Какой скандал… Сын инспектора Квина…
Эллери услышал, как открылась дверь в ванную позади его спальни, и почти тут же закрылась снова. Инспектор, держа в руке лезвие в синей обертке, снова вышел в кабинет. Эллери, раскрыв рот от удивления, взирал, как отец направляется к себе.
– Полежи еще немного, Эллери, – посоветовал ему отец, остановившись в дверях. – У тебя просто ошалелый вид. Ты явно недоспал.
Не успел отец выйти в коридор, как Эллери бросился в спальню. Никки нигде нет. Кровать заправлена. Все в безупречном порядке. Он распахнул двери стенного шкафа. Никого. Он остановился у кровати, лихорадочно размышляя.
Конечно, она сбежала ночью. Решила сделать его козлом отпущения. Велье был прав. Каким дураком он оказался!
– Пет!
Эллери за что-то зацепился и поглядел вниз.
– Пет!
Маленькая рука с ярко-красными наманикюренными ногтями появилась из-под кровати и схватила его за штаны.
– Все в порядке? – шепнула Никки. Он поспешил закрыть дверь в спальню.
– Да.
Никки вылезла из-под кровати. Она надела его белую шелковую пижаму, в которой спокойно могли поместиться по меньшей мере две девушки ее размеров. Эллери засмеялся.
– Что тут смешного? – спросила она, выволакивая из-под кровати свой чемодан.
– Поглядите в зеркало – поймете.
– Поглядите-ка лучше сами. Вы что, бросили бриться? Настоящий кактус.
– Советую вам переодеться, – сказал он. – Я дам знать, когда отец уйдет из дому.
Выйдя в коридор, Эллери к удивлению своему услыхал в гостиной голос доктора Праути.
– Ха! Ну я просто не мог отказать себе в удовольствии лично сообщить вам эту новость и поглядеть на выражение вашего лица. Я специально приехал.
В гостиной Эллери застал не только полицейского врача, но и сержанта Велье. Велье, пребывая в некотором смущении, поглядывал на шефа, который стоял перед ним в нижней рубахе и брюках со свисающими подтяжками. Физиономия Праути, наоборот, выражала что угодно, только не смущение. Казалось, он в первый раз в жизни веселился от всей души, хохоча во все горло и закидывая при этом голову.
– Ха! Ха!Ха!
– Прекратите ваши глупые смешки, – сказал инспектор раздраженно, – и расскажите мне толком, что показало вскрытие.
– Инспектор! – с трудом перевел дыхание Праути. – Вы не будете иметь ничего против, если я буду называть вас инспектором, инспектор? Или будете? Итак, инспектор, я специально приехал сюда, чтобы сообщить вам эту новость лично. Значит, на вилле у Браунов отравился осел, да? Это, случайно, были не вы? А?
Инспектор повернулся к сержанту.
– Он что, пьян?
У Велье был такой вид, будто он вот-вот разрыдается.
– Нет, сэр. Неприятная история, сэр.
– Послушайте, инспектор Квин, – продолжал Праути. – Я сегодня встал в шесть утра, проклиная все на свете. Я потащился в морг. Я натянул халат, резиновые перчатки и велел своим людям везти каталку с трупом. Они привезли ее, покрытую простыней. Каталка всю ночь простояла в холодильнике. Я снимаю простыню, и что же вижу, инспектор? Что открывается моему пораженному взору?
Праути сделал эффектную паузу.
– Ну, короче, что же вы там увидели? Говорите же!
– Статую! Гипсовую статую! Ха! Ха! Ха!
– Секундочку, – перебил его инспектор Квин. – Я что-то ничего не пойму из того, что он тут говорит.
– Дик, друг мой, как вас провели! Велье говорит, что это гипсовая статуя Брауна, которая стояла в нише у его кабинета.
Инспектор Квин повернулся к сержанту.
– Это правда? – спросил он спокойно.
Велье побледнел как мел, откашлялся и сказал:
– Так точно, сэр. Я глазам своим не поверил, но все именно так, как говорит доктор. Я сейчас же позвонил в санаторий. Флинт еще дежурит там. Он говорит, что статуя из ниши исчезла, – разумеется, раз она лежит в морге. Один бог ведает, куда делся труп.
– Но…
На целую минуту в комнате воцарилось молчание.
Затем инспектор спросил:
– Вы на машине?
– Так точно, сэр.
