Нет ничего более эффектного и действенного, чем неожиданность. Если он сейчас вернется к ним в дом, бедный Эллингем совсем потеряет голову и не будет знать, что еще можно ожидать от него!
Все-таки он безумец... Лорна права!
Он ехал по боковой дороге, сворачивая, где надо, пока не увидел внушительных размеров железные ворота. Миновав их, подъехал к уже известному ему дому.
Голубой двухместный изящный автомобиль стоял у входа. Все вокруг было в полном порядке, кроме части клумбы с бедными раздавленными нарциссами. Но над ней уже склонился человек – садовник не терял времени даром. Он поднял голову, увидел Мэннеринга за рулем "даймлера" и челюсть его отвисла. Мэннеринг помахал ему рукой, подрулил к портику. Садовник, или кто он там был еще, бросив свои нарциссы, ринулся за дом, но прежде чем он исчез из вида, у входных, дверей появился тот, с кем рядом сидел Мэннеринг по дороге сюда из своего гаража. Лицо этого человека с крупным носом выражало не меньшее удивление. Мэннеринг и его приветствовал взмахом руки.
Он аккуратно поставил "даймлер" позади голубой машины, вылез из-за руля и поднялся по ступенькам туда, где стоял его старый знакомый.
– Привет, – сказал Мэннеринг. – Что с вами? Увидели привидение? – Он положил руку на плечо мужчине и вместе с ним вошел в холл. – Неплохое местечко тут у вас, а?.. Где они сейчас?
– Вы... вы псих, что ли? – выговорил наконец мужчина.
– Да, – сказал Мэннеринг.
Он огляделся. Все двери по-прежнему были закрыты, ниоткуда не доносились голоса. Он приоткрыл ближайшую дверь, заглянул в огромную гостиную. Она была в голубых и розовых тонах – и пуста. Он направился к следующей двери, но кто-то открыл противоположную. Это был Майк, шофер. Кулаки у него были, словно окорока ветчины, и готовы к действию.
– Хелло, Майк! – сказал Мэннеринг. – Не ругайте меня за вмятины на "даймлере". Это не я стрелял по нему. У меня тогда не было оружия. – Он улыбнулся мужчине с крупным носом. – Как любезно с вашей стороны, что вы оставили мне пистолет в кармашке автомобиля. Я всегда лучше себя чувствую... среди не слишком хороших людей... если оружие под боком. А я почти уверен, что Майк, например, довольно плохой человек. Хотя у него золотое сердце...
Следующая комната, куда заглянул Мэннеринг, была залом для танцев. На лакированном полу высились громадные канделябры, окна полукруглой формы были утоплены в арках.
Другие двери здесь, в холле, не открывались. Мэннеринг прошел к лестнице на второй этаж и тут услышал рокот голосов, мужского и женского, из-за двери под лестницей. Он остановился как вкопанный, потирая рукой подбородок и улыбаясь.
– Вы уже сообщили Эллингему? – спросил он носатого.
– Мистер Претт, – произнес Майк жалобным голоском, совсем не подходящим для такого мощного мужчины. – Скажите ему, что туда нельзя.
– Ферботен? – спросил Мэннеринг зачем-то по-немецки и вплотную приблизился к двери. – Надеюсь, они не очень будут против...
Он взялся за дверную ручку.
– Не смейте! – закричал Претт. Его голос звучал значительно мужественнее. – Он убьет вас, Мэннеринг, если...
Претт не договорил.
Майк разжал один из своих здоровенных кулачищ и сунул руку в карман. За пистолетом?.. Он вытащил здоровенный гаечный ключ. Не самый большой, которым можно легко убить, но вполне пригодный для нанесения тяжкого телесного повреждения. Он тут же спрятал ключ за спину, намереваясь, видимо, с безопасного для себя расстояния кинуть его в противника, который до сих пор не вынимал оружия, хотя сообщил, что имеет его.
