– Вам бы понравилось управляться с большим хозяйством? – уточнил Гектор.
– О, почему бы и нет, если у меня довольно слуг? – наивно воскликнула Мариота. – Пока Кристина не уехала, все в Халамине делала она, а сейчас большую часть обязанностей взяла на себя Адель, которой нравится хозяйничать, и я не хочу лишать ее удовольствий. Но ведь это так просто! Указывай слугам, что им следует делать, – и все будет хорошо.
Гектор подумал, что по сути она права. Он так всю жизнь и делал. Однако после появления Кристины понял, что многие из приказов, которые отдавала она, ему бы никогда и в голову не пришли.
Ему понравилось общаться с Мариоnой и хотелось, чтобы дорога к дому тянулась бесконечно. Она была очаровательна и так восхитительно игрива – хотя, возможно, слишком любовалась собой. И она столько перенесла из-за подлости своего отца! Нет, ее не ценили в семье так, как она того заслуживала.
Только позже, подумав, что ему предстоит разбираться с четырьмя негодяями и проследить, чтобы двое других были похоронены, Гектор вспомнил, что собирался сурово отчитать Мариоту за ее дерзкое поведение. Но к тому времени они уже въезжали в конюшню вместе с Кристиной и Изобел, и его запоздалые речи были бы совсем не к месту.
Кристина соскользнула с лошади и велела конюху тщательно почистить животное. Затем она обратилась к сестрам:
– А теперь отправляйтесь в замок, мне нужно поговорить с вами.
Изобел выглядела пристыженной, но Мариота кивнула и с улыбкой повернулась к слуге, занимавшемуся ее конем.
– Спасибо, что так хорошо заботишься о нем. Мне он очень нравится – может быть, я уже завтра захочу прокатиться снова.
– Мариота, будь добра, идите в зал и подождите меня там, – снова сказала Кристина. – Я только переговорю с Гектором.
Мариота не ответила, только поторопила Изобел.
Уверившись, что они выполнили ее просьбу, Кристина отыскала мужа во дворе, где он чистил лошадь. Гектор выглядел смущенным.
– Что вы собираетесь делать с этими людьми? – спросила она.
– Не собираюсь, а точно знаю – одних повешу, других выпорю. А почему ты спрашиваешь?
– Если вы повесите Маккиннонов, разве это не усугубит уже существующую вражду между вами и Зеленым аббатом?
– Возможно, – ответил Гектор. – Но я не могу позволить ему оскорблять моих родственников. У них еще будет возможность отстоять свои права в суде. А до тех пор, так и быть, пусть воспользуются гостеприимством моего подвала.
– А наши люди?
– Я сам их высеку.
– Это очень сурово, – сказала Кристина.
– Но они готовы понести наказание. Не хочу разочаровывать их и не собираюсь обсуждать свое решение с вами, мадам.
Кристина нахмурилась.
– Конечно, нет, сэр. Хотя, насколько я поняла, Мариота дала им понять, что она простая девчонка. Несправедливо наказывать их, если они не знали, с кем имеют дело.
– Они признались, что, когда Мариота заговорила с ними, они поняли, что перед ними аристократки. И ты не убедишь меня, что с Изобел они тоже флиртовали. Они небось напугали девочку до полусмерти.
Кристина вздохнула:
– Мои сестры повели себя дурно, сэр. Я понимаю, почему вы не отругали их. Мариота – мастер отводить глаза. Конечно, она и с вами флиртовала – она со всеми так поступает. Но все же мне представляется, что наказывать наших людей, когда часть вины, безусловно, лежит и на Мариоте и Изобел, излишне жестоко. Однако вы в своем праве, и я умолкаю.
– Иди в замок, Кристина, и, если уверена, что сестры виноваты, поговори с ними об этом. Скажи им, что если они намереваются повторить свою выходку, пусть не ждут от меня пощады.
Кристина кивнула, понимая, что, как бы она ни сочувствовала ожидающим порки, они заслужили наказание. С этой мыслью она пошла в зал, чтобы поговорить с сестрами.
Гектор, чувствуя себя на удивление неуверенно, проследил за ней взглядом, восхищаясь ее самообладанием и мягкими движениями бедер. Он знал, что Кристина права и что несправедливо порицать только мужчин, если и сестры виновны.