– Я сейчас буду готов.
Не удостаивая Праути взглядом, инспектор Квин быстро вышел из комнаты.
– Я просто подумал, что вам будет приятно услышать эту историю от меня, – крикнул Праути ему вслед.
У себя в кабинете Эллери повязал галстук – пришлось обойтись без зеркала. Затем застегнул не на те пуговицы жилет и как раз собирался надеть поверх него куртку, но тут дверь спальни отворилась, и Никки высунула голову в кабинет.
– Все в порядке? – прошептала она.
– Отец уйдет через несколько минут, – ответил Эллери торопливо. – Я, впрочем, тоже.
– А что делать мне?
– Убрать в квартире. Заказать необходимые продукты. Пусть запишут все на наш счет. Вы – новая повариха. Ужин в семь. Но чтобы секунда в секунду.
– Что там случилось, Эллери? Нашли убийцу? Эллери второпях схватил шляпу.
– Нет. Потеряли труп.
Глава 11
Оставив свою машину у въезда за «Храмом здоровья», Эллери Квин пошел прямо к «могиле», которую Амос выкопал на опушке леса. Яма была уже в метр глубиной, а куча земли рядом – по плечо, если стоять на дне. Минула половина девятого, однако Амос еще не принимался за работу. Лопата торчала из рыхлой земли в ожидании, когда он придет и продолжит свои зловещие приготовления.
Из лесу доносилось веселое чириканье птиц, временами заглушаемое громким карканьем ворона.
В мыслях Эллери снова вернулся к убийству. Джона Брауна убил кто-то из тех, кто жил и работал в санатории, ведь когда произошло похищение трупа, посторонних в доме не было. Причем похищение могло произойти в очень короткий промежуток времени, когда отец отправил сержанта Велье к миссис Браун, чтобы тот узнал, видела ли она нож для разрезания бумаг на столе в спальне у мужа. А Эллери и инспектор в этот момент пошли к лесу беседовать с Амосом, который рыл свою яму. В спальне никого не было десять – двенадцать минут, не больше, а потом пришли санитары из морга, чтобы забрать тело. В этот промежуток времени кто-то и украл труп, а вместо него положил на носилки гипсовую статую, накрыв ее простыней. Цель очевидна: не допустить вскрытия. Но что убийца сделал с трупом? Внизу в холле у входной двери все время дежурил полицейский. От Велье Эллери знал, что детектив Флинт не покидал кабинет Брауна. Значит, труп должен быть где-то в доме или рядом с ним.
Эллери Квин схватил лопату и раскидал кучу земли у ямы.
Трупа под ней не было.
– Карр, карр.., карр, карр…
Крик ворона раздался прямо над головой Эллери.
Он поднял глаза. Высоко над ним ворон чертил круги в небе. Затем взмахнул несколько раз крыльями и прянул вниз, описывая крутую спираль, подхватился прямо над Эллери, опустился мягко на ветку клена и стал раскачиваться на ней.
Это внезапное появление черной птицы среди ясного неба показалось Эллери чем-то вроде знамения, а сама птица – значительно больше вороны, почти три четверти метра величиной, с блестящими черными перьями, отливающими зеленым и красным, – чуть ли не воплощением злого духа.
Эллери глядел вверх и размышлял, что в этой птице такого зловещего. Почему ее привыкли считать вестницей грядущего несчастья? Черные ее перья, напоминающие траур? Или громкое карканье? Люди суеверные считают, что ворон накликает беду и сваливают на него все мыслимые и немыслимые несчастья. А ведь ворон, в сущности, существо мирное и дружелюбное. По крайней мере, вот этот. Тут черная птица, кажется, начала проявлять к Эллери ответный интерес. Черные глаза зачарованно взирали на золотой колпачок авторучки, который торчал из нагрудного кармана Эллери.
– Привет, Джозеф! – крикнул Эллери черной птице, задрав голову. – Где твой хозяин? Почему ты не сидишь на плече у Амоса?
Он улыбнулся и вдруг посерьезнел.
Странно. Даже более чем странно. Еще секунду назад из трубы дома не было никакого дыма, а сейчас уже поднимался густой черный столб.
Чтобы избавиться от трупа, его нужно либо закопать, либо…
Эллери Квин побежал к дому.
Черный ход – тот самый, с сеткой от мух, – открыт. За ним была дверь в подвал. Он осторожно закрыл ее за собой и пошел вниз по лестнице, в темноте держась за стену.
