– Ладно, я заберу этот ящик с собой. Эл, ты дождешься людей из лаборатории.
Поставив ящик в багажник, я поехал обратно на службу. И на стоянке позади меня тут же остановилась машина Пинки Уайта. Он ездил на допотопном "додже" с подвязанной дверцей и разбитым ветровым стеклом. Пинки был ярым приверженцем игры по системе и потому всегда проигрывал. Пока я вытаскивал ящик из багажника, он вылез из машины.
– Что у тебя здесь – очередной труп?
– История жизни Француза. Миллион газетных вырезок. И в каждой говорится, каким он был великолепным парнем. – Я покачал головой и зашагал ко входу.
Пинки шел следом. Мне хотелось от него отделаться, но полиции нельзя ссориться с прессой, так что мы вместе вошли в лифт.
– Как ты справляешься с гаремом Мэлмена? – спросил Пинки.
– Близко к себе не подпускаю, чтобы чего не вышло.
– А что случилось с маленькой блондинкой? В отеле мне сказали, что она выехала.
– В самом деле?
Он окинул меня долгим испытующим взглядом. Я, игнорируя его, внес ящик в кабинет Джо и водрузил на письменный стол. Не успел я сесть, как зазвонил телефон. Звонили из лаборатории и срочно хотели меня видеть.
– Пока я не вернусь, держи свои грязные пальцы подальше от этих вырезок, – предупредил я Пинки.
Я знал, что требую от него невозможного, но для меня это ничего не значило. Тогда я вряд ли мог представить себе что-нибудь менее существенное, чем газетные заметки о Фрэнчи Мэлмене.
В лаборатории я пробыл минут двадцать. А когда вернулся, Пинки уже разложил вырезки по всему письменному столу и с явным интересом листал один из фотоальбомов. Я заглянул через его плечо. На большинстве фотографий был запечатлен Фрэнчи с какими-то знаменитостями двадцатых и тридцатых годов. Нашлось среди них и семь-восемь снимков разных женщин. При всех его недостатках на женщин глаз у Фрэнчи был верный.
Пинки извлек из альбома одну фотографию и сунул ее мне под нос. Там крупным планом была снята девушка в матросской блузе.
– Не узнаешь?
Я наморщил лоб. Лицо было мне знакомо, но я никак не мог вспомнить, откуда именно.
– Не помнишь?
Пинки наклонился и, вытянув руку, поднес этот снимок к стоявшей на столе фотографии Китти Кейн. Целую минуту я рассматривал оба фотоснимка. Сходство ошеломляющее.
– Ты с ума сошел! – вскричал я.
– Неужели?
На углу стола лежал конверт. Пинки открыл его и вытащил свидетельство о браке, развернув передо мной на столе. Его пальцы скользнули по бумаге и указали на имена Алексиса Мэлмена и Кетлин Хейнс. Свидетельство было выдано в Стратфорде, Онтарио.
Меня словно обдало холодным душем. Я знал, что девичья фамилия Китти была Хейнс, и что она родом из Канады. Взяв в руки документ, я попытался выиграть время, чтобы обдумать ситуацию. Свидетельство было датировано 1928 годом и подписано священником по имени Гиббс и двумя свидетелями, Адой и Джоном Бартонами.
Джо с Китти поженились в 1931 году. Я присутствовал на праздновании тридцатой годовщины их свадьбы. Теперь меня как будто оглушили. Я попытался представить себе Китти, сияющую, живую, милую Китти рядом с Фрэнчи Мэлменом.
В документе был указан возраст Китти – семнадцать лет. Фрэнчи было тогда тридцать восемь, но он всегда питал пристрастие к юным девушкам, а свидетельство о браке казалось абсолютно подлинным.
– Здорово, – сказал Пинки. Чувствовалось, что он очень доволен собой. Как репортер, он обладал инстинктами голодного вампира. – Все это очень интересно. Теперь мы имеем даже четырех жен вместо трех. Может быть, деньги у Китти?
Мои колени вдруг обмякли, и я вынужден был сесть. Потом сказал:
– Давай-ка спокойно обсудим эту историю, Пинки. Даже если Китти и была замужем за этим негодяем, это никак не связано с его убийством.
– О? Значит все-таки убийство?
Я готов был свернуть ему шею.
– Ну, ладно, – буркнул я. – Его убили. Теперь выслушай меня внимательно. Джо болен, а Китти уехала и не может нам ничего объяснить. Если ты опубликуешь эту историю в своем грязном бульварном листке, я собственноручно тебя прикончу. Я не шучу, для меня это очень серьезно.
