Там он и оказался.
Ну и дела! Шериф стоял на коленях прямо в грязи посреди двора, молитвенно сложив руки, плача, как дитя, и смотрел на заднюю стену дома — точнее, на то, что было раньше задней стеной.
. Я взглянул туда же. В жизни не видывал ничего подобного.
Глава 18
Это было прямо как в кино.
Дядя Финли отодрал от задней стенки дома штук десять — двадцать досок, и, представьте себе, за ними обнаружилась потайная комната, о которой никто даже и не подозревал. Она была фута три шириной и тянулась ко всей длине задней спальни, прямо от кухни до угла дома. Там не было ни окон, ни дверей, только люк в полу, да и тот сейчас заперт.
А еще там был папа. И дядя Сагамор. И миссис Хорн. И Бэби Коллинз. И Чу-Чу Каролина.
Все они сладко спали, сидя на полу и привалившись спиной к противоположной стене, как раз к нам лицом. Над головами у них, на гвозде, висела горящая лампа. Забавно выглядело — горящая лампа днем. Дядя Сагамор сидел посерединке, а миссис Хорн и Бэби Коллинз по бокам от него, мирно склонив головы ему на плечи. А папа с мисс Каролиной сидели с двух краев, в свою очередь опустив головы на плечи миссис Хорн и Бэби Коллинз. Бэби Коллинз была одета в свой прежний костюмчик, а мисс Каролина в куртку дяди Сагамора и его рабочие брюки с закатанными штанинами. А на полу перед ними валялись три пустых графина.
У левой стены стояли три корыта с чем-то, а правую часть этой потешной комнатки занимал какой-то непонятный аппаратик, я таких еще не видывал. Он слегка смахивал на паровой котел с печуркой внизу. В печурке еще горел огонь. Сверху из аппарата выходила медная труба, она шла чуть-чуть вверх, а потом загибалась вниз, ныряла в железный бочонок с водой и выходила со дна и опять загибалась, точно кран. Из этого крана торчала тоненькая деревянная щепочка, а с нее капала какая-то жидкость — прямо в подставленный снизу кувшин. Он, кстати, давно уж переполнился, и теперь все лилось на пол.
Я просто глаз не мог оторвать от трубы, что шла от печки из-под котла к потолку, а там загибалась и ныряла в стенку кухни. Так вот почему из трубы шел дым, а печь на кухне оставалась холодной! У них был один дымоход на двоих.
Я оглянулся на Бугера с Отисом и шерифа. Шериф все еще стоял на коленях. Он вытер рукавом слезы с глаз, да как начнет хохотать. А потом снова заплакал. Отис с Бугером стояли рядом, пожимая друг другу руки. Потом Бугер залез внутрь, сунул палец в кувшин под краном и облизал его, после чего повернулся к тем двоим и кивнул им, расплываясь в довольной ухмылке до ушей. Он вылез обратно, и они с Отисом снова принялись пожимать друг другу руки. Тогда и Отис залез в комнату и поднял с пола два кувшина из тех шести или восьми, что стояли рядом с перелившимся. Оба они были закупорены, он по очереди откупорил их, отглотнул из каждого, кивнул с самым торжественным видом и снова бросился трясти руку Бугеру. А потом они положили руки друг другу на плечи и давай отплясывать джигу. Ну, в жизни не видывал таких ненормальных!
— Уфф! — с чувством произнес шериф, показывая на корыта, котел и печку.
Бугер с Отисом вытащили у него изо рта вставную челюсть, перевернули другой стороной и вставили обратно. Он, по-моему, даже и не заметил. Но зато когда снова попытался заговорить, у него вышло хоть что-то членораздельное.
— Ребята, — пролепетал он. — Ребята…
Тут он снова осекся и принялся не то смеяться, не то плакать.
— Он специально наставил тут эти вонючие корыта, чтобы мы не унюхали самогонку, — сказал Бугер. — А дым.., ну кто, скажите на милость, обратит внимание на дым из кухонной печки? Поэтому-то он и Чу-Чу Каролину здесь спрятал — знал, что собаки от этой вони ничего не учуют. Это было единственное безопасное место, чтоб ей укрыться, пока он не выдоит из этих спасателей все денежки, какие у них только есть. И глядите, — он показал на железный бочонок с водой, — у него тут и проточная вода все время была, верно, из ключа под домом. А слив прямо в озеро.
