На горизонте появилась многочисленная толпа духов, несущихся во весь опор со стороны лагеря.
Ответные действия бойцов «Шторма» происходили скорее машинально, чем обдуманно — времени на обсчет ситуации им даровать никто не собирался. В таком положении сам бог велел соображать мгновенно и как раз-то производить самые резкие телодвижения. Не сговариваясь, они приняли единственно верное решение — взять молниеносным штурмом выдвинутый вперед оплот боевиков. Троица рванула вперед к возвышавшемуся над равниной метровому брустверу, поливая противника непрерывным огнем. Когда до цели этой безумной атаки оставалось с десяток метров, снайпер отвалился вправо и, падая, жахнул из винтаря в ближайшего «чеха». Воронцов кубарем отлетел влево и, разнося в клочья полу телогрейки, продолжал стрелять прямо из-под нее. Торбин же, перемещаясь зигзагообразными прыжками, вел огонь из «Вала» от бедра, добивая заметно поредевший «гарнизон» редута.
Так или иначе, но ближайшая и самая опасная сила — засада вместо обычного дозора за каменной насыпью была уничтожена в считанные секунды. Два десятка пуль, вроде бы прицельно выпущенных боевиками из «Калашей», целей так и не нашли, за исключением одной — слегка зацепившей плечо прапорщика.
— Перехитрили, паскуды смуглолицые! — с недоумением констатировал Шип, кидая для верности за ряды булыжников гранату. — И ведь отойти теперь невозможно — с верхотуры-то в спину лупить — одно удовольствие. Это я вам как профессионал заявляю!..
Приятели лежали в трех шагах от внешней стороны бруствера, скрываясь от засевших где-то на скальных площадках стрелков. После звучного разрыва гранаты Стас огласил свое решение:
— Циркач занимает позицию с пулеметом слева от укрепления, я справа. Отстреливаем самых резвых из тех, кто бежит сюда. Ты же Серега, попробуй понаблюдать за склонами гор — снайперы должны обнаружить себя выстрелами. Вот, держи бинокль…
Однако все оказалось не так просто. Когда офицеры ползком подобрались к противоположным закругленным краям редута, их взору предстала безрадостная картина наступления многочисленной бандгруппы. Около сотни рассредоточенных по долине воинов Аллаха быстро приближалось к остаткам отряда Гроссмейстера…
На основной базе ОСНаз «Шторм» увеселительных заведений не содержалось, если не считать просторной столовой, зачастую используемой в качестве банкетного зала по случаям юбилеев; свадеб; присвоения очередных званий или же получения наград, сыпавшихся на элитных воинов как из рога изобилия. В остальные вечера, когда общепитовская вотчина тихо пустовала, не обремененные летами офицеры и бойцы-контрактники отрывались по полной программе на шумной дискотеке, что тревожила покой пожилых пенсионеров в паре кварталов от гарнизонного КПП. Местные гражданские ухари широкоплечих парней недолюбливали, косили в их сторону недобрыми взглядами, однако побаивались и сносили присутствие непрошенных гостей безропотно. Девицы же — напротив, всегда были рады появлению статных молодых людей, нашедших себя в нынешней нестабильной жизни и, твердо стоящих на крепких ногах.
Когда одиночество в холостяцкой однокомнатной квартирке до предела одолевало Торбина, он одевал свой нехитрый и единственный гражданский прикид — поношенные джинсы, черную футболку, да куртку и так же отправлялся в оный «очаг современной культуры». На дискаче капитан неизменно встречал двух-трех приятелей-сослуживцев, сидевших за высокой барной стойкой или же в укромном уголке и снисходительно взиравших на вульгарные па. Присоединившись к умиротворенной компании, он заказывал холодного пива и погружался в расслабленное небытие.
