Когда эта секунда прошла, а Рэйлан не выпрыгнул из горящего самолета целый и невредимый, режиссер вскочил с кресла и бросил сигару. Крикнув пожарным, он побежал впереди толпы, которая ринулась к горящему самолету.
Пэт подавилась пончиком. Кое-как проглотив его, она тоже принялась вопить.
Девушка-костюмер кусала локти от того, что так и не успела переспать с Рэйланом Нортом, который сейчас погибнет в расцвете лет и станет легендой Голливуда.
Визажист вдруг вспомнил о смерти, которая пробудила в нем детскую боязнь ада и вызвала поток проклятий. Он стиснул в руках распятие и молил Бога простить ему вчерашнее грехопадение в компании двух молодых людей.
А хрупкая, с короткой стрижкой темноволосая женщина, стоявшая возле своего открытого «мерседеса», наяву переживала самый жуткий из своих кошмаров.
Она снова присутствовала при страшной гибели человека, которого любила.
Каким-то образом Рэйлан заметил ее. Позже, вспоминая об этом, он не мог понять, как это произошло. Просто чудо, знамение! Но его взгляд различил именно ее среди множества людей, наперебой кричавших что-то, чего он не мог расслышать из-за шума ревущего пламени.
Кирстен застыла у открытой дверцы машины, прижимая к груди нечто напоминающее сценарий. Слезы ручьем текли из-под темных очков.
Сначала Рэйлан подумал, что это лишь игра воображения: жизнь пробегает перед глазами за миг до смерти, как это бывает в подобные минуты, если верить многочисленным свидетельствам. И только увидев неподдельный ужас на ее лице, он понял, что видит реальную Кирстен.
– Уведите ее отсюда! – заорал Рэйлан через стекло, но его, конечно, никто не услышал. – Господи, не допусти этого! – взмолился он.
Не чувствуя боли, актер схватился за раскаленную ручку кабины и с нечеловеческой силой потянул ее на себя. Та неожиданно повернулась, и кабина откинулась легко, как крышка пивной банки. Все точно по инструкции, полученной им перед съемкой.
Но он не думал об инструкциях. Его мысли сосредоточились вокруг черного дыма у себя за спиной, женщины внизу и того ада, который творился сейчас в ее душе.
Рэйлана сразу окружили. Так много людей, что он не мог пробраться сквозь эту живую стену.
– Без паники, Рэйлан, – успокаивал кто-то. – Костюм асбестовый – только дымится, не горит.
– Идите к Кирстен, – закричал он. – Кирстен! Помогите ей. Дайте…
– Несет какую-то ахинею.
– У него истерика, придурок. С тобой бы и не то было.
– Кирстен!
По тому, с каким бешенством актер пытался прорваться через толпу, люди заключили, что он не в себе, и повалили его наземь.
– Снимите с него эти чертовы перчатки, они тлеют.
– Обмотайте ему чем-нибудь руки.
– Не надо обматывать.
– Что угодно, только торопитесь, торопитесь, пока он не получил ожога.
Рэйлан взглянул на свои руки с какой-то странной отрешенностью и увидел, что кожа неестественно красная и сморщенная, а из рукавов идет дым.
– Кто-нибудь, пойдите к Кирстен, скажите…
– Позовите же наконец санитаров! – бушевал режиссер. – Обормоты несчастные! Рэйлану насилу удалось сесть.
– Кирстен, – простонал он и протянул обожженную руку по направлению к ней.
– Ложись, милый. – Пэт удержала его за плечи, проявив больше самообладания, чем все остальные. – С тобой все будет в порядке.
Режиссеру она сообщила:
– Машина «скорой помощи» уже здесь. Помните, вы вызвали на всякий случай.
– Тогда убирайтесь все, дайте дорогу санитарам. Я подам на тебя в суд, скотина ты эдакая, за то, что ты влез в это дело! – заревел режиссер на Рэйлана и добавил, откусывая кончик новой сигары:
– Хоть и вышло чертовски здорово. Чертовски здорово! Все просто уписаются, когда увидят.
– Вон идут санитары. Расступитесь. Рэйлан, тебя сейчас отвезут в больницу.
Кто-то наложил ему на лоб мокрый холодный платок. Бесполезно было сражаться с их заботой, к тому же он бог знает как устал.
Где Кирстен?
Кирстен! Кирстен!
