Ты понял, кто они такие?
- Да. Наемники.
- Вот именно. Весь вопрос: кто их нанял?
У Мамаева были соображения на этот счет, но он промолчал.
- Есть у меня еще кое-что, - не получив ответа, продолжал Тюрин. - Ты вот бочку на меня катишь, про выходное пособие намекаешь...
- Не набивай себе цену, - оборвал Мамаев. - Бесполезно. Скажи спасибо, что я не выгнал тебя, когда ты просрал киллера.
- Я просрал?
- А кто? Ты начальник службы безопасности. Три месяца киллер ходил за мной по пятам. Где была твоя служба? За что я тебе плачу?
- За то, что я умею молчать.
- Ты на что, твою мать, намекаешь? - вскипел Мамаев.
- Остынь, Петрович, - хмуро посоветовал Тюрин. - Остынь. Ты мне платишь, но ты меня не купил. Я не лезу в твои дела. Я уже наигрался в служение закону. Хватит с меня. Твои дела - это твои дела. Но и ты не заставляй меня говорить то, о чем я говорить не хочу. Понял? Не заставляй! Продолжать? Или будешь строить из себя целку?
- Докладывай!
- Помнишь тетрадь, которую изъяли у Калмыкова? С твоими маршрутами и схемами покушения.
- Ну?
- Помнишь или не помнишь?
- Помню!
- Теперь вижу, что помнишь. Не выходила она у меня из головы. Было в ней что-то такое, даже не знаю что. Что-то непонятное. Все эти условные обозначения. Система чувствовалась, школа. В общем, попросил я своих сделать копию с нее. И показал эту копию фээсбэшнику. А он, замечу, в свое время закончил академию КГБ. И знаешь, что он сказал?
- Секунду, - прервал Мамаев, заметив на пульте интеркома сигнал срочного вызова.
- Звонит президент Народного банка господин Буров, - доложила секретарша. - Будете говорить?
Мамаев нахмурился. Никаких дел с Буровым у него не было. Сталкиваясь в Белом доме или на экономических совещаниях, они издали раскланивались, при этом Буров как бы заговорщически подмигивал Мамаеву. Эти подмигивания Мамаеву очень не нравились. После памятной встречи в офисе Народного банка разговаривали они всего один раз, месяца три назад. В разговоре Буров проявил подозрительно хорошую осведомленность о состоянии дел "Интертраста". Мамаеву это и вовсе не понравилось. Никакого желания вступать с Буровым в контакт у Мамаева не было, но и уклоняться от разговора он не видел причин. Поэтому распорядился:
- Соедини.
- Приветствую вас, сударь, - раздался в трубке козлиный тенорок Бурова. - Как самочувствие?
- Спасибо, нормальное, - сдержанно ответил Мамаев.
- Ну будет, будет! Нормальное. У российских бизнесменов нормального самочувствия не может быть по определению. Тут ко мне случайно попала одна бумага. Совершенно случайно. Даже ума не приложу, как она попала ко мне. И я подумал, что вам нужно ее увидеть. Своими глазами. Сейчас я перешлю вам ее по факсу. Будет лучше, если факс примете лично вы. А впрочем, как хотите. Засим - всех благ.
В трубке зазвучали короткие гудки.
- Посиди, - бросил Мамаев Тюрину и вышел в приемную.
Через минуту звякнул аппарат, из него выполз листок факса. Мамаев быстро прочитал текст, спрятал листок в карман и вернулся в кабинет.
- Что случилось? - спросил Тюрин.
- Продолжай. Ты показал копию тетради фээсбэшнику. И он сказал...
- Он сказал, что эти схемы мог сделать только человек, который прошел курс обучения... Догадываешься где?
- В академии КГБ.
- Хуже, Петрович. Намного хуже. В академии Главного разведывательного управления Генштаба.
- Почему - хуже?
- В академии КГБ готовили шпионов. В академии ГРУ - тоже шпионов, военных разведчиков. Но главное - там готовили диверсантов. И готовили хорошо. Их очень хорошо там готовили, Петрович. И наш фигурант - один из них. Теперь ты понял, почему я просрал киллера? Потому что он профи.
Мамаев молчал.
- Петрович, ты слышал, что я сказал? - спросил Тюрин.
- Слышал! Все слышал!