Так вот, подумал я, откуда взялось это чудное теплое место в озере. И, разумеется, оно появлялось, только когда этот аппарат работал. Я заглянул под дом, чтобы проверить, как это умудрился ни разу не заметить там водопровода, пока играл с Зигом Фридом. И на тебе! Оказывается, он был вделан прямо в фундамент. Чтоб мне лопнуть, вот хитро придумано!
— А что это такое? — спросил я у Бугера.
— Перегонный куб, — объяснил он. — Самогон гнать.
Шериф тем временем перестал наконец плакать и смеяться, поднялся на ноги и застыл тихо и благоговейно, точно в церкви.
— Ребята, — прошептал он. — Кажется, вы еще не поняли всю прелесть ситуации. Вы только послушайте. Я сейчас от вас одного хочу — чтобы вы пошли и собрали сюда всю толпу, сколько ни есть. Их тут, верно, тысяч восемь.
Гоните их всех сюда, пусть каждый лично увидит. Они могут, например, выходить с этой стороны из-за угла, проходить мимо дома и снова уходить за угол. Здесь сейчас собрались все мужчины округа, так что мы получим восемь тысяч свидетелей, которые увидят самогон, сусло и перегонный куб.
Бугер нахмурился, а потом и говорит:
— Постой-ка. Так нельзя. Тогда у тебя будет уйма свидетелей, но жюри присяжных ты не составишь, их всех дисквалифицируют.
Шериф мечтательно покачал головой:
— Ребята, вот я и толкую вам, что вы еще не поняли, в чем тут вся прелесть. Разумеется, все мужчины здесь. А как насчет женщин? Бугер с Отисом так и разинули рты. Мне показалось, что шериф опять вот-вот сломается и заплачет, так он начал пыхтеть и задыхаться, а по щекам у него потекли слезы, но он улыбался.
— Понимаете, ребята? Понимаете? Присяжных набрать будет не из кого, только из женщин. А они охотно линчевали бы его, когда бы только могли до него добраться. Подумайте только — жены, чьим мужьям он добрых двадцать лет продавал дрянное виски и играл с ними краплеными картами.
Бугер с Отисом уставились на него, точь-в-точь как дядя Финли на свое Видение.
— В жизни не слышал ничего более потрясающего, — еле вымолвил Бугер. Шериф кивнул:
— Так-то, парни. Давайте гоните всех сюда. Только сперва сделайте мне маленькое одолжение. Оставьте меня здесь на десять минут одного, совсем одного. Я столько лет об этом мечтал, и больше у меня уж не будет такой минуты. Я хочу постоять здесь и посмотреть, как он беззаботно дрыхнет между корытом с суслом и самогонным аппаратом. Воспоминание об этом будет согревать меня в старости.
Бугер с Отисом и тем молчаливым хмырем ушли.
Но мне было не по себе.
— А что будет с папой? — спросил я. — И с мисс Каролиной?
Он словно бы меня и не слышал, стоял себе все с тем же мечтательным выражением на лице и время от времени бормотал:
— Чудесно, — а потом еще:
— Изумительно, просто изумительно.
Прошло минут этак пять, прежде чем он хотя бы оглянулся вокруг и заметил, что я стою рядом. Но тут меня начала мучить новая загадка, и я спросил шерифа, если дядя Сагамор брал вещи мисс Каролины, то куда же они подевались, ведь на ней его старый комбинезон.
— Ох, — протянул он. — Так ведь собаки вчера весь день промотались как раз за этими тряпками. Он проволок их по земле, привязав к мулу. Я так и подозревал, только думал, что это была пара туфель.
Еще через пару минут к дому начали стекаться люди и в мгновение ока заполонили весь двор. Дорогу уже расчистили, так что первым делом к нам прикатили три машины, битком набитые газетчиками и фотографами. Они задали всем тысячу, вопросов и нащелкали кучу снимков. Все толпились кругом и трещали без умолку, а папа, дядя Сагамор и три женщины спали себе посреди всей этой суматохи сном младенцев.
Тут раздался длинный гудок, из-за дома вырулил грузовик и начал осторожно лавировать среди толпы. Он остановился ровнехонько под старым деревом, и я разглядел, что в кузове навалена куча досок, а на борту надпись: “Лесозаготовительная компания Э.М. Стаггерса”. В кабине рядом с водителем сидела рослая женщина с добродушным лицом и соломенной шляпой на голове. Она вылезла, подошла к дому и поглядела на эту спящую компашку, а потом вдруг повернулась ко мне.