– Понимаю, конечно, – ответил Пинки, который отнюдь не казался удрученным. – Что ты теперь намерен делать?
– Послушай, Пинки, ты также должен иметь в виду, что Джо безусловно никак не связан с этим делом.
– Действительно не связан?
Мне не понравился его тон.
– Действительно. Ничто не говорит о том, что он знал о прежнем браке Китти с "Французом".
– Я в этом не слишком уверен.
– Что ты хочешь сказать?
Пинки задумчиво почесал нос.
– Врач ведь сказал, что Джо, вероятно, перенес какой-то стресс. Что, если он как раз узнал, что его жена была замужем за Мэлменом? Разве это не стало бы для него сильнейшим ударом?
Я, не отвечая, уставился в окно, вниз, на оживленную улицу, где кишели толпы туристов.
– Предположим, Фрэнчи хотел шантажировать Джо. Что бы стал делать Джо, начни такой тип угрожать Китти?
– Пристрелил бы, – тотчас ответил я. – Но он не стал бы утруждать себя, сначала подсыпая в выпивку наркотик, а потом орудуя каким-то шилом.
– Так вот, значит, как все произошло! – Пинки торжествовал.
– Проклятие! – Я так расстроен был из-за Китти и Джо, что просто проболтался. – Но ты заблуждаешься: Джо Кейн не имеет отношения к этой истории. Я даже сомневаюсь, перебросился он с Французом хотя бы парой слов.
– Он с ним разговаривал, причем в тот самый день, когда того убили.
Я недоверчиво посмотрел на Пинки.
– Да что ты говоришь? Где это могло произойти?
– В мужском туалете "Флорентины".
– А когда?
Пинки пожал плечами.
– Точно не знаю. Часов около шести вечера или чуть позже. Я как раз приехал в отель и шел в туалет. Там, в углу, я видел разговаривавших Джо и Фрэнчи.
– О чем?
– Не знаю. Когда я вошел, говорил Фрэнчи. Увидев меня, он тут же замолчал.
– Джо говорил с тобой?
– Нет, и это самое смешное: он смотрел прямо на меня, глазом не моргнув. Казалось, он меня просто не видел. Я подумал, что помешал чему-то важному, и он был этим недоволен.
– Почему же ты не сказал об этом раньше?
Он пожал плечами.
– Я хотел спросить Джо, о чем они беседовали, но не успел – он заболел. Откровенно говоря, Макс, я никогда бы не подумал, что Джо мог иметь дела с "Французом", если бы не нашел сейчас свидетельство о браке.
– Он не имел с ним никаких дел, – упрямо настаивал я. – А что было дальше? Еще что-то?
– Да. Когда я вошел, Фрэнчи как раз передал Джо какой-то пакет.
– Что за пакет?
– Размером примерно с упаковку бумаги для пишущих машинок, но вдвое толще. Хочешь знать, что, на мой взгляд, было в этом пакете?
Я не хотел этого знать. Хотя уже имел свое собственное представление. Я видел этот пакет, когда извлекал вещи Джо из письменного стола. Теперь он находился в картонной коробке на складе.
Пинки заметил мои колебания и невесело усмехнулся.
– Пропавшие двести тысяч долларов. Держу пари, что Джо Кейн вынес их из отеля.
8
Я должен был знать это точно. Мне нужно было посмотреть, что в пакете. Но сначала – отделаться от Пинки. Это оказалось легче, чем я думал, так как в этот момент меня вызвал к себе Ортон.
С облегчением вздохнув, я удалился. Ортон поднял глаза от письменного стола.
– Ну, как дела?
Я доложил ему о письмах с угрозами. Он нахмурился.
– А что слышно о третьей жене? Как там ее зовут?
– Рут? О ней я пока ничего не знаю.
– Узнай-ка, не получила ли она такое же письмо.
Я пообещал это сделать. Потом доложил ему о ящике Фрэнчи с газетными вырезками, но умолчал о свидетельстве о браке и фотографии; еще я не упомянул о том, что Пинки видел Джо беседовавшим с Фрэнчи незадолго до убийства. Впервые я скрыл доказательства и чувствовал себя при этом не слишком хорошо.
Из кабинета Боба я сразу спустился на склад и позвонил. Нельсон, ворча, подошел к двери. Он всегда ворчал, как медведь, потревоженный в берлоге.