На знакомство и общение с представительницами прекрасной половины времени у Стаса катастрофически не хватало. После участия в спецзадании у села Первомайское, а так же после штурмов дагестанских ваххабитских сел Чабанмахи и Убдент, он по возвращении надолго укладывался в госпиталь залечивать ранения. Если же приезжал здоровым, то отсиживался в домашней тишине, заставляя себя как можно скорее привыкнуть к мирному существованию — без звуков автоматных очередей, оглушительных разрывов и крепчайшей солдатской брани. Несколько месяцев требовалось всякому, побывавшему в огненном аду, чтобы подсознание перестало ожидать выстрелов чеченских снайперов. Чтобы отучиться выискивать опытным взглядом характерные признаки боевиков среди ничего не подозревавших мирных граждан Санкт-Петербурга. И, наконец, дабы снова почувствовать себя полноправным и нужным членом общества, жительствующего совсем по иным — чуждым войне законам.
И вот однажды, в минуту вожделенного распития слабоалкогольного напитка, под спокойную и проникновенную мелодию, случайно поставленную дискотечным диджеем, кто-то осторожно тронул его за плечо…
— Извините, — с нарочитой смелостью произнесла незнакомая девица весьма привлекательной наружности, — можно вас пригласить?
Несколько растерянный Гроссмейстер с сожалением посмотрел на запотевший, наполненный свежим пивом бокал, отставил его в сторону, и последовал за барышней, обратившей внимание почему-то именно на него.
Позже Станислав часто вспоминал первое впечатление от медленного танца с Елизаветой. Дивно пахнущие длинные волосы; нежные ладони, лежащие на его плечах; скромно потупленный взор… В этот знаменательный вечер они танцевали еще дважды, познакомились, немного поговорили. По удивительному совпадению она оказалась дочерью подполковника Щербинина, недавно переехавшего в Питер из Таджикистана и занявшего должность заместителя командира «Шторма». Вторично они встретились через неделю и уже общались, словно старые знакомые — беспечно, раскрепощено, с налетом этакой обоюдно завуалированной приязни.
Торбину она сразу понравилась — красивые, мягкие черты лица; бронзовая от южного солнца кожа; стройная, почти идеальная фигура. На первый взгляд Лиза Щербинина мало чем отличалась от массы девиц с великолепной внешностью, да гипсокартонной головой, набитой желаниями потусоваться, снять журнального плейбоя и бесконечно расслабляться. Однако с каждой встречей он открывал в юной девушке какие-то новые черты, наклонности, увлечения… Окончив музыкальное училище, она собиралась продолжить учебу в Санкт-Петербургской консерватории. Помимо музыки, неплохо разбиралась в живописи, литературе, истории… Суждения не отдавали категоричностью и навязчивостью, чувствовался такт и какое-то старомодное, не без родительской строгости воспитание. На третьей неделе их знакомства капитан вдруг поймал себя на мысли, что с нетерпением ждет следующего свидания.
Похоже, и он — высокий, симпатичный крепыш с серо-голубыми глазами и усталой улыбкой на приятном лице по-настоящему запал ей в душу. Каждый раз она искренне радовалась встрече, не отходила от него ни на шаг и с удовольствием принимала предложения пройтись по вечернему городу.
У них стремительно складывались чудесные, доверительные отношения. Все развивалось безоблачно до тех пор, пока однажды, прогуливаясь по Невскому проспекту, они не повстречали Сашку Воронцова…
Спустя один час двадцать пять минут после затяжного боя в расположении лагеря Шахабова, вторая группа под командованием полковника Щербинина подошла к опушке леса…
— Мы у самого логова, — прошептал комбриг, отодвигая ветку куста и разглядывая подступы к временным владениям эмира.
— Точно, — согласился Сомов, — вон виднеется какое-то строение из булыжников. Метрах в четырехстах…
— Ага, вижу. А основной бивак, вероятно, находится в долинке между тех двух скал.
Руководитель «Шторма» подозвал всех остальных бойцов отряда. Недолго посовещавшись, спецназовцы решили еще немного продвинуться вперед. Но не сделали они и десяти шагов, как наткнулись на три трупа…
— Наши сработали, — заключил майор, после беглого осмотра тел бандитов.
