– Тогда, может, добавите?
– Подожди меня, я куплю тебе сандвич.
Перед его глазами проплывало лето 1970-го. какой-то смеющийся тип с гарпуном, на который насажена гигантская дорада. Белая девушка с большой голой грудью лежит под пальмой, рядом с ней вверх ногами ее парень.
– На фиг мне сандвич, я их каждый день ем.
Туристы ужинают при свечах. Мальчик выходит из воды, отряхивая ласты. Местная жительница в шляпе и белых перчатках, с молитвенником под мышкой.
– Тогда мороженое.
Радостно смеялись влюбленные, сотни сплетенных в объятиях парочек прогуливались перед прилавками открытых рынков.
– Я не ребенок, bа mwen an CRS – канючил мальчишка, пока Даг быстро перелистывал защищенные пластиком страницы.
Есть! Его палец остановился. Вот, светловолосая женщина в розовом платье пытается отвернуться, чтобы не попасть в объектив. Это была она, Лоран! Он постарался восстановить в памяти черно-белый газетный оттиск. Да, это была она, и в ней по-прежнему нечто неуловимо знакомое. Да нет же, что за бред, это не Лоран, это… И все-таки… Он почувствовал, как ледяной холод поднимается к сердцу. Он медленно отодвигал палец, открывая лицо человека рядом с женщиной. Молодой негр, гордый, как петух, с гитарой на ремне.
Вне всякого сомнения, отец Шарлотты.
– Ну, тогда пива? – настаивал мальчишеский голос. Отец Шарлотты. Он нашел его. «Неплохая работа, – похвалил он себя, отодвигая пластик, чтобы вынуть фотографию. – Чертовски неплохая работа, парень, ты можешь гордиться собой». Его пальцы скользили по самодовольной улыбке молодого самца, победоносно выпятившего грудь. Да, он нашел его, отца Шарлотты. И самое забавное, что он хорошо его знал. Даже слишком хорошо.
Потому что это был он, Дагобер Леруа, во всей своей красе.
Даг медленно выбирался из месива, которое когдато было магазином, скользя по грязи, не ощущая ее и не слыша болтовни мальчишки; его взгляд был прикован к цветному оттиску. Неужели у него и в самом деле когда-то было это выражение лица самодовольного идиота?
– Ты нашел, что искал, man? – спросил Манго, поднимая веки.
– Да, спасибо.
Манго вздохнул. «Невероятно: какой-то болван в канареечного цвета трусах является сюда, чтобы найти фотографию двадцатипятилетней давности в тоннах грязи, и, бах, находит ее. Может, стоит организовать что-то вроде экскурсии, „охота за фотографией", десять франков с человека, игра без проигрыша. Да, со всеми этими психами, которых столько развелось на планете, почему бы и нет?» – думал он, насмешливо следя за Дагом из-под век.
Даг сел на полуразрушенную стену, по-прежнему не отрывая взгляда от фотографии. Мальчишка подошел к нему, ткнул грязным пальцем в изображение молодого Дага:
– Это твой сын, да?
– Нет, это я.
– Ты?
Окинув его взглядом с ног до головы, он возобновил расспросы:
– А это кто? Твоя doudou?
– В общем, да.
– Ничего для белой. А пива ты мне купишь?
– Да отвяжись ты! – раздраженно рявкнул Даг.
Мальчишка улыбнулся, засунув палец в нос. Даг поднялся и пошел туда, где оставил брюки. Он положил фотографию в карман для револьвера, кое-как вытерся банановыми листьями и оделся.
Манго задумчиво чесал голову под косичками. «Интересно, зачем ему была нужна эта фотография? Наверное, она представляет какую-то ценность, а ведь сделал ее я, Манго. Если этот тип думает заграбастать мои деньги… »
– Заплатить за фотографию надо.
Даг бросил на него злобный взгляд:
– Я уже заплатил.
– Да? Это моя фотография. И я не собираюсь тебе ее отдавать.
– На ней моя морда, а моя собственная морда прежде всего принадлежит мне, разве нет? – не слишком любезно отозвался на это Даг.
На какое-то мгновение Манго задумался.
– Все мы принадлежим Господу.
– Я начинаю в это верить. На, для моральной поддержки, – хмыкнул Даг, протягивая ему еще одну десятидолларовую купюру.
Манго спрятал деньги под рубашкой еще до того, как Даг успел договорить фразу.