Он же даже не заикнулся об этом Мариоте. Вместо этого он наслаждался ее заигрываниями и немного флиртовал в ответ. С другой стороны, проявив излишнюю терпимость, он может испортить свою репутацию среди слуг. Эти двое знают, что их ждет порка, и он сыграет роль до конца.
Гектор отправил слуг навстречу пленникам и их сопровождающим, а сам нашел себе занятия во дворе и конюшне, где и находился до их прибытия. Тогда он приказал отвести Маккиннонов в подвал замка – подземелье под главной башней, где они должны были дожидаться суда. А двум своим людям он велел идти с ним в конюшню.
Там, поставив их перед собой, с самым суровым выражением на лице, он спросил:
– Что вы двое можете сказать в свое оправдание?
– Ну, мы не знали, что они благородные, хозяин, но когда они заговорили, мы должны были вести себя порядочнее. Что решит хозяин, мы все стерпим, это ж ясно, – с несчастным выражением сказал старший из двоих.
– Ты согласен? – спросил Гектор у младшего, паренька, которому едва сравнялось двадцать лет.
Потрясенный произошедшим, юноша посмотрел на своего товарища и кивнул:
– Да, хозяин. Я б не стерпел, если б кто мою сестру вот так бросил в лапы этим поганым Маккиннонам, как мы, дураки.
Гектор наклонил голову.
– Вы знаете, что каждый заслуживает по дюжине плетей, но я вижу, что вы раскаиваетесь, так что получите всего по три удара, – сказал он. – Однако вы также подвергнетесь штрафу и будете находиться под наблюдением. Если желаете избегнуть моего гнева впредь, станьте лучшими в Лохбуи, ибо я обещаю вам: никогда более так по-доброму я говорить с вами не намерен, и если что, вы горько пожалеете, что не послушались меня.
– Ага, хозяин, спасибочки. Мы больше никогда не будем, – сказал старший, схватил младшего за руку и встряхнул. – Благодари хозяина, Джем, и по-честному, парень.
С сомнением, как будто он не был уверен, что мягкое наказание лучше, чем суровое, юноша повиновался.
– Снимите рубахи и подойдите к столбу, – сказал Гектор.
…Когда он закончил, оба пошли к лошадям: старший стоически молчал, младший всхлипывал, но не стонал. Хозяин же отправился в замок, пытаясь понять, поступил ли он мудро или как последний дурак.
Нежеланная жена пыталась оказывать на него влияние законной супруги, и он повторял себе, что будет глупо, если не сказать – досадно прослыть в округе Гектором Кротким.
Глава 10
Кристина прислушивалась, не доносятся ли из конюшни крики страдальцев. Как-то раз ее отец приказал выпороть двоих слуг, и хотя сам он не принимал участия в экзекуции, она помнила вопли несчастных так же отчетливо, как если бы это произошло вчера, а не пять или шесть лет назад. Но она дошла до замка и вошла в зал, так и не услышав ничего, кроме обычных звуков большого хозяйства.
Мычала корова, пищали цыплята, ржали и переступали с ноги на ногу лошади. Работники мужа точили во дворе шпаги – слышались удары стали о сталь. Блеющее стадо овец шло на луг, расположенный на склоне холма, возвышавшегося над замком. Их сопровождал пастух, который то щелкал языком, то свистел, то обращался к своим подопечным с речью. Кузнец что-то ковал у себя в кузне – раздавалось тяжелое бряцание его молота по раскаленному докрасна металлу. Этот звук задавал ритм всем остальным. Но криков боли она не слышала.
Войдя в зал, Кристина обнаружила, что сестры болтают с тетей Юфимией, как будто ничего не произошло.
– Я недовольна вами обеими, – произнесла она без лишних предисловий. – Я четко передала вам указания Гектора, а вы отнеслись к ним легкомысленно.
– Извини нас, Кристина, – с раскаянием в голосе сказала Изобел.