Спустившись, он увидел, как в самом конце подвала играют красные блики. Он тихонько подкрался и заглянул за угол.
Перед открытой печью на корточках сидел лысый адвокат Закари.
По комнате плясали тени, и лицо его казалось в призрачном свете каким-то потусторонним. Пламя отражалось в стеклах его пенсне, и они мерцали во тьме, будто посылая какие-то таинственные сигналы.
Он взял кочергу и пошурудил в печке, довольно ухмыляясь при этом. Потом отложил кочергу и закрыл дверцу.
Стало темно. Воцарилась полная тишина.
Закари зажег спичку и, прикрыв ее рукой, пошел прямо на Эллери.
Эллери прижался к стене и замер. Закари медленно приближался. В слабом свете спички лицо его походило на белую маску. Вот он всего в нескольких шагах. Вот проходит мимо. Вот вышел в коридор и пошел быстрее. Торопливо поднимается по лестнице. На верхней ступеньке остановился и замер, явно прислушиваясь. Затем открыл дверь в подвал и быстро закрыл за собой.
Эллери бросился к печке, открыл дверцу и заглянул туда. Потом схватил кочергу и начал лихорадочно, как сумасшедший, вытаскивать из пламени тлеющие книги.
Десять минут спустя он вышел из подвала так же бесшумно, как и вошел. Под мышкой он держал узел из мешковины, откуда шел сильный запах.
Некем не замеченный, он вышел из дома через черный ход, поспешил к своей машине, открыл багажник, поместил туда сверток, запер и направился назад, к дому. Только он собрался распахнуть дверь, как услышал наверху грохот – похоже, кто-то уронил тяжелый деревянный ящик. Он остановился и прислушался.
Раздался хриплый голос Рокки Тейлора:
– Черт, да он тяжелый какой!
– Тихо! С ума сошел? Там в кабинете дежурит полицейский!
Это уже сказала Корнелия Маллинз.
– Будем выносить его. Решайся. Сейчас или никогда.
– Пока поставим его здесь. Ты будешь смотреть, не пойдет ли кто сверху, а я пока подгоню «караван». О'кей! А сейчас давай, берись.
Эллери. Квин перебежал через дорожку и спрятался за живой изгородью. Отсюда была хорошо видна сетчатая дверь черного хода. Несколько минут спустя за ней появились Рокки Тейлор и белокурая Корнелия Маллинз. Они тащили большой контейнер – примерно метр в ширину и столько же в высоту. Кряхтя, они поставили его в подъезде. Корнелия устало опустилась на контейнер. Рокки открыл сетчатую дверь и выглянул.
– Там стоит машина, – сказал он. – Не знаешь, чья?
– Плевать, чья, – отозвалась Корнелия. – Давай, пошевеливайся! Марш!
Рокки, убедившись, что за ним никто не наблюдает, побежал к гаражу – бывшему сараю, ныне выкрашенному красной краской. Он стоял в конце дорожки, метрах в сорока от дома.
Эллери видел, как он открыл ворота гаража, подпер их камнем и исчез внутри. Мгновение спустя заработал мотор, и выехал «караван». Рокки Тейлор подогнал его задней дверью к подъезду и выскочил, не выключая зажигания.
На двери машины Эллери разглядел надпись – «Храм здоровья Брауна», а под ней мелкими буквами – «Безупречное тело». По прочтении этой надписи он как-то по-новому посмотрел на тяжелый контейнер, который Рокки Тейлор и Корнелия Маллинз сейчас вместе вытаскивали из дому. Контейнер сразу увиделся ему как-то в ином свете. Он был, без сомнения, очень тяжел. Рокки вытер пот со лба. Они взялись снова и подтащили контейнер к машине. Рокки опять достал носовой платок.
– – Ты не можешь пошевеливаться быстрее? – подстегнула его Корнелия, и поглядела презрительно. – Бог мой, ну что ты за слабак! Давай, давно пора выбираться с этим из дома. Старуха и так уже что-то подозревает.
– Дай хоть чуточку дух перевести, – слабо запротестовал Рокки. – Как ты думаешь, почему она тебя уволила?