Мэннеринг повернул дверную ручку, и в этот момент Майк швырнул в него тяжелым гаечным ключом, целясь в голову. Мэннеринг отклонился. Ключ врезался в стену над его головой, сделав уродливую вмятину, и с глухим стуком упал на ковер. За ключом последовал бросок самого Майка. Мэннеринг оттолкнул его ногой, быстро открыл дверь, влетел в комнату и так же быстро со стуком, захлопнул ее. В замочной скважине изнутри торчал ключ. Мэннеринг повернул его и лишь тогда, выпрямившись, оглядел комнату.
Она была небольшой и уютной, в золотистых и серебряных тонах – вся обстановка вполне подходила для Тельмы Кортни. Однако ее муж вряд ли одобрил бы сейчас то, что происходило здесь на фоне этой обстановки, точнее – на длинной кушетке, у окна с задернутыми шторами...
Женщина, лежащая на кушетке, приподняла голову и одну из оголенных рук и с любопытством, но, кажется, без признаков видимого беспокойства, смотрела на Мэннеринга. Эллингем поднимался с колен, на которых он стоял возле кушетки, на его щеках и возле губ были видны яркие следы от помады.
– Еще не перепали на не красящую помаду? – сказал Мэннеринг, – Это нехорошо... Как идут ваши дела?
Глава 7
Без любви?
Эллингем медленно встал, поправил пиджак. Вторым его порывом была попытка стереть краску с лица. Женщина быстрым и ловким движением пригладила волосы, сняла ноги с кушетки. Но не встала совсем. Удивление, без признаков беспокойства, исчезло с ее лица, оно стало совершенно спокойным и бесстрастным – каким было во время вчерашнего вечернего визита. Чего нельзя было сказать о лице мистера Эллингема. Он стоял неподвижно с полуоткрытым ртом, ноздри напряженно раздувались. Вид у него был малопривлекательный и угрожающий.
Мэннеринг вынул из кармана пистолет и тут же положил его обратно.
– Убирайтесь отсюда, – произнес Эллингем не слишком твердым голосом. – Уходите.
– Мне показалось, вы хотели поговорить со мной на деловую тему, – сказал Мэннеринг.
Женщина взглянула на Эллингема. В этом взгляде не было ни любви, ни страсти – только холодный и ясный расчет. И, возможно, недоверие. Эллингем коснулся рукой своей прически, нервно облизнул губы.
Он сказал:
– Мы займемся этим позже, Мэннеринг.
Было видно, что он старается овладеть собой, но Мэннеринг заметил и другое: Эллингем явно боялся, не хотел продолжения разговора, не хотел, чтобы женщина знала о делах, которые они обсуждали.
– Жаль, – вздохнул Мэннеринг. – Боюсь, у меня больше не будет времени.
Он повернулся к двери. И, стоя сейчас спиной к Эллингему, он уже не опасался нападения. И был совершенно прав. Когда он широко открыл дверь и остановился в проеме – на всякий случай, если Майку все же придет в голову кинуться на него, – он услыхал сзади голос Эллингема:
– Сделайте для мистера Мэннеринга все, что он попросит.
– Слушаю, сэр, – пробормотал Претт.
Мэннеринг вышел в холл. Дверь позади него закрылась, было слышно, как ключ повернулся в замке. Мэннеринг закурил, похлопал рукой по карману, где было оружие. На всякий случай. Но Претт и так выглядел ошеломленным.
– Что... что вы хотите, мистер... э-э?..
– Сколько времени это продолжается? – спросил Мэннеринг, кивая на дверь.
– Э-э... около двух месяцев, – заикаясь, проговорил Претт.
– Кортни нанял Эллингема до всего этого?
– Да... да... задолго.
– Хорошо. Передайте Эллингему, чтобы он пришел ко мне в магазин... в магазин, а не на квартиру... сегодня после полудня. Если его не будет до пяти вечера, я делаю заявление в полицию обо всем, что произошло. И здесь, и в Челси, у меня в гараже... Есть у вас еще автомобиль, креме "даймлера"? Он мне не очень нравится.