— Похоже на то, — согласился полковник.
Константин Николаевич промокнул рукавом камуфляжки выступившую на лбу испарину, посмотрел в сторону лагеря и пробормотал:
— Что-то не нравится мне все это…
— Что именно?
— Тишина какая-то гробовая. Не понятно, куда все подевались — ни наших, ни чужих…
— Действительно, странное безмолвие… — согласился Юрий Леонидович. — Не будь в первой команде предателя, сейчас на душе было бы куда спокойнее. Ладно, что здесь топтаться, пошли…
Пара лидеров незаметно просочилась до бугорка, откуда не так давно вели наблюдение Торбин, Воронцов и Шипилло. Осмотревшись, Юрий Леонидович дал знак подчиненным и, не дожидаясь их подхода, короткими перебежками стал подбираться к брустверу из булыжников. Оперативник старался не отставать.
Первое, что привлекло внимание, когда они оказались у каменного простенка — огромное количество стреляных гильз. Латунными цилиндрами было усеяно все пространство вокруг временного укрепления в радиусе семи-восьми метров.
— Что ж тут творилось-то? — изумленно качал головой Сомов. — Неужто они решили покрошить весь отряд Медведя!?
— Сомнительно… Сдается мне, все происходило по-другому, — Щербинин осторожно заглянул внутрь укрепления: — и здесь трупы «чертей»… Раз, два, три, четыре… Восемь!
Немного осмелев, майор тоже приподнялся. Взгляд его задержался на равнине между скалами и «редутом». От удивления он присвистнул…
— Представляю, какая была бойня! Посмотрите-ка сколько их там.
Все подходы к полукольцу, сооруженному из плоских булыжников, были буквально завалены мертвыми телами. Далее — на оконечности долины, где смыкались скалы, виднелись палатки и еще какие-то сооружения-времянки. Признаки жизни в лагере отсутствовали…
— Вот это да!.. — не удержался обычно скупой на эмоциональные оценки комбриг.
Он безбоязненно поднялся в полный рост и медленно двинулся по страшному полю брани, тщательно осматривая каждого боевика в надежде отыскать человека, внешне похожего на заместителя Командующего вооруженными силами Ичкерии.
Вскоре подоспели и рядовые бойцы. Во главе с оперативником они прочесали обширное каменистое поле, вплоть до построек-времянок, разыскивая хоть какие-нибудь признаки гибели сослуживцев из «Шторма».
Ни те, ни другие поиски успехом не увенчались…
— В лагере пусто. А там только погибшие от пуль, — Константин Николаевич указал рукой на тела, лежащие на расстоянии от ста до двухсот метров от дозорного пункта. — Ближе, где видны воронки гранатных разрывов, много чеченцев, изуродованных осколками.
С поникшей головой полковник прохаживался у входа в укрепление. Погрузившись в раздумья, он пнул ногой мужчину средних лет, височная область у которого была пробита лезвием ножа. Вместо левого глазного яблока у того чернела сплошная корка запекшейся крови. В закостенелом оскале матово-бледного лица застыл ужас его последней минуты жизни…
— Куда больше настораживают вот эти, — наконец проронил шеф спецназовцев. — Видишь, сколько здесь убитых в рукопашной?.. А в такой, брат, сваре даже самые отменные навыки не спасут, коль на троих налетает тридцать. Кроме того, не забывай — наших фактически было двое…
Намек Сомов понял. Мысль об изменнике давно уже не покидала и его сознание. Щербинин достал сигарету и, снова задумавшись, стал основательно мять ее двумя пальцами, не обращая внимания на обильно высыпавшийся табак. Вернувшись через минуту в реальность, с удивлением посмотрел на растерзанную сигарету и, отбросив ее, вынул из пачки следующую…
— Товарищ полковник! — внезапно окликнул один из бойцов, — там под горой крест!.. Здоровенный такой крест!
— Какой еще крест? — опешил тот.
— Могила с огромным крестом!
