Он был умелым, если не сказать блестящим игроком, и после того как он понял разницу между долгим вистом, который предпочитала вдовствующая особа, и коротким, к которому, будучи представителем молодого поколения, привык он, у нее не осталось серьезных причин придираться к нему. Но поскольку в игре леди Денвилл известное мастерство соседствовало со странными промахами (из-за того, что, по ее словам, она в неподходящий момент погружалась в свои мысли), вскоре по молчаливому соглашению играющие составили две постоянные пары – почтенная вдова и Космо Клифф против леди Денвилл и ее сына.
Таким образом, Эмме приходилось лишь составлять компанию вдовствующей особе в ее свободное время, а также сопровождать ее в послеобеденных поездках по окрестностям, если позволяла погода. Подобный образ жизни весьма соответствовал ее нраву, так что никто не считал ее достойной сочувствия.
Эмброуз, все еще питая надежду стать знаменитым стрелком, проводил утренние часы с главным егерем, кротким человеком, сообщившим Киту по секрету, что если он обучит мастера Эмброуза попадать точно в дверь амбара с расстояния в двенадцать ярдов, то это будет более чем он ожидал.
Космо проводил лучшую часть дня либо за изучением лондонских газет в библиотеке, либо разъезжая по имению и задавая язвительные вопросы судебному приставу и фермерам и сообщая Киту замеченные им признаки расточительства. Киту же оставалось только развлекать мисс Стейвли. В солнечные дни они катались верхом или играли в волан, когда шел дождь, играли на бильярде или беседовали, усевшись в каком-нибудь уютном уголке. Однажды по ее просьбе он проводил ее в длинную картинную галерею, развлекая непочтительными историями о своих предках, портретами которых были завешены стены. Она отвечала тем же и после его хвастливого рассказа о некоем непокорном священнике (родственнике по боковой линии) даже перещеголяла его, поведав об одном из Стейвли, который запятнал свое имя, увязнув в долгах так сильно, что ему ничего не оставалось, кроме как заняться разбоем.
Кит, отдав должное этому рассказу, полюбопытствовал, преуспел ли этот предприимчивый отпрыск древнего рода в увеличении своего состояния, но получил ответ, что его вопрос неуместен, потому что этот замечательный человек безвременно окончил свои дни на плахе под именем Благородного Дика.
– Ну, ладно, – сказал он. – Но посмотрите на этого старого рыжеватого типа. Одного из моих троюродных дедушек. Говорят, он убил свою первую жену. Вот она, позади него!
– Конечно, – сказала Кресси, вглядываясь в портрет печальной женщины. – Не удивительно, если он это действительно сделал. Видно, что это унылая женщина, подверженная меланхолии, плаксивая. Кроме того, я могу утверждать, что рыжеволосые люди отличаются неуравновешенностью и несдержанностью.
Однако наибольший интерес у мисс Стейвли вызвал портрет близнецов Фэнкотов, написанный Хоппнером, когда они были школьниками.
– До чего вы похожи! – заметила она, внимательно изучая портрет, который Кит считал одной из лучших работ Хоппнера. – Но когда вглядываешься более тщательно, замечаешь различие. У вас волосы светлее, а ваш брат немного выше. Что-то 9 выражении тоже…
– Вы так думаете? Я думаю, что кажущаяся разница в росте зависит просто от положения, в котором мы находились. А что до выражения, то этот портрет нельзя отнести к удачным вещам кисти Хоппнера, – сказал Кит, безжалостно жертвуя репутацией покойного художника. – Пройдемте дальше и посмотрим на портрет моей матери, написанный Лоренсом.
Она позволила провести ее вперед, однако перед тем, как покинуть галерею, бросила еще один взгляд на портрет Хоппнера, а затем посмотрела исподтишка, но испытующе, на Кита. Впрочем, она ничего не сказала, ни тогда, ни позднее, когда почтенная вдова высказала мнение, что лорд Брамби был несправедлив к своему старшему племяннику.
Вдовствующая особа была возмущена его светлостью.
– Вот увидишь, Кресси, он становится сплетником! Со старыми холостяками это бывает часто. Он души не чает в другом мальчике, и это отражается на его отношении к юному Денвиллу!
