Итак, что мы имеем: из-за того, что двадцать пять лет тому назад прекрасная Лоран Дюма не устояла перед чарами темнокожего красавца, Дагу теперь предстояло покупать билет до Сент-Мари, куда не ступала его нога со времен армейской службы. В общем, намечался отпуск. Имелся лишь один шанс на миллион, что ему удастся отыскать папашу Шарлотты. Ни имени, ни описания, некий эбеновый фантом, который мог сейчас жить где угодно, в Соединенных Штатах, во Франции, в Великобритании… Да и, собственно говоря, зачем? Этот тип даже не знал, что у него имеется дочь. Но, как говаривал этот пуританин Лестер: «Когда вам платят за работу, надо эту работу делать». Даг допил свою огненную воду, как еледует пропотел и отправился покупать билет в «СентМа'и», как это звучало по-креольски, поскольку в те времена невольники имитировали произношение многочисленных моряков и колонистов – уроженцев Ко.
Возвращение в Сент-Мари. Возвращение в начальную клеточку, ха-ха-ха! Его больше ничто там не ожидало, впрочем, как и везде.
Его отец скончался в 1969 году, как раз в тот год, когда циклон опустошил их остров. Даг тогда уже больше не жил на Дезираде. Он всегда был непоседой. Не было и речи о том, чтобы окончить свои дни в семейной бакалее между бутылками скисшего томатного соуса и мятыми коробками с кока-колой. Мальчишкой он видел себя скорее капитаном крейсерской яхты, стоящим за штурвалом: весь в водяных брызгах, взгляд устремлен вдаль, что-то в этом роде. Вот вам итог: потаскавшись всласть по всевозможным сборищам серфингистов, он решил податься в морской флот. Он вряд ли смог бы членораздельно объяснить, чем был обусловлен его выбор в разгар эпохи хиппи. Желание оказаться в элитных войсках? Стать частью «корпорации»? Доказать отцу, что он мужчина? Во всяком случае, если он и хотел попутешествовать, ему удалось это сполна. Десять лет он утюжил моря от Майами до Фолклендских островов. Пока не решил, что оставаться на новый срок он не станет.
После многодневной пьянки, одним прекрасным утром он оказался в Филипсбурге, со своим морским ранцем за плечами и галунами старшего сержанта, болтающимися на рубашке, заляпанной засохшими рвотными массами. Он нашел работу в порту, на судостроительной верфи. Да так там и остался надолго. В Филипсбурге он и познакомился с Лестером – когда подновлял его старую посудину под названием «Камикадзе», двенадцатиметровый двухмачтовый парусник, избороздивший весь Мексиканский залив. Лестер, бывший полицейский, только что открыл агентство «Мак-Грегор», вдобавок он баловался контрабандой, и ему нужен был моряк, умеющий держать язык за зубами. Даг ему подошел. Понемногу Лестер оставил свой подпольный промысел и ночные прогулки, но Дата при себе придержал.
Даг тем временем все еще с большим удовольствием пережевывал старые воспоминания, прокладывая себе дорогу в привычной сутолоке Фронт-стрит. Туристы беззаботно фланировали, разглядывая витрины магазинов taxe free. Он пересек Руж-э-Нуар, где толпы людей сгрудились возле игральных автоматов, и добрался наконец до своего дома, старого дома, постройки еще семидесятых годов. На первом этаже располагались итальянский ресторанчик и итальянская же бакалея, а на втором – секс-шоп.
Одышливый лифт доставил его на четвертый этаж и крякнул, остановившись. Даг прошел по коридору до обитой коричневым дерматином двери, на которой стояли только его инициалы. Он открыл ее и вздохнул: давно пора сделать там генеральную уборку. Постель разобрана, повсюду валяется одежда, на столе громоздятся груды бумаг, доска для серфинга занимает половину ванной комнаты. Даже афиши боксерских матчей, закрывающие стены, кажутся пыльными и пожелтевшими. Он машинально стряхнул пыль с афиши, гласившей: «Мухаммед Али, чемпион, против Джо Фразье, претендента», поспешно снял пару пустых стаканов с телевизора, кофейную чашку с края ванной и полную пепельницу, каким-то чудом удерживавшую равновесие на подушке. Мигнул автоответчик. Даг прослушал сообщения, одновременно заталкивая в сумку несколько чистых рубашек. Звонок от кузена Макса – приглашение на партию в покер; коммивояжер предлагал новую модель стиральной машины; малыш Жед провопил, что наконец-то у него получился штопор; кто-то не стал говорить и просто повесил трубку. Звонка от Элен не было.