Офицеры поспешили за воином и скоро очутились возле продолговатого ровного холмика, сооруженного из желтовато-серого грунта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Ответные действия бойцов «Шторма» происходили скорее машинально, чем обдуманно — времени на обсчет ситуации им даровать никто не собирался. В таком положении сам бог велел соображать мгновенно и как раз-то производить самые резкие телодвижения. Не сговариваясь, они приняли единственно верное решение — взять молниеносным штурмом выдвинутый вперед оплот боевиков. Троица рванула вперед к возвышавшемуся над равниной метровому брустверу, поливая противника непрерывным огнем. Когда до цели этой безумной атаки оставалось с десяток метров, снайпер отвалился вправо и, падая, жахнул из винтаря в ближайшего «чеха». Воронцов кубарем отлетел влево и, разнося в клочья полу телогрейки, продолжал стрелять прямо из-под нее. Торбин же, перемещаясь зигзагообразными прыжками, вел огонь из «Вала» от бедра, добивая заметно поредевший «гарнизон» редута.
Так или иначе, но ближайшая и самая опасная сила — засада вместо обычного дозора за каменной насыпью была уничтожена в считанные секунды. Два десятка пуль, вроде бы прицельно выпущенных боевиками из «Калашей», целей так и не нашли, за исключением одной — слегка зацепившей плечо прапорщика.
— Перехитрили, паскуды смуглолицые! — с недоумением констатировал Шип, кидая для верности за ряды булыжников гранату. — И ведь отойти теперь невозможно — с верхотуры-то в спину лупить — одно удовольствие. Это я вам как профессионал заявляю!..
Приятели лежали в трех шагах от внешней стороны бруствера, скрываясь от засевших где-то на скальных площадках стрелков. После звучного разрыва гранаты Стас огласил свое решение:
— Циркач занимает позицию с пулеметом слева от укрепления, я справа. Отстреливаем самых резвых из тех, кто бежит сюда. Ты же Серега, попробуй понаблюдать за склонами гор — снайперы должны обнаружить себя выстрелами. Вот, держи бинокль…
Однако все оказалось не так просто. Когда офицеры ползком подобрались к противоположным закругленным краям редута, их взору предстала безрадостная картина наступления многочисленной бандгруппы. Около сотни рассредоточенных по долине воинов Аллаха быстро приближалось к остаткам отряда Гроссмейстера…
На основной базе ОСНаз «Шторм» увеселительных заведений не содержалось, если не считать просторной столовой, зачастую используемой в качестве банкетного зала по случаям юбилеев; свадеб; присвоения очередных званий или же получения наград, сыпавшихся на элитных воинов как из рога изобилия. В остальные вечера, когда общепитовская вотчина тихо пустовала, не обремененные летами офицеры и бойцы-контрактники отрывались по полной программе на шумной дискотеке, что тревожила покой пожилых пенсионеров в паре кварталов от гарнизонного КПП. Местные гражданские ухари широкоплечих парней недолюбливали, косили в их сторону недобрыми взглядами, однако побаивались и сносили присутствие непрошенных гостей безропотно. Девицы же — напротив, всегда были рады появлению статных молодых людей, нашедших себя в нынешней нестабильной жизни и, твердо стоящих на крепких ногах.
Когда одиночество в холостяцкой однокомнатной квартирке до предела одолевало Торбина, он одевал свой нехитрый и единственный гражданский прикид — поношенные джинсы, черную футболку, да куртку и так же отправлялся в оный «очаг современной культуры». На дискаче капитан неизменно встречал двух-трех приятелей-сослуживцев, сидевших за высокой барной стойкой или же в укромном уголке и снисходительно взиравших на вульгарные па. Присоединившись к умиротворенной компании, он заказывал холодного пива и погружался в расслабленное небытие.
