Жена не слышала ни как
уходил, ни как вернулся...
19
На техосмотр Вячину нужно было еще в мае, да все никак не мог
выбраться. Потому с утра, перед тем, как идти к себе в кооператив,
отправился в сберкассу оплатить налоговую мощность и за техосмотр. Перед
выходом из дому созвонился с Лагойдой и условился встретиться у сберкассы,
когда тот будет идти на работу - это по дороге.
Очередь была большая, на добрый час. Лагойда подъехал минут через
пятнадцать, по-быстрому они обменялись новостями.
- Как ее угораздило утонуть? - спросил Вячин.
- Кто ее знает? Следствие идет. Меня уже допрашивали.
- А ты-то причем?
- У прокуратуры свой протокол, - скаламбурил Лагойда.
- Похороны были большие?
- Народу собралось много.
- А где похоронили?
- На Центральном.
- Скажи! Наверное Яловский через горсовет пробил... Какие еще
новости?
- Сережа Назаркевич в больнице. Попал в аварию.
- Сильно побился?
- Колено зашиб. Через пару дней выписывается. А машину поуродовал по
нынешним ценам тысячи на три: радиатор, крыло, бампер, фару вдребезги. Это
мне его Наталья рассказала.
- Он же гонит, как сумасшедший. Джигит! - Вячин оглянулся, посмотрел
как движется очередь. - Смотри, видишь пожилого мужика у самой двери, с
коричневым кейсом.
- Ну вижу.
- Знаешь кто это? Слышал дело о рэкетирах, потрошили кооперативы "У
самовара", "Элегант", "Детский сапожок"? По делу проходил младший брат
Володи Гайворонского.
- Директора завода "Рембыттехника"?
- Да. Я ходил с Володей на суд. Интересно было. Так вот этот с кейсом
- адвокат Устименко. Володе его порекомендовали. Силен! Такую речь
произнес - плакать хотелось. И знаешь, дали по минимуму.
- Свари крапиву с сахаром - тоже сладко будет... Ладно, хрен с ним, с
этим адвокатом, мне пора, - Лагойда взглянул на часы.
- Когда появишься?
- После четырех.
- Давай, надо кое-что обсудить. Есть проблемы...
Жена Назаркевича была предупреждена Агрбой, приехал он около десяти.
Она ждала его у машины: что поделать, ГАИ есть ГАИ, а автомобиль побывал в
ДТП, тут свои правила. В понятые взяли соседей Назаркевичей - шофера такси
и молодую женщину, покачивавшую в коляске ребенка.
- Что же это ваш муж попал в аварию и уехал с места происшествия? -
начал Агрба играть роль сотрудника ГАИ.
- Потому что ничего страшного не произошло. Пострадали только мы.
Человеку, которому он повредил машину, уплатили. С его стороны никаких
претензий, - внешне спокойно сказала Назаркевич. - Он что, обратился к вам
с жалобой?
Агрба сделал вид, что не расслышал; обойдя машину со всех сторон,
остановился у передка.
- Ох-ха! - помотал головой таксист, стоя рядом с Агрбой. - Надо же
так! Это уже не отрихтуешь. Крыло менять придется. Да и радиатор...
Под радиатором стояла лужица - остатки вытекшего тосола.
- Когда это произошло?
- В среду, шестнадцатого, - ответила Назаркевич.
"Это следующий день после поездки Назаркевича и Кубраковой в
Богдановск", - подумал Агрба.
- А когда ваш муж вернулся из Богдановска?
- Во вторник вечером.
- Он выпить любит?
- В рот не берет, - заметил таксист.
Попросив у хозяйки ключи, Агрба сделал вид, что отпирает дверцу, хотя
уже знал, что она не заперта, знал он заранее, что собирается изъять
только целлофановую папку с машинописными страницами. Насчет колпачка,
лежавшего в кармане чехла, без сомнения: "От зубной пасты или крема для
бритья"... Он влез в машину. Порывшись для виду в "бардачке", вытащил
папку, осмотрел коврик под ногами, затем оглянулся на заднее сидение. И
увидел в самом углу незамеченную ночью каскетку - белую с зелеными
клиньями и светозащитным козырьком. Вспоминались слова из показаний
директора завода Омеляна о водителе машины, в которой сидела Кубракова:
"...каскетка на нем, белая с зелеными клиньями и светозащитным
козырьком"... Агрба потянулся к каскетке. Потом еще раз осмотрел салон,
скользнул взглядом по карманам чехлов на передних сидениях, и все же полез
за колпачком...
