..
— Не уроню. Я ни... не уроню... насос.
Насос у нас был один. Заменить нечем. Мы вечно жили под страхом, что в один прекрасный день этот сам по себе несложный механизм вдруг откажет. Отыскать запчасти было практически невозможно, поскольку респираторные аппараты не принадлежали к числу доходных предметов производства.
Во время ремонта насоса миссис Вудворд и я вручную приводили в движение мехи, и все это делалось на дому. Минимум на час изнурительной работы. Если я уроню насос или сломаю мехи, будущее Элизабет можно отмерить с точностью до секунды.
Четыре минуты.
— Давай-ка лучше, — сказал я, — соберем сперва твои вещи. Чистую ночную рубашку... например.
— А надолго... на сколько мы уезжаем? — Она изо всех сил старалась скрыть звучащий в голосе страх, показать, как разумно и спокойно относится к этому внезапному бегству. Я восхищался ею, одобрял и любил ее, хотел приободрить и сделать все возможное, только бы она была жива и здорова.
Надолго ли? Я не знал. Пока Вьерстерода не арестуют или не вышлют из страны. Даже и тогда будет лучше подыскать другую квартиру.
— На несколько дней.
Я взял чемодан, сосредоточенно пытаясь сообразить, что надо взять. Она стала перечислять предмет за предметом, понимая, что думать сейчас я не способен.
— Туалетные принадлежности. Щетка для волос. Косметика. Носки. Грелка. Кофта. Таблетки... — Она с тоской взглянула на «Опоссум» и прочие приспособления.
— Я скоро приеду... скоро вернусь и заберу все это, — обещал я. — И не один. Прихвачу кого-нибудь на всякий случай.
— Тебе тоже нужно захватить свои вещи, — сказала она.
— Разве? — Я покосился на нее. — Да...
Схватил зубную щетку, расческу, электробритву. Спать буду в фургоне, прямо в одежде, на раскладушке. Пожалуй, стоит захватить еще чистую рубашку. И свитер. Без остального обойдусь. Запихнул в чемодан. Со сборами все.
— Как ты думаешь, может, оставить записку для миссис Вудворд? — спросила Элизабет. — Она с ума сойдет от беспокойства, если не застанет нас утром.
Записка для миссис Вудворд... Сперва найти клочок бумаги. Шариковая ручка?.. У меня в кармане. Записка: «Уехали на несколько дней. Скоро напишем вам». Не думаю, что, прочтя это, она станет меньше беспокоиться. Но ничто другое на ум не шло. Буквы тоже шатались, как пьяные.
— Вот, готово, — сказал я.
Сборы позволили оттянуть момент, которого мы оба так страшились. Я взглянул на насос. Он был заключен в металлический корпус размером с постельную тумбочку с двумя ручками по бокам. Вдвоем справиться с ним легко, как и с любым большим и тяжелым ящиком, но одному непросто. Правда, и раньше мне приходилось управляться с ним в одиночку. Но не в нынешнем состоянии. Решил приподнять его, попробовать, что выйдет.
Попробовал.
Еле слышным голосом Элизабет пробормотала:
— Ты не сможешь... Тай.
— Нет, ничего... полный порядок.
— Но не после же... Я хочу сказать, тебе ведь больно.
— Прелесть пьянства, — медленно произнес я, — заключается в том, что не чувствуешь боли, а даже если и чувствуешь, то тебе наплевать.
— Что ты говоришь?
— Действовать надо, болеть будем потом.
Откинув одеяла, я начал неуклюже расстегивать пряжку, на которой крепился «Спирашелл». Так дело не пойдет, это очевидно. Мне никогда не перенести ее за четыре минуты. Сделал паузу, стараясь побороть головокружение. Когда-то в молодости я забавлялся разными дурацкими играми, пытаясь преодолеть воздействие алкоголя. Я знал, что, даже если крепко выпить, а потом как следует сосредоточиться, можно вполне справиться с любой задачей не хуже, чем в трезвом виде. Только на сей раз это не игра. Сейчас это всерьез.
Снова принялся за пряжку, стараясь свести работу к набору простых последовательных действий. Она легко расстегнулась. Я снял «Спирашелл» с груди Элизабет и сдвинул ей на колени, где он лежал теперь, посвистывая и обдавая простыни сквозняком.