– Он не сказал папе ничего предосудительного о Денвилле, мэм, – осмелилась вставить Кресси. – Он ведь говорил только, что, хотя Денвилл немного необуздан, он верит, что нет ничего лучше, чем подходящая женитьба, которая сможет сделать его…
– Вздор! – воскликнула леди Стейвли, зажмурив глаза. – Генри Брамби – старая баба, и я ему об этом скажу! Это выдумка, что мальчик – распутник, он никогда им не был! Думаю, что приключения у него были: не без этого! Но я приобрела жизненный опыт задолго до того, как Брамби приобрел свой, и если он думает, что я не раскушу Развратника, он глубоко ошибается! Ничего подобного я не замечаю в Денвилле, и ты можешь мне верить, девочка! Мне он нравится. А тебе?
Этот внезапный вопрос слегка обескуражил Кресси, но пытаясь оттянуть ответ, она сказала, немного покраснев:
– Да, мне тоже. Много.., много больше, чем с самого начала. Но…
– Но.., что? – задала вопрос почтенная леди, когда Кресси заколебалась. Кресси покачала головой.
– Ничего, мэм! То есть.., да нет, ничего!
Почтенная вдова пристально взглянула на нее и через мгновение изрекла:
– Впрочем, еще рано! Я не хочу настаивать и больше об этом не говорю. Ты не относишься к разряду глупеньких барышень, поэтому вполне можешь оценить преимущества этого брака. Ты знаешь также, что Денвилл – завидный жених, я и раньше так думала. Таким был и его отец, и маленькой дурочке Амабел Клифф очень повезло, когда она поймала его!
Она села, раздумывая секунду, затем резко изменила предмет разговора:
– Я полагаю, что Бонами Риппл собирается приехать сюда завтра. Ну и толст же он! Однако я буду рада видеть его, потому что он хорошо играет в вист и знает все последние сплетни.
Она снова замолчала, а затем нехотя добавила:
– Что до Амабел, то суметь увезти Риппла из Брайтона в это время года – это, скажу тебе, много значит.
Но когда на следующий день сэр Бонами при помощи двух здоровенных лакеев выбрался из дорожной коляски, никто не мог предположить по его поведению, сколь нетрудно было заставить его покинуть Павильон и привезти в уединенный Рейвенхерст. Излучая добродушие, он схватил руку Кита своими коротенькими и толстыми руками и воскликнул, что это великолепно! Немного отдышавшись после усилий, затраченных на спуск из коляски, он стоял, осматриваясь: внушительная, если не нелепая, фигура в изящнейшем деревенском одеянии с накинутым на плечи громадным пальто тускло-коричневого цвета и в касторовой шляпе с низкими полями, лихо надетой набекрень на вьющиеся и напомаженные локоны.
– Очень приятно! – воскликнул он. – Прекрасный вид! Ты знаешь, мой мальчик, я никогда раньше не видел этого летом! Прекрасно! Как раз то, что надо для восстановления здоровья! Я уже чувствую себя свежим, как букет цветов.
В глазах Кита мелькнул огонек.
– Я счастлив приветствовать вас здесь, сэр! Маленькие круглые глазки сэра Бонами на секунду впились в него:
– Премного обязан! Красиво сказано! С опозданием вспомнив, что его брат с трудом выносил преданного обожателя их матери. Кит небрежно произнес:
– Однако я должен предупредить вас, что прелести сельской жизни, возможно, выбьют вас из колеи! Мы обедаем в шесть, сэр!
– Не стоит предупреждать меня, – сказал сэр Бонами, медленно поднимаясь по ступеням. – Я знаю сельские привычки! Но у вас прекрасный повар, и, получив кусочек-другой в полдник, можно спокойно ждать до шести часов, – а на ужин довольствоваться легкой закуской.
– О, мы предложим вам нечто большее, чем легкую закуску! – пообещал Кит. – Вам, без сомнения, потребуется подкрепить силы после игры в вист по вечерам с вдовствующей леди Стейвли!
