-
Рискнем?
- В ваших соображениях нет ни одного изъяна. Кроме одного, - сказал
Михальченко.
- А именно?
- Вдруг все окажется не так. Можем напороться.
- Ну давай еще раз пройдемся по моему сценарию. Я буду говорить, а ты
сокрушай его, возражай, предложи что-нибудь свое. Не обижусь.
- В том-то и дело, что у меня все вразброс, а соединить нечем. Что ж,
давайте рискнем. Вы Чекирде высказывали свои предположения?
- Нет, еще рано, - ответил Левин.
- Значит, делаем так: я отправляюсь с Рудько на пост ГАИ на Волынское
шоссе, перехватываем Дугаева. Вы сидите здесь и ждете моего звонка. Если
наш разговор с Дугаевым что-то даст, я звоню вам и вы сразу же - на
пивзавод. И Бог нам в помощь!
- Дрожат коленки?
- У меня всегда, в таких случаях, когда хожу втемную, начинается
нервная зевота. А у вас?
- Закладывает уши.
- И сейчас?
- Вроде еще нет, слышу тебя хорошо.
- Значит, завтра мы с Рудько едем встречать Дугаева.

Главврач принял ее сразу, и Сажи, едва увидев его подобревшую вдруг
физиономию, почувствовала, как у нее натянулась кожа на скулах и по лицу
пронесся горячий ветер - признаки закипавшего гнева. Но сдержавшись, она
сухо поздоровалась и так же сухо сказала:
- Доктор Костюкович вам уже сообщил, что стекла Зимина у нас есть?
Через два-три дня я представлю вам протокол вскрытия и бланк гистологии.
- А большего и не нужно, Сажи Алимовна! - с энтузиазмом произнес
главврач, словно только на нее и надеялся. - Работайте спокойно.
- Я принесла вам заявление: из больницы я ухожу. В конце месяца, - и
она положила ему на стол листок бумаги.
- Как?! Почему? - оторопел главный. Каким бы он ни был, он все же
понимал, что найти равного ей завотделением будет очень трудно, непросто
будет найти и такого патогистолога, как Каширгова. - Ну что вы, Сажи
Алимовна! Не спешите, подумайте. Ну произошло недоразумение! Инцидент
исчерпан. Я вас не отпущу.
- Это не недоразумение. И вы прекрасно понимаете, о чем речь. После
этого мы не сработаемся. Я ухожу на кафедру. У профессора Сивака есть
место ассистента. Вы много потеряете, если от вас уйдет и такой
невропатолог, как Костюкович. До свидания, - круто повернувшись, она вышла
из кабинета.

26
Минут за тридцать Михальченко и Рудько добрались до стекляшки-будки
поста ГАИ на Волынском шоссе. Дежуривший рябой старшина, поняв, что от
него требуется, вышел и занял место у разделительной линии на "островке
безопасности" - овальном пятачке, возвышавшемся над шоссе сантиметров на
пятнадцать-двадцать.
- Ну что, будем загорать? - вздохнул Михальченко и глянул на часы.
Была половина девятого утра. - Знать бы сколько.
- Кто знает. Тут Дугаев нами распоряжается, - отозвался Рудько. Но
завгар сказал мне, что Дугаев сегодня должен обязательно вернуться.
- Хоть бы почитать что, - Михальченко окинул взглядом столик, на
котором, кроме многоканального телефона-коммутатора ничего не было.
- Может, сгоняем в "подкидного"? - спросил Рудько.
- А карты?
- Это добро найдем, - Рудько вытянул ящичек стола и, порывшись,
извлек колоду замусоленных карт. - Сдавай.
Сколько партий они сыграли, Михальченко не помнил, время тянулось
медленно. Около часа дня они пошли в придорожный буфет, сколоченный из
толстых фанерных щитов, стоявший между магазином автозапчастей и
заправочными колонками. Буфет был почти пустой - всех отпугнули цены, а
прежде тут всегда было полно шоферов-"дальнобойщиков". Взяли по две
чашечки кофе и по пачке вафель. Когда вышли, Михальченко сказал:
- Ты иди, Богдан, а я в туалет схожу.
Возвращаясь из туалета, увидел, что старшина, остановив какой-то
"ЗИЛ", разговаривал с шофером, сидевшим в кабине, лица его Михальченко не
видел, но по номеру на борту понял: это та машина, которую они ждали.
