– Девушка засмеялась, и при этих звуках сердце Джима едва не растаяло.
– К счастью, вам незачем надеяться на кого бы то ни было.
Едва он успел закончить фразу, как Энн Апкотт вернулась в комнату. Она была примерно одного роста и возраста с Бетти, а ее фигуру отличала та же мальчишеская худощавость, свойственная девушкам этого поколения. Но во всех прочих отношениях вплоть до одежды Энн совсем не походила на подругу. На ней было все белое от платья до туфель – а большая золотистая шляпа почти сливалась с волосами.
– А где мосье Ано? – спросила Бетти.
– Обследует дом самостоятельно, – ответила Энн. – Я показала ему все комнаты и объяснила, кто ими пользуется, а он заявил, что должен взглянуть на них, и отослал меня к тебе.
– Он сломал печати на дверях гостиных?
– Нет. Он же сказал, что не может сделать это без комиссара.
– Да, – сухо отозвалась Бетти. – Но меня интересовало, не расходятся ли его слова с делами.
– Не думаю, что нам следует из-за этого тревожиться, – промолвила Энн. У Джима Фробишера создалось впечатление, что она в любой момент может назвать его «дорогой». Энн еще не совсем справилась с шоком, вызванным сообщением о его присутствии. – Кроме того, – добавила она, садясь на подоконник рядом с Бетти и доверчиво глядя на Джима, – теперь мы в любом случаем можем чувствовать себя в безопасности.
Джим Фробишер не знал, куда ему деться. Энн Апкотт вслед за Бетти давала понять, что надеется на него. Если бы эти две девушки обратились к нему за помощью, застигнутые внезапным шквалом во время прогулки под парусом, оказавшись на склоне ледника или спасаясь от носорога в африканских джунглях, он бы не обманул их доверия. Но сейчас ситуация была принципиально иной. Они методично противопоставляли его Ано.
– Вы и раньше были в безопасности! – воскликнул Джим. – Ано вам не враг, а что касается меня, то я не обладаю ни опытом, ни природным даром для подобной работы… – Он застонал, так как девушки смотрели на нею с недоверчивой улыбкой.
«Господи, они думают, что я пытаюсь схитрить! – подумал Джим. – И чем больше я буду твердить о своей неспособности, тем более хитрым они будут меня считать!»
– Разумеется, я полностью к вашим услугам, – добавил он, исчерпав все аргументы.
– Благодарю вас, – сказала Бетти. – Надеюсь, вы перенесете сюда из отеля ваш багаж и остановитесь у нас?
Джиму очень хотелось принять приглашение. Но, с другой стороны, ему может понадобиться увидеть Ано в «Гранд-Таверн» или же Ано может захотеть повидаться с ним, а такие встречи должны происходить в обстановке абсолютной секретности. Так что ему лучше сохранить полную свободу передвижений.
– Не хочу причинять вам лишние хлопоты, Бетти, – ответил Джим. – Тем более что в этом нет никакой необходимости. Вы можете позвонить мне по телефону, и через пять минут я буду у вас.
Казалось, Бетти Харлоу сомневается, следует ли ей настаивать на своем приглашении.
– С моей стороны это было бы негостеприимно… – начала она, но тут дверь открылась и вошел Ано.
– Я оставил здесь мою шляпу и трость, – сказал он. Подобрав их, детектив поклонился девушкам.
– Вы все осмотрели, мосье Ано? – спросила Бетти.
– Все, мадемуазель. Больше я не стану вас беспокоить до получения результатов анализа. Желаю вам доброго дня.
Бетти соскользнула с подоконника и проводила его в холл. Джиму казалось, что она старается загладить свою нелюбезность, а когда он услышал ее голос, в нем звучали виноватые нотки.
– Буду очень рада, если вы сообщите мне эти результаты как можно скорее, – сказала девушка. – Вы лучше всех способны понять, какое трудное время я переживаю.
– Я отлично понимаю, мадемуазель, – серьезно ответил Ано. – Я прослежу, чтобы это время оказалось недолгим.
Стоя в дверях, Джим наблюдал за ними, когда они стояли в залитом солнцем холле. Внезапно он почувствовал прикосновение и быстро обернулся. Энн Апкотт стояла рядом с ним, с мольбой глядя на него.