– Да, это так! – сказал сэр Бонами, останавливаясь наверху лестницы, чтобы перевести дыхание. Его огромная фигура задрожала от смеха. – Теперь я понимаю, почему вы счастливы приветствовать меня! Очень хорошо! Прекрасно! Вы предоставите старую леди моему вниманию! Ах!
Последнее восклицание было вызвано появлением хозяйки дома, которая подала им обоим руки и сказала с обольстительной улыбкой:
– Дорогой Бонами, я знала, что могу рассчитывать на вас! Стыдно приглашать вас в такую ужасную компанию, но я нуждаюсь в вас!
Целуя ее руки и удерживая их в своих, сэр Бонами сказал нежно:
– Ну, ну, моя душечка!.. Вы знаете, как счастлив я слышать это! И вы прекрасно знаете, что я не могу считать компанию, которую украшаете вы, ужасной! Все, что в моих силах, так это обещать повиноваться вам с готовностью. Ивлин только что сказал мне о том, что вы предоставите моему попечению Корнелию Стейвли.
– Да, но это ужасно! – заключила ее светлость. – Я знаю, я должна была предупредить раньше, но не отважилась, так как боялась, что вы откажетесь приехать.
– Нет, нет! – ответил он, отпуская одну ее руку и поглаживая другую. – Ничто не могло бы остановить меня! Даже если бы вы пригласили сюда самого скучного человека!
– Да, это как раз то, что я сделала, – сказала она искренне. – Это Космо!
– Ваш брат Космо? – спросил он.
– И его жена, и его сын! – чистосердечно призналась она.
– Да, да! – произнес он кротко. – Я с ними не знаком, но полагаю, что Клиффы не будут очень беспокоить меня. Однако он тупой малый! Но в конце концов не стоит обращать на него внимания!
– Я знала, что могу положиться на вас! – сказала леди Денвилл, беря его под руку. – Теперь вы должны пройти в гостиную и выпить стакан вина, пока ваш слуга будет распаковывать чемоданы: вы расскажите мне все последние криминальные новости.
Кит, понимая, что его присутствие нежелательно, вышел, чтобы разыскать мисс Стейвли. Он нашел ее после долгих поисков в длинной столовой; она расставляла свежие цветы в две новые вазы, привезенные его матерью. Он немедленно поинтересовался, кто заставил ее делать такую работу.
– Никто, – ответила она, раздумывая, куда поместить длинную лилию. – Я спросила миссис Денвилл, могу ли я сделать это для нее, и она мне разрешила, так что, вы видите, я не вмешиваюсь не в свое дело и не покушаюсь на чужие права!
– Вы знаете, я не это имел в виду. Но вы не должны заниматься этим! Мама уверяла меня, что нет ничего более утомительного!
Она засмеялась.
– Да, мне она тоже так говорила. Однако я считаю это занятие очень приятным делом. Особенно здесь, где такое изобилие цветов. Утром я с огромным удовольствием отбирала и срезала их.
– Я рад, однако мне хотелось, чтобы вы разрешили одному из слуг доделать за вас эти букеты!
– Конечно, нет! Зачем?
– Чтобы поехать со мной кататься верхом, – убеждал он ее. – Сегодня не так жарко – и маминой кобыле нужна тренировка!
– Дорогой Ивлин! – вздохнула она. – Это замечательно, но… Нет, я не могу! Из Брайтона доставили пригласительные карточки, и я должна помочь леди Денвилл разослать их, потому что она назначила прием на следующую неделю и нельзя терять времени.
Он предложил было свои услуги, но вспомнил, что его почерк очень сильно отличается от каракулей Ивлина, и сдержался, сразу осознав эту новую опасность. Рано или поздно, подумал он, один из его гостей попросит его франкировать письмо. Он может написать только одно слово – «Денвилл», удовлетворительно имитируя почерк Ивлина, но написать полное имя и адрес будет свыше его сил. Его отец, человек очень дотошный, всегда делал это:
Кит удивлялся, может ли каждый пэр и член парламента придерживаться строго буквы закона. Он скорее предполагал, что большинство из них распределяет свои франки очень свободно, с другой стороны, смутно припомнил, что читал в какой-то газете, что франки подвергаются тщательному изучению почтовым учреждением для проверки злоупотреблений этой привилегией. Он надеялся, что подпись Ивлина еще не очень хорошо известна местным почтмейстерам, и решил, что если случится худшее, он извлечет пользу из неразборчивого почерка Ивлина и посоветует просителю франка надписать письмо самому, чтобы обеспечить его безопасное прибытие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Таким образом, Эмме приходилось лишь составлять компанию вдовствующей особе в ее свободное время, а также сопровождать ее в послеобеденных поездках по окрестностям, если позволяла погода. Подобный образ жизни весьма соответствовал ее нраву, так что никто не считал ее достойной сочувствия.
