— Я все знаю, — спокойно сказал Люс. — Видишь ли, Ларри, от меня мало что укрывается. Я ведал акциями Сидни и когда он сказал, что хочет продать блок на сумму в три четверти миллиона и когда я услышал, что миссис Плессингтон по уши влезла в долги, об остальном было нетрудно догадаться. Меня это не волновало и я жалею, что это волновало Сидни.
— Колье теперь мое, — сказал я. — Я передаю его в распоряжение фирмы.
Том. Когда мы его продадим, переделав по проекту Сидни, все деньги получит фирма.
— Вот так и должен поступать партнер, — сказал он, — но фирма купит его у тебя по той цене, которую уплатил Сидни. Так будет по справедливости, согласен? Доход от продажи идет фирме.
— Отлично… купи мне акции, Том. Ты смотрел за делами Сидни, я буду очень благодарен, если ты займешься и моими.
Это ему понравилось. Мы заговорили о делах. Новые работники оправдали ожидания и даже Терри вел себя прилично.
— По-моему, тебе пока не стоит браться за работу, Ларри, — сказал Люс. У тебя нездоровый вид. Почему бы тебе не совершить морской круиз?
— Я думаю так и сделать, но только не теперь. Сначала мне нужно разделаться со всеми делами по наследству, обосноваться в пентхаусе, и потом, примерно через неделю, можно поехать.
Попрощавшись с Томом, я поехал к дому Сидни. Гарри Грегсон, дневной сторож, приветствовал меня, когда я приблизился к его столу.
— Рад вас снова видеть, мистер Карр, — сказал он. — До чего скверная история. Я скучаю по мистеру Сидни… он был джентльмен.
— Да. — После паузы я продолжал:
— Я переселяюсь в пентхаус, Гарри. У вас есть ключи?
— Да, сэр. Я читал об этом в газетах. Я сказал тогда и теперь скажу: всего вам наилучшего, мистер Карр. Местный персонал очень доволен, что вы будете здесь жить.
— Спасибо, Гарри.
— Там никого не было с тех пор, как ушла полиция Нужно прибраться перед вашим переездом.
— У вас есть адрес Клода, Гарри? Я хочу его пригласить к себе на работу.
— А чего ему не согласиться. Да, у меня есть его телефон. Одну минуточку… — Он вышел в дежурку и, поискав в ящике стола, вернулся с листком бумаги. — Я слышал, он здорово расстроен.
— Он не заходил сюда после…
— Нет, сэр. Он куда-то уехал, но сейчас наверно вернулся.
— Я позвоню ему. — Взяв бумажку и ключи, я продолжал:
— Спасибо, Гарри. Я пока только хочу немного оглядеться там и долго не задержусь.
Поднимаясь в лифте, я вспоминал тот роковой вечер. Я вздрогнул при мысли о том, что войду в дом Сидни в первый раз после его смерти.
Остановившись перед дверью, я колебался. У меня появилось чувство, близкое к тошноте. «Но ведь это глупо, — сказал я себе. — Сидни мертв Этот чудесный пентхаус теперь принадлежит мне… он станет моим домом! Нужно освободиться от этого комплекса вины. Я не виноват в его смерти! За долгие часы одиночества я вновь и вновь твердил себе это. Надо изгнать чувство вины из своего сознания».
Я вставил ключ в замок и шагнул в прихожую. Слыша слабое гудение кондиционера, я остановился, прислушиваясь. Неужели полиция оставила включенный кондиционер? Разве никто не заходил сюда, чтобы убедиться, что свет и кондиционер выключены?
Озадаченный, я толкнул дверь.
Передо мной с пистолетом в руке стоял Фел Морган.
Я стоял неподвижно, уставившись на пистолет, готовый выплюнуть смерть.
Сквозь двойные рамы приглушенно раздавались всевозможные звуки. Город продолжал жить своей жизнью.
Я перевел взгляд с пистолета на лицо Фела. В тот момент он опустил пистолет и сказал вздрагивающим и испуганным голосом:
— Господи Иисусе! Я думал пришли копы!
Тут я увидел, что он испуган еще сильнее меня, и приободрился, хотя у меня бешено колотилось сердце и пересохло в горле. Я во все глаза смотрел на него.