– Еще у меня есть любовный напиток, чтобы возвращать тех, кто тебя бросил, – смягчившись, бросил он. – Гарантия сто процентов, и можно разогреть в микроволновке.
Даг, улыбаясь, похлопал себя по голове:
– Не надо. Я на это попадался, когда был маленький.
Манго пожал плечами и закрыл глаза.
– Давай, парень. Да поможет тебе Боб!
Даг пошел, за ним поплелся мальчишка. «Да поможет ему Боб», потому как положение вовсе не было безвыходным! Он даже невольно усмехнулся, представив себе выражение лица Шарлотты, когда она узнает правду… Насмешка постепенно превратилась в безумный смех, на глазах даже выступили слезы. Он представил себе, как, охваченная ужасом, она орет, срываясь на визг: «Как, супердерьмо, вы хотите, чтобы я поверила, будто я дочь короля Дагобера?» Он вынужден был остановиться, согнувшись пополам от хохота, под встревоженным взглядом мальчишки, который наверняка думал, не перепил ли он пунша.
Шарлотта! Даг попытался привести в порядок дыхание. В конце концов, это он оказался отцом маленькой черной жемчужины, чье личико красовалось на рекламных плакатах всех туристических агентств Европы. Господи боже, как такое стало возможным? Как же он мог так вляпаться! Черт! Он изо всей силы поддал ногой по стволу манцинеллы, и ему показалось, что он сломал большой палец. Но боль пошла ему на пользу. Он обернулся и увидел мальчика, который отступил на несколько шагов, открыв в изумлении щербатый рот.
– Прекрати за мной таскаться, мне нужно побыть одному.
– Надо пожевать зербадьяб.
– Что?
– Когда перепьешь, надо пожевать зербадьяб. Это прочищает мозги лучше, чем какой-нибудь аспирин.
А кстати, это чей мальчишка? Может, тоже его? Может, он их тут расплодил по всему острову? Эдакая кучка маленьких нахальных негритят, ожидающих, когда вернется папа Джими.
Джими! Что за бред! Какого черта она поверила! Можно подумать, он выглядел так, будто его зовут Джими!
Он протянул ему двадцатидолларовую бумажку, вдвое больше, чем обещал.
– Слушай, бери и оставь меня в покое, о'кей?
Мальчишка цепко ухватил деньги своими грязными пальчиками и сделал вид, будто уходит. Даг пошел дальше, больше не обращая на него внимания.
Как он мог не узнать ее? Ну, допустим, фотография в газете была черно-белой и нечеткой, но все-таки… Неужели он такой ублюдок? Да, если говорить откровенно, это было просто приятное приключение, разнообразие в его моряцкой жизни, стремительный вихрь удовольствий на морском берегу. Шорох волн и ветерок, который приятно холодил его вспотевшую спину, в то время как он энергично работал бедрами: это он помнил гораздо лучше, чем ее лицо. Он гневно сжал кулаки. Франсуаза! Ну почему она сказала ему, что ее зовут Франсуаза! Если бы он только знал… Если бы он знал, что женщина, которую он сжимал в объятиях на горячем песке, женщина, которая носила его ребенка, что эта женщина была убита…
Он внезапно остановился, дыхание перехватило, и к горлу подступила тошнота. Франсуаза. Это горячее тело в его руках. Это белое, живое тело вращается под потолком веранды, а Шарлотта, его дочь – какое странное слово, он прокрутил его во рту: «дочь», – скорчившись, сидит у ног трупа… Осознав, что он занимался любовью с Лоран Дюма, этим объектом, фигурирующим в заключении о вскрытии, он почувствовал дурноту.
Углубившись в свои мысли, он вновь двинулся вперед, не обращая внимания на настойчивый топот за спиной.
Погода по-прежнему была очень хорошей. Он попрежнему искал убийцу. Единственным отличием стало то, что теперь он искал убийцу матери своей дочери.
Глава 12
Фрэнсис Го вытер лоб. Жара выводила его из себя, при его полноте она была особенно некстати. Ему бы получить назначение куда-нибудь к эскимосам, в Гренландию. Он на мгновение представил себя негативом эскимоса: как он мерит шагами лед припая в поисках вора, стащившего пару рыбин. Он где-то слышал, что эскимосы охотно одалживают своих жен. Жирные толстухи, воняющие прогорклым маслом. Их можно колотить сколько угодно, они и не пикнут. А еще они обхватывают своими беззубыми деснами ваш член. Должно быть, это забавно: минет голыми деснами…
– Мы их нашли!