Михальченко быстро пошел в будку, где сидел Рудько.
- Дугаев прибыл, - коротко сообщил он Рудько.
Минут через пять вошли старшина и Дугаев.
- Вот, товарищ старший лейтенант, ездит, а техосмотр не прошел. - Уже
три месяца просрочено, - старшина положил перед Рудько документы Дугаева.
Рудько стал медленно молча перелистывать бумажки, нарочито долго
читал, а Михальченко осторожно разглядывал Дугаева.
- Что же это вы, Дугаев? - спросил наконец Рудько.
- Машина не моя, товарищ старший лейтенант.
- Куда ездили?
- На Волынь. Надо было в одном хозяйстве получить хмель.
- А кто послал вас?
- Начальство.
- Кто именно?
- Начальник отдела снабжения и сбыта.
- Фамилия?
- Деркач Алевтина Сергеевна.
- Она что, не знала, что машина не прошла техосмотр?
- Наверное, нет.
- А почему завгар ей не сказал?
- Не знаю.
- Ну а вы-то сами? Не дитя ведь. Почему не сказали ей.
- Да как-то так вышло, вроде срочно.
- Вы когда узнали, что предстоит ехать на Волынь?
Дугаев задумался. Явно прикидывал, как ответить, поскольку не знал,
что на уме у Рудько. Наконец произнес:
- За три дня до поездки.
- Вот видите, а вы говорите "срочно". А мы ведь вас ждали, Дугаев, -
Рудько посмотрел на Михальченко. - Это я вас приглашал к девяти утра. Моя
фамилия Рудько. А вы сели и уехали. Если знали за три дня о командировке,
почему же не предупредили, что не явитесь?
- Так как-то получилось. Вы уж извините, товарищ старший лейтенант.
- У вас накладная на груз есть?
- А как же! - Дугаев извлек из бокового кармана тонкие листки.
Просматривая их, Рудько как бы между прочим спросил:
- У вас гараж есть?
- Личный, что ли?
- Личный.
- Есть. Правда, металлический.
- Какая машина в нем стоит?
- У меня сейчас машины нет. Продал. Там старенький мотоцикл.
Михальченко видел по глазам Дугаева, что тот, иногда поглядывая на
него, пытается понять, кто этот в штатском, какова его роль тут?
- Нескладно получается, Дугаев, - произнес молчавший все время
Михальченко. - Говорите, что о поездке знали за три дня. А жене сказали
накануне вечером, что назавтра собираетесь в ГАИ, но позвонила Деркач, и
утром укатили на Волынь. Так кто врет, Дугаев, вы или ваша жена?
Не давая ему опомниться, Рудько спросил:
- Вы давно были в своем гараже?
- Давно, наверное, месяца два назад.
- Что в нем хранится? - спросил Рудько.
- Кроме старого мотоцикла - ничего.
- Может, сдавали гараж в аренду?
- Нет.
- Дугаев, я давненько работаю в угрозыске, - вдруг мягко сказал
Михальченко. - Да и следователь Рудько тоже, как понимаете, не пальцем
деланный. Как думаете, кому из нас сейчас легче - вам или нам?
- Вам, - тихо ответил Дугаев. - Вы власть.
- Не поэтому, - покачал головой Михальченко. - Нам легче потому, что
мы знаем правду, а вы, прежде чем ответить, вынуждены гадать, сойдется ваш
ответ или, как горбатый, не прислонится к стене, как его ни приставляй. И
от этого умственного напряжения мысли ваши потеют, а язык фигню на фигню
городит.
- Я что? Я ничего... Все по правде... - нервно крутил Дугаев брелок с
ключами от машины.
- Где вы храните ключи от своего гаража? - спросил Рудько.
- Дома, на кухне в ящичке.
- И сейчас они там?
- Должны быть.
- Сколько у вас пар ключей?
- Одни.
- А вот ваша жена говорит, что ключей в этом ящичке нет. Может, вы
забыли и случайно захватили с собой? Вы поройтесь в карманах, поищите.
Уже сбитый с толку, растерявшийся Дугаев начал шарить по карманам и
из бокового в куртке извлек ключи.
- Забыл выложить, - задергал он головой.
- И два месяца таскали их с собой? - спросил Михальченко.
- Зачем? - искренне вырвалось у Дугаева. - Они обычно в ящичке...
А... Ну да... - понял он свой промах и умолк.
- Облегчить мне вашу душу, Дугаев? - подмигнул Михальченко.