– Пожалуйста, переезжайте сюда! – прошептала она.
– Вы ведь слышали, как я только что от этого отказался, – ответил он.
– Да, – кивнула девушка. – Но вы можете передумать. Я ничего не понимаю и напугана до смерти!
Даже в глазах Бетти несколько минут назад Джим не видел такого отчаянного страха. Хорошенькое личико Энн казалось постаревшим и изможденным. Но прежде чем он успел ответить, трость упала на плитки холла, заставив их обоих вздрогнуть, как от пистолетного выстрела.
Джим снова посмотрел в холл. Ано наклонился, чтобы поднять свою трость. Бетти тоже попыталась нагнуться, но он уже выпрямился с тростью в руках.
– Благодарю вас, мадемуазель, но я еще в состоянии коснуться носов моих туфель. Я проделываю это пять раз каждое утро в пижаме. – Засмеявшись, Ано быстро пересек двор и вышел на улицу Шарля-Робера.
Повернувшись к Энн, Джим едва мог поверить своим глазам – страх полностью исчез с ее лица.
– Он согласен остаться у нас, Бетти! – весело воскликнула она.
– Я так и поняла, – со странной улыбкой отозвалась Бетти, возвращаясь в комнату.
Глава 7
Ваберский уходит со сцены
В тот день Джим Фробишер больше не видел Ано и не получал от него известий. Он перевез свой багаж из отеля и провел вечер с Бетти Харлоу и Энн Апкотт в Мезон-Гренель. После обеда они пили кофе в саду за домом, спустившись туда по каменной лестнице, которая находилась за большой дверью в задней стене холла. По молчаливому уговору они избегали упоминаний о выдвинутом Ваберским обвинении. Им оставалось только ждать результатов анализа. Но ряд закрытых ставнями окон гостиных у них над головами не позволял забыть об этом, и беседа то и дело прерывалась долгими паузами. В саду было прохладно, темно и тихо, поэтому возня птиц среди листьев сикомора и редкие шаги прохожего на улице Шарля-Робера казались способными разбудить дремлющий город. Однажды или дважды Джим заметил, как Энн Апкотт, быстро склонившись вперед, вглядывается в темные аллеи, как будто ее глаза разглядели какое-то движение среди древесных стволов. Но при этом она не произносила ни слова и с едва слышным вздохом вновь откидывалась на спинку стула.
– На улице есть калитка в сад? – спросил Фробишер.
– Нет, – ответила Бетти. – Под гостиными есть коридор, ведущий во двор, которым пользуются садовники. Единственный другой выход в сад – из холла позади нас. Мезон-Гренель был построен в те дни, когда ваш дом действительно был вашей крепостью, и чем меньше в нем было выходов, тем спокойнее вы спали.
Часы, которых в Дижоне было более чем достаточно, начали бить одиннадцать. Звуки их ударов гулко разносились над крышами и шпилями башен, словно соперничая друг с другом. Бетти поднялась.
– Как бы то ни было, день закончился, – сказала она.
Энн Апкотт кивнула со вздохом облегчения. Джим ощутил жалость к двум девушкам, которые вместо сожалений о краткости уходящего дня радовались его окончанию.
– Надеюсь, это будет последний плохой день, – сказал он.
Бетти быстро обернулась к нему, ее большие глаза блеснули в темноте.
– Доброй ночи, Джим. – Она протянула руку. – Вам здесь скучно, но мы не настолько бескорыстны, чтобы отпустить вас. Понимаете, сейчас от нас все шарахаются – это вполне естественно, – так что ваше пребывание здесь для нас означает очень многое. По крайней мере, – добавила она более веселым голосом, – этой ночью я буду спать спокойно.
Бетти быстро взбежала по ступенькам и задержалась на момент в дверном проеме на фоне освещенного холла. «Длинноногая девочка в черных шелковых чулках», – вспоминал мистер Хэзлитт о своей прошлой встрече с Бетти пять лет назад. Это описание все еще подходило к ней.
Энн Апкотт пробежала мимо него по ступенькам и по-. махала ему рукой.
– Доброй ночи, – попрощался Джим.
Энн последовала за Бетти, но сразу же вышла снова. В белом крепдешиновом платье, белых чулках и атласных туфельках она поблескивала в темноте, словно серебряная статуэтка.