Выключил его из сети — вытащил кабель из штепселя. Свернул клубком и поместил в специальный зажим. Отсоединил гибкий шланг, ведущий к «Спирашеллу».
Так, с этим все. Потащил насос по полу. Открыл дверь. Пересек небольшую прихожую. Вниз шли ступени. Сохраняя равновесие, оперся рукой о стену, потом развернулся спиной к лестнице.
Ступенька за ступенькой, шаг за шагом. Одна нога вниз, сдвинуть насос еще на одну ступеньку. Уравновесить. Другая нога вниз. Снова сдвинуть насос...
Обычно в отсутствие Рона, Сью или миссис Вудворд я просто тащил его на себе. На этот раз не выйдет. Я могу свалиться. На секунду прислонился к стене. Одна нога вниз, сдвинуть, уравновесить... Он стоит на самом краю ступеньки. Только два задних колесика касались ее, передние повисли в воздухе. Стоит ему упасть, и он собьет меня с ног, и мы вместе покатимся вниз...
Быстрее... Четыре минуты. Где-то на полдороге меня охватила паника — показалось, что четыре минуты уже прошло. Что, пока я вожусь здесь на лестнице, Элизабет умирает. Что я никогда, никогда не спущусь с этой проклятой лестницы.
Шаг за шагом, осторожно, сосредоточиваясь на каждом движении, я наконец очутился внизу. Протащил насос через холл, приподнял, чтобы перенести через порог на улицу. Подкатил насос к фургону.
Теперь самое сложное. Нижний край кузова отстоял от земли на фут. Я влез в фургон, лег на пол, ухватился за ручки и стал тянуть насос вверх, на себя. Казалось, еще мгновение — и меня разорвет на части, как привязанного между двумя деревьями — старинная китайская пытка... Насос поднялся, пролез в дверь, оказался в фургоне. Перед глазами бешено вращались разноцветные круги. Я задел за край носилок, держа насос за одну ручку. Он перевернулся, упал набок, со звоном вылетело стекло датчика, отмеривающего давление и число вдохов в минуту.
Хватая ртом воздух, чувствуя, что погружаюсь во мрак отчаяния, я склонился над ящиком и поставил его на колесики. Задвинул в угол. Закрепил на ремнях. Затолкал под колесики клинья, удерживающие его на месте. Подсоединил кабель к батареям. Сам себе не веря, что мог провести всю эту работу, потратил еще несколько секунд, проверяя, все ли на месте.
А если он не включится? Что, если осколки стекла попали внутрь и повредили мехи?.. Нет, обо всем этом даже подумать страшно, будем надеяться, что все в порядке.
Теперь наверх. Как легко подниматься по лестнице без насоса! Споткнулся где-то на полпути, упал на колени. Темными, расширенными от ужаса глазами Элизабет, казалось, смотрела в лицо самой смерти. Когда ей приходилось дышать без аппарата, ни сил, ни дыхания на разговоры уже не хватало, но на этот раз она хрипло вымолвила отчаянное:
— Скорей...
Я приподнял ее, подсунул одну руку под колени, другой обхватил плечи и прижал ее к себе, чтобы она могла положить голову мне на плечо, — так носят детей.
Она была легка как перышко и все-таки не невесома. Заметив, как исказилось мое лицо, она застонала.
— Тише, — прошептал я ей на ухо. — Ты только дыши.
Начал спускаться вниз, прислоняясь спиной к стене, осторожно, шаг за шагом. Только бы не упасть. Похоже, что старина виски проиграет эту партию.
Подъем в фургон оказался настоящим кошмаром. Не обошлось и без китайских деревьев. Наконец я осторожно опустил ее на носилки. Остался еще «Спирашелл». Снова полез вверх по лестнице. Все это напоминало восхождение по эскалатору, идущему вниз, бессмысленное и бесконечное, с уходящими из-под ног ступеньками. Поднял «Спирашелл». Самая легкая из нош. Едва не впал в отчаяние, когда на лестнице вдруг наступил на шестигранную соединительную трубку. Взобрался в фургон и резко, всей тяжестью, свалил аппарат ей на колени.
Элизабет задыхалась, жилы на шее вздулись, словно веревки, рот искажен в бесплодном усилии поймать хотя бы глоток воздуха.