Эмброуз, все еще питая надежду стать знаменитым стрелком, проводил утренние часы с главным егерем, кротким человеком, сообщившим Киту по секрету, что если он обучит мастера Эмброуза попадать точно в дверь амбара с расстояния в двенадцать ярдов, то это будет более чем он ожидал.
Космо проводил лучшую часть дня либо за изучением лондонских газет в библиотеке, либо разъезжая по имению и задавая язвительные вопросы судебному приставу и фермерам и сообщая Киту замеченные им признаки расточительства. Киту же оставалось только развлекать мисс Стейвли. В солнечные дни они катались верхом или играли в волан, когда шел дождь, играли на бильярде или беседовали, усевшись в каком-нибудь уютном уголке. Однажды по ее просьбе он проводил ее в длинную картинную галерею, развлекая непочтительными историями о своих предках, портретами которых были завешены стены. Она отвечала тем же и после его хвастливого рассказа о некоем непокорном священнике (родственнике по боковой линии) даже перещеголяла его, поведав об одном из Стейвли, который запятнал свое имя, увязнув в долгах так сильно, что ему ничего не оставалось, кроме как заняться разбоем.
Кит, отдав должное этому рассказу, полюбопытствовал, преуспел ли этот предприимчивый отпрыск древнего рода в увеличении своего состояния, но получил ответ, что его вопрос неуместен, потому что этот замечательный человек безвременно окончил свои дни на плахе под именем Благородного Дика.
– Ну, ладно, – сказал он. – Но посмотрите на этого старого рыжеватого типа. Одного из моих троюродных дедушек. Говорят, он убил свою первую жену. Вот она, позади него!
– Конечно, – сказала Кресси, вглядываясь в портрет печальной женщины. – Не удивительно, если он это действительно сделал. Видно, что это унылая женщина, подверженная меланхолии, плаксивая. Кроме того, я могу утверждать, что рыжеволосые люди отличаются неуравновешенностью и несдержанностью.
Однако наибольший интерес у мисс Стейвли вызвал портрет близнецов Фэнкотов, написанный Хоппнером, когда они были школьниками.
– До чего вы похожи! – заметила она, внимательно изучая портрет, который Кит считал одной из лучших работ Хоппнера. – Но когда вглядываешься более тщательно, замечаешь различие. У вас волосы светлее, а ваш брат немного выше. Что-то 9 выражении тоже…
– Вы так думаете? Я думаю, что кажущаяся разница в росте зависит просто от положения, в котором мы находились. А что до выражения, то этот портрет нельзя отнести к удачным вещам кисти Хоппнера, – сказал Кит, безжалостно жертвуя репутацией покойного художника. – Пройдемте дальше и посмотрим на портрет моей матери, написанный Лоренсом.
Она позволила провести ее вперед, однако перед тем, как покинуть галерею, бросила еще один взгляд на портрет Хоппнера, а затем посмотрела исподтишка, но испытующе, на Кита. Впрочем, она ничего не сказала, ни тогда, ни позднее, когда почтенная вдова высказала мнение, что лорд Брамби был несправедлив к своему старшему племяннику.
Вдовствующая особа была возмущена его светлостью.
– Вот увидишь, Кресси, он становится сплетником! Со старыми холостяками это бывает часто. Он души не чает в другом мальчике, и это отражается на его отношении к юному Денвиллу!