* * *
– Радуйся: шрамов не будет, – сказала Пэт, входя в отдельную палату. – Врач говорит, что ожоги легкие, хотя боль, конечно, нестерпимая. Смазывай их несколько дней и, если надо, принимай вот эти обезболивающие таблетки. – Она поставила маленькую коробочку на столик у кровати. – Они безопасные. Эффект заключается в том, что чувствуешь себя слегка навеселе и боль не ощущаешь. Мне многие говорили.
Рэйлан даже не улыбнулся.
Пэт болтала без умолку, не смущаясь о его угрюмым молчанием, которое воспринимала как шок после встречи со смертью лицом к лицу.
– Наш многоуважаемый режиссер велел передать тебе: эпизод с аварией самое лучшее, что когда-либо видели в Голливуде. Мне кажется, твои обгорелые руки вызывают у него не больше сожалений, чем сигара, которую он выронил, когда понял, что что-то не так. Кстати, цветы – от него. От всей группы тебе…
– Как она там очутилась?
Пэт озадаченно смотрела на Рэйлана:
– Кто? Кто очутился?
– Кирстен Рамм. Как она попала на площадку? – мрачно повторил он.
Пэт опустилась всей своей массой на единственный свободный стул и подозрительно уставилась на человека, сидящего на краю больничной койки. Только сейчас до нее дошло, что скривившийся рот и полуопущенные веки не были проявлением физических страданий и запоздалого испуга. Это рвалось наружу с трудом сдерживаемое бешенство.
– Она была там?
– Да, я видел ее из кабины.
– Может, тебе показалось…
– Я видел ее! – вскричал он. – Как она туда попала?
– Если она туда приехала, то это моя вина: я ей позвонила. – Пэт струсила.
– Зачем? – зашипел Рэйлан угрожающе.
– Чтобы… чтобы… Нам очень нужен был сценарий. Я попросила ее посмотреть в твоей комнате. Она вернулась и сказала…
– И ты попросила ее привезти сценарий на съемку. – Несмотря на боль в руках, он сжал кулаки.
– Нет-нет, я ничего такого не говорила, – запротестовала Пэт. – Я только сказала, что мы пришлем кого-нибудь, она сама предложила… Ты куда? – Домой.
Он понял свою ошибку, но решил не думать об этом сейчас. Потом будет достаточно времени. После того, как повидается с Кирстен.
– В Лос-Анджелес?
– К ней. Можно будет со мной связаться по ее телефону. – Подойдя к шкафу, он сбросил с себя больничный халат. Кто-то очень предусмотрительный – скорее всего умница Пэт – принес одежду.
Она тяжело поднялась со стула, – Но тебе нельзя уезжать из клиники, – несмело попыталась задержать его Пэт. – На вечер доктор назначил обследование.
Рэйлан посоветовал Пэт и доктору произвести с обследованием одно непристойное действие, впрочем, невозможное с анатомической точки зрения, и вышел из палаты.
Так как мотоцикл остался на съемках, пришлось взять такси до Ла-Иоллы прямо у подъезда клиники. Еще у подножия холма Рэйлан увидел, что в доме Кирстен нет света.
– Не похоже, что дома кто-нибудь есть, приятель, – бросил водитель через плечо.
В темных очках Рэйлана было трудно узнать. – Хозяйка там, – убежденно ответил он, за последним поворотом извилистой дороги увидев «мерседес», припаркованный у входа. – Спасибо.
Тот, кто снабдил его одеждой, позаботился о том, чтобы вложить несколько банкнот в карманы брюк. Рэйлан отсчитал водителю больше, чем нужно, и вышел из машины.
Парадная дверь была закрыта. Он обошел вокруг особняка, пробуя все стеклянные раздвижные панели, и отыскал одну незапертую. Толкнув ее, приготовился услышать вой сигнализации, и когда этого не произошло, вошел в дом.
Рэйлан нашел Кирстен в спальне, лежащей поперек широкой кровати, отчего женщина казалась еще меньше. Туфли стояли рядом носками к постели, будто она скинула их и легла одним движением. Она свернулась калачиком, упираясь подбородком в грудь и прижавшись лбом к коленям.
Ничего не сказав, он подошел, сел рядом, наклонился и стал гладить ее волосы. Мгновение она лежала неподвижно. Затем перевернулась на спину и всмотрелась в него сквозь темноту.