Он бросил взгляд на свое захламленное жилище и подумал, что она, наверное, больше не позвонит. Уж слишком Элен щепетильна в отношении порядка. В отношении покера тоже. Не говоря уже об игральных автоматах, спортивных газетах, татуировках и святящихся презервативах… Щепетильная во всех отношениях эта Элен. Но сексапильна, вынужден был он признать, доставая свой пистолет «Кугар-8000», компактная версия «Беретты-92 FS», которая в армии США проходила под грифом М-9. Приобретен по совету Лестера, заряжен, готов к употреблению. Даг не был фанатиком оружия, но ему приходилось регулярно упражняться в специальном клубе, тем более что тот находился возле Ойстер-Понд, пляжа для серфингистов. Так, разрешение на ношение оружия, паспорт; он застегнул сумку, в последний раз бросил взгляд на комнату, уже погруженную в сумерки, проверил, хорошо ли заверчены газовые конфорки на плите, и вышел.
Моторы оглушительно жужжали, когда самолет набирал высоту в аэропорту Эсперанс-Гран-Каз и кружил над искрящимся, бирюзово-прозрачным морем. Даг смотрел в иллюминатор и ничего не видел. В голове теснились воспоминания о Сент-Мари. Мальчишкой он почти все каникулы проводил там, у своей тетки. Ему казалось, что он до сих пор чувствует запах ванили и слышит шелест ее сатинового платья. Вкус кокосового леденца, купленного после мессы… Население острова, преимущественно чернокожее, на девяносто процентов – католики. У индийских коммерсантов, так называемых кули, свои культовые места, они так и не интегрировались окончательно. Государство стало независимым в 1966 году, после того как было последовательно испанским, французским, английским, датским, снова французским, членом Французского союза, затем Французского сообщества; остров познал огромную волну иммиграции с Кубы и Гаити. Наблюдалось взаимопроникновение традиций без какого бы то ни было ущерба для населения. Юридическая и уголовная системы изначально следовали французской модели, но затем свернули куда-то влево. Наряду с официальным французским в ходу были также испанский и английский языки. Антильские традиции здесь всегда тщательно поддерживались, большинство населения продолжало говорить по-креольски. Даг улыбнулся, вновь подумав о своей тете, которая находила французский скучным и очень плоским. Он заставил себя встряхнуться и достал из красивой желтой пластиковой папки прихваченное с собой досье. Это уже становилось серьезным. Маленький самолетик раскачивался на сильном ветру, от соседки пахло мелиссой, все шло прекрасно: он находился на работе.
Глава 2
Самолетик мягко приземлился на полосу аэропорта в Гран-Бурге. Государство Сент-Мари. Даг терпеливо дождался, пока соседка извлечет из кресла свои девяносто килограммов розовой плоти, и вскоре сам ступил на землю. Можно было подумать, что самолет никуда и не думал перемещаться: та же жара, те же деревья, то же небо, те же приземистые домишки. Только хлопающий на ветру национальный флаг – желтая звезда на ярко-синем фоне – и таможенник, который равнодушно прихлопнул печатью его паспорт, указывали, что он уже в другом государстве.
Снаружи вереница помятых такси ожидала пассажиров в тени каменных деревьев. Горячо любимый президент Макарио, чей сын был единственным дистрибьютером автомобилей на острове, будучи человеком рассудительным и дальновидным, подписал соглашение с иностранными производителями о возможности воспользоваться выгодными ценами на автомобили, которые вышли с завода с незначительными дефектами. Поскольку автомобильный парк пополнялся по мере того, как сбывалась очередная партия, Даг с трудом залез в машину, явно принадлежавшую к числу первых. Он дал адрес приюта, где воспитывалась очаровательная Шарлотта. Так сказать, припасть к истокам.
