Следствие по его делу быстро приближалось к суду, и Буковский был счастлив, что блаженные социалисты президента Миттерана отменили смертную казнь. В заключении сутенёр планировал провести не более пяти лет.
Сначала Буковский предполагал, на правах сторожила, быть в камере хозяином, но, обратив внимание на зримую разницу в весовых категориях и, почувствовав ауру железной воли нового арестанта, даже немного загрустил. Потом, заметив, что Боксон вовсе не собирается как-либо унижать сокамерника, повеселел и стал относиться к нему с должным уважением, но без раболепства и подобострастия.
А ещё Буковский вслух мечтал о том счастливом дне, когда выйдет на свободу и окунётся в упоительную жизнь на Лазурном берегу. В этих мечтах Буковского смущала только тамошняя дороговизна, но он рассчитывал на сомнительную верность своих женщин - какая-нибудь из них его все равно прокормит.
Боксон же чаще всего комментировал события во Франции и мире, или рассказывал о странах, в которых ему доводилось побывать, упоминая при этом разные интересные случаи из собственной жизни. Как-то Боксон поведал о своей книге:
- Современные партизаны, как правило, - это неплохо вооруженные боевые подразделения, и поэтому война с ними должна вестись не от случая к случаю, а последовательно и целенаправленно. Наибольшая опасность партизан не в силе их ударов, а во внезапности - партизаны владеют инициативой. Во вторую мировую войну нацисты удачно использовали "охотников" - так называемые ягд-команды. Ягд-команды охотились за партизанами, но не в виде массовой шумной облавы, а с применением партизанских методов - скрытность, мобильность, неожиданность. И партизаны были вынуждены сражаться с ягд-командами, и прекратить выполнение своей основной задачи - диверсии. Боевая инициатива переходила к "охотникам". Вот я и предложил в своей книге восстановить этот опыт. Однажды менеджеры "Де Бирс" наняли меня поохотиться за партизанами, мешающими работе одного крупного алмазного прииска в пустыне Намиб. Я собрал ягд-команду и мы справились за пару недель. Интересное было время!..
Иногда сокамерники играли в шахматы, и тогда стройная логика полковника громила примитивную хитрость сутенёра. Профессия Боксона не позволяла ему ошибаться при планировании своих действий - как в джунглях Африки, так и на шахматной доске: профессиональная привычка стала его образом жизни.
- Чарли, - спросил однажды Буковский, - почему у тебя нет татуировок?
- Чтобы мои враги случайно не опознали мой труп...
9
С Гуго Шнайдером Боксон впервые встретился на дороге в штате Айова, восточнее города Оскалуса. Боксон неторопливо шел по обочине, когда нагнавший его небольшой фермерский грузовичок остановился, из кабины вышел высокий молодой парень и грузовичок свернул на проселок, в сторону каких-то аграрных строений.
Парень выглядел обычным американским хитч-хайкером, и только короткая армейская стрижка мало гармонировала с образом. Но у Боксона тоже в те дни не было длинных волос - в его путешествии они были малогигиеничны.
Путники разговорились и, к своему удивлению, обнаружили, что оба - из Европы, что оба - студенты (Шнайдер изучал экономику в университете Берна), и что обоим почти по пути.
Из-за коротких стрижек у обоих оказались своеобразные проблемы: каждый проезжающий мимо полицейский патруль считал своим долгом проверить документы - парней принимали за дезертиров, в Штатах бушевало антивоенное движение, активно регулируемое из Москвы.
Поздно вечером Боксон и Шнайдер ужинали в недорогом баре на окраине Оскалусы, планировали путь до столицы Айовы - Де-Мойна. Сытная пища придала уставшим путникам бодрости, сидящие за соседним столиком и томящиеся бездельем юные местные жительницы были удостоены внимания. Боксон говорил по-английски на истинно лондонском диалекте, Шнайдер тоже изъяснялся свободно, но с забавным французским акцентом, так что их слова звучали для ушей местного населения довольно необычно, и претендентки на титул "Мисс Оскалуса" в общении с путниками вели себя более раскованно, чем предполагают стандартные правила гостеприимства.