- Это шапочка вашего мужа? - выбравшись из машины спросил он.
- Да.
- Я изымаю папку с бумагами, вот эту штучку, - показал он на
колпачок, - и шапочку. Возражений не имеете?
- Не имею, - как-то обреченно ответила Назаркевич. Подошло еще
несколько соседей, с любопытством наблюдавших за действиями коренастого
смуглолицего майора. Джума пытался выяснить у них, не помнит кто-либо,
когда на прошлой неделе Назаркевич поставил машину и накрыл ее брезентом -
во вторник или в среду. Но никто не знал. Не мог ответить на этот вопрос и
сосед-таксист: у него сейчас смены длятся по 12-13 часов, потому что
напарник в отпуске, а он сам возвращался с работы с одной мыслью -
добраться до постели и завалиться спать...
...Агрба позвонил мне в восемь утра, сказал, что ночью обыскивал
машину Назаркевича, - продолжал Скорик.
- Чего он, сукин сын, полез?! А если бы мы его накрыли там? Скандал!
- вскипел Щерба. - Унес что-нибудь?
- Нет.
- Слава Богу, хоть на это ума хватило!
- Может и уносить нечего было, спокойно сказал Войцеховский.
- Он сейчас там, договорился с женой Назаркевича, чтоб официально
осмотреть машину, - сказал Скорик.
Они сидели у Щербы уже час. Вроде толкли воду в ступе. Слов у каждого
было много, а фактов с гулькин нос, и слова эти, просеивались, утекали,
как сквозь решето, а на поверхности оставались какие-то косвенные мелочи,
которые не давали возможности выстроить две-три версии, чтоб, отработав
каждую, выйти на что-то путное...
- Что вас смущает в допросе Назаркевича, Виктор Борисович? - спросил
Щерба.
- Слишком правдиво излагает, будто нарочно подставляется: мол, вот
вам правда, а вы попробуйте, истолкуйте ее против меня - ни фига не
выйдет.
- А что вы хотели? Чтоб он с хода начал гнать липу? Когда он
выписывается?
Зазвонил междугородный телефон, Щерба снял трубку и начал громко,
раздражаясь на непонятливость собеседника, - то ли следователя, то ли
прокурора какого-то отдаленного района, - объяснять оперативные и
процессуальные промахи по некоему разваливавшемуся там делу...
- Ну и кадры у нас! - Щерба наконец положил трубку. - Такая вот
мелочишка, Виктор Борисович, - как бы вспомнил он, - получается, что
Назаркевич, Вячин и Лагойда знакомы не только по совместной работе в НИИ.
Они и в кооперативе вместе.
- Я это помню. Я выписал повестку Вячину.
Отворилась дверь и вошел Агрба:
- Здравствуйте, - он снял форменную фуражку и утер лоб.
- Здравия желаем, товарищ майор, - усмехнулся Щерба. - Ты и ночью в
форме был, когда шмонал машину Назаркевича?
- Никак нет, Михаил Михайлович, - заулыбался Агрба.
- Смотри, Джума, когда-нибудь влетишь.
- Что поделать, сходить по нужде и не надуться нельзя, - сказал
Агрба, усаживаясь.
- Ишь, философ.
- Ну что, Джума? - спросил Скорик.
- Вот, - Агрба выложил свою добычу: каскетку, бумаги в целлофановой
папке. - И это захватил, какой-то "Метах" - положил он колпачок.
Войцеховский тут же потянулся к нему. - Машина разбита: левое крыло, фара
и радиатор. Весь тосол вытек. Вот протокол допроса жены. Соседи не знают,
когда Назаркевич вернулся: во вторник вечером или в среду после полудня.
- Каскеточка знакомая. Такую Омелян видел на водителе, везшем
Кубракову, - заметил Скорик.
- Это масспошив, Виктор Борисович, не увлекайтесь, - напомнил Щерба.
- Он от импортного туба, - произнес Войцеховский, вертя в пальцах
колпачок. - Ни кремы наши, ни зубные пасты такую широкую горловинку не
имеют. У нас другой стандарт. А тут диаметр почти три сантиметра. И
надпись не "Метах", как прочитал по-русски Джума, а по-латыни - "Метакс".