— Билли? — спросила она.
— Да, мэм, — говорю я.
На глазах у нее показались слезы, она сгребла меня в охапку и прижала к груди:
— Бедненький мой мальчик!
— Уберите их отсюда, шериф, — велела она. — Уберите их с этой фермы. Сию же минуту!
— Да, миссис Бесси, — покорно отозвался шериф. — Считайте, их здесь уже нет.
Так вот я и остался на ферме вместе с тетушкой Бесси, и все было просто замечательно, разве что как-то уж слишком тихо, ведь папу с дядей Сагамором забрали. Я много рыбачил, упражнялся в плавании на мелководье и помогал тетушке Бесси собирать ежевику. Тетя оказалась просто душечкой, и я очень ее полюбил. Разумеется, я скучал по мисс Харрингтон.., то есть мисс Каролине, но я получил от нее письмо, и она писала, что у нее все отлично. После того как она выступила свидетелем на суде в Новом Орлеане, ей удалось найти работу в ночном клубе в Нью-Йорке.
Что ж, папу с дядей Сагамором замели в , июне, а в конце августа случилась презабавнейшая штука. Мы с тетушкой Бесси сидели на крыльце, перебирая бобы, как тут вдруг с холма, трясясь и подпрыгивая на ухабах, в туче пыли спустилась одна из шерифовых машин. На миг это напомнило мне прошлые деньки, и я остро заскучал по папе и дяде Сагамору, с ними всегда было так весело. Но Отиса и Бугера в машине не оказалось — там сидел шериф собственной персоной.
Машина остановилась во дворе, шериф вылез и бросился через крыльцо к тете Бесси, которая глядела на него так, будто он спятил.
— Они возвращаются! — завопил он с ходу, сорвал с себя шляпу и принялся мять ее в руках. — Будут здесь завтра…
Тетушка Бесси выронила бобы на колени.
— Что?! — воскликнула она. — Как так может быть? Я думала…
Я так и подпрыгнул.
— Ура! — завопил я во все горло. Шериф покосился на меня с таким видом, словно охотно откусил бы мне голову, а потом весь обмяк, бессильно опустился на ступеньку и покачал головой.
— Губернатор простил их обоих, — горько и безнадежно промолвил он. — Сказал, им, мол, нечего рассчитывать на справедливый суд, потому что я дисквалифицировал всех мужчин, а все женщины слишком пристрастны. Тетушка Бесси кивнула:
— Я так считаю, ты тут дал маху. Шериф зашвырнул свою шляпу во двор и начал было произносить замысловатое ругательство, но вовремя остановился.
— Нет, нет! — спохватился он. — Это еще и не все. Их просто-напросто ПРОСТИЛИ.
— Как это? — удивилась тетушка Бесси.
— Да все этот начальник тюрьмы, чтоб его черти взяли! Он меня всегда недолюбливал, да к тому же приходится губернатору деверем. А эти двое так его допекли, что он только и мечтает от них избавиться и спихнуть обратно на мою голову.
— Неужели начальник тюрьмы не хочет их держать? — спросила тетя.
Шериф лишь посмотрел на нее.
— Бесси, сколько лет ты за ним замужем? Она вздохнула:
— Да, пожалуй, это глупый вопрос.
— Что верно, то верно, — подтвердил шериф. — Этому чертовому начальнику до смерти надоело, что у него вся тюрьма ходуном ходит да плюс он еще и недоволен, что они на пару зарабатывают куда больше денег, чем он, на самогоне, что гонят в бойлерной из украденной с кухни картошки, и на лошадиных пари среди заключенных. А уж когда они продали лучших быков из тюремного родео на собачьи консервы… Никто так и не понял, как им это удалось. Конечно, вывезти листовой металл из мастерских было легче. Они просто взяли машину начальника…
Вот и я говорю, лето вышло просто чудесным. Папа прав, фермы куда как полезны для здоровья, а уж полезнее фермы дяди Сагамора вам не найти, даже и не старайтесь. Папа говорит, мы тут и останемся и больше не будем переезжать с места на место, и меня это очень даже устраивает. У нас тут опять стало весело, стоило только папе с дядей Сагамором вернуться. Они вроде как пока оглядываются, присматривают себе какой-нибудь новый бизнес, раз уж с кожами ничего не вышло, и, сдается мне, скоро у нас снова что-нибудь да закрутится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Ну и дела! Шериф стоял на коленях прямо в грязи посреди двора, молитвенно сложив руки, плача, как дитя, и смотрел на заднюю стену дома — точнее, на то, что было раньше задней стеной.
