Заказали еду. Запеченную телятину и лососину на вертеле.
Джек приподнял бокал:
– За "Маргаритиного отчима". Она свой:
– За кредитоспособность "Диадемы".
– Дай Бог нашему теленку волка съесть, – заметил он.
Поговорили о нашумевшем бестселлере. Довольно удачный, но не в струю. Обсудили дела-делишки в Вашингтоне. Неинтересное начало сезона на Бродвее.
Подошел седой мужчина. Улыбнулся. Хьюберт Шир, опираясь на палку, маячил поодаль.
– Кэй, – сказал он. – Я Мартин Шугармэн. Помните?
– Мартин! – воскликнула она. – Рада вас видеть. Наклонившись, он поцеловал ее в щеку.
– Великолепно выглядите.
– Вы тоже, – сказала она. – Познакомьтесь, пожалуйста. Это Джек Муллиган. Джек, это – Мартин Шугармэн.
– Весьма рад, – сказал Шугармэн, сотрясая руку Джека обеими руками и долго не отпуская. – Ну, вы молодец! Давно пора было расквитаться с ними.
– Ах, все суета и прах, – ответил Джек, просияв.
Прихромал Хьюберт Шир. Просто с малиновым цветом лица. Рыжие твидовые брюки, коричневая рубашка, галстук цвета ржавчины. Серые глаза под песочного цвета бровями поблескивают. Возбужден, но пытается это скрыть. Опирается на палку, стоит, улыбается...
– Кэй, это – Хьюберт Шир, – сказал Мартин Шугармэн. – Только что подписал с нами договор на новую книгу. Хьюберт, познакомьтесь – Кэй Норрис.
– Поздравляю, – сказала она. Улыбнулась и протянула руку.
Он пожал ее руку ладонью – горячей и влажной – левой руки.
– Спасибо. Мы соседи.
– Я знаю, – сказала она.
Серые глаза распахнулись. Отпустив ее ладонь, пожал руку Джеку.
– Хелло, – сказал он.
– Хелло, – сказал Джек. – Что это с вами приключилось?
– Перелом лодыжки, – ответил Шир. – Позавчера. – Улыбнулся ей. – Авария на велосипеде. Отправился сделать копии плана книги и вот. Наверное, Господь делает мне знак, как думаете?
– Вам сопутствует удача. Может, такой? – сказала она.
Он улыбнулся. Шугармэн рассмеялся.
– Я-то думал, у вас с книгами – все, – заметил Джек.
– И я так думал, – ответил Шир. – Но Мартин позвонил после передачи на другой день. Весьма вдохновил меня своей идеей. – Серые глаза метнулись в ее сторону. – Телевидение, – сказал он. – Полный анализ способов манипулирования обществом с точки зрения прошлого опыта и, безусловно, с учетом того, что ожидает нас в будущем. Словом, все об этом всевидящем оке – начиная от мыльных опер и кончая слежкой, в том числе и о том, как и в какой степени всякого рода "наблюдения" влияют на международные отношения. Я даже собираюсь...
– Роки! – сказал Шугармэн.
Шир взглянул на нее, на него. Пошел красными пятнами, улыбнулся.
– Ничего не слышу, ничего не знаю... – улыбнулась и она.
– Уж, пожалуйста, – сказал Шугармэн. – Пока лучше не обсуждать. Это лишь наметки.
– Интересная тема, – заметил Джек. – Продолжение той вашей книги?
– В общем, да, – сказал Шир. – Увлекла до такой степени, что даже японский одолел. Через неделю отправляюсь в Японию. Не помешает получше ознакомиться с производством этой аппаратуры. Побываю на заводах, возьму интервью у производственников, дизайнеров.
– Судьба, рок, как вам угодно, – сказал Шугармэн. – Утром посетила меня эта мысль, а вечером – он на телевидении. Думаю – вот он, он и напишет. Ага! Оказывается и Джонни здесь, – он дотронулся до плеча Шира. – Спускайся вниз, Роки, а я тебя догоню.
Шир взглянул на нее.
– Вы на велосипеде катаетесь? – спросил он.
– Да, – ответила она. – Но у меня нет велосипеда.
– Теперь и у меня тоже, – сказал он, улыбнувшись. – В парке можно взять напрокат, на лодочной станции. Можно я навещу вас, когда вернусь?
– Буду рада, – ответила она. – Желаю удачной поездки.
– Благодарю вас, – сказал он, улыбаясь. Вспыхнул до корней волос.
Он простился с Джеком и захромал на выход.
Шугармэн наклонился к ней.
