Да… Кошка Бася. Дело в том, что кошки очень любят играть верёвочками и катать разные предметы по полу. Вот она нашла бутылочку и стала ей играть… А вся компания кукловодов с куклами задёргалась в хаотическом разнообразии… разумеется, дёргая привязанную к ним кошку Басю…
Таким образом, оказалось, что спросить не с кого, потому что окончательным кукловодом оказалась всеми ведомая кошка Бася, страдающая Острой Кошачьей Дуростью (ОКД).
Маськин отобрал у кошки бутылку с кока-колой и бросил её в море, мол, пусть волны играют, всё равно всё так запуталось, что без ножниц не распутать…
Маськин отвязал кошку Басю, собрал остальных своих домочадцев, и они усталые вернулись домой.
Глава тридцать восьмая
Маськин и суши
Война Маськина с суши началась внезапно. Дело в том, что Плюшевый Медведь подсел на суши, то есть привык к ним нездоровым пристрастием. Однажды Маськин неосторожно угостил Плюшевого Медведя одной суши для ознакомления с японскими культурными традициями, а Плюшевый Медведь стал требовать суши каждый день, набрасывался на них, как дикий, и сразу пожирал.
Маськин испугался, что Плюшевый Медведь станет сушеманом, и даже водил его к неофрейдопердисту Грободубову, чтобы тот его от суши отучил. Ничего не помогало. Тогда Маськин перестал суши Медведю покупать. Плюшевый Медведь побесился, побесился, да успокоился. Маськин уже было обрадовался, что Плюшевый Медведь от своего нездорового пристрастия излечился.
Но не тут-то было. Оказалось, что Плюшевый Медведь сам себе изготовил массу шариков из риса и пошёл по двору искать, чего бы свеженького на них положить. Первой на глаза ему попалась лягушка, и он поскакал за ней, поймал, положил на шарик из риса и полил соевым соусом. К счастью, лягушка оказалась проворнее, и когда Плюшевый Медведь зажмурился от предвкушаемого удовольствия и открыл рот – лягушка спрыгнула с шарика из риса, и Плюшевый Медведь съел суши без лягушки. Потом Плюшевый Медведь отобрал дождевого червяка у местной вороны, которая поднялась над лесом, возмущённо крича вместо «кар-кар!» – «вор-вор!», в связи с чем была зачислена случайно проходившим мимо натуралистом в новый вид ворон под названием «кароны». (Всё логично, не правда ли? Вороны кричат «кар!» Кароны кричат «вор!» Слава натуралистам-классификаторам. Без них живая природа была бы какой-то бездомной.) Дождевой червяк тоже не дал себя съесть, разведя с Плюшевым Медведем философию о ценности всего живого, цитируя из Шекспира и аргументируя так живо, как только можно аргументировать перед открытым ртом оппонента, собирающегося вас натурально съесть.
Плюшевый Медведь хоть и свихнулся на своих суши, всё же уважал философию и философского червя отпустил, решив, что он скорее не дождевой червь, а книжный.
Следующим Медведю попался кузнечик, но и его пришлось отпустить, потому что у него оставалась невыплаченная ипотечная ссуда на дом. Хотя у кузнечиков и нету домов за ненадобностью, поскольку проживают они в зелёной травке, однако и кузнечики в настоящее время тоже стали покупать дома под сдачу и охотно берут ссуды, полагаясь на оживлённый рынок недвижимости.
Далее Плюшевый Медведь пытался положить на шарик из риса и съесть в виде суши: головастика, улитку, черепашку, соседа Отжимкина и даже домового-барабашку Тыркина, но все они счастливым образом спасались.
Маськин, видя такое положение, решил разобраться в причине эдакого пристрастия и пошёл к местному продавцу суши Сан Санычу Самурайкину.
Самурайкин был по профессии скрытый камикадзе, но просто не нашёл ещё достойной цели и пока суть да дело торговал суши.
Маськин его прямо спросил:
– Ты что, гад, в суши подмешиваешь, что мой Плюшевый Медведь совсем с ума спятил?
– Ты, Маськин-сан, не беспокойся. Давай я тебе лучше икебану сплету… – засюсюкал Сан Саныч Самурайкин, а сам нащупал подарок невесты – нож для харакири, подаренный ему на случай, если придётся срочно самоликвидироваться.