– Старуха всегда меня терпеть не могла. А сейчас, после смерти мужа, она ведет себя как вдовствующая королева. Ей надоело быть серой мышкой, и она принялась всем распоряжаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Эллери услышал, как открылась дверь в ванную позади его спальни, и почти тут же закрылась снова. Инспектор, держа в руке лезвие в синей обертке, снова вышел в кабинет. Эллери, раскрыв рот от удивления, взирал, как отец направляется к себе.
– Полежи еще немного, Эллери, – посоветовал ему отец, остановившись в дверях. – У тебя просто ошалелый вид. Ты явно недоспал.
Не успел отец выйти в коридор, как Эллери бросился в спальню. Никки нигде нет. Кровать заправлена. Все в безупречном порядке. Он распахнул двери стенного шкафа. Никого. Он остановился у кровати, лихорадочно размышляя.
Конечно, она сбежала ночью. Решила сделать его козлом отпущения. Велье был прав. Каким дураком он оказался!
– Пет!
Эллери за что-то зацепился и поглядел вниз.
– Пет!
Маленькая рука с ярко-красными наманикюренными ногтями появилась из-под кровати и схватила его за штаны.
– Все в порядке? – шепнула Никки. Он поспешил закрыть дверь в спальню.
– Да.
Никки вылезла из-под кровати. Она надела его белую шелковую пижаму, в которой спокойно могли поместиться по меньшей мере две девушки ее размеров. Эллери засмеялся.
– Что тут смешного? – спросила она, выволакивая из-под кровати свой чемодан.
– Поглядите в зеркало – поймете.
– Поглядите-ка лучше сами. Вы что, бросили бриться? Настоящий кактус.
– Советую вам переодеться, – сказал он. – Я дам знать, когда отец уйдет из дому.
Выйдя в коридор, Эллери к удивлению своему услыхал в гостиной голос доктора Праути.
– Ха! Ну я просто не мог отказать себе в удовольствии лично сообщить вам эту новость и поглядеть на выражение вашего лица. Я специально приехал.
В гостиной Эллери застал не только полицейского врача, но и сержанта Велье. Велье, пребывая в некотором смущении, поглядывал на шефа, который стоял перед ним в нижней рубахе и брюках со свисающими подтяжками. Физиономия Праути, наоборот, выражала что угодно, только не смущение. Казалось, он в первый раз в жизни веселился от всей души, хохоча во все горло и закидывая при этом голову.
– Ха! Ха!Ха!
– Прекратите ваши глупые смешки, – сказал инспектор раздраженно, – и расскажите мне толком, что показало вскрытие.
– Инспектор! – с трудом перевел дыхание Праути. – Вы не будете иметь ничего против, если я буду называть вас инспектором, инспектор? Или будете? Итак, инспектор, я специально приехал сюда, чтобы сообщить вам эту новость лично. Значит, на вилле у Браунов отравился осел, да? Это, случайно, были не вы? А?
Инспектор повернулся к сержанту.
– Он что, пьян?
У Велье был такой вид, будто он вот-вот разрыдается.
– Нет, сэр. Неприятная история, сэр.
– Послушайте, инспектор Квин, – продолжал Праути. – Я сегодня встал в шесть утра, проклиная все на свете. Я потащился в морг. Я натянул халат, резиновые перчатки и велел своим людям везти каталку с трупом. Они привезли ее, покрытую простыней. Каталка всю ночь простояла в холодильнике. Я снимаю простыню, и что же вижу, инспектор? Что открывается моему пораженному взору?
Праути сделал эффектную паузу.
– Ну, короче, что же вы там увидели? Говорите же!
– Статую! Гипсовую статую! Ха! Ха! Ха!
– Секундочку, – перебил его инспектор Квин. – Я что-то ничего не пойму из того, что он тут говорит.
– Дик, друг мой, как вас провели! Велье говорит, что это гипсовая статуя Брауна, которая стояла в нише у его кабинета.
Инспектор Квин повернулся к сержанту.
– Это правда? – спросил он спокойно.
Велье побледнел как мел, откашлялся и сказал:
– Так точно, сэр. Я глазам своим не поверил, но все именно так, как говорит доктор. Я сейчас же позвонил в санаторий. Флинт еще дежурит там. Он говорит, что статуя из ниши исчезла, – разумеется, раз она лежит в морге. Один бог ведает, куда делся труп.
– Но…
На целую минуту в комнате воцарилось молчание.
Затем инспектор спросил:
– Вы на машине?
– Так точно, сэр.
– Я сейчас буду готов.