– Чрезвычайно интересный человек, – сказал он. – Такие неожиданные зигзаги мышления, смелые выводы. Вы читали его книгу "Червь в яблоке"?
– Нет, – ответила она. – Но хотела бы.
– Сегодня же пришлю вам. До конца рабочего дня, – сказал он. – Между прочим, он попросил представить его вам. Если, конечно, эта информация для вас интересна. Ему сорок три. Разведен. А вообще, отличный малый... А я как раз собирался подойти, поздороваться. Рад, что встретил вас, Кэй. Рад был познакомиться с вами, Джек, и еще раз поздравляю, – сказал он и отошел от столика.
Она помахала рукой Джонни, который, увидев ее, давно уже делал знаки.
– Почему Роки? – спросил Джек, орудуя ножом и вилкой, расправляясь с телятиной.
– Упорный, – ответила она. – По-моему, вполне подходит к Хьюберту.
Обернувшись, она смотрела сквозь золотистое стекло вслед. Шир медленно спускался по левой стороне лестницы, держась левой рукой за перила.
Его спина... Золотисто-коричневая... Вот его уже и не видно.
Она сняла размеры окон и отправилась к "Блюмингдейлу", в отдел драпировочных тканей. Заказала шторы. Из белого шелка – в гостиную, ситцевые в полоску – белую и зеленую – в спальню. Заглянула и в мебельный отдел. Купила совершенно потрясающую вещь – пробковую пластину на красивой хромированной лапе-подвеске. Только у Блюма и можно купить такое...
В спортклубе "Вертикаль" до седьмого пота крутила педали тренажера – для ног хорошо, для брюшного пресса, и вообще.
Когда вышла на своем этаже из лифта, услышала отчаянное мяуканье Фелис. В холле, между прочим, целое стадо рыжих чемоданов. К собственной двери не подойти, а в квартире А дверь настежь. В прихожей – никого, а в глубине, в кухне, – молодая женщина в белом пальто резко бросала в телефонную трубку:
– А я говорю нет! Да, именно так. Это и имела в виду!
Увидев Кэй, вскинула руку, как бы приветствуя. Пальцы унизаны кольцами. Закатив глаза, простонала, одновременно повела плечами, давая понять Кэй, что вот, мол, навязались на том конце провода на ее голову. Совершенно потрясающая фигура. Манекенщица, наверно. Тоненькая, лет двадцать, прямые белокурые волосы – по плечам. Пальто, перехваченное поясом, именно это, белое, Кэй видела в журнале мод Elle.
– Да имела я вас обоих! – рявкнула соседка и трахнула аппарат о стену. – Минуточку! Сейчас уволоку свои чемоданы, – сказала она, подходя к двери. Распахнула до упора, подтолкнула коленом чемодан, фиксируя дверь. – Ваш кот, извините, совершенно ошалел. Запахи Индии, полагаю, для него в диковинку, – сказала она, имея в виду свои желто-розовые чемоданы. – Вы когда сюда приехали?
– Неделю назад, – ответила Кэй, отступая к двери, выходившей на лестницу.
– Выпустите кота, умоляю, – сказала В. Трависано, мило улыбнувшись. – Совсем извелся, бедняга. Я тоже кошатница.
– Он – это она. – Кэй поставила на пол свою сумку, рядом – блюмингдейльскую пластиковую с покупками. Отперла замок и отворила дверь.
Фелис вылетела пулей. Неожиданно крадучись пошла по ковру к чемодану, нюхая воздух. Ходила потом вокруг и все нюхала, нюхала...
– Ах, какая прелесть! Обожаю пятнистых. Как ее зовут?
– Фелис.
– Очаровательно! Фелис... А я Вайда Трависано.
– Тоже красиво. Та рассмеялась:
– Ну, мерси вам. Я сама придумала.
– А я – Кэй Норрис.
– Очаровательно!
– Спасибо за это моим родителям. – Кэй взяла на руки Фелис. Та просто была сама не своя от этой Индии.
Вайда Трависано втащила к себе последний чемодан.
– Какое счастье, что теперь вы здесь вместо этих несчастных Кестенбаумов, – сказал она. Стояла, улыбаясь, в проеме дверей в белом пальто из Elle, оперевшись буквально сверкающей рукой о косяк и скрестив ноги в белых сапогах. – Вы ничего не знаете про Кестенбаумов? – спросила она.
– Фелис, прекрати! Нет, – ответила Кэй. – Нет, не слышала.