Надо бы товароведов опросить на базах, облуправления торговли,
потребкооперации, военторга, проимпортторга. В общем там, где получают
косметику и парфюмерию.
- А может, колпачок от какого-нибудь лекарства? - спросил Скорик. -
Бывают баллончики-ингаляторы для астматиков, бывают и кортикостероидные
аэрозоли. Моя мать пользовалась, когда у нее была аллергическая сыпь и
ничего уже не помогало, никакие таблетки.
- Проверю, - сказал Джума.
- Виктор Борисович, труп Кубраковой дактилоскопировали? - вдруг
спросил Щерба.
- Да. В Богдановске сразу же. А почему вы спросили?
- Адам Генрихович, - Щерба протянул Войцеховскому папочку с бумагами
Назаркевича, - не смогли бы глянуть, чьи здесь пальцы есть? Кроме,
разумеется, Назаркевича и Джумы.
- Моих не будет, я брал аккуратно, - сказал Агрба.
Войцеховский смотрел на Щербу, пытаясь уловить неожиданный поворот
мысли того.
- Очки Кубраковой! - сообразил Скорик.
- Вот-вот, - задергал головой Щерба. - Мы ведь какую конструкцию
соорудили? Некто привез Кубракову к обрыву, дал ей что-то прочитать, она
достала очки. Успела прочитать или нет - не знаем. Но очки выронила и
оказалась в воде. Если допустить, что это был Назаркевич, то он мог ей
дать именно это чтиво, - указал он на папочку, - которое, уезжая с того
места, сунул в "бардачок". Бумага сама по себе чисто деловая, но...
Хотелось бы знать, держала ее в руках Кубракова или нет.
- А зачем ему было обычную деловую бумагу подсовывать ей читать
именно на обрыве? Ведь никакой срочности в ее содержании нет, - удивился
Скорик.
- Вы что, Виктор Борисович, мстите мне за мои подобные вопросы вам? -
засмеялся Щерба. - Тут вы правы, а ведь действительно - зачем? И еще, -
Щерба поверх очков посмотрел на каждого из троих и произнес, словно его
осенило: - При характере взаимоотношений Кубраковой и Назаркевича с чего
бы их вдруг потянуло на этот обрыв? Ведь возвращались по трассе домой.
Странное обоюдное желание. Это вопросец вам, Виктор Борисович, в отместку:
вы ведь уже в глубине души накручиваете все вокруг Назаркевича.
- Ничего я не накручиваю, - насупившись, ответил Скорик.
- Хорошо. Подождем, что скажет Адам Генрихович, - сказал Щерба.
- Подождите, - Войцеховский, все время вертевший в пальцах колпачок с
гофрированной поверхностью, сунул его в карман, взял папочку Назаркевича и
вышел.
Вслед за ним последовали Скорик и Агрба.
- Значит я поехал по базам, - сказал Агрба. - Только заскочу домой
переоденусь.
- Наведывайся и в аптекоуправление. К вечеру созвонимся, - сказал
Скорик.
20
Скорик сидел у себя в кабинете, смотрел в окно, раздумчиво щелкал
зажигалкой, которую забыл на столе Войцеховский. Начинался перерыв. В
столовую идти не хотелось - очередь, мухи, вонь от разваренной капусты и
подгоревшего на противнях старого жира. Он позвонил Кате, она оказалась в
другом помещении; узнав, кто ее спрашивает, сотрудница игривым тоном
произнесла: "Виктор Борисович?! Сейчас я разыщу Катюшу, вы подождите, я
быстренько". Потом трубку взяла Катя:
- Что, милый? - У тебя что-то пожевать есть? Не хочется идти в
столовую.
- Найду, прибегай. Мы как раз собираемся пить кофе.
Он знал, что Катя всегда брала с собой термос с кофе, бутерброды. Они
там, несколько сотрудниц, в перерыв ели вскладчину - вываливали, кто что
принес...
Научно-исследовательская лаборатория судебных экспертиз находилась в
десяти минутах ходьбы от прокуратуры. Скорик поднялся на второй этаж и
сразу направился к маленькой комнате, где были стол, газовая плита, мойки
и небольшой буфет с минимумом посуды.
Катя и еще три сотрудницы жевали бутерброды. Ему уже было
приготовлено место, поставлена тарелка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
уходил, ни как вернулся...