На знакомство и общение с представительницами прекрасной половины времени у Стаса катастрофически не хватало. После участия в спецзадании у села Первомайское, а так же после штурмов дагестанских ваххабитских сел Чабанмахи и Убдент, он по возвращении надолго укладывался в госпиталь залечивать ранения. Если же приезжал здоровым, то отсиживался в домашней тишине, заставляя себя как можно скорее привыкнуть к мирному существованию — без звуков автоматных очередей, оглушительных разрывов и крепчайшей солдатской брани. Несколько месяцев требовалось всякому, побывавшему в огненном аду, чтобы подсознание перестало ожидать выстрелов чеченских снайперов. Чтобы отучиться выискивать опытным взглядом характерные признаки боевиков среди ничего не подозревавших мирных граждан Санкт-Петербурга. И, наконец, дабы снова почувствовать себя полноправным и нужным членом общества, жительствующего совсем по иным — чуждым войне законам.
И вот однажды, в минуту вожделенного распития слабоалкогольного напитка, под спокойную и проникновенную мелодию, случайно поставленную дискотечным диджеем, кто-то осторожно тронул его за плечо…
— Извините, — с нарочитой смелостью произнесла незнакомая девица весьма привлекательной наружности, — можно вас пригласить?
Несколько растерянный Гроссмейстер с сожалением посмотрел на запотевший, наполненный свежим пивом бокал, отставил его в сторону, и последовал за барышней, обратившей внимание почему-то именно на него.
Позже Станислав часто вспоминал первое впечатление от медленного танца с Елизаветой. Дивно пахнущие длинные волосы; нежные ладони, лежащие на его плечах; скромно потупленный взор… В этот знаменательный вечер они танцевали еще дважды, познакомились, немного поговорили. По удивительному совпадению она оказалась дочерью подполковника Щербинина, недавно переехавшего в Питер из Таджикистана и занявшего должность заместителя командира «Шторма». Вторично они встретились через неделю и уже общались, словно старые знакомые — беспечно, раскрепощено, с налетом этакой обоюдно завуалированной приязни.
Торбину она сразу понравилась — красивые, мягкие черты лица; бронзовая от южного солнца кожа; стройная, почти идеальная фигура. На первый взгляд Лиза Щербинина мало чем отличалась от массы девиц с великолепной внешностью, да гипсокартонной головой, набитой желаниями потусоваться, снять журнального плейбоя и бесконечно расслабляться. Однако с каждой встречей он открывал в юной девушке какие-то новые черты, наклонности, увлечения… Окончив музыкальное училище, она собиралась продолжить учебу в Санкт-Петербургской консерватории. Помимо музыки, неплохо разбиралась в живописи, литературе, истории… Суждения не отдавали категоричностью и навязчивостью, чувствовался такт и какое-то старомодное, не без родительской строгости воспитание. На третьей неделе их знакомства капитан вдруг поймал себя на мысли, что с нетерпением ждет следующего свидания.
Похоже, и он — высокий, симпатичный крепыш с серо-голубыми глазами и усталой улыбкой на приятном лице по-настоящему запал ей в душу. Каждый раз она искренне радовалась встрече, не отходила от него ни на шаг и с удовольствием принимала предложения пройтись по вечернему городу.
У них стремительно складывались чудесные, доверительные отношения. Все развивалось безоблачно до тех пор, пока однажды, прогуливаясь по Невскому проспекту, они не повстречали Сашку Воронцова…
Спустя один час двадцать пять минут после затяжного боя в расположении лагеря Шахабова, вторая группа под командованием полковника Щербинина подошла к опушке леса…
— Мы у самого логова, — прошептал комбриг, отодвигая ветку куста и разглядывая подступы к временным владениям эмира.
— Точно, — согласился Сомов, — вон виднеется какое-то строение из булыжников. Метрах в четырехстах…
— Ага, вижу. А основной бивак, вероятно, находится в долинке между тех двух скал.
Руководитель «Шторма» подозвал всех остальных бойцов отряда. Недолго посовещавшись, спецназовцы решили еще немного продвинуться вперед. Но не сделали они и десяти шагов, как наткнулись на три трупа…
— Наши сработали, — заключил майор, после беглого осмотра тел бандитов.
— Похоже на то, — согласился полковник.