– Он не сказал папе ничего предосудительного о Денвилле, мэм, – осмелилась вставить Кресси. – Он ведь говорил только, что, хотя Денвилл немного необуздан, он верит, что нет ничего лучше, чем подходящая женитьба, которая сможет сделать его…
– Вздор! – воскликнула леди Стейвли, зажмурив глаза. – Генри Брамби – старая баба, и я ему об этом скажу! Это выдумка, что мальчик – распутник, он никогда им не был! Думаю, что приключения у него были: не без этого! Но я приобрела жизненный опыт задолго до того, как Брамби приобрел свой, и если он думает, что я не раскушу Развратника, он глубоко ошибается! Ничего подобного я не замечаю в Денвилле, и ты можешь мне верить, девочка! Мне он нравится. А тебе?
Этот внезапный вопрос слегка обескуражил Кресси, но пытаясь оттянуть ответ, она сказала, немного покраснев:
– Да, мне тоже. Много.., много больше, чем с самого начала. Но…
– Но.., что? – задала вопрос почтенная леди, когда Кресси заколебалась. Кресси покачала головой.
– Ничего, мэм! То есть.., да нет, ничего!
Почтенная вдова пристально взглянула на нее и через мгновение изрекла:
– Впрочем, еще рано! Я не хочу настаивать и больше об этом не говорю. Ты не относишься к разряду глупеньких барышень, поэтому вполне можешь оценить преимущества этого брака. Ты знаешь также, что Денвилл – завидный жених, я и раньше так думала. Таким был и его отец, и маленькой дурочке Амабел Клифф очень повезло, когда она поймала его!
Она села, раздумывая секунду, затем резко изменила предмет разговора:
– Я полагаю, что Бонами Риппл собирается приехать сюда завтра. Ну и толст же он! Однако я буду рада видеть его, потому что он хорошо играет в вист и знает все последние сплетни.
Она снова замолчала, а затем нехотя добавила:
– Что до Амабел, то суметь увезти Риппла из Брайтона в это время года – это, скажу тебе, много значит.
Но когда на следующий день сэр Бонами при помощи двух здоровенных лакеев выбрался из дорожной коляски, никто не мог предположить по его поведению, сколь нетрудно было заставить его покинуть Павильон и привезти в уединенный Рейвенхерст. Излучая добродушие, он схватил руку Кита своими коротенькими и толстыми руками и воскликнул, что это великолепно! Немного отдышавшись после усилий, затраченных на спуск из коляски, он стоял, осматриваясь: внушительная, если не нелепая, фигура в изящнейшем деревенском одеянии с накинутым на плечи громадным пальто тускло-коричневого цвета и в касторовой шляпе с низкими полями, лихо надетой набекрень на вьющиеся и напомаженные локоны.
– Очень приятно! – воскликнул он. – Прекрасный вид! Ты знаешь, мой мальчик, я никогда раньше не видел этого летом! Прекрасно! Как раз то, что надо для восстановления здоровья! Я уже чувствую себя свежим, как букет цветов.
В глазах Кита мелькнул огонек.
– Я счастлив приветствовать вас здесь, сэр! Маленькие круглые глазки сэра Бонами на секунду впились в него:
– Премного обязан! Красиво сказано! С опозданием вспомнив, что его брат с трудом выносил преданного обожателя их матери. Кит небрежно произнес:
– Однако я должен предупредить вас, что прелести сельской жизни, возможно, выбьют вас из колеи! Мы обедаем в шесть, сэр!
– Не стоит предупреждать меня, – сказал сэр Бонами, медленно поднимаясь по ступеням. – Я знаю сельские привычки! Но у вас прекрасный повар, и, получив кусочек-другой в полдник, можно спокойно ждать до шести часов, – а на ужин довольствоваться легкой закуской.
– О, мы предложим вам нечто большее, чем легкую закуску! – пообещал Кит. – Вам, без сомнения, потребуется подкрепить силы после игры в вист по вечерам с вдовствующей леди Стейвли!
– Да, это так! – сказал сэр Бонами, останавливаясь наверху лестницы, чтобы перевести дыхание. Его огромная фигура задрожала от смеха. – Теперь я понимаю, почему вы счастливы приветствовать меня! Очень хорошо! Прекрасно! Вы предоставите старую леди моему вниманию! Ах!