Однако у барышень имелись другие поклонники, уверенные в своем праве собственности, и поэтому, когда Боксон и Шнайдер вышли на крыльцо в сумерки штата Айова, то у выхода их ждали шестеро - крепкие парни, накачанные пивом и ржаным виски, рецепт которого привезли в Америку их предки, бежавшие из Ирландии от Великого голода 1847 года.
В тот момент Боксон подумал о плотно набитом желудке - будет плохо, если ударят в живот. Шнайдер впоследствии сознался, что и он тогда подумал о том же.
Двое против шестерых не могут драться долго - такое бывает только в синематографе.
Боксон уклонился от прямого удара, перехватил руку противника и классической подсечкой воткнул его головой в стену. Другой айовец налетел на удар башмаком в голень, и когда, ошарашенный болью, он на мгновение утратил бдительность, Боксон сломал ему нижнюю челюсть резким движением кулака, известным в классическом английском боксе под названием "апперкот". Третий, неожиданно для себя оказавшийся перед Боксоном один на один, попытался продемонстрировать свое знакомство с популярными брошюрами по карате, и начал изображать длинный, хлёсткий и очень эффектный удар ногой с разворотом, но Боксон ушел вниз, и незадачливый поклонник окинавского стиля осознал смещение своего центра тяжести, брякнувшись затылком об асфальтовый тротуар города Оскалуса.
Шнайдер на своем фланге также был небезуспешен. Самого первого нападавшего он перебросил через себя простым, но красивым приемом "бросок через бедро". Соприкоснувшись с земной твердью не только телом, но и отчасти душой, оскалусец мгновенно утратил агрессивность и предпочел, на всякий случай, остаться в лежачем положении до конца событий. Удар другого Шнайдер парировал хорошо поставленным блоком левой руки, одновременно въехав ногой в правое подреберье противника, после чего локтем правой руки обломил передние зубы неосторожно приблизившемуся сбоку третьему уроженцу здешних мест, и окончательно отключил его от действительности хорошим ударом левой руки в голову.
- Уходим! - сказал по-французски Боксон, и Шнайдер печально усмехнулся:
- А я так мечтал переночевать на чистой простыне...
Они шли по дороге на север, прячась в поле всякий раз, когда их нагоняла какая-нибудь машина, ехавшая со стороны Оскалусы.
По пути они рассказали друг другу, где научились драться так хорошо: Боксон сознался в обладании черным поясом по дзю-до, а Шнайдер, как оказалось, несколько лет занимался в спортивном клубе, где тренером был бывший офицер СМЕРШа, в конце 40-х годов перебежавший за "железный занавес", он-то и преподал наиболее одаренным ученикам краткий курс знаменитого русского боевого самбо.
Парни без приключений добрались до Де-Мойна, потом вместе пересекли Небраску, и уже в Колорадо их пути разошлись: Боксон отправлялся на юг, в Техас, а Шнайдер запланировал добраться до Калифорнии: посмотреть на Голливуд и на какое-то время примкнуть к одной из общин хиппи, которых в тот год на пляжах Лос-Анджелеса становилось все больше и больше.
Через семь лет они встретились в Никарагуа, где Боксон в одном из марксистских партизанских отрядов воевал против Самосы и его горилл, а Шнайдер привез на продажу немного оружия. Боксон выступал тогда экспертом по качеству принимаемого товара, забраковал половину партии, чем вызвал смутное недовольство местных посредников, не решившихся, однако, спорить с суровым, но отлично знавшим свое дело "товарищем Рохо" (так в те беспросветные дни называли рыжебородого англичанина никарагуанские друзья).