Константин Николаевич промокнул рукавом камуфляжки выступившую на лбу испарину, посмотрел в сторону лагеря и пробормотал:
— Что-то не нравится мне все это…
— Что именно?
— Тишина какая-то гробовая. Не понятно, куда все подевались — ни наших, ни чужих…
— Действительно, странное безмолвие… — согласился Юрий Леонидович. — Не будь в первой команде предателя, сейчас на душе было бы куда спокойнее. Ладно, что здесь топтаться, пошли…
Пара лидеров незаметно просочилась до бугорка, откуда не так давно вели наблюдение Торбин, Воронцов и Шипилло. Осмотревшись, Юрий Леонидович дал знак подчиненным и, не дожидаясь их подхода, короткими перебежками стал подбираться к брустверу из булыжников. Оперативник старался не отставать.
Первое, что привлекло внимание, когда они оказались у каменного простенка — огромное количество стреляных гильз. Латунными цилиндрами было усеяно все пространство вокруг временного укрепления в радиусе семи-восьми метров.
— Что ж тут творилось-то? — изумленно качал головой Сомов. — Неужто они решили покрошить весь отряд Медведя!?
— Сомнительно… Сдается мне, все происходило по-другому, — Щербинин осторожно заглянул внутрь укрепления: — и здесь трупы «чертей»… Раз, два, три, четыре… Восемь!
Немного осмелев, майор тоже приподнялся. Взгляд его задержался на равнине между скалами и «редутом». От удивления он присвистнул…
— Представляю, какая была бойня! Посмотрите-ка сколько их там.
Все подходы к полукольцу, сооруженному из плоских булыжников, были буквально завалены мертвыми телами. Далее — на оконечности долины, где смыкались скалы, виднелись палатки и еще какие-то сооружения-времянки. Признаки жизни в лагере отсутствовали…
— Вот это да!.. — не удержался обычно скупой на эмоциональные оценки комбриг.
Он безбоязненно поднялся в полный рост и медленно двинулся по страшному полю брани, тщательно осматривая каждого боевика в надежде отыскать человека, внешне похожего на заместителя Командующего вооруженными силами Ичкерии.
Вскоре подоспели и рядовые бойцы. Во главе с оперативником они прочесали обширное каменистое поле, вплоть до построек-времянок, разыскивая хоть какие-нибудь признаки гибели сослуживцев из «Шторма».
Ни те, ни другие поиски успехом не увенчались…
— В лагере пусто. А там только погибшие от пуль, — Константин Николаевич указал рукой на тела, лежащие на расстоянии от ста до двухсот метров от дозорного пункта. — Ближе, где видны воронки гранатных разрывов, много чеченцев, изуродованных осколками.
С поникшей головой полковник прохаживался у входа в укрепление. Погрузившись в раздумья, он пнул ногой мужчину средних лет, височная область у которого была пробита лезвием ножа. Вместо левого глазного яблока у того чернела сплошная корка запекшейся крови. В закостенелом оскале матово-бледного лица застыл ужас его последней минуты жизни…
— Куда больше настораживают вот эти, — наконец проронил шеф спецназовцев. — Видишь, сколько здесь убитых в рукопашной?.. А в такой, брат, сваре даже самые отменные навыки не спасут, коль на троих налетает тридцать. Кроме того, не забывай — наших фактически было двое…
Намек Сомов понял. Мысль об изменнике давно уже не покидала и его сознание. Щербинин достал сигарету и, снова задумавшись, стал основательно мять ее двумя пальцами, не обращая внимания на обильно высыпавшийся табак. Вернувшись через минуту в реальность, с удивлением посмотрел на растерзанную сигарету и, отбросив ее, вынул из пачки следующую…
— Товарищ полковник! — внезапно окликнул один из бойцов, — там под горой крест!.. Здоровенный такой крест!
— Какой еще крест? — опешил тот.
— Могила с огромным крестом!
Офицеры поспешили за воином и скоро очутились возле продолговатого ровного холмика, сооруженного из желтовато-серого грунта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45