. Я взглянул туда же. В жизни не видывал ничего подобного.
Глава 18
Это было прямо как в кино.
Дядя Финли отодрал от задней стенки дома штук десять — двадцать досок, и, представьте себе, за ними обнаружилась потайная комната, о которой никто даже и не подозревал. Она была фута три шириной и тянулась ко всей длине задней спальни, прямо от кухни до угла дома. Там не было ни окон, ни дверей, только люк в полу, да и тот сейчас заперт.
А еще там был папа. И дядя Сагамор. И миссис Хорн. И Бэби Коллинз. И Чу-Чу Каролина.
Все они сладко спали, сидя на полу и привалившись спиной к противоположной стене, как раз к нам лицом. Над головами у них, на гвозде, висела горящая лампа. Забавно выглядело — горящая лампа днем. Дядя Сагамор сидел посерединке, а миссис Хорн и Бэби Коллинз по бокам от него, мирно склонив головы ему на плечи. А папа с мисс Каролиной сидели с двух краев, в свою очередь опустив головы на плечи миссис Хорн и Бэби Коллинз. Бэби Коллинз была одета в свой прежний костюмчик, а мисс Каролина в куртку дяди Сагамора и его рабочие брюки с закатанными штанинами. А на полу перед ними валялись три пустых графина.
У левой стены стояли три корыта с чем-то, а правую часть этой потешной комнатки занимал какой-то непонятный аппаратик, я таких еще не видывал. Он слегка смахивал на паровой котел с печуркой внизу. В печурке еще горел огонь. Сверху из аппарата выходила медная труба, она шла чуть-чуть вверх, а потом загибалась вниз, ныряла в железный бочонок с водой и выходила со дна и опять загибалась, точно кран. Из этого крана торчала тоненькая деревянная щепочка, а с нее капала какая-то жидкость — прямо в подставленный снизу кувшин. Он, кстати, давно уж переполнился, и теперь все лилось на пол.
Я просто глаз не мог оторвать от трубы, что шла от печки из-под котла к потолку, а там загибалась и ныряла в стенку кухни. Так вот почему из трубы шел дым, а печь на кухне оставалась холодной! У них был один дымоход на двоих.
Я оглянулся на Бугера с Отисом и шерифа. Шериф все еще стоял на коленях. Он вытер рукавом слезы с глаз, да как начнет хохотать. А потом снова заплакал. Отис с Бугером стояли рядом, пожимая друг другу руки. Потом Бугер залез внутрь, сунул палец в кувшин под краном и облизал его, после чего повернулся к тем двоим и кивнул им, расплываясь в довольной ухмылке до ушей. Он вылез обратно, и они с Отисом снова принялись пожимать друг другу руки. Тогда и Отис залез в комнату и поднял с пола два кувшина из тех шести или восьми, что стояли рядом с перелившимся. Оба они были закупорены, он по очереди откупорил их, отглотнул из каждого, кивнул с самым торжественным видом и снова бросился трясти руку Бугеру. А потом они положили руки друг другу на плечи и давай отплясывать джигу. Ну, в жизни не видывал таких ненормальных!
— Уфф! — с чувством произнес шериф, показывая на корыта, котел и печку.
Бугер с Отисом вытащили у него изо рта вставную челюсть, перевернули другой стороной и вставили обратно. Он, по-моему, даже и не заметил. Но зато когда снова попытался заговорить, у него вышло хоть что-то членораздельное.
— Ребята, — пролепетал он. — Ребята…
Тут он снова осекся и принялся не то смеяться, не то плакать.
— Он специально наставил тут эти вонючие корыта, чтобы мы не унюхали самогонку, — сказал Бугер. — А дым.., ну кто, скажите на милость, обратит внимание на дым из кухонной печки? Поэтому-то он и Чу-Чу Каролину здесь спрятал — знал, что собаки от этой вони ничего не учуют. Это было единственное безопасное место, чтоб ей укрыться, пока он не выдоит из этих спасателей все денежки, какие у них только есть. И глядите, — он показал на железный бочонок с водой, — у него тут и проточная вода все время была, верно, из ключа под домом. А слив прямо в озеро.