Никак не удавалось подсоединить трубку к насосу. Я ругался, потел, почти плакал. Сделал медленный глубокий вдох, поборол панику, попробовал снова. Мудреная двухсторонняя гайка скользнула наконец на резьбу, укрепилась, и я плотно привинтил ее. Нажал на кнопку — контакт насоса с батареей. Момент истины!
Мехи медленно раздулись и опали. Элизабет испустила еле слышный вздох облегчения. Я осторожно сдвинул «Спирашелл» ей на грудь, просунул ремешки под спину. Никак не удавалось застегнуть проклятую пряжку — так сильно дрожали пальцы. Встав на колени рядом с носилками, я плотно прижал «Спирашелл» к ее телу. Он слегка приподнял ее грудную клетку и опустил, снова приподнял и опустил, наполняя легкие воздухом. Искаженные страхом черты лица разгладились, на щеках появился слабый румянец.
Шестнадцать животворных вдохов, и я снова принялся за застежку. Она поддалась только на третий раз. Я сидел на полу, упершись локтями в согнутые колени и обхватив руками голову. Закрыл глаза. Перед ними вновь завертелся бешеный вихрь.
Ее слабый голос произнес с деланным спокойствием:
— Ты не в состоянии вести машину. Тай...
— Надо попробовать. Там видно будет.
— Подожди немного. Подожди, пока тебе не станет лучше.
Лучше не станет еще долго. Тяжелый, неповоротливый язык с трудом выталкивал слова. Какая-то ужасная каша... Я открыл глаза и сосредоточенно уставился на пол. Тошнотворное головокружение постепенно прошло. Почти прошло, до приемлемой степени. Я начал соображать, что делать дальше.
— Надо принести чано... чемоданы.
— Подожди, Тай. Передохни немного.
Она никак не могла понять, что передышка здесь не поможет. Станет только хуже. Я вообще засну, если не буду двигаться. Стоило просто подумать об этом, и меня охватила незаметно подкравшаяся вялость, я почувствовал непреодолимое искушение лечь и закрыть глаза. Уснуть... Спать мертвым сном...
Я вылез из фургона, постоял немного, опершись о дверцу, пытаясь обрести равновесие.
— Я ненадолго. Скоро вернусь, — сказал я. Надолго нельзя. Нельзя оставлять ее одну. Мало ли что.
Координация движений полностью нарушена. Лестница оказалась еще неприступней, чем прежде. Без всякой на то необходимости я слишком высоко задирал ноги и, опуская их на ступеньки, то и дело промахивался. Спотыкаясь и задевая о стены поднялся наконец наверх.
Приколол записку для миссис Вудворд на видное место. Сунул под мышку грелку для Элизабет, подхватил чемоданы и потащил их к двери, выключил свет и вышел. Начал спускаться и вдруг все уронил. Что ж, по крайней мере отпала необходимость тащить их самому. Чтобы не последовать примеру чемоданов, я присел и завершил путешествие, съезжая по ступенькам, как с горки. Подобрал внизу грелку и отнес Элизабет.
— Я думала... Ты что, упал? — В голосе ее снова звучала тревога.
— Уронил чемоданы. — Я глухо хихикнул. — Ничего, п-порядок! — Уронил чемоданы, но не насос, не Элизабет... Что, съел, старый черт алкоголь?
Я принес чемоданы и поставил в фургон. Закрыл двери. Пошатываясь, обошел машину и забрался на водительское место. Посиди немного, сосредоточься, постарайся отрезветь. Игра еще не проиграна.
Повернулся и посмотрел на Элизабет. Она лежала с закрытыми глазами, откинувшись на подушки. Думаю, что она дошла до того состояния, когда страх и нервное напряжение становятся слишком уж непосильной ношей, и человек, полностью предавшись отчаянию и потеряв всякую надежду, испытывает даже своего рода облегчение. Рано еще сдаваться, сейчас все зависит от меня.
Смотри вперед. Делай все по порядку, не спеша. Выключил свет внутри фургона. Сразу стало страшно темно. Включил опять. Не слишком удачное начало. Попробуем еще раз.
Включил боковые фары. Вот так, уже лучше.
Проверим, сколько осталось бензина. Совсем мало после поездки в Беркшир, но на пять миль хватит. Включил зажигание. Погасил свет внутри фургона.
Автоматически нашел коробку передач и снял с ручного тормоза. Фургон тронулся. Как просто!
У выезда на улицу остановился — тут надо поаккуратнее. На тротуаре ни души, никто не намеревался броситься мне под колеса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— Не уроню. Я ни... не уроню... насос.