19
На техосмотр Вячину нужно было еще в мае, да все никак не мог
выбраться. Потому с утра, перед тем, как идти к себе в кооператив,
отправился в сберкассу оплатить налоговую мощность и за техосмотр. Перед
выходом из дому созвонился с Лагойдой и условился встретиться у сберкассы,
когда тот будет идти на работу - это по дороге.
Очередь была большая, на добрый час. Лагойда подъехал минут через
пятнадцать, по-быстрому они обменялись новостями.
- Как ее угораздило утонуть? - спросил Вячин.
- Кто ее знает? Следствие идет. Меня уже допрашивали.
- А ты-то причем?
- У прокуратуры свой протокол, - скаламбурил Лагойда.
- Похороны были большие?
- Народу собралось много.
- А где похоронили?
- На Центральном.
- Скажи! Наверное Яловский через горсовет пробил... Какие еще
новости?
- Сережа Назаркевич в больнице. Попал в аварию.
- Сильно побился?
- Колено зашиб. Через пару дней выписывается. А машину поуродовал по
нынешним ценам тысячи на три: радиатор, крыло, бампер, фару вдребезги. Это
мне его Наталья рассказала.
- Он же гонит, как сумасшедший. Джигит! - Вячин оглянулся, посмотрел
как движется очередь. - Смотри, видишь пожилого мужика у самой двери, с
коричневым кейсом.
- Ну вижу.
- Знаешь кто это? Слышал дело о рэкетирах, потрошили кооперативы "У
самовара", "Элегант", "Детский сапожок"? По делу проходил младший брат
Володи Гайворонского.
- Директора завода "Рембыттехника"?
- Да. Я ходил с Володей на суд. Интересно было. Так вот этот с кейсом
- адвокат Устименко. Володе его порекомендовали. Силен! Такую речь
произнес - плакать хотелось. И знаешь, дали по минимуму.
- Свари крапиву с сахаром - тоже сладко будет... Ладно, хрен с ним, с
этим адвокатом, мне пора, - Лагойда взглянул на часы.
- Когда появишься?
- После четырех.
- Давай, надо кое-что обсудить. Есть проблемы...
Жена Назаркевича была предупреждена Агрбой, приехал он около десяти.
Она ждала его у машины: что поделать, ГАИ есть ГАИ, а автомобиль побывал в
ДТП, тут свои правила. В понятые взяли соседей Назаркевичей - шофера такси
и молодую женщину, покачивавшую в коляске ребенка.
- Что же это ваш муж попал в аварию и уехал с места происшествия? -
начал Агрба играть роль сотрудника ГАИ.
- Потому что ничего страшного не произошло. Пострадали только мы.
Человеку, которому он повредил машину, уплатили. С его стороны никаких
претензий, - внешне спокойно сказала Назаркевич. - Он что, обратился к вам
с жалобой?
Агрба сделал вид, что не расслышал; обойдя машину со всех сторон,
остановился у передка.
- Ох-ха! - помотал головой таксист, стоя рядом с Агрбой. - Надо же
так! Это уже не отрихтуешь. Крыло менять придется. Да и радиатор...
Под радиатором стояла лужица - остатки вытекшего тосола.
- Когда это произошло?
- В среду, шестнадцатого, - ответила Назаркевич.
"Это следующий день после поездки Назаркевича и Кубраковой в
Богдановск", - подумал Агрба.
- А когда ваш муж вернулся из Богдановска?
- Во вторник вечером.
- Он выпить любит?
- В рот не берет, - заметил таксист.
Попросив у хозяйки ключи, Агрба сделал вид, что отпирает дверцу, хотя
уже знал, что она не заперта, знал он заранее, что собирается изъять
только целлофановую папку с машинописными страницами. Насчет колпачка,
лежавшего в кармане чехла, без сомнения: "От зубной пасты или крема для
бритья"... Он влез в машину. Порывшись для виду в "бардачке", вытащил
папку, осмотрел коврик под ногами, затем оглянулся на заднее сидение. И
увидел в самом углу незамеченную ночью каскетку - белую с зелеными
клиньями и светозащитным козырьком. Вспоминались слова из показаний
директора завода Омеляна о водителе машины, в которой сидела Кубракова:
"...каскетка на нем, белая с зелеными клиньями и светозащитным
козырьком"... Агрба потянулся к каскетке. Потом еще раз осмотрел салон,
скользнул взглядом по карманам чехлов на передних сидениях, и все же полез
за колпачком...