– Пожалуйста, когда войдете, закройте дверь на засов, – попросила она. Ее беспокойство казалось странным, учитывая высоту садовой ограды.
– Хорошо, – отозвался Джим, удивляясь, что из всех обитателей дома Энн Апкотт выглядит наиболее испуганной.
Он стал бродить по темному саду, молясь про себя о том, чтобы завтра гостиные были распечатаны и все запреты с Мезон-Гренель были сняты. В комнате Бетти на втором этаже свет еще горел за решетчатыми ставнями, как и в спальне Энн Апкотт на ближайшем к улице краю дома. Бешеный гнев на Бориса Ваберского вновь вспыхнул в душе Джима.
Было уже совсем поздно, когда он вернулся в дом, закрыв дверь на засов. Джим спал крепко, а проснувшись, обнаружил, что ставни распахнуты, впуская солнечный свет, рядом с кроватью остывал кофе, а в комнате находился Гастон.
– Мосье Ано просил передать вам, что он в библиотеке, – сообщил старый слуга.
Джим сразу же вскочил с кровати.
– Уже? Сколько сейчас времени, Гастон?
– Девять. Я приготовил для мосье ванну. – Он убрал поднос со столика у кровати. – Принесу свежий кофе.
– Благодарю вас. И пожалуйста, скажите мосье Ано, что я скоро приду.
– Конечно, мосье.
Джим выпил кофе, одеваясь, и поспешил в библиотеку, где застал Ано читающим газету за большим письменным столом в центре комнаты.
– Значит, вы все-таки покинули ваш отель на плас Дарси, друг мой? Ох уж эта мисс Апкотт! Ей хватило одной просьбы, сопровождаемой жалобным вздохом, и дело было сделано. Я видел все это из холла. Вот что значит молодость! У вас при себе два письма Ваберского вашей фирме?
– Да, – ответил Джим. Он не счел необходимым объяснять, что его привела в Мезон-Гренель мысль о Бетти, хотя просьба исходила от Энн Апкотт.
– Отлично! – кивнул Ано. – Я уже послал за ним.
– Он придет сюда?
– Надеюсь.
– Наконец-то я увижу этого негодяя! – воскликнул Джим. – Меня не удивит, если я его нокаутирую. – И он сжал кулак в радостном предвкушении этого события.
– Сомневаюсь, что это пошло бы на пользу, мосье Фробишер. Прошу вас предоставить мне беседовать с ним. Если вы сразу же предъявите Ваберскому эти письма, его обвинение рассыпется в пух и прах. Он начнет оправдываться, разразиться потоком жалоб и упреков, и я не смогу ничего из него вытянуть. А меня это не устраивает.
– Разве там есть что вытягивать? – осведомился Джим.
– Может быть, да, а может быть, и нет. – Детектив пожал плечами. – Как я говорил вам в Париже, у меня имеется в Дижоне вторая миссия.
– Анонимные письма?
– Да. Вы присутствовали вчера, когда мадемуазель Харлоу сообщила, как она узнала, что меня вызвали из Парижа расследовать это дело. Никто из моих коллег не распространял эту новость. Они даже теперь не знают, что я здесь. Нет, это дело рук автора писем. Я не могу пренебрегать ни одним ключом к столь сложной проблеме. Знал ли Ваберский, что меня направляют сюда? Слышал ли он это в префектуре, когда предъявлял свое обвинение в субботу, или же от магистрата в тот же день? А если да, то кому он об этом говорил между встречей с магистратом и временем, когда письма должны были отправить, чтобы их доставили в воскресенье утром? Вот вопросы, на которые я должен получить ответы, а если мы сразу же «нокаутируем» его вашими письмами, я их не получу. Мне придется завлечь его притворным дружелюбием.
Джим неохотно согласился. Ему не терпелось увидеть, как Ано стирает Ваберского в порошок в своей самой безжалостной манере. Но сейчас детектив явно был куда сильнее озабочен автором анонимных писем, нежели реабилитацией Бетти Харлоу. Джим чувствовал себя обманутым.
– Но я должен встретиться с этим человеком, – заявил он.
– И встретитесь, – заверил его Ано. Он подвел Джима к двери во внутренней стене и распахнул ее. – Но вам придется подождать здесь. – При виде глубокого разочарования на лице Джима детектив быстро добавил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– К счастью, вам незачем надеяться на кого бы то ни было.