Они встречались потом не раз, но их трудно было назвать друзьями. Деловые партнеры, может быть, приятели, не более того. И вот сейчас Боксона обвиняли в убийстве Гуго Шнайдера, и обвинители утверждали, что имеющихся улик вполне достаточно для венчания с гильотиной.
10
Инспектор Интерпола Ксавье Рамо выслушал рассказ комиссара Журдена о подробностях дела и спросил:
- Ты знаешь, почему свергли императора Бокассу?
- По-моему, за людоедство и подавление демократии. Об этом писали в газетах...
- Вовсе нет! Кому какое дело до таких африканских народных обычаев, как людоедство и подавление демократии? Все гораздо проще! В конце 1977-го года майор Боксон был одним из иностранных военных специалистов в Центрально-Африканской империи. И он предоставил императору Бокассе доклад, в котором обосновал необходимость и возможность создания в империи самой мощной на континенте армии. В докладе было страниц тридцать, позже все это называли "меморандум Боксона". План был настолько хорош, что Бокасса увлекся им немедленно. Копию меморандума, естественно, сразу же получила наша разведка, и эксперты из министерства обороны не нашли в проекте никаких изъянов - план попросту был гениален! Я помню там такой пункт: в офицеры брать только тех, кто хорошо знает хотя бы один европейский язык. Это может показаться мелочью, но офицерский корпус империи по сравнению с другими африканскими странами интеллектуально стал бы на порядок выше. Когда доклад с комментариями поступил в наше министерство иностранных дел, там началась паника: готовится, мол, пан-африканская война! Наверное, такой войной все бы и закончилось. Попытались было устранить Боксона, с первого раза не удалось, потом поняли, что в персональном устранении нет смысла: Бокасса уже взял осуществление плана под свой личный контроль. Боксон, кстати, тогда и получил звание полковника. Началась же реформа армии без афиширования, тихо. Установили дружбу с Ливией, чтобы приобретать подешевле, а то и вовсе даром русское оружие. В "меморандуме Боксона" был предусмотрен срок - 4 года. Конечно же, ждать результатов этой олимпиады никто не стал, были предприняты соответствующие внешнеполитические шаги, и лучший друг Французской республики Бокасса слетел с трона. А "меморандум Боксона" на всякий случай ликвидировали даже в архивах.
- Это интересно, из этого можно сделать сенсацию! - Журден был явно удивлен.
- Ничуть, в таких делах никто не сознается, доказательств журналисты нигде не найдут, поэтому вся информация останется на уровне слухов. Но дело не в этом. Чарли Боксон - умная, сильная личность! Если бы он хотел убить Гуго Шнайдера, он сделал бы это так, что полиция не смогла бы арестовать его в тот же день. Теоретически, разумеется, можно предположить, что он сам подставил себя, что бы никто не поверил в его глупость и все бы засомневались в правильности обвинения, но мы-то с тобой знаем, что в жизни такого не бывает. Да и улики против него далеко не однозначны - адвокату есть за что зацепиться.
- Я думал об этом. Шанталь тоже начал сомневаться. Кстати, почему бакалавр юриспруденции Боксон записался в Иностранный Легион?
- Спроси у него сам, но, думаю, правду он тебе не скажет...
...Судебный следователь, хоть и не пришел в восторг от вмешательство в это дело Интерпола, все же разрешил Журдену провести с подозреваемым непротоколируемую беседу.
В комнате для допросов Боксон увидел демонстративно открыто стоящий на столе портативный магнитофон.
- Присаживайтесь, Боксон! Я - комиссар Интерпола Журден. Наша с вами беседа, как видите, будет записана на магнитофон, но эта запись юридической силы не имеет.
- Мой адвокат не рекомендовал мне разговаривать с полицией без его присутствия.
- Вы вправе отказаться от беседы, но к делу об убийстве Гуго Шнайдера Интерпол имеет свой интерес, и в следующий раз вам все равно придется отвечать на мои вопросы, но уже с записью в протокол, пусть даже и в присутствии адвоката.