Я сказал:
– Мне снова понадобилась коробка с вещами Джо, которую я принес сегодня утром. Нужно кое-что проверить.
– Почему же вы не проверили раньше?
– Спешил.
– С этими молодыми людьми вечно одно и то же: они никогда не задумываются и тем самым создают старику лишние хлопоты.
Нельсон носил синюю рубашку с белым целлулоидным воротничком. Я думаю, это был единственный целлулоидный воротничок в США. Он повел меня между полками и показал коробку, на которой стояло имя Джо Кейна. Я снял ее с полки и отнес к столу. Старик стоял рядом и бдил, как сторожевой пес.
Как поступить, я просто не знал. Открыв коробку, отложил пакет в сторону и сделал вид, что ищу что-то на самом дне. Но тут мне помог случай: кто-то позвонил, и Нельсон поспешил к окошку.
Едва он скрылся из виду, я оторвал полоску бумаги, которой был заклеен пакет. Она высохла и отошла легко. Затем я раскрыл бумажный пакет и уставился на пачки денег. Немного приподняв купюры, убедился, что там были одни сотенные.
Тогда я снова быстро закрыл пакет, смочил языком клеевую полоску и прижал ее к прежнему месту. Когда Нельсон вернулся, я уже укладывал последние вещи. И попытался заметить как бы между прочим:
– Пакет, собственно говоря, не имеет отношения к этой коробке.
Нельсон уставился на него, сморщив нос от врожденной недоверчивости.
– А что в нем?
– Всего лишь некоторые бумаги.
– Которые принадлежат капитану?
Я кивнул.
– Тогда он должен их затребовать. Я ничего не могу выдавать из хранилища без письменного запроса владельца. Вы это знаете, лейтенант.
Я с трудом сдерживался.
– Послушайте, Нельсон. Я ведь сам принес сюда эти вещи. Почему же теперь вы ищите какой-то подвох? Собственно говоря, мне нужно было отнести эти вещи Китти.
Старик тупо упорствовал:
– Я не могу их вам выдать. Как только вещи попадают сюда, за них несет ответственность округ. Джо мог бы подать жалобу.
– Вы старый упрямец, Джо никогда бы не стал жаловаться, и вы это прекрасно знаете. А теперь кончайте этот цирк и отдайте пакет.
Он колебался. На какой-то миг я даже подумал, что он уступает. Но тут его лицо просияло.
– Вы пишете капитану и просите его согласия, а потом можете получить ваш пакет.
Теперь он был счастлив, найдя решение проблемы. А я понял, что больше уже ничего поделать не смогу. Пришлось снова положить пакет в коробку и поставить ее на полку. Однако затем мне в голову пришла пугающая мысль: первого числа каждого месяца этот старый бюрократ проводит инвентаризацию. Станет ли он открывать пакет или только внесет его в свой реестр как "пакет, принадлежащий капитану Кейну "? Этого я не знал, но представил себе картину, как Нельсон открывает пакет, вынимает пачки банкнот и тщательно их регистрирует своим аккуратным бухгалтерским почерком. Возможно, он пересчитает все купюры и запишет их номера. А копия реестра официальным путем пойдет к шерифу. Я вспотел, пока шел со склада. Но чтобы ни случилось, я не мог поверить, что Джо умышленно взял эти деньги. Впрочем, он же не упомянул о них после смерти Джо? Почему он умолчал об этом, когда допрашивал женщин?
Не успокаивала меня еще и мысль о том, что Пинки знал и о том разговоре, и о пакете. Когда я поднялся, репортер вертелся возле дежурного. Я не хотел его больше видеть – требовалось время, чтобы подумать. Но когда я зашагал к себе кабинет, он следовал за мной по пятам.
– Куда собираешься?
– Ортон хочет, чтобы я поехал к Рут Мэлмен и выяснил, не получала ли и она угрожающего письма. Туда я тебя взять с собой не могу.
Он лишь ухмыльнулся и все-таки увязался следом. В отеле "Сахара "я позвонил Рут из вестибюля и попросил спуститься. Через несколько минут она появилась, оглядываясь по сторонам. При виде нее Пинки тихо присвистнул сквозь зубы. Он походил на терьера перед крысиной норой.
Я поднялся и представил его:
– Это Пинки Уайт, из "Кроникл".
Она одарила репортера мимолетной настороженной улыбкой и сказала:
– Я знаю, мы уже познакомились сегодня утром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21