– Дитя, говори за себя, – воскликнула Мариота. – Не понимаю, за что этот выговор. Гектор не упрекал меня и ни в чем не обвинял. Он понимает, что обеспечить нам сопровождение – не наше дело, а твое: ведь ты же хозяйка! Мы рассчитывали, что ты поедешь с нами и займешься в случае необходимости всеми этими вещами. Но ты решила не ехать! Винить нас за это – чудовищная несправедливость, и я не потерплю такого отношения, так что не пытайся давить на меня, Кристина. Чего можно было ожидать от нас, если ты ушла и даже никаких указаний нам не дала? Неудивительно, что мы уехали без тебя.
– Ты сказала слугам увести мою лошадь, – напомнила ей Кристина.
– Ничего подобного. Разве мое дело заниматься твоей лошадью?
– Но ты сказала им, что Кристина передумала, – вставила Изобел.
Мариота пожала плечами:
– Если они решили из-за моих слов увести ее лошадь, я не имею к этому никакого отношения. И винить их в этом поступке она тоже не может.
– Да, но…
– Довольно, Изобел, – сказала Кристина, по опыту зная, что подобные темы с Мариотой обсуждать бесполезно. Она видела лишь то, что хотела видеть, и закрывала глаза на все остальное. Пытаться с ней спорить было все равно что носить воду в решете. Убедить ее в собственной неправоте было совершенно невозможно – так к чему пытаться?
Но Изобел не оставила попыток.
– Я ее уговаривала, что нужно тебя подождать, но как только ты ушла, она заявила, что ты не поедешь с нами. И слугам она объявила то же самое.
– Я же сказала – довольно, – повторила Кристина уже тверже. – Отправляйся в свою комнату и переоденься к обеду. Ты же не сядешь за стол в этом платье. Оно окончательно испорчено.
Изобел пожала плечами, совсем как Мариота.
– Что же было делать, – объяснила она. – Когда я попыталась удержать того человека, который порвал Мариоте платье, он толкнул меня, и я упала.
Чувствуя, как в ней снова закипает гнев, но зная, что человек, оскорбивший ее сестру, наверняка уже мертв, Кристина собиралась напомнить Изобел о своей просьбе пойти переодеться, когда из-за ее спины раздался приказ Гектора:
– Иди и сделай, как сказала тебе сестра. Довольно играть у нас на нервах. Вы тоже отправляйтесь переодеваться, леди Мариота. Подозреваю, вы не хотите появиться за обедом в таком виде, будто на вас черти к обедне ездили.
– Боже мой, сэр, вы хотите сказать, что сейчас я именно так и выгляжу?
Леди Юфимия включилась в разговор:
– Дорогая, никогда не следует спрашивать джентльмена, выглядишь ли ты дурно – особенно если ты знаешь, что так оно и есть. Вместо этого стоит вежливо поблагодарить его за комплимент, ведь он решил, что ты желаешь пойти привести себя в порядок. А времени у тебя совсем мало, ибо вместо того чтобы послушаться Кристину, как велит тебе долг, ты стоишь и оговариваешься. Пойдемте со мной обе, мне тоже надо освежиться. А уважаемому Гектору наверняка нужно переговорить с Кристиной наедине.
Она напомнила Кристине в этот момент пастушью собаку, которая бегает взад-вперед, покусывая овец за ноги. Она чуть не улыбнулась этой мысли, но вовремя почувствовала на себе суровый взгляд мужа.
– Хотите поговорить со мной, сэр?
– Да, хочу, но нам лучше найти более уединенное место, – сказал он, беря ее под руку.
Пытаясь не обращать внимание на дрожь, овладевшую ею при попытке понять, что за эти десять минут могло произойти и почему он так грубо говорит с ней, Кристина позволила увести себя из зала в его спальню наверху.
– Что случилось? – спросила она. – Что я еще натворила, чем разозлила вас?
– Ничего, – отвечал он. – Я знаю, что ты беспокоишься о судьбе наказанных, и хотел успокоить тебя.
– Правда, сэр, каким же образом?
– Ты была права. Было бы неверно обвинять их и только их в том, что произошло с твоими сестрами. Маккинноны – другое дело, а на своих ребят я слишком разозлился и возложил слишком большую ответственность.
Она посмотрела на него с надеждой:
– Так вы не стали их пороть?
– Дорогая, они рассчитывали на порку, и я бы не хотел внушить своим людям мысль, что их дурные поступки впредь останутся безнаказанными. Они выразили неуважение моим гостям – моим родственницам! – и прекрасно знали, чего заслуживают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45