- В последний раз полицейские беседовали со мной двадцать восемь часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Сначала Буковский предполагал, на правах сторожила, быть в камере хозяином, но, обратив внимание на зримую разницу в весовых категориях и, почувствовав ауру железной воли нового арестанта, даже немного загрустил. Потом, заметив, что Боксон вовсе не собирается как-либо унижать сокамерника, повеселел и стал относиться к нему с должным уважением, но без раболепства и подобострастия.
А ещё Буковский вслух мечтал о том счастливом дне, когда выйдет на свободу и окунётся в упоительную жизнь на Лазурном берегу. В этих мечтах Буковского смущала только тамошняя дороговизна, но он рассчитывал на сомнительную верность своих женщин - какая-нибудь из них его все равно прокормит.
Боксон же чаще всего комментировал события во Франции и мире, или рассказывал о странах, в которых ему доводилось побывать, упоминая при этом разные интересные случаи из собственной жизни. Как-то Боксон поведал о своей книге:
- Современные партизаны, как правило, - это неплохо вооруженные боевые подразделения, и поэтому война с ними должна вестись не от случая к случаю, а последовательно и целенаправленно. Наибольшая опасность партизан не в силе их ударов, а во внезапности - партизаны владеют инициативой. Во вторую мировую войну нацисты удачно использовали "охотников" - так называемые ягд-команды. Ягд-команды охотились за партизанами, но не в виде массовой шумной облавы, а с применением партизанских методов - скрытность, мобильность, неожиданность. И партизаны были вынуждены сражаться с ягд-командами, и прекратить выполнение своей основной задачи - диверсии. Боевая инициатива переходила к "охотникам". Вот я и предложил в своей книге восстановить этот опыт. Однажды менеджеры "Де Бирс" наняли меня поохотиться за партизанами, мешающими работе одного крупного алмазного прииска в пустыне Намиб. Я собрал ягд-команду и мы справились за пару недель. Интересное было время!..
Иногда сокамерники играли в шахматы, и тогда стройная логика полковника громила примитивную хитрость сутенёра. Профессия Боксона не позволяла ему ошибаться при планировании своих действий - как в джунглях Африки, так и на шахматной доске: профессиональная привычка стала его образом жизни.
- Чарли, - спросил однажды Буковский, - почему у тебя нет татуировок?
- Чтобы мои враги случайно не опознали мой труп...
9
С Гуго Шнайдером Боксон впервые встретился на дороге в штате Айова, восточнее города Оскалуса. Боксон неторопливо шел по обочине, когда нагнавший его небольшой фермерский грузовичок остановился, из кабины вышел высокий молодой парень и грузовичок свернул на проселок, в сторону каких-то аграрных строений.
Парень выглядел обычным американским хитч-хайкером, и только короткая армейская стрижка мало гармонировала с образом. Но у Боксона тоже в те дни не было длинных волос - в его путешествии они были малогигиеничны.
Путники разговорились и, к своему удивлению, обнаружили, что оба - из Европы, что оба - студенты (Шнайдер изучал экономику в университете Берна), и что обоим почти по пути.
Из-за коротких стрижек у обоих оказались своеобразные проблемы: каждый проезжающий мимо полицейский патруль считал своим долгом проверить документы - парней принимали за дезертиров, в Штатах бушевало антивоенное движение, активно регулируемое из Москвы.
Поздно вечером Боксон и Шнайдер ужинали в недорогом баре на окраине Оскалусы, планировали путь до столицы Айовы - Де-Мойна. Сытная пища придала уставшим путникам бодрости, сидящие за соседним столиком и томящиеся бездельем юные местные жительницы были удостоены внимания. Боксон говорил по-английски на истинно лондонском диалекте, Шнайдер тоже изъяснялся свободно, но с забавным французским акцентом, так что их слова звучали для ушей местного населения довольно необычно, и претендентки на титул "Мисс Оскалуса" в общении с путниками вели себя более раскованно, чем предполагают стандартные правила гостеприимства.