Так вот, подумал я, откуда взялось это чудное теплое место в озере. И, разумеется, оно появлялось, только когда этот аппарат работал. Я заглянул под дом, чтобы проверить, как это умудрился ни разу не заметить там водопровода, пока играл с Зигом Фридом. И на тебе! Оказывается, он был вделан прямо в фундамент. Чтоб мне лопнуть, вот хитро придумано!
— А что это такое? — спросил я у Бугера.
— Перегонный куб, — объяснил он. — Самогон гнать.
Шериф тем временем перестал наконец плакать и смеяться, поднялся на ноги и застыл тихо и благоговейно, точно в церкви.
— Ребята, — прошептал он. — Кажется, вы еще не поняли всю прелесть ситуации. Вы только послушайте. Я сейчас от вас одного хочу — чтобы вы пошли и собрали сюда всю толпу, сколько ни есть. Их тут, верно, тысяч восемь.
Гоните их всех сюда, пусть каждый лично увидит. Они могут, например, выходить с этой стороны из-за угла, проходить мимо дома и снова уходить за угол. Здесь сейчас собрались все мужчины округа, так что мы получим восемь тысяч свидетелей, которые увидят самогон, сусло и перегонный куб.
Бугер нахмурился, а потом и говорит:
— Постой-ка. Так нельзя. Тогда у тебя будет уйма свидетелей, но жюри присяжных ты не составишь, их всех дисквалифицируют.
Шериф мечтательно покачал головой:
— Ребята, вот я и толкую вам, что вы еще не поняли, в чем тут вся прелесть. Разумеется, все мужчины здесь. А как насчет женщин? Бугер с Отисом так и разинули рты. Мне показалось, что шериф опять вот-вот сломается и заплачет, так он начал пыхтеть и задыхаться, а по щекам у него потекли слезы, но он улыбался.
— Понимаете, ребята? Понимаете? Присяжных набрать будет не из кого, только из женщин. А они охотно линчевали бы его, когда бы только могли до него добраться. Подумайте только — жены, чьим мужьям он добрых двадцать лет продавал дрянное виски и играл с ними краплеными картами.
Бугер с Отисом уставились на него, точь-в-точь как дядя Финли на свое Видение.
— В жизни не слышал ничего более потрясающего, — еле вымолвил Бугер. Шериф кивнул:
— Так-то, парни. Давайте гоните всех сюда. Только сперва сделайте мне маленькое одолжение. Оставьте меня здесь на десять минут одного, совсем одного. Я столько лет об этом мечтал, и больше у меня уж не будет такой минуты. Я хочу постоять здесь и посмотреть, как он беззаботно дрыхнет между корытом с суслом и самогонным аппаратом. Воспоминание об этом будет согревать меня в старости.
Бугер с Отисом и тем молчаливым хмырем ушли.
Но мне было не по себе.
— А что будет с папой? — спросил я. — И с мисс Каролиной?
Он словно бы меня и не слышал, стоял себе все с тем же мечтательным выражением на лице и время от времени бормотал:
— Чудесно, — а потом еще:
— Изумительно, просто изумительно.
Прошло минут этак пять, прежде чем он хотя бы оглянулся вокруг и заметил, что я стою рядом. Но тут меня начала мучить новая загадка, и я спросил шерифа, если дядя Сагамор брал вещи мисс Каролины, то куда же они подевались, ведь на ней его старый комбинезон.
— Ох, — протянул он. — Так ведь собаки вчера весь день промотались как раз за этими тряпками. Он проволок их по земле, привязав к мулу. Я так и подозревал, только думал, что это была пара туфель.
Еще через пару минут к дому начали стекаться люди и в мгновение ока заполонили весь двор. Дорогу уже расчистили, так что первым делом к нам прикатили три машины, битком набитые газетчиками и фотографами. Они задали всем тысячу, вопросов и нащелкали кучу снимков. Все толпились кругом и трещали без умолку, а папа, дядя Сагамор и три женщины спали себе посреди всей этой суматохи сном младенцев.
Тут раздался длинный гудок, из-за дома вырулил грузовик и начал осторожно лавировать среди толпы. Он остановился ровнехонько под старым деревом, и я разглядел, что в кузове навалена куча досок, а на борту надпись: “Лесозаготовительная компания Э.М. Стаггерса”. В кабине рядом с водителем сидела рослая женщина с добродушным лицом и соломенной шляпой на голове. Она вылезла, подошла к дому и поглядела на эту спящую компашку, а потом вдруг повернулась ко мне.