– Ты моему Медведю голову совсем своими суши задурил, он чуть соседа не съел, – завозмущался Маськин.
– В том-то и дело, Маськин-сан, что не съел… Всё это лишь иллюзия… Наш японский дзен-буддизм учит, что цель существования – перевод бытия внешнего и иллюзорного в бытие, заключённое в самом себе, в бытие, исходящее из поля небытия, где уничтожены понятия и свойства бытия, то есть переход к сущности через уничтожение формы, к чистой энергии бытия вне определяющих её категорий.
– Я тебе сейчас покажу «дзен» по шее, – строго возразил Маськин Левый тапок. – Ты не смотри, что я освобождён от воинской службы по плоскостопию. Так наваляю – мало не покажется.
– Агрессия, уважаемый Левый тапок-сан, – это не выход, – гнул своё Самурайкин. – Истинный аскет сидит над бездной своего собственного подсознания, как кот над мышиной норой, и ловит, как высунувшуюся мышь, самый глубокий импульс своего «я», всплывший к поверхности, очищая его от шелухи внешнего, того, что не «я»…
– А ну признавайся, что в суши мешал, – напрыгнул на Самурайкина Левый Тапок – мастер в восточных боевых искусствах. Завязался ожесточённый бой, тапок часто наносил удары, которые Самурайкин умело отражал, и неизвестно чем бы дело кончилось, если б Маськин их не разнял со словами:
– Ладно, хватит драться, тоже мне Джеки Чаны доморощенные. Я тебя, Самурайкин, по-хорошему спрашиваю, чего ты в свои суши мешаешь?
Самурайкин увидел, что Маськин не отстанет, а Левый тапок больно дерётся, и решил всё Маськину рассказать начистоту.
– Давным-давно мы в Японии решили, что непорядок, что наше национальное блюдо суши не популярно, как, например, китайская еда. Что они, лучше нас, что ли? Ну и стали мы в суши добавлять небольшую дозу дзен-буддизма, от которого голова у народа и едет…
– А какое средство от этого вашего, с позволения сказать, пищевого сектантства? – поинтересовался Маськин Правый тапок, интеллигентно прокашлявшись.
– Есть одно средство, но, я боюсь, на него ваш Плюшевый Медведь не пойдёт, – проговорил с сомнением Самурайкин.
– Какое? – разом спросили Маськин и оба тапка.
– Надо сразу съесть сорок суши, тогда Плюшевому Медведю станет плохо и он больше никогда их есть не станет.
– Обманешь, я тебе покажу, – заугрожал Маськин Левый тапок.
– Слово самурая – вот тебе крест – сам себе харакири сделаю, – забожился Самурайкин.
– Ладно, давай пакуй свои сорок суши, – махнул рукой Маськин и, оплатив покупку, отправился домой.
Самурайкин не обманул. Съел Медведь сорок суши, поболел медвежьей болезнью и выздоровел. Больше суши не ест, а ест только ванильные сушки, которыми Маськин его часто угощает в качестве компенсации.
А я так скажу – суши ли, сушки, – не надо мешать пищу с философией, а то обязательно приключится несварение желудка.
Глава тридцать девятая
Маськин и учитель Изъ-Янь
Бутылочку кока-колы, с которой играла кошка Бася, ту самую бутылочку, к которой были привязаны все кукловоды Земли и которую Маськин выбросил в море, прибило к тихому берегу в жёлтой стране Шанхаии. По кромке воды прогуливался учитель Изъ-Янь с учениками и набрёл на бутылку.
– Что это, по-вашему, и почему к этому привязано так много верёвочек? – спросил учитель Изъ-Янь своих учеников. Впервые за свои 120 лет жизни учитель Изъ-Янь сам не знал ответа на вопрос, который задал, но не подал вида.
– Этот сосуд, который выбросило море к нашим ногам, – не что иное, как часть нашей вселенной, взаимосвязанная со всеми другими её частями путём причин и следствий, – ответил один ученик.
– Это кусочек стекла, который отлит в форме сосуда, который может содержать всё и ничего… – ответил второй ученик.
– Этот предмет – беглец, которого опутало верёвками время, как оно опутывает своими узами всех нас… – ответил третий.