Однако у барышень имелись другие поклонники, уверенные в своем праве собственности, и поэтому, когда Боксон и Шнайдер вышли на крыльцо в сумерки штата Айова, то у выхода их ждали шестеро - крепкие парни, накачанные пивом и ржаным виски, рецепт которого привезли в Америку их предки, бежавшие из Ирландии от Великого голода 1847 года.
В тот момент Боксон подумал о плотно набитом желудке - будет плохо, если ударят в живот. Шнайдер впоследствии сознался, что и он тогда подумал о том же.
Двое против шестерых не могут драться долго - такое бывает только в синематографе.
Боксон уклонился от прямого удара, перехватил руку противника и классической подсечкой воткнул его головой в стену. Другой айовец налетел на удар башмаком в голень, и когда, ошарашенный болью, он на мгновение утратил бдительность, Боксон сломал ему нижнюю челюсть резким движением кулака, известным в классическом английском боксе под названием "апперкот". Третий, неожиданно для себя оказавшийся перед Боксоном один на один, попытался продемонстрировать свое знакомство с популярными брошюрами по карате, и начал изображать длинный, хлёсткий и очень эффектный удар ногой с разворотом, но Боксон ушел вниз, и незадачливый поклонник окинавского стиля осознал смещение своего центра тяжести, брякнувшись затылком об асфальтовый тротуар города Оскалуса.
Шнайдер на своем фланге также был небезуспешен. Самого первого нападавшего он перебросил через себя простым, но красивым приемом "бросок через бедро". Соприкоснувшись с земной твердью не только телом, но и отчасти душой, оскалусец мгновенно утратил агрессивность и предпочел, на всякий случай, остаться в лежачем положении до конца событий. Удар другого Шнайдер парировал хорошо поставленным блоком левой руки, одновременно въехав ногой в правое подреберье противника, после чего локтем правой руки обломил передние зубы неосторожно приблизившемуся сбоку третьему уроженцу здешних мест, и окончательно отключил его от действительности хорошим ударом левой руки в голову.
- Уходим! - сказал по-французски Боксон, и Шнайдер печально усмехнулся:
- А я так мечтал переночевать на чистой простыне...
Они шли по дороге на север, прячась в поле всякий раз, когда их нагоняла какая-нибудь машина, ехавшая со стороны Оскалусы.
По пути они рассказали друг другу, где научились драться так хорошо: Боксон сознался в обладании черным поясом по дзю-до, а Шнайдер, как оказалось, несколько лет занимался в спортивном клубе, где тренером был бывший офицер СМЕРШа, в конце 40-х годов перебежавший за "железный занавес", он-то и преподал наиболее одаренным ученикам краткий курс знаменитого русского боевого самбо.
Парни без приключений добрались до Де-Мойна, потом вместе пересекли Небраску, и уже в Колорадо их пути разошлись: Боксон отправлялся на юг, в Техас, а Шнайдер запланировал добраться до Калифорнии: посмотреть на Голливуд и на какое-то время примкнуть к одной из общин хиппи, которых в тот год на пляжах Лос-Анджелеса становилось все больше и больше.
Через семь лет они встретились в Никарагуа, где Боксон в одном из марксистских партизанских отрядов воевал против Самосы и его горилл, а Шнайдер привез на продажу немного оружия. Боксон выступал тогда экспертом по качеству принимаемого товара, забраковал половину партии, чем вызвал смутное недовольство местных посредников, не решившихся, однако, спорить с суровым, но отлично знавшим свое дело "товарищем Рохо" (так в те беспросветные дни называли рыжебородого англичанина никарагуанские друзья).
Они встречались потом не раз, но их трудно было назвать друзьями. Деловые партнеры, может быть, приятели, не более того. И вот сейчас Боксона обвиняли в убийстве Гуго Шнайдера, и обвинители утверждали, что имеющихся улик вполне достаточно для венчания с гильотиной.
