала с присвистом и решительно выдвигала вперед нижнюю губу. — Не могут они так поступить с английской подданной. Бедный Морис очень дружил с нашим консулом. И все же, Ева…
— Нет, это кое-что объясняет, — сама не своя крикнула Дженис. — Я про осколок говорю… И почему вы не звали на помощь, если на самом деле испугались этого мистера Этвуда. Уж я бы позвала.
Тоби в сердцах лягнул каминную решетку.
— И этот парень в самом деле торчал в комнате, когда я звонил, — пробормотал он, — вот что меня убивает…
Дядя Бен молчал. Он вообще редко высказывался. У дяди Бена были золотые руки, он мог починить машину, выстрогать игрушечный кораблик и оклеить стены не хуже любого профессионала. Он сидел у чайного столика и курил трубку. Время от времени он поглядывал на Еву с едва заметной подбадривающей улыбкой, но добрые глаза смотрели беспокойно, и он все качал и качал головой.
— Что касается, — тут и мосье Горон перешел на английский, — ареста миссис Нил…
— Одну минуту, — сказал Дермот.
Все вздрогнули, когда он заговорил.
Они его и не заметили, во всяком случае, не обратили на него внимания. Он сидел в темном уголке за пианино. Теперь глаза Евы устремились прямо на него. На секунду он испытал приступ страха и смущения, которые так мучили его в прошлом, когда он думал, что на всю жизнь останется уродом. Пережиток недобрых давних дней. Тех дней, когда он понял, что нет ничего мучительней душевных страданий, и выбрал соответствующую специальность.
Мосье Горон вскочил.
— Ах ты, господи! — театрально вскричал префект. — Я забыл. Друг мой, прошу извинить, если я был с вами невежлив. Но тут такие дела…
Префект простер руку.
— Я желаю вам представить моего друга, доктора Кинроса, из Англии. А это люди, о которых я вам говорил. Миледи Лоуз, брат, дочь, сын. И мадам Нил. Как поживаете? Надеюсь, хорошо?
Тоби оторопел.
— Вы англичанин? — спросил он.
— Да, — улыбнулся Дермот. — Я англичанин. Но пусть вас это не беспокоит.
— Я думал, вы подчиненный Горона, — тоном оскорбленного достоинства заявил Тоби. — Черт побери, а мы при вас говорили, — он оглядел всех, — и так свободно!
— Ну и что? — сказала Дженис.
— Извините меня, пожалуйста, — сказал Дермот, — единственное, что оправдывает мое вторжение, это…
— Это то, что я попросил доктора Кинроса мне помочь, — объяснил мосье Горон. — Для души он занимается медициной, он замечательный врач и практикует на Уимпол-стрит. А помимо этого, насколько мне известно, он изловил трех важных преступников. У одного был неверно застегнут плащ, другого выдала манера говорить… Психологический подход, понимаете. Вот я его и позвал сюда…
Дермот смотрел прямо на Еву.
— Потому, что у моего друга мосье Горона, — сказал он, — имеются сомнения относительно улик против миссис Нил.
— Друг мой! — вскричал префект с горьким упреком.
— Разве нет?
— Нет, — ответил Горон самым зловещим тоном. — Теперь уже нет.
— Но истинная причина моего прихода и попыток оказать вам помощь та, что я когда-то знал вашего мужа…
— Вы знали Мориса? — крикнула Елена, встречая взгляд Дермота.
— Да. Давно еще, когда моя работа была связана с тюрьмами. Он очень интересовался тюремной реформой.
Елена покачала головой. Как ни смущало ее присутствие нежданного гостя, она вскочила с кресла, стараясь выказать ему радушие. Но напряжение последней недели не могло не сказаться. Как всегда, при упоминании Мориса ей на глаза навернулись слезы.
— Морис, — сказала она, — не просто интересовался. Он изучал тюремную публику, то есть, я хочу сказать, заключенных, он буквально все о них знал. Хоть они-то сами часто ничего про него не знали. Потому что, понимаете, он помогал им и не хотел никакой благодарности, — голос ее уже дрожал. — Ой, господи, и о чем это я говорю? Какой смысл об этом сейчас вспоминать?
— Доктор Кинрос, — тихо и отчетливо произнесла Дженис.
— Да?
— Они всерьез говорят об аресте Евы?
— Надеюсь, что нет, — спокойно сказал Дермот.
— Надеетесь? Почему?
— Потому что в противном случае мне пришлось бы сражаться с моим старым другом мосье Гороном до последнего.
— Ну хорошо, вот вы слышали рассказ Евы. Так что вы об этом думаете? Вы ей верите?
— Да.
Лицо мосье Горона являло собой образец вежливого бешенства. Но он смолчал.
Присутствие Дермота действовало на всех успокаивающе, разряжало нервное напряжение.
— Каково было все это выслушать, — заметил Тоби, — каково нам всем…
— Еще бы. А вам не приходило в голову, — сказал Дермот, — что миссис Нил тоже не так-то удобно было все это рассказывать?
— И вдобавок еще в присутствии совершенно постороннего человека! — продолжал свое Тоби.
— Прошу прощения. Я могу уйти.
Тоби, по-видимому, сделал над собой усилие.
— Я не говорил вам, чтоб вы ушли, — проворчал он. На его добродушной физиономии выразилась брюзгливая растерянность. — Все это так неожиданно… Человек пришел с работы — и вдруг… Но вы разбираетесь в таких вещах, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27