Сердце Рэйлана защемило от жалости при виде ее глаз, распухших от слез. Тушь расплылась под нижними ресницами, губы искусаны в кровь. Он провел по ним языком и легонько, нежно поцеловал. Самый находчивый актер в Голливуде на сей раз не мог подобрать нужных слов. Он решил сказать напрямик о том, что чувствует.
– Мне жаль, что вам пришлось пережить все это.
У нее задрожала нижняя губа. Кирстен медленно села и потянулась к нему. Его руки, его душа готовы были принять ее. Рэйлан прижался к ее хрупкому телу и уткнулся лицом ей в шею. Рыдания Кирстен сотрясали обоих.
– Не надо, не надо, – шептал он. – Все было не так страшно, как кажется.
– Все было ужасно, невыносимо. Как в моих жутких снах.
– Я знаю, милая, знаю. – И провел ладонью по ее маленьким лопаткам. – Я вас видел.
Сквозь огонь. Я…
И вдруг вспомнил, что в тот момент, когда смерть казалась неотвратимой, он прежде всего думал о Кирстен и о том, как ей тяжело. А ведь естественнее, наверное, было подумать о своем спасении? Да, если бы Кирстен не стала для него дороже, чем жизнь. Да, если бы он… не любил Кирстен Рамм.
Склонившись, он страстно целовал ее шею, самую нежную, самую благоуханную кожу на свете. Этот поцелуй был признанием в любви, которое он не Мог выразить словами. Она не готова к таким словам. Зато готов он, и он сделал свое признание. Он любит Кирстен. В этом – его счастье, в этом – его беда. Потому что кто знает, о ком она плачет? За кого так испугалась в этот раз.
– Я не мог представить, как вы там очутились. Я думал, что у меня видения. Всхлипнув, Кирстен подалась назад.
– Она… та женщина… Пэт… позвонила, и…
– Я все знаю. Она у меня получит.
– Нет, нет, не сердитесь на Пэт. Я сама захотела привезти сценарий.
– Почему? Я думал, вы собираетесь держаться в стороне от съемок.
– Вначале да, но потом…
Ее голос сорвался, и она отвела взгляд. Рэйлан ласково взял ее за подбородок и Повернул лицом к себе.
– Почему, Кирстен? Ответа пришлось ждать долго.
– Я была в таком замешательстве.
– Отчего же, милая?
– От того, что во мне происходило, от того, что я чувствовала.
– Чувствовали?
Она подняла глаза, полные слез, и взглянула прямо в его глаза.
– Чувствовала к вам.
Сердце Рэйлана забилось еще сильнее, чем утром в горящем самолете.
– И какое это чувство? – спросил он дрогнувшим голосом.
– Мне кажется, вы знаете.
– Подскажите.
– Когда вы рядом, у меня мысли скачут. Я постоянно оказываюсь в глупом положении, в замешательстве.
– Да никогда. – Он пожирал ее взглядом.
– Всегда! – возразила Кирстен в отчаянии. – Я прекрасно справлялась с собой, пока вы не появились. А теперь я все время волнуюсь и путаюсь, сама не знаю почему. – Она нетерпеливо тряхнула волосами. – Я не в силах рассказать, что чувствую.
Рэйлан взял ее руку и прижал к своей груди.
– Может, чувствуете вот так? Кирстен почувствовала, как в ее ладони бешено стучит любящее сердце.
– Именно так, – прошептала она и, не отводя взгляда, подняла руку Рэйлана и положила себе на левую грудь. – Чувствуете?
С глухим стоном он поцеловал ее. И Кирстен ответила на нетерпеливые ласки его языка. Но все же в ее поцелуе была некоторая робость, и Рэйлан поспешил спросить, пока совсем не потерял голову:
– Что с тобой, Кирстен?
– Какая у вас интуиция!
– Просто когда женщина меня целует, я хочу, чтобы она думала обо мне.
– Вы знаете! – вскрикнула она от удивления. – Именно это я и имела в виду, когда говорила о замешательстве. Мы беседуем о Чарли сутки напролет. В остальное время я пишу о Чарли. Вы двигаетесь, как Чарли. Говорите теми же словами, что и Чарли в моей книге. У вас даже проскальзывают интонации Чарли. И теперь, когда я думаю о нем, то представляю ваше лицо, а не его.
Она подняла на Рэйлана глаза, в которых была такая растерянность, такая… что у него защемило сердце.
– Я не могу понять, в кого я влюбилась: то ли в вас, то ли снова в него.
Первый раз в жизни Рэйлан возненавидел свое ремесло и свое мастерство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22