Последнее восклицание было вызвано появлением хозяйки дома, которая подала им обоим руки и сказала с обольстительной улыбкой:
– Дорогой Бонами, я знала, что могу рассчитывать на вас! Стыдно приглашать вас в такую ужасную компанию, но я нуждаюсь в вас!
Целуя ее руки и удерживая их в своих, сэр Бонами сказал нежно:
– Ну, ну, моя душечка!.. Вы знаете, как счастлив я слышать это! И вы прекрасно знаете, что я не могу считать компанию, которую украшаете вы, ужасной! Все, что в моих силах, так это обещать повиноваться вам с готовностью. Ивлин только что сказал мне о том, что вы предоставите моему попечению Корнелию Стейвли.
– Да, но это ужасно! – заключила ее светлость. – Я знаю, я должна была предупредить раньше, но не отважилась, так как боялась, что вы откажетесь приехать.
– Нет, нет! – ответил он, отпуская одну ее руку и поглаживая другую. – Ничто не могло бы остановить меня! Даже если бы вы пригласили сюда самого скучного человека!
– Да, это как раз то, что я сделала, – сказала она искренне. – Это Космо!
– Ваш брат Космо? – спросил он.
– И его жена, и его сын! – чистосердечно призналась она.
– Да, да! – произнес он кротко. – Я с ними не знаком, но полагаю, что Клиффы не будут очень беспокоить меня. Однако он тупой малый! Но в конце концов не стоит обращать на него внимания!
– Я знала, что могу положиться на вас! – сказала леди Денвилл, беря его под руку. – Теперь вы должны пройти в гостиную и выпить стакан вина, пока ваш слуга будет распаковывать чемоданы: вы расскажите мне все последние криминальные новости.
Кит, понимая, что его присутствие нежелательно, вышел, чтобы разыскать мисс Стейвли. Он нашел ее после долгих поисков в длинной столовой; она расставляла свежие цветы в две новые вазы, привезенные его матерью. Он немедленно поинтересовался, кто заставил ее делать такую работу.
– Никто, – ответила она, раздумывая, куда поместить длинную лилию. – Я спросила миссис Денвилл, могу ли я сделать это для нее, и она мне разрешила, так что, вы видите, я не вмешиваюсь не в свое дело и не покушаюсь на чужие права!
– Вы знаете, я не это имел в виду. Но вы не должны заниматься этим! Мама уверяла меня, что нет ничего более утомительного!
Она засмеялась.
– Да, мне она тоже так говорила. Однако я считаю это занятие очень приятным делом. Особенно здесь, где такое изобилие цветов. Утром я с огромным удовольствием отбирала и срезала их.
– Я рад, однако мне хотелось, чтобы вы разрешили одному из слуг доделать за вас эти букеты!
– Конечно, нет! Зачем?
– Чтобы поехать со мной кататься верхом, – убеждал он ее. – Сегодня не так жарко – и маминой кобыле нужна тренировка!
– Дорогой Ивлин! – вздохнула она. – Это замечательно, но… Нет, я не могу! Из Брайтона доставили пригласительные карточки, и я должна помочь леди Денвилл разослать их, потому что она назначила прием на следующую неделю и нельзя терять времени.
Он предложил было свои услуги, но вспомнил, что его почерк очень сильно отличается от каракулей Ивлина, и сдержался, сразу осознав эту новую опасность. Рано или поздно, подумал он, один из его гостей попросит его франкировать письмо. Он может написать только одно слово – «Денвилл», удовлетворительно имитируя почерк Ивлина, но написать полное имя и адрес будет свыше его сил. Его отец, человек очень дотошный, всегда делал это:
Кит удивлялся, может ли каждый пэр и член парламента придерживаться строго буквы закона. Он скорее предполагал, что большинство из них распределяет свои франки очень свободно, с другой стороны, смутно припомнил, что читал в какой-то газете, что франки подвергаются тщательному изучению почтовым учреждением для проверки злоупотреблений этой привилегией. Он надеялся, что подпись Ивлина еще не очень хорошо известна местным почтмейстерам, и решил, что если случится худшее, он извлечет пользу из неразборчивого почерка Ивлина и посоветует просителю франка надписать письмо самому, чтобы обеспечить его безопасное прибытие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48