Едва он успел закончить фразу, как Энн Апкотт вернулась в комнату. Она была примерно одного роста и возраста с Бетти, а ее фигуру отличала та же мальчишеская худощавость, свойственная девушкам этого поколения. Но во всех прочих отношениях вплоть до одежды Энн совсем не походила на подругу. На ней было все белое от платья до туфель – а большая золотистая шляпа почти сливалась с волосами.
– А где мосье Ано? – спросила Бетти.
– Обследует дом самостоятельно, – ответила Энн. – Я показала ему все комнаты и объяснила, кто ими пользуется, а он заявил, что должен взглянуть на них, и отослал меня к тебе.
– Он сломал печати на дверях гостиных?
– Нет. Он же сказал, что не может сделать это без комиссара.
– Да, – сухо отозвалась Бетти. – Но меня интересовало, не расходятся ли его слова с делами.
– Не думаю, что нам следует из-за этого тревожиться, – промолвила Энн. У Джима Фробишера создалось впечатление, что она в любой момент может назвать его «дорогой». Энн еще не совсем справилась с шоком, вызванным сообщением о его присутствии. – Кроме того, – добавила она, садясь на подоконник рядом с Бетти и доверчиво глядя на Джима, – теперь мы в любом случаем можем чувствовать себя в безопасности.
Джим Фробишер не знал, куда ему деться. Энн Апкотт вслед за Бетти давала понять, что надеется на него. Если бы эти две девушки обратились к нему за помощью, застигнутые внезапным шквалом во время прогулки под парусом, оказавшись на склоне ледника или спасаясь от носорога в африканских джунглях, он бы не обманул их доверия. Но сейчас ситуация была принципиально иной. Они методично противопоставляли его Ано.
– Вы и раньше были в безопасности! – воскликнул Джим. – Ано вам не враг, а что касается меня, то я не обладаю ни опытом, ни природным даром для подобной работы… – Он застонал, так как девушки смотрели на нею с недоверчивой улыбкой.
«Господи, они думают, что я пытаюсь схитрить! – подумал Джим. – И чем больше я буду твердить о своей неспособности, тем более хитрым они будут меня считать!»
– Разумеется, я полностью к вашим услугам, – добавил он, исчерпав все аргументы.
– Благодарю вас, – сказала Бетти. – Надеюсь, вы перенесете сюда из отеля ваш багаж и остановитесь у нас?
Джиму очень хотелось принять приглашение. Но, с другой стороны, ему может понадобиться увидеть Ано в «Гранд-Таверн» или же Ано может захотеть повидаться с ним, а такие встречи должны происходить в обстановке абсолютной секретности. Так что ему лучше сохранить полную свободу передвижений.
– Не хочу причинять вам лишние хлопоты, Бетти, – ответил Джим. – Тем более что в этом нет никакой необходимости. Вы можете позвонить мне по телефону, и через пять минут я буду у вас.
Казалось, Бетти Харлоу сомневается, следует ли ей настаивать на своем приглашении.
– С моей стороны это было бы негостеприимно… – начала она, но тут дверь открылась и вошел Ано.
– Я оставил здесь мою шляпу и трость, – сказал он. Подобрав их, детектив поклонился девушкам.
– Вы все осмотрели, мосье Ано? – спросила Бетти.
– Все, мадемуазель. Больше я не стану вас беспокоить до получения результатов анализа. Желаю вам доброго дня.
Бетти соскользнула с подоконника и проводила его в холл. Джиму казалось, что она старается загладить свою нелюбезность, а когда он услышал ее голос, в нем звучали виноватые нотки.
– Буду очень рада, если вы сообщите мне эти результаты как можно скорее, – сказала девушка. – Вы лучше всех способны понять, какое трудное время я переживаю.
– Я отлично понимаю, мадемуазель, – серьезно ответил Ано. – Я прослежу, чтобы это время оказалось недолгим.
Стоя в дверях, Джим наблюдал за ними, когда они стояли в залитом солнцем холле. Внезапно он почувствовал прикосновение и быстро обернулся. Энн Апкотт стояла рядом с ним, с мольбой глядя на него.
– Пожалуйста, переезжайте сюда! – прошептала она.