Насос у нас был один. Заменить нечем. Мы вечно жили под страхом, что в один прекрасный день этот сам по себе несложный механизм вдруг откажет. Отыскать запчасти было практически невозможно, поскольку респираторные аппараты не принадлежали к числу доходных предметов производства.
Во время ремонта насоса миссис Вудворд и я вручную приводили в движение мехи, и все это делалось на дому. Минимум на час изнурительной работы. Если я уроню насос или сломаю мехи, будущее Элизабет можно отмерить с точностью до секунды.
Четыре минуты.
— Давай-ка лучше, — сказал я, — соберем сперва твои вещи. Чистую ночную рубашку... например.
— А надолго... на сколько мы уезжаем? — Она изо всех сил старалась скрыть звучащий в голосе страх, показать, как разумно и спокойно относится к этому внезапному бегству. Я восхищался ею, одобрял и любил ее, хотел приободрить и сделать все возможное, только бы она была жива и здорова.
Надолго ли? Я не знал. Пока Вьерстерода не арестуют или не вышлют из страны. Даже и тогда будет лучше подыскать другую квартиру.
— На несколько дней.
Я взял чемодан, сосредоточенно пытаясь сообразить, что надо взять. Она стала перечислять предмет за предметом, понимая, что думать сейчас я не способен.
— Туалетные принадлежности. Щетка для волос. Косметика. Носки. Грелка. Кофта. Таблетки... — Она с тоской взглянула на «Опоссум» и прочие приспособления.
— Я скоро приеду... скоро вернусь и заберу все это, — обещал я. — И не один. Прихвачу кого-нибудь на всякий случай.
— Тебе тоже нужно захватить свои вещи, — сказала она.
— Разве? — Я покосился на нее. — Да...
Схватил зубную щетку, расческу, электробритву. Спать буду в фургоне, прямо в одежде, на раскладушке. Пожалуй, стоит захватить еще чистую рубашку. И свитер. Без остального обойдусь. Запихнул в чемодан. Со сборами все.
— Как ты думаешь, может, оставить записку для миссис Вудворд? — спросила Элизабет. — Она с ума сойдет от беспокойства, если не застанет нас утром.
Записка для миссис Вудворд... Сперва найти клочок бумаги. Шариковая ручка?.. У меня в кармане. Записка: «Уехали на несколько дней. Скоро напишем вам». Не думаю, что, прочтя это, она станет меньше беспокоиться. Но ничто другое на ум не шло. Буквы тоже шатались, как пьяные.
— Вот, готово, — сказал я.
Сборы позволили оттянуть момент, которого мы оба так страшились. Я взглянул на насос. Он был заключен в металлический корпус размером с постельную тумбочку с двумя ручками по бокам. Вдвоем справиться с ним легко, как и с любым большим и тяжелым ящиком, но одному непросто. Правда, и раньше мне приходилось управляться с ним в одиночку. Но не в нынешнем состоянии. Решил приподнять его, попробовать, что выйдет.
Попробовал.
Еле слышным голосом Элизабет пробормотала:
— Ты не сможешь... Тай.
— Нет, ничего... полный порядок.
— Но не после же... Я хочу сказать, тебе ведь больно.
— Прелесть пьянства, — медленно произнес я, — заключается в том, что не чувствуешь боли, а даже если и чувствуешь, то тебе наплевать.
— Что ты говоришь?
— Действовать надо, болеть будем потом.
Откинув одеяла, я начал неуклюже расстегивать пряжку, на которой крепился «Спирашелл». Так дело не пойдет, это очевидно. Мне никогда не перенести ее за четыре минуты. Сделал паузу, стараясь побороть головокружение. Когда-то в молодости я забавлялся разными дурацкими играми, пытаясь преодолеть воздействие алкоголя. Я знал, что, даже если крепко выпить, а потом как следует сосредоточиться, можно вполне справиться с любой задачей не хуже, чем в трезвом виде. Только на сей раз это не игра. Сейчас это всерьез.
Снова принялся за пряжку, стараясь свести работу к набору простых последовательных действий. Она легко расстегнулась. Я снял «Спирашелл» с груди Элизабет и сдвинул ей на колени, где он лежал теперь, посвистывая и обдавая простыни сквозняком.