– Довольно интересная парочка, – сказала Вайда. – Он – американец, а она – кореянка. Красивая такая. Вполне могла бы стать манекенщицей. Ничего не рассказывали о себе. Развлекались напропалую, скажу я вам. А потом у него, понимаете, развился РС – рассеянный склероз, так? – и он начал таять на глазах. А она – представляете! – возила его в инвалидном кресле. Сердце просто разрывалось. Настроение из-за всего этого – никуда, депрессия. Понимаете? Уехали, наконец, в Калифорнию. Говорили, где-то там этот склероз лечат, что ли. Ерунда, конечно, вряд ли и там бы ему помогли. Она, понимая это, слезами заливалась. И так несколько месяцев. Бесплатно ничего не бывает. Денег сколько надо, а их страховки – мизер, конечно. Слава Богу, откуда-то потом пришли деньги. Если возникнет желание поболтать, заходите. Пробуду здесь до девятого ноября, а потом... – Зазвонил телефон. – Вот зараза! Собираюсь в солнечную Португалию. Ну, пока! – Перед тем как захлопнуть дверь, помахала рукой Фелис. – Бай-бай, Фелис! – Закрыла дверь. Телефон надрывался.
Фелис соскочила на ковер. Ходила вокруг отпечатков, оставленных чемоданами, принюхиваясь. Явно возбужденная.
Пришел Дмитрий. В гостиной стал сверлить дырки в стене, смежной с кухней, чтобы потом навесить книжные толки Она еще раньше пометила крестиками, где следовало вбить костыли.
Принесла пробковую доску. Показала Фелиске, для какой надобности – провела передними кошачьими лапами несколько раз по пробке. Восторг полный!..
Роксиного "Сокола" повесила в прихожей. Рокси и Цвик – порознь выглядели значительно лучше. Пока расставляла книги, слушала Клэр Блум. Та читала "К маяку".
Позвонила предкам, поблагодарила за вазу в стиле "Арт деко". Отлично будет смотреться на новом журнальном столике – вот-вот его доставят. Отец попросил сказать Бобу, чтобы тот звонил им почаще. Сразу, как обычно, возникли разногласия.
Прочитала четыре главы из книги Хьюберта Шира "Червяк в яблоке". Позвонила Рокси:
– Несмотря на то, что книга тяжеловата, он все-таки хороший писатель.
– Про что там? Фабула какая?
– Никакой, – ответила она, лежа на кровати и теребя Фелисино ушко. – Мы договорились покататься на велосипедах по парку, когда вернется из поездки. Своего рода свидание, понимаешь? Не знаю, сколько он там пробудет. В этой Японии. Улетает на этой неделе.
– Звучит весьма загадочно.
– В общем, да, – сказала она, разглядывая в люстре Фелис, свою обожаемую кису. – В книге нет никакого сюжета, но он славный, а книга потрясающая.
Потом, стоя перед зеркалом в спальне, прикладывала к себе зимние платья. В восторг не пришла...
Стопка книг на верхней полке... Забралась на стремянку.
На кухне, под мойкой, задрав голову, застыла Фелис.
Кто бы мог подумать, что в огромном городе, где тысячи ресторанов, она и редактор этого Роки – как там его зовут? – могут встретиться в обеденный перерыв. Немыслимо, невероятно... Если бы ресторан "Четыре времени года" не стал прибежищем для писателей, редакторов и прочей пишущей братии, он бы там не появился. Классный ресторан... Все – туда! Стейны предложили именно там родителям Лесли отметить серебряную свадьбу. Вайда и Лорен таскают туда своих ребят. Нет, это просто совпадение, какие в жизни – просто на каждом шагу!
Конечно, то, что ей нравится Роки, – нелепость и больше ничего. Впрочем, если учесть, что у них много общего, – нормальный ход.
Не может он делать вид, что ему все это без разницы.
Не может и дожидаться, когда Роки в восемь ровно по Осака явится через неделю после этого вторника в компанию "Такай", войдет в демонстрационный зал и... начнется показ достижений науки и техники. Проспектов всяких наволокут. Нормально, конечно!.. Любой производственник лез бы из кожи вон, стараясь показать свой товар лицом, а уж о япошках, доках в делах бизнеса, и говорить нечего.
Ладно. Главное – спокойствие. Думать надо, думать. И без паники! Т-а-а-к! Сейчас воскресенье, вечер... Нет, уже понедельник – утро. Рейс Роки – из "Кеннеди", в пятницу утром... В одиннадцать.
Думать, думать...
Велосипедик-то не удался... Неудача? Это – как сказать... Следует взглянуть на это дельце с позитивной стороны. Ходит теперь этот Роки с палочкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28