Учитель Изъ-Янь почесал лысый затылок и сказал:
– А по-моему, это просто бутылка кока-колы с привязанными к ней верёвками. Не надо видеть в предметах больше, чем они есть, иначе можно набить себе шишки. Материальный мир не терпит преувеличений.
– О мудрейший учитель Изъ-Янь! – залопотали ученики.
– Давайте посмотрим, что будет, если начать дёргать за эти верёвки, – деловито продолжил учитель Изъ-Янь и, схватив бутылку, стал дёргать за все верёвки одновременно.
Мир запрыгал, как сумасшедший, все кукловоды повалились с ног и когда поднялись – тут же повалились снова.
– Кто это нас так дёргает? – возмутился президент Соединённых Штанов Бушкин.
– Шанхайцы, господин президент, – доложил ему по всей форме Ибн-Маслинкин-Алибабуев, который уже зарезал начальника разведки и теперь докладывал президенту Бушкину лично.
– Так, немедленно объявить Шанхаии войну, захватить её и превратить в демократическое государство.
– Слушаюсь, – рявкнул Ибн-Маслинкин-Алибабуев и по-военному повернулся на каблуках.
– Подождите, – остановила его помощница президента госпожа Скандалеза Безобреза (первая женщина – помощник президента без обреза). – Если мы захватим Шанхаию, то весь мир останется без штанов.
– Это вы в каком смысле заявляете? – возмутился президент Бушкин, который не любил, когда ему мешают насаждать демократию военным путём.
– В прямом смысле, господин президент! – пояснила помощница президента. – Весь мир одет в китайские штаны, и не только штаны…
– Да, мир оголять нельзя… – подтвердил Ибн-Маслинкин-Алибабуев, который строго соблюдал восточные законы и сам ходил в чадре на босу ногу.
Президент Бушкин послушался Ибн-Маслинкина-Алибабуева, потому что тот был известный террорист с опытом и говорил очень убедительно, хотя и госпожа Скандалеза Безобреза ему тоже очень нравилась по эстетическим соображениям.
На том инцидент и оставили. Однако учитель Изъ-Янь продолжал подёргивать за верёвочки, и многие кукловоды в мире морщились… (Знаете, мы так морщимся, когда вдруг кольнёт в боку, в груди или там в ноге. Я думаю, что это просто космические лучи, которые через нас проходят и иногда попадают на нервные окончания, но мой психиатр почему-то так не считает…) Ну вот, так же и теневые лидеры Земли поморщивались, когда учитель Изъ-Янь дёргал их за верёвочки. Хорошо ещё, что Шанхаия была на другой стороне от всех остальных, и поэтому дёргал учитель Изъ-Янь всех преимущественно ночью. От этого, хотя кукловоды и спали неважно, всё же мировой баланс, который поддерживается в дневное время суток, не нарушался… Нарушался только ночной баланс, а ночью, слава Богу, темно и на то, что происходит по ночам, мировая общественность обращает мало внимания, потому что, как вы понимаете, по ночам спит.
Только в Маськапатамии всё время эти дёрганья проявлялись. Ночью войска куда-нибудь введут, утром выведут, на следующий день опять введут, а потом опять выведут. И надо отметить, что каждое движение войск сопровождалось ожесточёнными боями – сначала чтоб войти, а потом чтобы выйти.
Главный Маськапатам послал даже через Бушкина учителю Изъ-Яню депешу с просьбой дёргать не так часто, но учитель Изъ-Янь депешу не смог прочесть, потому что она была написана на Маськапатамском языке, а у них иероглифы хоть и тоже как курица лапой, но нестандартны, и поэтому для жителя Шанхаии неразборчивы.
Надо было что-то делать, и мировая общественность в лице кукловодов решила начать бороться с Шанхаией экономически… но не тут-то было. На этот момент всё в мире производилось в Шанхаии. Даже национальные флаги государств. Только Соединённые Штаны успели отобрать у шанхайцев заказ на свои флаги и шили их сами. А другие страны опростопупились – допустили шить свои национальные флаги в Шанхаии. А флаги всем национальным государствам очень нужны. Без флагов-то полный беспорядок получается. Пираты в море не знают, кого грабить можно, а кого лучше не грабить – того гляди сами ограбят…
Учитель Изъ-Янь рассердился на весь мир и прекратил поставку шанхайских товаров… Мир остался не только без флагов, но и без штанов, футболок, кроссовок, зажигалок и всего остального, без чего жизнь на Земле невозможна…
Вы не верите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Таким образом, оказалось, что спросить не с кого, потому что окончательным кукловодом оказалась всеми ведомая кошка Бася, страдающая Острой Кошачьей Дуростью (ОКД).