– Вы ведь слышали, как я только что от этого отказался, – ответил он.
– Да, – кивнула девушка. – Но вы можете передумать. Я ничего не понимаю и напугана до смерти!
Даже в глазах Бетти несколько минут назад Джим не видел такого отчаянного страха. Хорошенькое личико Энн казалось постаревшим и изможденным. Но прежде чем он успел ответить, трость упала на плитки холла, заставив их обоих вздрогнуть, как от пистолетного выстрела.
Джим снова посмотрел в холл. Ано наклонился, чтобы поднять свою трость. Бетти тоже попыталась нагнуться, но он уже выпрямился с тростью в руках.
– Благодарю вас, мадемуазель, но я еще в состоянии коснуться носов моих туфель. Я проделываю это пять раз каждое утро в пижаме. – Засмеявшись, Ано быстро пересек двор и вышел на улицу Шарля-Робера.
Повернувшись к Энн, Джим едва мог поверить своим глазам – страх полностью исчез с ее лица.
– Он согласен остаться у нас, Бетти! – весело воскликнула она.
– Я так и поняла, – со странной улыбкой отозвалась Бетти, возвращаясь в комнату.
Глава 7
Ваберский уходит со сцены
В тот день Джим Фробишер больше не видел Ано и не получал от него известий. Он перевез свой багаж из отеля и провел вечер с Бетти Харлоу и Энн Апкотт в Мезон-Гренель. После обеда они пили кофе в саду за домом, спустившись туда по каменной лестнице, которая находилась за большой дверью в задней стене холла. По молчаливому уговору они избегали упоминаний о выдвинутом Ваберским обвинении. Им оставалось только ждать результатов анализа. Но ряд закрытых ставнями окон гостиных у них над головами не позволял забыть об этом, и беседа то и дело прерывалась долгими паузами. В саду было прохладно, темно и тихо, поэтому возня птиц среди листьев сикомора и редкие шаги прохожего на улице Шарля-Робера казались способными разбудить дремлющий город. Однажды или дважды Джим заметил, как Энн Апкотт, быстро склонившись вперед, вглядывается в темные аллеи, как будто ее глаза разглядели какое-то движение среди древесных стволов. Но при этом она не произносила ни слова и с едва слышным вздохом вновь откидывалась на спинку стула.
– На улице есть калитка в сад? – спросил Фробишер.
– Нет, – ответила Бетти. – Под гостиными есть коридор, ведущий во двор, которым пользуются садовники. Единственный другой выход в сад – из холла позади нас. Мезон-Гренель был построен в те дни, когда ваш дом действительно был вашей крепостью, и чем меньше в нем было выходов, тем спокойнее вы спали.
Часы, которых в Дижоне было более чем достаточно, начали бить одиннадцать. Звуки их ударов гулко разносились над крышами и шпилями башен, словно соперничая друг с другом. Бетти поднялась.
– Как бы то ни было, день закончился, – сказала она.
Энн Апкотт кивнула со вздохом облегчения. Джим ощутил жалость к двум девушкам, которые вместо сожалений о краткости уходящего дня радовались его окончанию.
– Надеюсь, это будет последний плохой день, – сказал он.
Бетти быстро обернулась к нему, ее большие глаза блеснули в темноте.
– Доброй ночи, Джим. – Она протянула руку. – Вам здесь скучно, но мы не настолько бескорыстны, чтобы отпустить вас. Понимаете, сейчас от нас все шарахаются – это вполне естественно, – так что ваше пребывание здесь для нас означает очень многое. По крайней мере, – добавила она более веселым голосом, – этой ночью я буду спать спокойно.
Бетти быстро взбежала по ступенькам и задержалась на момент в дверном проеме на фоне освещенного холла. «Длинноногая девочка в черных шелковых чулках», – вспоминал мистер Хэзлитт о своей прошлой встрече с Бетти пять лет назад. Это описание все еще подходило к ней.
Энн Апкотт пробежала мимо него по ступенькам и по-. махала ему рукой.
– Доброй ночи, – попрощался Джим.
Энн последовала за Бетти, но сразу же вышла снова. В белом крепдешиновом платье, белых чулках и атласных туфельках она поблескивала в темноте, словно серебряная статуэтка.