Выключил его из сети — вытащил кабель из штепселя. Свернул клубком и поместил в специальный зажим. Отсоединил гибкий шланг, ведущий к «Спирашеллу».
Так, с этим все. Потащил насос по полу. Открыл дверь. Пересек небольшую прихожую. Вниз шли ступени. Сохраняя равновесие, оперся рукой о стену, потом развернулся спиной к лестнице.
Ступенька за ступенькой, шаг за шагом. Одна нога вниз, сдвинуть насос еще на одну ступеньку. Уравновесить. Другая нога вниз. Снова сдвинуть насос...
Обычно в отсутствие Рона, Сью или миссис Вудворд я просто тащил его на себе. На этот раз не выйдет. Я могу свалиться. На секунду прислонился к стене. Одна нога вниз, сдвинуть, уравновесить... Он стоит на самом краю ступеньки. Только два задних колесика касались ее, передние повисли в воздухе. Стоит ему упасть, и он собьет меня с ног, и мы вместе покатимся вниз...
Быстрее... Четыре минуты. Где-то на полдороге меня охватила паника — показалось, что четыре минуты уже прошло. Что, пока я вожусь здесь на лестнице, Элизабет умирает. Что я никогда, никогда не спущусь с этой проклятой лестницы.
Шаг за шагом, осторожно, сосредоточиваясь на каждом движении, я наконец очутился внизу. Протащил насос через холл, приподнял, чтобы перенести через порог на улицу. Подкатил насос к фургону.
Теперь самое сложное. Нижний край кузова отстоял от земли на фут. Я влез в фургон, лег на пол, ухватился за ручки и стал тянуть насос вверх, на себя. Казалось, еще мгновение — и меня разорвет на части, как привязанного между двумя деревьями — старинная китайская пытка... Насос поднялся, пролез в дверь, оказался в фургоне. Перед глазами бешено вращались разноцветные круги. Я задел за край носилок, держа насос за одну ручку. Он перевернулся, упал набок, со звоном вылетело стекло датчика, отмеривающего давление и число вдохов в минуту.
Хватая ртом воздух, чувствуя, что погружаюсь во мрак отчаяния, я склонился над ящиком и поставил его на колесики. Задвинул в угол. Закрепил на ремнях. Затолкал под колесики клинья, удерживающие его на месте. Подсоединил кабель к батареям. Сам себе не веря, что мог провести всю эту работу, потратил еще несколько секунд, проверяя, все ли на месте.
А если он не включится? Что, если осколки стекла попали внутрь и повредили мехи?.. Нет, обо всем этом даже подумать страшно, будем надеяться, что все в порядке.
Теперь наверх. Как легко подниматься по лестнице без насоса! Споткнулся где-то на полпути, упал на колени. Темными, расширенными от ужаса глазами Элизабет, казалось, смотрела в лицо самой смерти. Когда ей приходилось дышать без аппарата, ни сил, ни дыхания на разговоры уже не хватало, но на этот раз она хрипло вымолвила отчаянное:
— Скорей...
Я приподнял ее, подсунул одну руку под колени, другой обхватил плечи и прижал ее к себе, чтобы она могла положить голову мне на плечо, — так носят детей.
Она была легка как перышко и все-таки не невесома. Заметив, как исказилось мое лицо, она застонала.
— Тише, — прошептал я ей на ухо. — Ты только дыши.
Начал спускаться вниз, прислоняясь спиной к стене, осторожно, шаг за шагом. Только бы не упасть. Похоже, что старина виски проиграет эту партию.
Подъем в фургон оказался настоящим кошмаром. Не обошлось и без китайских деревьев. Наконец я осторожно опустил ее на носилки. Остался еще «Спирашелл». Снова полез вверх по лестнице. Все это напоминало восхождение по эскалатору, идущему вниз, бессмысленное и бесконечное, с уходящими из-под ног ступеньками. Поднял «Спирашелл». Самая легкая из нош. Едва не впал в отчаяние, когда на лестнице вдруг наступил на шестигранную соединительную трубку. Взобрался в фургон и резко, всей тяжестью, свалил аппарат ей на колени.
Элизабет задыхалась, жилы на шее вздулись, словно веревки, рот искажен в бесплодном усилии поймать хотя бы глоток воздуха.
Никак не удавалось подсоединить трубку к насосу. Я ругался, потел, почти плакал. Сделал медленный глубокий вдох, поборол панику, попробовал снова. Мудреная двухсторонняя гайка скользнула наконец на резьбу, укрепилась, и я плотно привинтил ее. Нажал на кнопку — контакт насоса с батареей. Момент истины!