- Теперь вижу, что слышал. Что будем делать?
- Нужно его найти. Как можно быстрей. Займись.
- Задачка, - оценил приказ Тюрин. - Мы даже не знаем, вернулся ли он в Москву.
- Он вернулся.
- Точно?
- Да, точно! Точней не бывает!
Оставшись один, Мамаев вытащил из кармана листок факса и перечитал короткий текст.
Это была телеграмма. По факсу переслали лишь ее среднюю часть, без адреса.
В ней было:
"Контракт будет выполнен. Калмыков".
Глава третья НАЕМНИКИ
I
Звонок мобильника раздался, когда я подогнал "Ниссан Террано" с двухосным крытым прицепом к одному из недостроенных особняков в поселке "новых русских" на Осетре. Звонила Ольга.
- Ты сейчас где? - спросила она.
- У банкиров.
- Скоро вернешься?
- Часа через два.
- Тебя хочет видеть господин из Москвы. Генеральный директор компании "Интертраст". Он рядом со мной. Что ему передать?
- Пусть подождет. Или подъезжает сюда.
- Минутку, спрошу. Ты слушаешь? Он подъедет. Дорогу я ему объясню. Он просит, чтобы ты его дождался.
- Дождусь, - пообещал я.
Пока мой помощник Мишка Чванов, разжалованный из бригадиров в подсобники за свою приверженность идеям социальной справедливости, выгружал из прицепа оконные блоки, я сидел в кресле-качалке на открытой веранде самого первого коттеджа, построенного в поселке, пил сваренный в медных турочках кофе по-арабски и беседовал с хозяином коттеджа, вице-президентом московского банка, о том, как нам обустроить Россию.
Первый "новый русский" - хозяин коттеджа, который угощал меня кофе, появился в наших краях лет пять или шесть назад. Сначала приезжал посидеть с удочками на берегу Осетра, потом решил строить здесь дом. Человеком он был компанейским, наезжал на уик-энды на нескольких машинах с друзьями. Места всем нравились: нетронутая природа, много воды, настоянный на луговом разнотравье воздух, а по ночам глубокая умиротворяющая тишина. И вскоре с его легкой руки берег Осетра в месте впадения в него тихой речушки Чесны превратился в обширную стройплощадку.
Из хаоса стройки полезли, как крепенькие боровички из-под прошлогодней хвои, одноэтажные, двухэтажные, а потом и трехэтажные особняки из красного фасонного кирпича с черепичными крышами, с башенками, балконами, соляриями и оранжереями. Поскольку первый застройщик был вице-президентом банка, всех владельцев коттеджей и особняков на Осетре стали называть банкирами. Их стараниями была проложена асфальтовая дорога, связавшая элитный поселок и несколько попутных полувымороченных деревень с московским шоссе, проведен магистральный газ, а хилая линия электропередач, выходившая из строя после каждого сильного снегопада и ветра, заменена на капитальную. Несмотря на все это, банкиров ненавидели лютой классовой ненавистью. Их мощные джипы, их бесстыжие бабы, их катера и водные мотоциклы, бороздившие тихие плесы Осетра и Чесны. И даже яхты. Яхты, едрить твою в корень! Яхтов им не хватало!
Вся округа на выборах дружно голосовала за коммунистов, а в перерывах между выборами возила на Осетр мясо, молоко, творог, сметану и продавала почти по московским ценам. Мужики из окрестных деревень устраивались к банкирам сторожами и дворниками, бабы помогали по хозяйству, за места держались, потому что получали раз в пять больше, чем в колхозах, ныне АО. Но все равно ненавидели.
Лично для меня бурное строительство поселка "новых русских" было большой удачей, так как обеспечило заказами столярку, которую я построил рядом со своим домом в Затопино после того, как уволился из армии. Фронт работ у банкиров был таким, что столярка быстро стала лишь частью ИЧП "Затопино". В нем работало около пятидесяти мужиков - на лесосеке, на пилораме, в строительных бригадах. Народ в наших краях рукастый, но пили по-черному, поэтому проблему кадров для ИЧП мне пришлось решать с помощью зарайского нарколога. Решал я ее просто. Каждому, кто просился на работу, говорил: "Зашьешься - возьму". И зашивались, каждый на пять лет, а куда было деться? Не было работы в округе, только на свинокомплексах, где платили по триста - четыреста рублей в месяц и с большими задержками.