– Пожалуйста, когда войдете, закройте дверь на засов, – попросила она. Ее беспокойство казалось странным, учитывая высоту садовой ограды.
– Хорошо, – отозвался Джим, удивляясь, что из всех обитателей дома Энн Апкотт выглядит наиболее испуганной.
Он стал бродить по темному саду, молясь про себя о том, чтобы завтра гостиные были распечатаны и все запреты с Мезон-Гренель были сняты. В комнате Бетти на втором этаже свет еще горел за решетчатыми ставнями, как и в спальне Энн Апкотт на ближайшем к улице краю дома. Бешеный гнев на Бориса Ваберского вновь вспыхнул в душе Джима.
Было уже совсем поздно, когда он вернулся в дом, закрыв дверь на засов. Джим спал крепко, а проснувшись, обнаружил, что ставни распахнуты, впуская солнечный свет, рядом с кроватью остывал кофе, а в комнате находился Гастон.
– Мосье Ано просил передать вам, что он в библиотеке, – сообщил старый слуга.
Джим сразу же вскочил с кровати.
– Уже? Сколько сейчас времени, Гастон?
– Девять. Я приготовил для мосье ванну. – Он убрал поднос со столика у кровати. – Принесу свежий кофе.
– Благодарю вас. И пожалуйста, скажите мосье Ано, что я скоро приду.
– Конечно, мосье.
Джим выпил кофе, одеваясь, и поспешил в библиотеку, где застал Ано читающим газету за большим письменным столом в центре комнаты.
– Значит, вы все-таки покинули ваш отель на плас Дарси, друг мой? Ох уж эта мисс Апкотт! Ей хватило одной просьбы, сопровождаемой жалобным вздохом, и дело было сделано. Я видел все это из холла. Вот что значит молодость! У вас при себе два письма Ваберского вашей фирме?
– Да, – ответил Джим. Он не счел необходимым объяснять, что его привела в Мезон-Гренель мысль о Бетти, хотя просьба исходила от Энн Апкотт.
– Отлично! – кивнул Ано. – Я уже послал за ним.
– Он придет сюда?
– Надеюсь.
– Наконец-то я увижу этого негодяя! – воскликнул Джим. – Меня не удивит, если я его нокаутирую. – И он сжал кулак в радостном предвкушении этого события.
– Сомневаюсь, что это пошло бы на пользу, мосье Фробишер. Прошу вас предоставить мне беседовать с ним. Если вы сразу же предъявите Ваберскому эти письма, его обвинение рассыпется в пух и прах. Он начнет оправдываться, разразиться потоком жалоб и упреков, и я не смогу ничего из него вытянуть. А меня это не устраивает.
– Разве там есть что вытягивать? – осведомился Джим.
– Может быть, да, а может быть, и нет. – Детектив пожал плечами. – Как я говорил вам в Париже, у меня имеется в Дижоне вторая миссия.
– Анонимные письма?
– Да. Вы присутствовали вчера, когда мадемуазель Харлоу сообщила, как она узнала, что меня вызвали из Парижа расследовать это дело. Никто из моих коллег не распространял эту новость. Они даже теперь не знают, что я здесь. Нет, это дело рук автора писем. Я не могу пренебрегать ни одним ключом к столь сложной проблеме. Знал ли Ваберский, что меня направляют сюда? Слышал ли он это в префектуре, когда предъявлял свое обвинение в субботу, или же от магистрата в тот же день? А если да, то кому он об этом говорил между встречей с магистратом и временем, когда письма должны были отправить, чтобы их доставили в воскресенье утром? Вот вопросы, на которые я должен получить ответы, а если мы сразу же «нокаутируем» его вашими письмами, я их не получу. Мне придется завлечь его притворным дружелюбием.
Джим неохотно согласился. Ему не терпелось увидеть, как Ано стирает Ваберского в порошок в своей самой безжалостной манере. Но сейчас детектив явно был куда сильнее озабочен автором анонимных писем, нежели реабилитацией Бетти Харлоу. Джим чувствовал себя обманутым.
– Но я должен встретиться с этим человеком, – заявил он.
– И встретитесь, – заверил его Ано. Он подвел Джима к двери во внутренней стене и распахнул ее. – Но вам придется подождать здесь. – При виде глубокого разочарования на лице Джима детектив быстро добавил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37