Что за ужасный вид? Он выглядел настоящей развалиной. Грязный и истощенный, с лицом, заросшим рыжей щетиной. Я чувствовал исходившую от него вонь. На нем был красный пиджак с черными накладными карманами, но его с трудом можно было узнать под слоем" грязи. Туфли были так заляпаны, словно он бродил по болоту. Глаза ввалились и смотрели испуганно, а губы судорожно дергались. Учащенное дыхание со свистом вырывалось сквозь его нечищеные зубы.
— Как услышал, что замок поворачивается, — произнес он дрожащим голосом, — чуть не обмочился со страху. Я думал здесь для меня будет надежное место на пару дней. — Он отвернулся от меня и повалился в мягкое кресло. Пистолет выскользнул из его рук и со стуком упал на толстый персидский ковер Сидни.
Фел закрыл глаза грязной рукой и заплакал.
Я закрыл дверь и на подгибающихся ногах направился к шкафчику с бутылками. Трясущимися руками я налил чистого виски в два стакана.
— Спокойно, — сказал я и поставил один стакан рядом с ним. — Возьми себя в руки. Вот, выпей.
Он поднял на меня взгляд, вытирая лицо тыльной стороной руки. В его глазах появилось выражение загнанного животного, сказавшее мне, что он опасен.
— Сволочь! — сказал он дрожащим голосом. — Ты втравил меня в это дело сладкими речами! Так тебе меня и вызволять.
Я выпил половину стакана, потом подошел и сел рядом с ним.
— Где Рея? — спросил я.
Он сжал кулаки и ударил себя по вискам. Я видел, что от страха он впал в истерику и это придавало мне уверенности.
— Фел! Возьми себя в руки! Где Рея?
— Не говори мне об этой суке! — И он забарабанил кулаками по коленям. Ты должен мне помочь! Ты втравил меня в это! Я видел газеты… меня ищут за убийство!
Я понял, что сумею с ним справиться.
— Я помогу тебе, но сперва мне надо знать, что случилось. Где Рея?
Он опять заплакал, сотрясаясь от рыданий. Я сделал большой глоток и откинулся в кресле, наблюдая за ним. Его страх и грязь вызывали во мне отвращение.
Я дал ему наплакаться вволю. Наконец у него кончились слезы, он вытер глаза рукой и мутно посмотрел на меня.
— Если меня поймают, то упекут в тюрьму на двадцать лет, — сказал он прерывисто, судорожно выталкивая из себя каждое слово. — Мне такого не выдержать! Не гожусь я для этого! Двадцать лет за решеткой! Живым я им не дамся!
— Перестань думать про одного себя, — сказал я. — Где Рея?
— Сука, моя проклятая сестричка! — Он вскочил, потряс над головой кулаком и опять сел. Он вел себя как сумасшедший. — Пистолеты были не заряжены!
Клянусь! Это она их зарядила! Это она! Она убила педика! Тебя хотела убить!
Ты же сам знаешь! Ты должен сказать фликам, что я тут ни при чем!
— Где Рея? — повторил я.
— Не веришь, да? Думаешь я такой же гад, как она, да? Нет! Она всегда была моим проклятьем! Не надо было принимать ее к себе! Не надо было слушать твой гладкий треп! Двадцать лет за решеткой! Мне такого не выдержать!
— Что ты здесь делаешь? — спросил я негромко, надеясь, что звук моего голоса успокоит его.
Он откинулся на спинку кресла, обхватив голову руками.
— Пошел ты с вопросами! Мне надо выбраться отсюда! Мне нужны деньги!
Машина. Я хочу отсюда убраться!
— Деньги я тебе дам, достану машину и помогу выбраться отсюда.
Он уставился на меня. Он трясся всем телом, но теперь в его глазах появился огонек надежды.
— Еще бы ты отказался! — сказал он хрипло. — Ты и твои проклятые миллионы! Ты-то не в накладе, верно?
Эти его слова были ошибкой. Я начинал испытывать к нему жалость, но сказанное им сразу заглушило во мне всякое чувство сострадания.
— Как она могла убить педика? — сказал он, тупо уставившись на свои грязные руки. — Поганая тварь! Знаешь, как — она обошлась со мной… со своим братом? — Он поднял на меня полные страдания глаза. — Мы рванули отсюда. Колье было у нее. За рулем была она. Ехала она быстро. Я ругал ее за стрельбу, но она на меня и не взглянула. Я думал, мы едем в Майами. Я ни во что не вмешивался, только и мог, что ругаться. Когда мы свернули на дорогу по болоту, она вдруг нажала на тормоза. Я заорал на нее, чтобы она не останавливалась. Как сейчас ее вижу. — Он снова с силой ударил кулаками по коленям. — Ее чертовы гляделки были вроде ледышек. «Задняя левая камера спустила, — говорит, — вылезай и побыстрей посмотри». Ну, я вылез и посмотрел Я и машину обойти не успел, как она, сука, была такова со всеми бриллиантами… и плевать ей, что будет… со мной. — Его голос прервался и он снова заплакал, раскачиваясь в отчаянии взад и вперед.