Бесхитростность, с которой я воплотил в жизнь андроповско-горбачевскую антиалкогольную программу, так восхитила банкира, что он проникся к деятельности моего ИЧП живейшим интересом, при встречах расспрашивал о делах и давал советы. Он не разбирался ни в строительстве, ни в деревообработке, но зато хорошо разбирался в жизни. Что и продемонстрировал мне в первые же минуты сегодняшней нашей встречи, когда мы поднимались в его коттедж по широкой парадной лестнице без перил. Перила - единственное, что было не доделано в его коттедже. На мое предложение прислать мастеров он лишь усмехнулся и назвал цифру налога на недвижимость, которую ему придется платить с того момента, как появятся перила и строительство дома будет считаться завершенным. Цифра была солидная.
И тут я понял, что скажу Ольге, когда она снова начнет меня доставать за то, что я никак не могу закончить второй этаж нашего дома.
- Все мы, Сергей, знаем о несовершенстве российских законов, - обобщил банкир. - Но относимся к этому по-разному. Одни негодуют. Эти люди не умеют жить. Российский бардак - явление имманентное, как российский климат. Можно, конечно, негодовать на то, что живем мы не в Каракасе, где круглый год температура плюс двадцать два градуса. Но это не конструктивно. Другие извлекают из российского бардака пользу. Эти люди умеют жить. Аморально? А, собственно, почему? Обойти закон - вовсе не значит его нарушить. Располагайтесь, я сварю кофе.
И он скрылся в глубине дома - круглый, как колобок, на коротких ножках, похожий на французского комика Луи де Фюнеса. Всегда веселый, всегда доброжелательный. Человек, который умеет жить.
Через четверть часа он вернулся на веранду и поставил на низкий столик поднос с медным кофейником и крошечными медными чашками.
- Хорошего кофе должно быть мало, - сделал он очередное обощение, забрался с ногами в кресло-качалку и предложил:
- Рассказывайте. Я вижу, у вас есть проблемы.
Проблемы у меня были. Они заключались в том, что осточертела мне роль надсмотрщика над работягами. Стоило отлучиться даже на пару недель, всякая инициатива глохла, выгодные заказы уплывали к заезжим строителям - турецким фирмам и молдаванам, и никого, кроме меня, это не волновало. Требовать социальной справедливости - тут они мастера. Очень их возмущало, что турки получают в этом же поселке на Осетре по шестьсот баксов в месяц, молдаване по триста, а я даже бригадирам плачу всего по сто пятьдесят. Однажды они так меня достали, что я дал всем полный расчет, по двести долларов бригадирам и по сто пятьдесят остальным, чего и требовали от меня представители моего трудового коллектива в лице Мишки Чванова, закрыл к чертовой матери ИЧП и укатил в Эстонию отдохнуть от российской действительности. А когда вернулся, возле крыльца моего дома собрались бабульки, развязали платочки, вынули из них эти несчастные баксы и протянули мне. А баба Клава, знавшая меня с пеленок, сказала:
- Возьми, Сергеич. Плати нашим мужикам сколь сможешь. Токо не обездоль, кормилец.
И поклонилась мне в пояс.
- Вы взяли? - спросил банкир.
- Нет, конечно.
- Почему?
Почему. Если бы он видел эти старушечьи руки, не задал бы такого вопроса.
- Понимаю, - сказал банкир. - Жалко. А себя вам не жалко? Своего времени? Своих нервов? Вы посадили работяг себе на шею, а потом удивляетесь, что их ничего не волнует. А зачем им волноваться? Вы-то на что? Им кажется, что они пашут на вас. Нет, Сергей, это вы пашете на них. И будете пахать, пока не свалитесь или не запьете. Пока они наемные рабочие, не будет ничего. Человек хорошо работает только на себя. Поразительно. Десять лет твердим об одном и том же - все без толку!
- Вы считаете, нужно было взять эти деньги? - спросил я, удивленный злостью, прозвучавшей в его словах.
- Да! И не только эти. Все, что у них в бабулькиных сундуках. Все! И выдать им акции. Пусть получают не зарплату, а дивиденды. Есть доход - есть дивиденды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39