К счастью, дорога Пти-Бур не пользовалась большой популярностью, потому что шофер явно заключил компромисс между своим рулем, которому судьбой было предназначено вертеться только вправо, и законом, который предписывал катить влево: он решительно занял середину дороги. К огромному облегчению Дата, навстречу им попалась только одна упряжка, при этом быки благоразумно двигались строго по обочине. В противоположность некоторым своим соседям, охваченным лихорадкой модернизации, Сент-Мари из принципиальных соображений жила за счет тростникового сахара, а также экспорта бананов и рома. По пути встретились еще машины, груженные тростником, а если бы посетить какие-нибудь перегонные заводы, создалось бы ощущение, что вы вернулись на сто лет назад.
Пейзаж прокручивался перед глазами, и у Дата, который узнавал щиты по обочинам, ёкало в животе. Морн-Сен-Жан, с полями зеленой фасоли, Анс-Мариго, где он ловил крабов… Даже сам запах острова – сухой и резкий аромат цветов и йода – воскресил в нем множество воспоминаний, казалось бы давно уже забытых. Бурлящее клокотание воды внизу, под скалами. Тетина лавка, где всегда царили полумрак и прохлада и длинными цветными спиральками свисали клейкие полоскимухоловки. Вкус супа, который тетка ему готовила: крабы, зеленый горошек, плоды хлебного дерева и бананы. Кудахтанье в небольшом огороженном курятнике… Посылая его на поиски своего отца, Шарлотта, сама того не зная, увлекла его на путь по следам собственного прошлого.
– Приехали, патрон!
Даг попросил у шофера подождать его и двинулся по направлению к приюту. Это было большое белое здание, совсем недавно заново выкрашенное известью. Строгое и с виду солидное. Вполне мирное. Даг покачивал сумкой, стоя перед воротами с ухоженным садом за ними в ожидании, пока кто-нибудь ему откроет. Какая-то коротконогая монахиня наконец приковыляла к нему, бросая недовольные «Ка sa ye?!. Он протянул ей свою визитную карточку, украшенную девизом « Vitam impendere vero» (посвятить жизнь истине), пояснив, что желал бы переговорить с матерью настоятельницей. Она внимательно оглядела его с ног до головы, затем удалилась, переваливаясь с боку на бок и покачивая головой, тряся в воздухе его карточкой, как пылающей головешкой.
Опять ожидание у решетки. Чтобы как-то убить время, он попытался определить, что за растения и кусты его окружают. По правде сказать, занятие было не слишком забавное: он ровным счетом ничего не смыслил в ботанике, к тому же начинал уже подыхать от жажды. Монахиня вернулась, вся запыхавшаяся, и сообщила ему на этот раз, что « pani problem», мать Мари-Доминик ждет его. Он проследовал за ней по прохладному коридору, выложенному красной плиткой, мечтая об автомате с напитками. Учительница младших классов вела занятия, и звонкие детские голоски что-то повторяли за ней нараспев.
Мать настоятельница сидела за письменным столом розового дерева с резными выдвижными ящиками. Это была красивая женщина лет шестидесяти. Смуглая кожа, черные холодные глаза, которые, казалось, прямо говорили: «Поторопись-ка, сынок, делать мне нечего, только с тобой возиться!» Даг подождал, пока она предложит ему сесть, и только тогда начал:
– Мне очень неловко, что я вынужден вас побеспокоить, но у меня поручение от одной вашей бывшей воспитанницы, Шарлотты Дюма…
– Дюма… Да, понимаю, – оборвала его настоятельница, возвращая служебное удостоверение.
Даг посмотрел на ее полные приоткрытые губы, позволяющие видеть безукоризненно белые зубы, и у него появилось ощущение, что он рассматривает содержимое холодильника. Он вынужден был сделать усилие, чтобы продолжить:
– Мадемуазель Дюма поручила мне найти ее отца, я хочу сказать… настоящего отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47