- Это шапочка вашего мужа? - выбравшись из машины спросил он.
- Да.
- Я изымаю папку с бумагами, вот эту штучку, - показал он на
колпачок, - и шапочку. Возражений не имеете?
- Не имею, - как-то обреченно ответила Назаркевич. Подошло еще
несколько соседей, с любопытством наблюдавших за действиями коренастого
смуглолицего майора. Джума пытался выяснить у них, не помнит кто-либо,
когда на прошлой неделе Назаркевич поставил машину и накрыл ее брезентом -
во вторник или в среду. Но никто не знал. Не мог ответить на этот вопрос и
сосед-таксист: у него сейчас смены длятся по 12-13 часов, потому что
напарник в отпуске, а он сам возвращался с работы с одной мыслью -
добраться до постели и завалиться спать...
...Агрба позвонил мне в восемь утра, сказал, что ночью обыскивал
машину Назаркевича, - продолжал Скорик.
- Чего он, сукин сын, полез?! А если бы мы его накрыли там? Скандал!
- вскипел Щерба. - Унес что-нибудь?
- Нет.
- Слава Богу, хоть на это ума хватило!
- Может и уносить нечего было, спокойно сказал Войцеховский.
- Он сейчас там, договорился с женой Назаркевича, чтоб официально
осмотреть машину, - сказал Скорик.
Они сидели у Щербы уже час. Вроде толкли воду в ступе. Слов у каждого
было много, а фактов с гулькин нос, и слова эти, просеивались, утекали,
как сквозь решето, а на поверхности оставались какие-то косвенные мелочи,
которые не давали возможности выстроить две-три версии, чтоб, отработав
каждую, выйти на что-то путное...
- Что вас смущает в допросе Назаркевича, Виктор Борисович? - спросил
Щерба.
- Слишком правдиво излагает, будто нарочно подставляется: мол, вот
вам правда, а вы попробуйте, истолкуйте ее против меня - ни фига не
выйдет.
- А что вы хотели? Чтоб он с хода начал гнать липу? Когда он
выписывается?
Зазвонил междугородный телефон, Щерба снял трубку и начал громко,
раздражаясь на непонятливость собеседника, - то ли следователя, то ли
прокурора какого-то отдаленного района, - объяснять оперативные и
процессуальные промахи по некоему разваливавшемуся там делу...
- Ну и кадры у нас! - Щерба наконец положил трубку. - Такая вот
мелочишка, Виктор Борисович, - как бы вспомнил он, - получается, что
Назаркевич, Вячин и Лагойда знакомы не только по совместной работе в НИИ.
Они и в кооперативе вместе.
- Я это помню. Я выписал повестку Вячину.
Отворилась дверь и вошел Агрба:
- Здравствуйте, - он снял форменную фуражку и утер лоб.
- Здравия желаем, товарищ майор, - усмехнулся Щерба. - Ты и ночью в
форме был, когда шмонал машину Назаркевича?
- Никак нет, Михаил Михайлович, - заулыбался Агрба.
- Смотри, Джума, когда-нибудь влетишь.
- Что поделать, сходить по нужде и не надуться нельзя, - сказал
Агрба, усаживаясь.
- Ишь, философ.
- Ну что, Джума? - спросил Скорик.
- Вот, - Агрба выложил свою добычу: каскетку, бумаги в целлофановой
папке. - И это захватил, какой-то "Метах" - положил он колпачок.
Войцеховский тут же потянулся к нему. - Машина разбита: левое крыло, фара
и радиатор. Весь тосол вытек. Вот протокол допроса жены. Соседи не знают,
когда Назаркевич вернулся: во вторник вечером или в среду после полудня.
- Каскеточка знакомая. Такую Омелян видел на водителе, везшем
Кубракову, - заметил Скорик.
- Это масспошив, Виктор Борисович, не увлекайтесь, - напомнил Щерба.
- Он от импортного туба, - произнес Войцеховский, вертя в пальцах
колпачок. - Ни кремы наши, ни зубные пасты такую широкую горловинку не
имеют. У нас другой стандарт. А тут диаметр почти три сантиметра. И
надпись не "Метах", как прочитал по-русски Джума, а по-латыни - "Метакс".