Не удостаивая Праути взглядом, инспектор Квин быстро вышел из комнаты.
– Я просто подумал, что вам будет приятно услышать эту историю от меня, – крикнул Праути ему вслед.
У себя в кабинете Эллери повязал галстук – пришлось обойтись без зеркала. Затем застегнул не на те пуговицы жилет и как раз собирался надеть поверх него куртку, но тут дверь спальни отворилась, и Никки высунула голову в кабинет.
– Все в порядке? – прошептала она.
– Отец уйдет через несколько минут, – ответил Эллери торопливо. – Я, впрочем, тоже.
– А что делать мне?
– Убрать в квартире. Заказать необходимые продукты. Пусть запишут все на наш счет. Вы – новая повариха. Ужин в семь. Но чтобы секунда в секунду.
– Что там случилось, Эллери? Нашли убийцу? Эллери второпях схватил шляпу.
– Нет. Потеряли труп.
Глава 11
Оставив свою машину у въезда за «Храмом здоровья», Эллери Квин пошел прямо к «могиле», которую Амос выкопал на опушке леса. Яма была уже в метр глубиной, а куча земли рядом – по плечо, если стоять на дне. Минула половина девятого, однако Амос еще не принимался за работу. Лопата торчала из рыхлой земли в ожидании, когда он придет и продолжит свои зловещие приготовления.
Из лесу доносилось веселое чириканье птиц, временами заглушаемое громким карканьем ворона.
В мыслях Эллери снова вернулся к убийству. Джона Брауна убил кто-то из тех, кто жил и работал в санатории, ведь когда произошло похищение трупа, посторонних в доме не было. Причем похищение могло произойти в очень короткий промежуток времени, когда отец отправил сержанта Велье к миссис Браун, чтобы тот узнал, видела ли она нож для разрезания бумаг на столе в спальне у мужа. А Эллери и инспектор в этот момент пошли к лесу беседовать с Амосом, который рыл свою яму. В спальне никого не было десять – двенадцать минут, не больше, а потом пришли санитары из морга, чтобы забрать тело. В этот промежуток времени кто-то и украл труп, а вместо него положил на носилки гипсовую статую, накрыв ее простыней. Цель очевидна: не допустить вскрытия. Но что убийца сделал с трупом? Внизу в холле у входной двери все время дежурил полицейский. От Велье Эллери знал, что детектив Флинт не покидал кабинет Брауна. Значит, труп должен быть где-то в доме или рядом с ним.
Эллери Квин схватил лопату и раскидал кучу земли у ямы.
Трупа под ней не было.
– Карр, карр.., карр, карр…
Крик ворона раздался прямо над головой Эллери.
Он поднял глаза. Высоко над ним ворон чертил круги в небе. Затем взмахнул несколько раз крыльями и прянул вниз, описывая крутую спираль, подхватился прямо над Эллери, опустился мягко на ветку клена и стал раскачиваться на ней.
Это внезапное появление черной птицы среди ясного неба показалось Эллери чем-то вроде знамения, а сама птица – значительно больше вороны, почти три четверти метра величиной, с блестящими черными перьями, отливающими зеленым и красным, – чуть ли не воплощением злого духа.
Эллери глядел вверх и размышлял, что в этой птице такого зловещего. Почему ее привыкли считать вестницей грядущего несчастья? Черные ее перья, напоминающие траур? Или громкое карканье? Люди суеверные считают, что ворон накликает беду и сваливают на него все мыслимые и немыслимые несчастья. А ведь ворон, в сущности, существо мирное и дружелюбное. По крайней мере, вот этот. Тут черная птица, кажется, начала проявлять к Эллери ответный интерес. Черные глаза зачарованно взирали на золотой колпачок авторучки, который торчал из нагрудного кармана Эллери.
– Привет, Джозеф! – крикнул Эллери черной птице, задрав голову. – Где твой хозяин? Почему ты не сидишь на плече у Амоса?
Он улыбнулся и вдруг посерьезнел.
Странно. Даже более чем странно. Еще секунду назад из трубы дома не было никакого дыма, а сейчас уже поднимался густой черный столб.
Чтобы избавиться от трупа, его нужно либо закопать, либо…
Эллери Квин побежал к дому.
Черный ход – тот самый, с сеткой от мух, – открыт. За ним была дверь в подвал. Он осторожно закрыл ее за собой и пошел вниз по лестнице, в темноте держась за стену.