Мехи медленно раздулись и опали. Элизабет испустила еле слышный вздох облегчения. Я осторожно сдвинул «Спирашелл» ей на грудь, просунул ремешки под спину. Никак не удавалось застегнуть проклятую пряжку — так сильно дрожали пальцы. Встав на колени рядом с носилками, я плотно прижал «Спирашелл» к ее телу. Он слегка приподнял ее грудную клетку и опустил, снова приподнял и опустил, наполняя легкие воздухом. Искаженные страхом черты лица разгладились, на щеках появился слабый румянец.
Шестнадцать животворных вдохов, и я снова принялся за застежку. Она поддалась только на третий раз. Я сидел на полу, упершись локтями в согнутые колени и обхватив руками голову. Закрыл глаза. Перед ними вновь завертелся бешеный вихрь.
Ее слабый голос произнес с деланным спокойствием:
— Ты не в состоянии вести машину. Тай...
— Надо попробовать. Там видно будет.
— Подожди немного. Подожди, пока тебе не станет лучше.
Лучше не станет еще долго. Тяжелый, неповоротливый язык с трудом выталкивал слова. Какая-то ужасная каша... Я открыл глаза и сосредоточенно уставился на пол. Тошнотворное головокружение постепенно прошло. Почти прошло, до приемлемой степени. Я начал соображать, что делать дальше.
— Надо принести чано... чемоданы.
— Подожди, Тай. Передохни немного.
Она никак не могла понять, что передышка здесь не поможет. Станет только хуже. Я вообще засну, если не буду двигаться. Стоило просто подумать об этом, и меня охватила незаметно подкравшаяся вялость, я почувствовал непреодолимое искушение лечь и закрыть глаза. Уснуть... Спать мертвым сном...
Я вылез из фургона, постоял немного, опершись о дверцу, пытаясь обрести равновесие.
— Я ненадолго. Скоро вернусь, — сказал я. Надолго нельзя. Нельзя оставлять ее одну. Мало ли что.
Координация движений полностью нарушена. Лестница оказалась еще неприступней, чем прежде. Без всякой на то необходимости я слишком высоко задирал ноги и, опуская их на ступеньки, то и дело промахивался. Спотыкаясь и задевая о стены поднялся наконец наверх.
Приколол записку для миссис Вудворд на видное место. Сунул под мышку грелку для Элизабет, подхватил чемоданы и потащил их к двери, выключил свет и вышел. Начал спускаться и вдруг все уронил. Что ж, по крайней мере отпала необходимость тащить их самому. Чтобы не последовать примеру чемоданов, я присел и завершил путешествие, съезжая по ступенькам, как с горки. Подобрал внизу грелку и отнес Элизабет.
— Я думала... Ты что, упал? — В голосе ее снова звучала тревога.
— Уронил чемоданы. — Я глухо хихикнул. — Ничего, п-порядок! — Уронил чемоданы, но не насос, не Элизабет... Что, съел, старый черт алкоголь?
Я принес чемоданы и поставил в фургон. Закрыл двери. Пошатываясь, обошел машину и забрался на водительское место. Посиди немного, сосредоточься, постарайся отрезветь. Игра еще не проиграна.
Повернулся и посмотрел на Элизабет. Она лежала с закрытыми глазами, откинувшись на подушки. Думаю, что она дошла до того состояния, когда страх и нервное напряжение становятся слишком уж непосильной ношей, и человек, полностью предавшись отчаянию и потеряв всякую надежду, испытывает даже своего рода облегчение. Рано еще сдаваться, сейчас все зависит от меня.
Смотри вперед. Делай все по порядку, не спеша. Выключил свет внутри фургона. Сразу стало страшно темно. Включил опять. Не слишком удачное начало. Попробуем еще раз.
Включил боковые фары. Вот так, уже лучше.
Проверим, сколько осталось бензина. Совсем мало после поездки в Беркшир, но на пять миль хватит. Включил зажигание. Погасил свет внутри фургона.
Автоматически нашел коробку передач и снял с ручного тормоза. Фургон тронулся. Как просто!
У выезда на улицу остановился — тут надо поаккуратнее. На тротуаре ни души, никто не намеревался броситься мне под колеса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33