Маськин отобрал у кошки бутылку с кока-колой и бросил её в море, мол, пусть волны играют, всё равно всё так запуталось, что без ножниц не распутать…
Маськин отвязал кошку Басю, собрал остальных своих домочадцев, и они усталые вернулись домой.
Глава тридцать восьмая
Маськин и суши
Война Маськина с суши началась внезапно. Дело в том, что Плюшевый Медведь подсел на суши, то есть привык к ним нездоровым пристрастием. Однажды Маськин неосторожно угостил Плюшевого Медведя одной суши для ознакомления с японскими культурными традициями, а Плюшевый Медведь стал требовать суши каждый день, набрасывался на них, как дикий, и сразу пожирал.
Маськин испугался, что Плюшевый Медведь станет сушеманом, и даже водил его к неофрейдопердисту Грободубову, чтобы тот его от суши отучил. Ничего не помогало. Тогда Маськин перестал суши Медведю покупать. Плюшевый Медведь побесился, побесился, да успокоился. Маськин уже было обрадовался, что Плюшевый Медведь от своего нездорового пристрастия излечился.
Но не тут-то было. Оказалось, что Плюшевый Медведь сам себе изготовил массу шариков из риса и пошёл по двору искать, чего бы свеженького на них положить. Первой на глаза ему попалась лягушка, и он поскакал за ней, поймал, положил на шарик из риса и полил соевым соусом. К счастью, лягушка оказалась проворнее, и когда Плюшевый Медведь зажмурился от предвкушаемого удовольствия и открыл рот – лягушка спрыгнула с шарика из риса, и Плюшевый Медведь съел суши без лягушки. Потом Плюшевый Медведь отобрал дождевого червяка у местной вороны, которая поднялась над лесом, возмущённо крича вместо «кар-кар!» – «вор-вор!», в связи с чем была зачислена случайно проходившим мимо натуралистом в новый вид ворон под названием «кароны». (Всё логично, не правда ли? Вороны кричат «кар!» Кароны кричат «вор!» Слава натуралистам-классификаторам. Без них живая природа была бы какой-то бездомной.) Дождевой червяк тоже не дал себя съесть, разведя с Плюшевым Медведем философию о ценности всего живого, цитируя из Шекспира и аргументируя так живо, как только можно аргументировать перед открытым ртом оппонента, собирающегося вас натурально съесть.
Плюшевый Медведь хоть и свихнулся на своих суши, всё же уважал философию и философского червя отпустил, решив, что он скорее не дождевой червь, а книжный.
Следующим Медведю попался кузнечик, но и его пришлось отпустить, потому что у него оставалась невыплаченная ипотечная ссуда на дом. Хотя у кузнечиков и нету домов за ненадобностью, поскольку проживают они в зелёной травке, однако и кузнечики в настоящее время тоже стали покупать дома под сдачу и охотно берут ссуды, полагаясь на оживлённый рынок недвижимости.
Далее Плюшевый Медведь пытался положить на шарик из риса и съесть в виде суши: головастика, улитку, черепашку, соседа Отжимкина и даже домового-барабашку Тыркина, но все они счастливым образом спасались.
Маськин, видя такое положение, решил разобраться в причине эдакого пристрастия и пошёл к местному продавцу суши Сан Санычу Самурайкину.
Самурайкин был по профессии скрытый камикадзе, но просто не нашёл ещё достойной цели и пока суть да дело торговал суши.
Маськин его прямо спросил:
– Ты что, гад, в суши подмешиваешь, что мой Плюшевый Медведь совсем с ума спятил?
– Ты, Маськин-сан, не беспокойся. Давай я тебе лучше икебану сплету… – засюсюкал Сан Саныч Самурайкин, а сам нащупал подарок невесты – нож для харакири, подаренный ему на случай, если придётся срочно самоликвидироваться.
– Ты моему Медведю голову совсем своими суши задурил, он чуть соседа не съел, – завозмущался Маськин.