Тот не ответил, сидел понуро.
- Тогда слушайте. Вы сделали три ходки со склада "Промимпортторга".
Первый раз вывезли ящики с электроникой, во второй - коробки с краской, а
на днях - пластиковые мешки с гранулами. Все это засунули к себе в гараж.
Позавчера раненько-раненько вы взяли ключи из ящичка на кухне и уехали на
Волынь. У меня все складно, Дугаев?
Дугаев молча мял пальцы так, что они хрустели.
- Что в гараже, Дугаев? Только не врите, мы же поедем, проверим.
- Некоторая аппаратура... Чужая...
- И все? - как бы наивно спросил Михальченко.
- Да.
- С аппаратурой разберемся, чья она. А вот, куда девалась краска?
Когда и куда вы перепрятали мешки с гранулами? Мы ведь нашли несколько
гранул возле вашего гаража. Мы их не тронули, Дугаев, они там лежат. Вы,
конечно, можете сказать, что это мы вам подложили. Есть такой соблазн, а
Дугаев? А что, если немножко гранул высыпалось и в гараже? А он у вас
заперт и ключи от него у вас. Вы все поняли теперь? - закончил
Михальченко.
- Понял, - сипло ответил Дугаев.
- Так где же коробки с краской?
- Отвез на Волынь... Продал одному слесарю по кузовным работам.
- А мешки с гранулами?
- Высыпал на свалку.
- Теперь вам остается рассказать, кто скомандовал вывезти, а вернее
выкрасть груз со склада, как вы узнавали, когда надо приехать на склад за
грузом. Ведь вы брали именно груз фирмы "Золотой ячмень". С чего бы?
Хотите рассказать все?
Дугаев долго молчал, возможно, припоминая весь их разговор, места, в
которых он влетел в ловушки, и, убедившись, что их достаточно много,
слегка кивнул.
- Только письменно, Дугаев, так вам легче будет, - Михальченко,
осмотревшись, увидел на полочке под стопкой брошюр пачку серой бумаги,
взял на ощупь и положил перед Дугаевым. - Подробно, Дугаев, но без
фантазий. - Потом снял трубку и позвонил в бюро Левину: "Ефим Захарович,
не уезжайте, дождитесь меня. Дугаев исповедуется..."

27
Ночь выдалась тяжелая: до половины третьего вызывали несколько раз на
консультации: в хирургию, в терапию и в кардиологию, а затем подряд
привезли четыре инсульта, да все тяжелые. Утром, когда ординаторская
заполнилась, коллега сказал Костюковичу, что его разыскивала Каширгова. Он
удивился - знал, что она на курсах, но не знал, что вернулась. После
пятиминутки позвонил ей в отделение.
- Здравствуйте, Марк. Я уже на месте. Вернулась на неделю раньше, -
сказала она. - Вы с ночи?
- Да. Но я зайду.
- Заходите, угощу вас кофе...
Он шел по внутреннему двору уставшей походкой, ощущая от бессонной
ночи тяжесть в затылке и резь в глазах. Он уже был у двери в отделение
патологической анатомии, когда она отворилась. Костюкович машинально
шагнул в сторону, чтобы пропустить выходившего оттуда человека. Им
оказалась миловидная стройная девушка в белом халате и в белой шапочке. Он
узнал ее не сразу, но узнал. Она тоже придержала шаг, видимо, от
неожиданной встречи, смутилась.
- Что вы тут делаете? - вырвалось у него.
- Я тут работаю.
- Кем?
- Лаборанткой.
- Как вас зовут?
- Аня... Извините, я спешу, - вдруг заторопилась она...
Каширгова ждала его. Шнур чайника свисал из розетки, на столе стояла
банка гранулированного кофе "Кафе Пеле", две чашки и сахарница.
- Совсем приехали, Сажи? - спросил он, усаживаясь.
- Да. Нас отпустили на неделю раньше... Что у вас слышно?
- Был у главного.
- Ну и?..
- Он утерся. В прокуратуре тоже все нормально.
- И я была у главного. Получила удовольствие, показав ему стекла.
- Обрадовался?
- Изобразил во всяком случае... Я подала ему заявление, Марк.
- Какое?
- По собственному желанию.
- То есть? - он поставил чашку в блюдце.
- Ухожу на кафедру. Там есть ставка ассистента. Сивак берет меня. Я
все же кандидат, - усмехнулась она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22