Грубо потревоженный в своих приятных мечтаниях, Го медленно обернулся к Камилю.
– Черт побери! Ты когда-нибудь научишься стучать, перед тем как войти? Я тебя на улицу вышвырну!
– Простите, но это те мальчишки! Мы их нашли!
Мальчишки! А, ну да, дети, которые служили прикрытием Аните Хуарес. Камиль землю носом роет. Надо признать, это куда интереснее, чем расследовать какую-нибудь кражу с витрины. Он с любопытством всмотрелся в возбужденную физиономию ретивого подчиненного, который стоял перед ним, запыхавшись и сверкая линзами очков.
– И что дальше?
– Они мертвы!
– Что? – искренне удивился Го.
– Утонули, оба! – объявил Камиль торжествующим тоном, будто демонстрируя трофей. – Их только что выловили в заливе Гран-Гуфр. На них наткнулись два туриста, которые занимались подводным плаванием. Они застряли в трещине скалы, а ноги запутались в водорослях. К сожалению, случай классический: один из них застревает, другой пытается прийти к нему на помощь и оба тонут. Там внизу такие течения и водовороты.
Го медленно помассировал виски, затем вытер руки о белую хлопчатобумажную рубашку, оставив на ткани две серые дорожки.
– Ты думаешь, эти несчастные дети утонули, Камиль? – насмешливо спросил он.
– Нет, это все она. Она от них избавилась, – ответил Камиль, дрожа, словно собачонка, которая видит, что хозяин наконец направляется к двери. – Эта сволочь их убила, как топят щенков. Но почему? Почему ей было так важно для выполнения контракта приехать сюда, в Гран-Бург? Не могу понять.
«И не поймешь, – хохотнул Го. – Итак, Анита Хуарес, не колеблясь, избавилась от детей… Хуарес или… » Он щелкнул пальцами:
– Их опознали?
– Нет. Это, вне всякого сомнения, бездомные дети. Их, наверное, подобрали на улице, пообещали интересное путешествие, деньги, и вот в итоге они оказались в Гран-Гуфр.
«Они были из тех маленьких бродяжек, которых снимали в порнофильмах для психов, в так называемом „жестком порно" с детьми, – с горечью подумал Камиль. – А этому толстому борову Го на это явно наплевать. Нет, все-таки шеф – тупая скотина. Не хватает только пучка соломы в углах губ, чтобы сходство сделалось полным. Когда я, Камиль Дюбуа, стану окружным инспектором, я наведу тут порядок!»
Го жестом поблагодарил его и сделал вид, что вновь погрузился в изучение клавиатуры компьютера. Камиль направился к двери, задавая себе вопрос, какого черта он вообще ломает себе голову над этим делом, тем более что оно, похоже, никого, кроме него, не интересует.
– Эй, Камиль, постой-ка! Известно точно, когда это произошло?
– Вскрытия еще не делали, тела только что доставили в морг, но описание полностью соответствует.
– Ты неплохо поработал.
«А это да, вот за это спасибо, – подумал Камиль in petto, – очень мило с твоей стороны, жирная свинья. Думаешь, я тут в благодарность на лапках тебе прислуживать буду? Тяф-тяф!»
Камиль вышел, закрыв за собой дверь чуть более резко, чем он это делал обычно. Го ухмыльнулся. Из мальчишки мог бы выйти прекрасный коп. Из тех, кто стремится все понять. Выяснить. Найти. Из тех, кто сильно рискует оказаться в результате на кладбище. Но сейчас у него были дела более срочные, чем Анита Хуарес. Он быстро набрал номер и с некоторой опаской стал прислушиваться к гудкам, раздававшимся в пустоте. Только бы Заслон оказался на месте… Внезапно трубку сняли, и старческий голос произнес:
– Да?
– Охота открыта, – прошептал Го.
На том конце провода возникла тишина, затем голос взмолился:
– Я слишком стар. Все это в прошлом…
– У нас нет выбора.
– Но ведь говорили, что… – возразил было голос.
– Насрать мне, что там говорили. Леруа все знает, ты это понимаешь? Он знает.
– Да я уже давно этим не занимаюсь, – сопротивлялся голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47