– В том-то и дело, Маськин-сан, что не съел… Всё это лишь иллюзия… Наш японский дзен-буддизм учит, что цель существования – перевод бытия внешнего и иллюзорного в бытие, заключённое в самом себе, в бытие, исходящее из поля небытия, где уничтожены понятия и свойства бытия, то есть переход к сущности через уничтожение формы, к чистой энергии бытия вне определяющих её категорий.
– Я тебе сейчас покажу «дзен» по шее, – строго возразил Маськин Левый тапок. – Ты не смотри, что я освобождён от воинской службы по плоскостопию. Так наваляю – мало не покажется.
– Агрессия, уважаемый Левый тапок-сан, – это не выход, – гнул своё Самурайкин. – Истинный аскет сидит над бездной своего собственного подсознания, как кот над мышиной норой, и ловит, как высунувшуюся мышь, самый глубокий импульс своего «я», всплывший к поверхности, очищая его от шелухи внешнего, того, что не «я»…
– А ну признавайся, что в суши мешал, – напрыгнул на Самурайкина Левый Тапок – мастер в восточных боевых искусствах. Завязался ожесточённый бой, тапок часто наносил удары, которые Самурайкин умело отражал, и неизвестно чем бы дело кончилось, если б Маськин их не разнял со словами:
– Ладно, хватит драться, тоже мне Джеки Чаны доморощенные. Я тебя, Самурайкин, по-хорошему спрашиваю, чего ты в свои суши мешаешь?
Самурайкин увидел, что Маськин не отстанет, а Левый тапок больно дерётся, и решил всё Маськину рассказать начистоту.
– Давным-давно мы в Японии решили, что непорядок, что наше национальное блюдо суши не популярно, как, например, китайская еда. Что они, лучше нас, что ли? Ну и стали мы в суши добавлять небольшую дозу дзен-буддизма, от которого голова у народа и едет…
– А какое средство от этого вашего, с позволения сказать, пищевого сектантства? – поинтересовался Маськин Правый тапок, интеллигентно прокашлявшись.
– Есть одно средство, но, я боюсь, на него ваш Плюшевый Медведь не пойдёт, – проговорил с сомнением Самурайкин.
– Какое? – разом спросили Маськин и оба тапка.
– Надо сразу съесть сорок суши, тогда Плюшевому Медведю станет плохо и он больше никогда их есть не станет.
– Обманешь, я тебе покажу, – заугрожал Маськин Левый тапок.
– Слово самурая – вот тебе крест – сам себе харакири сделаю, – забожился Самурайкин.
– Ладно, давай пакуй свои сорок суши, – махнул рукой Маськин и, оплатив покупку, отправился домой.
Самурайкин не обманул. Съел Медведь сорок суши, поболел медвежьей болезнью и выздоровел. Больше суши не ест, а ест только ванильные сушки, которыми Маськин его часто угощает в качестве компенсации.
А я так скажу – суши ли, сушки, – не надо мешать пищу с философией, а то обязательно приключится несварение желудка.
Глава тридцать девятая
Маськин и учитель Изъ-Янь
Бутылочку кока-колы, с которой играла кошка Бася, ту самую бутылочку, к которой были привязаны все кукловоды Земли и которую Маськин выбросил в море, прибило к тихому берегу в жёлтой стране Шанхаии. По кромке воды прогуливался учитель Изъ-Янь с учениками и набрёл на бутылку.
– Что это, по-вашему, и почему к этому привязано так много верёвочек? – спросил учитель Изъ-Янь своих учеников. Впервые за свои 120 лет жизни учитель Изъ-Янь сам не знал ответа на вопрос, который задал, но не подал вида.
– Этот сосуд, который выбросило море к нашим ногам, – не что иное, как часть нашей вселенной, взаимосвязанная со всеми другими её частями путём причин и следствий, – ответил один ученик.
– Это кусочек стекла, который отлит в форме сосуда, который может содержать всё и ничего… – ответил второй ученик.
– Этот предмет – беглец, которого опутало верёвками время, как оно опутывает своими узами всех нас… – ответил третий.
Учитель Изъ-Янь почесал лысый затылок и сказал:
– А по-моему, это просто бутылка кока-колы с привязанными к ней верёвками. Не надо видеть в предметах больше, чем они есть, иначе можно набить себе шишки. Материальный мир не терпит преувеличений.