Спустившись, он увидел, как в самом конце подвала играют красные блики. Он тихонько подкрался и заглянул за угол.
Перед открытой печью на корточках сидел лысый адвокат Закари.
По комнате плясали тени, и лицо его казалось в призрачном свете каким-то потусторонним. Пламя отражалось в стеклах его пенсне, и они мерцали во тьме, будто посылая какие-то таинственные сигналы.
Он взял кочергу и пошурудил в печке, довольно ухмыляясь при этом. Потом отложил кочергу и закрыл дверцу.
Стало темно. Воцарилась полная тишина.
Закари зажег спичку и, прикрыв ее рукой, пошел прямо на Эллери.
Эллери прижался к стене и замер. Закари медленно приближался. В слабом свете спички лицо его походило на белую маску. Вот он всего в нескольких шагах. Вот проходит мимо. Вот вышел в коридор и пошел быстрее. Торопливо поднимается по лестнице. На верхней ступеньке остановился и замер, явно прислушиваясь. Затем открыл дверь в подвал и быстро закрыл за собой.
Эллери бросился к печке, открыл дверцу и заглянул туда. Потом схватил кочергу и начал лихорадочно, как сумасшедший, вытаскивать из пламени тлеющие книги.
Десять минут спустя он вышел из подвала так же бесшумно, как и вошел. Под мышкой он держал узел из мешковины, откуда шел сильный запах.
Некем не замеченный, он вышел из дома через черный ход, поспешил к своей машине, открыл багажник, поместил туда сверток, запер и направился назад, к дому. Только он собрался распахнуть дверь, как услышал наверху грохот – похоже, кто-то уронил тяжелый деревянный ящик. Он остановился и прислушался.
Раздался хриплый голос Рокки Тейлора:
– Черт, да он тяжелый какой!
– Тихо! С ума сошел? Там в кабинете дежурит полицейский!
Это уже сказала Корнелия Маллинз.
– Будем выносить его. Решайся. Сейчас или никогда.
– Пока поставим его здесь. Ты будешь смотреть, не пойдет ли кто сверху, а я пока подгоню «караван». О'кей! А сейчас давай, берись.
Эллери. Квин перебежал через дорожку и спрятался за живой изгородью. Отсюда была хорошо видна сетчатая дверь черного хода. Несколько минут спустя за ней появились Рокки Тейлор и белокурая Корнелия Маллинз. Они тащили большой контейнер – примерно метр в ширину и столько же в высоту. Кряхтя, они поставили его в подъезде. Корнелия устало опустилась на контейнер. Рокки открыл сетчатую дверь и выглянул.
– Там стоит машина, – сказал он. – Не знаешь, чья?
– Плевать, чья, – отозвалась Корнелия. – Давай, пошевеливайся! Марш!
Рокки, убедившись, что за ним никто не наблюдает, побежал к гаражу – бывшему сараю, ныне выкрашенному красной краской. Он стоял в конце дорожки, метрах в сорока от дома.
Эллери видел, как он открыл ворота гаража, подпер их камнем и исчез внутри. Мгновение спустя заработал мотор, и выехал «караван». Рокки Тейлор подогнал его задней дверью к подъезду и выскочил, не выключая зажигания.
На двери машины Эллери разглядел надпись – «Храм здоровья Брауна», а под ней мелкими буквами – «Безупречное тело». По прочтении этой надписи он как-то по-новому посмотрел на тяжелый контейнер, который Рокки Тейлор и Корнелия Маллинз сейчас вместе вытаскивали из дому. Контейнер сразу увиделся ему как-то в ином свете. Он был, без сомнения, очень тяжел. Рокки вытер пот со лба. Они взялись снова и подтащили контейнер к машине. Рокки опять достал носовой платок.
– – Ты не можешь пошевеливаться быстрее? – подстегнула его Корнелия, и поглядела презрительно. – Бог мой, ну что ты за слабак! Давай, давно пора выбираться с этим из дома. Старуха и так уже что-то подозревает.
– Дай хоть чуточку дух перевести, – слабо запротестовал Рокки. – Как ты думаешь, почему она тебя уволила?
– Старуха всегда меня терпеть не могла. А сейчас, после смерти мужа, она ведет себя как вдовствующая королева. Ей надоело быть серой мышкой, и она принялась всем распоряжаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16