10
Инспектор Интерпола Ксавье Рамо выслушал рассказ комиссара Журдена о подробностях дела и спросил:
- Ты знаешь, почему свергли императора Бокассу?
- По-моему, за людоедство и подавление демократии. Об этом писали в газетах...
- Вовсе нет! Кому какое дело до таких африканских народных обычаев, как людоедство и подавление демократии? Все гораздо проще! В конце 1977-го года майор Боксон был одним из иностранных военных специалистов в Центрально-Африканской империи. И он предоставил императору Бокассе доклад, в котором обосновал необходимость и возможность создания в империи самой мощной на континенте армии. В докладе было страниц тридцать, позже все это называли "меморандум Боксона". План был настолько хорош, что Бокасса увлекся им немедленно. Копию меморандума, естественно, сразу же получила наша разведка, и эксперты из министерства обороны не нашли в проекте никаких изъянов - план попросту был гениален! Я помню там такой пункт: в офицеры брать только тех, кто хорошо знает хотя бы один европейский язык. Это может показаться мелочью, но офицерский корпус империи по сравнению с другими африканскими странами интеллектуально стал бы на порядок выше. Когда доклад с комментариями поступил в наше министерство иностранных дел, там началась паника: готовится, мол, пан-африканская война! Наверное, такой войной все бы и закончилось. Попытались было устранить Боксона, с первого раза не удалось, потом поняли, что в персональном устранении нет смысла: Бокасса уже взял осуществление плана под свой личный контроль. Боксон, кстати, тогда и получил звание полковника. Началась же реформа армии без афиширования, тихо. Установили дружбу с Ливией, чтобы приобретать подешевле, а то и вовсе даром русское оружие. В "меморандуме Боксона" был предусмотрен срок - 4 года. Конечно же, ждать результатов этой олимпиады никто не стал, были предприняты соответствующие внешнеполитические шаги, и лучший друг Французской республики Бокасса слетел с трона. А "меморандум Боксона" на всякий случай ликвидировали даже в архивах.
- Это интересно, из этого можно сделать сенсацию! - Журден был явно удивлен.
- Ничуть, в таких делах никто не сознается, доказательств журналисты нигде не найдут, поэтому вся информация останется на уровне слухов. Но дело не в этом. Чарли Боксон - умная, сильная личность! Если бы он хотел убить Гуго Шнайдера, он сделал бы это так, что полиция не смогла бы арестовать его в тот же день. Теоретически, разумеется, можно предположить, что он сам подставил себя, что бы никто не поверил в его глупость и все бы засомневались в правильности обвинения, но мы-то с тобой знаем, что в жизни такого не бывает. Да и улики против него далеко не однозначны - адвокату есть за что зацепиться.
- Я думал об этом. Шанталь тоже начал сомневаться. Кстати, почему бакалавр юриспруденции Боксон записался в Иностранный Легион?
- Спроси у него сам, но, думаю, правду он тебе не скажет...
...Судебный следователь, хоть и не пришел в восторг от вмешательство в это дело Интерпола, все же разрешил Журдену провести с подозреваемым непротоколируемую беседу.
В комнате для допросов Боксон увидел демонстративно открыто стоящий на столе портативный магнитофон.
- Присаживайтесь, Боксон! Я - комиссар Интерпола Журден. Наша с вами беседа, как видите, будет записана на магнитофон, но эта запись юридической силы не имеет.
- Мой адвокат не рекомендовал мне разговаривать с полицией без его присутствия.
- Вы вправе отказаться от беседы, но к делу об убийстве Гуго Шнайдера Интерпол имеет свой интерес, и в следующий раз вам все равно придется отвечать на мои вопросы, но уже с записью в протокол, пусть даже и в присутствии адвоката.
- В последний раз полицейские беседовали со мной двадцать восемь часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22