– О мудрейший учитель Изъ-Янь! – залопотали ученики.
– Давайте посмотрим, что будет, если начать дёргать за эти верёвки, – деловито продолжил учитель Изъ-Янь и, схватив бутылку, стал дёргать за все верёвки одновременно.
Мир запрыгал, как сумасшедший, все кукловоды повалились с ног и когда поднялись – тут же повалились снова.
– Кто это нас так дёргает? – возмутился президент Соединённых Штанов Бушкин.
– Шанхайцы, господин президент, – доложил ему по всей форме Ибн-Маслинкин-Алибабуев, который уже зарезал начальника разведки и теперь докладывал президенту Бушкину лично.
– Так, немедленно объявить Шанхаии войну, захватить её и превратить в демократическое государство.
– Слушаюсь, – рявкнул Ибн-Маслинкин-Алибабуев и по-военному повернулся на каблуках.
– Подождите, – остановила его помощница президента госпожа Скандалеза Безобреза (первая женщина – помощник президента без обреза). – Если мы захватим Шанхаию, то весь мир останется без штанов.
– Это вы в каком смысле заявляете? – возмутился президент Бушкин, который не любил, когда ему мешают насаждать демократию военным путём.
– В прямом смысле, господин президент! – пояснила помощница президента. – Весь мир одет в китайские штаны, и не только штаны…
– Да, мир оголять нельзя… – подтвердил Ибн-Маслинкин-Алибабуев, который строго соблюдал восточные законы и сам ходил в чадре на босу ногу.
Президент Бушкин послушался Ибн-Маслинкина-Алибабуева, потому что тот был известный террорист с опытом и говорил очень убедительно, хотя и госпожа Скандалеза Безобреза ему тоже очень нравилась по эстетическим соображениям.
На том инцидент и оставили. Однако учитель Изъ-Янь продолжал подёргивать за верёвочки, и многие кукловоды в мире морщились… (Знаете, мы так морщимся, когда вдруг кольнёт в боку, в груди или там в ноге. Я думаю, что это просто космические лучи, которые через нас проходят и иногда попадают на нервные окончания, но мой психиатр почему-то так не считает…) Ну вот, так же и теневые лидеры Земли поморщивались, когда учитель Изъ-Янь дёргал их за верёвочки. Хорошо ещё, что Шанхаия была на другой стороне от всех остальных, и поэтому дёргал учитель Изъ-Янь всех преимущественно ночью. От этого, хотя кукловоды и спали неважно, всё же мировой баланс, который поддерживается в дневное время суток, не нарушался… Нарушался только ночной баланс, а ночью, слава Богу, темно и на то, что происходит по ночам, мировая общественность обращает мало внимания, потому что, как вы понимаете, по ночам спит.
Только в Маськапатамии всё время эти дёрганья проявлялись. Ночью войска куда-нибудь введут, утром выведут, на следующий день опять введут, а потом опять выведут. И надо отметить, что каждое движение войск сопровождалось ожесточёнными боями – сначала чтоб войти, а потом чтобы выйти.
Главный Маськапатам послал даже через Бушкина учителю Изъ-Яню депешу с просьбой дёргать не так часто, но учитель Изъ-Янь депешу не смог прочесть, потому что она была написана на Маськапатамском языке, а у них иероглифы хоть и тоже как курица лапой, но нестандартны, и поэтому для жителя Шанхаии неразборчивы.
Надо было что-то делать, и мировая общественность в лице кукловодов решила начать бороться с Шанхаией экономически… но не тут-то было. На этот момент всё в мире производилось в Шанхаии. Даже национальные флаги государств. Только Соединённые Штаны успели отобрать у шанхайцев заказ на свои флаги и шили их сами. А другие страны опростопупились – допустили шить свои национальные флаги в Шанхаии. А флаги всем национальным государствам очень нужны. Без флагов-то полный беспорядок получается. Пираты в море не знают, кого грабить можно, а кого лучше не грабить – того гляди сами ограбят…
Учитель Изъ-Янь рассердился на весь мир и прекратил поставку шанхайских товаров… Мир остался не только без флагов, но и без штанов, футболок, кроссовок, зажигалок и всего остального, без чего жизнь на Земле невозможна…
Вы не верите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40