Надо бы товароведов опросить на базах, облуправления торговли,
потребкооперации, военторга, проимпортторга. В общем там, где получают
косметику и парфюмерию.
- А может, колпачок от какого-нибудь лекарства? - спросил Скорик. -
Бывают баллончики-ингаляторы для астматиков, бывают и кортикостероидные
аэрозоли. Моя мать пользовалась, когда у нее была аллергическая сыпь и
ничего уже не помогало, никакие таблетки.
- Проверю, - сказал Джума.
- Виктор Борисович, труп Кубраковой дактилоскопировали? - вдруг
спросил Щерба.
- Да. В Богдановске сразу же. А почему вы спросили?
- Адам Генрихович, - Щерба протянул Войцеховскому папочку с бумагами
Назаркевича, - не смогли бы глянуть, чьи здесь пальцы есть? Кроме,
разумеется, Назаркевича и Джумы.
- Моих не будет, я брал аккуратно, - сказал Агрба.
Войцеховский смотрел на Щербу, пытаясь уловить неожиданный поворот
мысли того.
- Очки Кубраковой! - сообразил Скорик.
- Вот-вот, - задергал головой Щерба. - Мы ведь какую конструкцию
соорудили? Некто привез Кубракову к обрыву, дал ей что-то прочитать, она
достала очки. Успела прочитать или нет - не знаем. Но очки выронила и
оказалась в воде. Если допустить, что это был Назаркевич, то он мог ей
дать именно это чтиво, - указал он на папочку, - которое, уезжая с того
места, сунул в "бардачок". Бумага сама по себе чисто деловая, но...
Хотелось бы знать, держала ее в руках Кубракова или нет.
- А зачем ему было обычную деловую бумагу подсовывать ей читать
именно на обрыве? Ведь никакой срочности в ее содержании нет, - удивился
Скорик.
- Вы что, Виктор Борисович, мстите мне за мои подобные вопросы вам? -
засмеялся Щерба. - Тут вы правы, а ведь действительно - зачем? И еще, -
Щерба поверх очков посмотрел на каждого из троих и произнес, словно его
осенило: - При характере взаимоотношений Кубраковой и Назаркевича с чего
бы их вдруг потянуло на этот обрыв? Ведь возвращались по трассе домой.
Странное обоюдное желание. Это вопросец вам, Виктор Борисович, в отместку:
вы ведь уже в глубине души накручиваете все вокруг Назаркевича.
- Ничего я не накручиваю, - насупившись, ответил Скорик.
- Хорошо. Подождем, что скажет Адам Генрихович, - сказал Щерба.
- Подождите, - Войцеховский, все время вертевший в пальцах колпачок с
гофрированной поверхностью, сунул его в карман, взял папочку Назаркевича и
вышел.
Вслед за ним последовали Скорик и Агрба.
- Значит я поехал по базам, - сказал Агрба. - Только заскочу домой
переоденусь.
- Наведывайся и в аптекоуправление. К вечеру созвонимся, - сказал
Скорик.
20
Скорик сидел у себя в кабинете, смотрел в окно, раздумчиво щелкал
зажигалкой, которую забыл на столе Войцеховский. Начинался перерыв. В
столовую идти не хотелось - очередь, мухи, вонь от разваренной капусты и
подгоревшего на противнях старого жира. Он позвонил Кате, она оказалась в
другом помещении; узнав, кто ее спрашивает, сотрудница игривым тоном
произнесла: "Виктор Борисович?! Сейчас я разыщу Катюшу, вы подождите, я
быстренько". Потом трубку взяла Катя:
- Что, милый? - У тебя что-то пожевать есть? Не хочется идти в
столовую.
- Найду, прибегай. Мы как раз собираемся пить кофе.
Он знал, что Катя всегда брала с собой термос с кофе, бутерброды. Они
там, несколько сотрудниц, в перерыв ели вскладчину - вываливали, кто что
принес...
Научно-исследовательская лаборатория судебных экспертиз находилась в
десяти минутах ходьбы от прокуратуры. Скорик поднялся на второй этаж и
сразу направился к маленькой комнате, где были стол, газовая плита, мойки
и небольшой буфет с минимумом посуды.
Катя и еще три сотрудницы жевали бутерброды. Ему уже было
приготовлено место, поставлена тарелка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33