— Билли? — спросила она.
— Да, мэм, — говорю я.
На глазах у нее показались слезы, она сгребла меня в охапку и прижала к груди:
— Бедненький мой мальчик!
— Уберите их отсюда, шериф, — велела она. — Уберите их с этой фермы. Сию же минуту!
— Да, миссис Бесси, — покорно отозвался шериф. — Считайте, их здесь уже нет.
Так вот я и остался на ферме вместе с тетушкой Бесси, и все было просто замечательно, разве что как-то уж слишком тихо, ведь папу с дядей Сагамором забрали. Я много рыбачил, упражнялся в плавании на мелководье и помогал тетушке Бесси собирать ежевику. Тетя оказалась просто душечкой, и я очень ее полюбил. Разумеется, я скучал по мисс Харрингтон.., то есть мисс Каролине, но я получил от нее письмо, и она писала, что у нее все отлично. После того как она выступила свидетелем на суде в Новом Орлеане, ей удалось найти работу в ночном клубе в Нью-Йорке.
Что ж, папу с дядей Сагамором замели в , июне, а в конце августа случилась презабавнейшая штука. Мы с тетушкой Бесси сидели на крыльце, перебирая бобы, как тут вдруг с холма, трясясь и подпрыгивая на ухабах, в туче пыли спустилась одна из шерифовых машин. На миг это напомнило мне прошлые деньки, и я остро заскучал по папе и дяде Сагамору, с ними всегда было так весело. Но Отиса и Бугера в машине не оказалось — там сидел шериф собственной персоной.
Машина остановилась во дворе, шериф вылез и бросился через крыльцо к тете Бесси, которая глядела на него так, будто он спятил.
— Они возвращаются! — завопил он с ходу, сорвал с себя шляпу и принялся мять ее в руках. — Будут здесь завтра…
Тетушка Бесси выронила бобы на колени.
— Что?! — воскликнула она. — Как так может быть? Я думала…
Я так и подпрыгнул.
— Ура! — завопил я во все горло. Шериф покосился на меня с таким видом, словно охотно откусил бы мне голову, а потом весь обмяк, бессильно опустился на ступеньку и покачал головой.
— Губернатор простил их обоих, — горько и безнадежно промолвил он. — Сказал, им, мол, нечего рассчитывать на справедливый суд, потому что я дисквалифицировал всех мужчин, а все женщины слишком пристрастны. Тетушка Бесси кивнула:
— Я так считаю, ты тут дал маху. Шериф зашвырнул свою шляпу во двор и начал было произносить замысловатое ругательство, но вовремя остановился.
— Нет, нет! — спохватился он. — Это еще и не все. Их просто-напросто ПРОСТИЛИ.
— Как это? — удивилась тетушка Бесси.
— Да все этот начальник тюрьмы, чтоб его черти взяли! Он меня всегда недолюбливал, да к тому же приходится губернатору деверем. А эти двое так его допекли, что он только и мечтает от них избавиться и спихнуть обратно на мою голову.
— Неужели начальник тюрьмы не хочет их держать? — спросила тетя.
Шериф лишь посмотрел на нее.
— Бесси, сколько лет ты за ним замужем? Она вздохнула:
— Да, пожалуй, это глупый вопрос.
— Что верно, то верно, — подтвердил шериф. — Этому чертовому начальнику до смерти надоело, что у него вся тюрьма ходуном ходит да плюс он еще и недоволен, что они на пару зарабатывают куда больше денег, чем он, на самогоне, что гонят в бойлерной из украденной с кухни картошки, и на лошадиных пари среди заключенных. А уж когда они продали лучших быков из тюремного родео на собачьи консервы… Никто так и не понял, как им это удалось. Конечно, вывезти листовой металл из мастерских было легче. Они просто взяли машину начальника…
Вот и я говорю, лето вышло просто чудесным. Папа прав, фермы куда как полезны для здоровья, а уж полезнее фермы дяди Сагамора вам не найти, даже и не старайтесь. Папа говорит, мы тут и останемся и больше не будем переезжать с места на место, и меня это очень даже устраивает. У нас тут опять стало весело, стоило только папе с дядей Сагамором вернуться. Они вроде как пока оглядываются, присматривают себе какой-нибудь новый бизнес, раз уж с кожами ничего не вышло, и, сдается мне, скоро у нас снова что-нибудь да закрутится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29