Я закурил. Я больше не боялся его, хотя и понимал, что он по-прежнему опасен. Бели полиция схватит его, он все расскажет. Глядя на него, я принял хладнокровное решение. Нужно заставить его молчать. Если я хочу обеспечить себе безопасность, иного выхода нет. Я сидел, курил и смотрел на него, пока он скулил и плакал. Его грязь, его вонь, его жалкое малодушие делали его в моих глазах столь же незначительным, как муха на стене.
Часы на здании муниципалитета пробили двенадцать.
— Ты, наверно, проголодался, Фел, — сказал я. — Я принесу тебе что-либо поесть.
— Проголодался? Я подыхаю с голода. И натерпелся же я! Я питался сырой рыбой и крабами в том проклятом болоте! Ты был там когда-нибудь? Это вонючее болото полно змей и крокодилов!
Я позвонил в ресторан и попросил, чтобы принесли мне ленч.
— Выйди на террасу, Фел, и не показывайся.
Он схватил стакан с виски, осушил его, потом вышел на террасу.
Я отнес его стакан в кухню, занятый только одной мыслью, как заставить его молчать? Я сознавал, что обдумываю убийство, но эта мысль не шокировала меня. Если я сумею избавиться от него, а потом и от Реи, то буду в безопасности, мало того, я смогу наслаждаться всеми благами мира.
Я вернулся в гостиную и сел. За пятнадцать минут, в течение которых я дожидался официанта, у меня в голове начал складываться план. Я считал, что с Фелом будет нетрудно покончить, другое дело Рея. Ладно, не все сразу.
Появился официант, кативший перед собой столик. При силе меня он просиял улыбкой.
— С добрым утром, мистер Карр. Рад снова вас видеть. Метр посылает вам бутылку шампанского со своими наилучшими пожеланиями. Шеф сегодня постарался для вас.
Я дал ему два доллара на чай и, когда он ушел, выглянул на террасу, где Фел сидел, прислонясь спиной к балюстраде и подтянув колени к подбородку.
— Иди ешь, — сказал я.
Он протиснулся мимо меня, подошел к столу и уставился на еду, потом сел и начал есть. Он ел, как наголодавшаяся свинья, набивая рот едой, проглатывая огромные куски и громко давясь Меня так замутило от него, что я вышел на террасу и ждал там, пока он кончит, и за это время в моем сознании окончательно сформировался план. Я нашел способ отделаться от него раз и навсегда и притом безо всякого риска.
Услышав громкую отрыжку, я решил, что он закончил трапезу, и вернулся в гостиную. Бог знает, что подумает официант, когда придет за столиком, подумал я, глядя на разрушения. Фел измазал всю скатерть, от обширного выбора сыров ничего не осталось, корзинка, в которой раньше лежало шесть булочек, опустела. Всякие пятна усеяли не только скатерть, но и безукоризненную салфетку, которой был покрыт столик. Даже в корзине с фруктами ничего не осталось.
— Не беда, — сказал я себе, — хорошие чаевые все уладят.
Я посмотрел на Фела, который закуривал сигарету.
— Здорово! — сказал он. — И умеете же вы жить, жлобы богатые! Лучшей жратвы я в жизни не едал!
— Ты просто проголодался, — сказал я.
— Да-а… ты вот сидел себе в этой шикарной хате, а я там в темноте со змеями. — Он с ненавистью уставился на меня — Ладно, парень, ты втравил меня в эту кашу… ты и вытащишь, не-то гляди. Если копы меня заметут, я расколюсь. Оба сядем на двадцать годочков!
Сам того не зная, он приговаривал себя к смерти.
— Как ты сюда пробрался, Фел? — спросил я, садясь и тоже закуривая.
— Это очень просто… Ладно, неважно… мне нужна машин? и деньги.
— Можешь взять мою машину. Она стоит перед домом. Сколько тебе нужно денег?
Он с прищуром посмотрел на меня.
— Пятьдесят кусков Я кивнул.
— Столько я наберу. Какие у тебя планы, Фел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29