– Да, сэр.
– Подгоните к подъезду, Я одолжу его у вас... Пакет с деньгами, а также со взрывчаткой можете не класть.
– Я сейчас же сделаю это, – сказал Претт.
Мэннеринг остался в холле один; он полагал, что теперь никто уже за ним не следит. Впрочем, он и не делал ничего предосудительного, просто стоял и размышлял. Из маленькой комнаты доносились голоса, ко он мог голову дать на отсечение, что на этот раз они не были воркованием и не перемежались поцелуями. Было ясно, что Эллингем пуще всего боится, как бы миссис Кортни не узнала о том, что произошло до ее появления в доме, и сделает все от него зависящее, чтобы предотвратить возможность этого. Следовательно, ей ничего не было известно о попытке продать коллекцию мужа или какие-либо отдельные драгоценности. И если Мэннеринг вознамерится ей сказать об этом, Эллингем попытается заставить его замолчать любыми способами – от подкупа до полного устранения. Сомнений тут быть не могло...
Мэннеринг открыл входную дверь, услышав шум подъехавшей машины. Майк в своем черном шоферском костюме выглядел чересчур мощным за рулем "остина-16". Он остановился у самых ступенек и вышел из кабины.
– Спасибо, Майк, – любезно поблагодарил Мэннеринг и сел за руль.
На Хаммерсмит-Бродвей Мэннеринг остановил машину рядом с газетчиком и купил все три вечерние газеты. В "Ивнинг ньюз" на первой странице большими буквами сообщалось: "ПОХИЩЕНА ДЕВУШКА, ЖИЛЬЦЫ ОДУРМАНЕНЫ". Ничего нового из этого сообщения он не узнал.
Из ближайшего телефона-автомата он позвонил домой. Лорна взяла трубку так быстро, что он понял: она сидит у телефона.
– Хелло. – Голос у нее казался спокойным.
– Много шума из ничего, – сказал Мэннеринг. – Прости, дорогая, я не мог освободиться раньше.
Лорна не отвечала.
– Послушай, я сейчас еду прямо в магазин. Если будут новости, сообщи мне туда, хорошо?
– Если исчезнешь и оттуда, – сказала Лорна, – предупреди меня, пожалуйста. Я не хочу опять сходить с ума от беспокойства.
– Ты не будешь, – пообещал Мэннеринг.
– Джон, не пытайся обмануть меня, – сказала Лорна. – Я сразу поняла по твоему голосу, что у тебя неприятности. Будь осторожен. Очень осторожен.
– Буду, – мягко сказал Мэннеринг. – Даю слово...
Магазин "Квинз" находился в Харт-роу, возле Нью Бонд-стрйт. Это было небольшое узкое помещение, обитое дубовыми панелями, на дверях которого само название было небрежно написано на узкой дощечке старинным английским шрифтом. Короткий переулок под названием Харт-роу был известен, пожалуй, только старожилам или истинным знатокам Лондона. Дальний конец его выходил на пустырь, где когда-то тесными рядами стояли старые дома и магазины. Они исчезли в войну после очередной бомбежки, и их останки – камни и щебень – сменил теперь зеленый газон.
В начале переулка магазины не были повреждены снарядами, только временем. Все они были небольшими и все в своем роде исключительными. Среди них "Квинз" также привлекал внимание многих ценителей и любопытных. В его витрине всегда было выставлено что-нибудь примечательное: на сегодняшний день – усыпанная бриллиантами шкатулка на черно-синем бархатном фоне. За шкатулкой, в полумраке, размещались всевозможные старинные вещи – казалось, разбросанные в беспорядке, но это был искусственный беспорядок. Само помещение магазина было довольно длинным, поэтому представлялось более узким, чем на самом деле.
Мэннеринга, когда тот вошел, встретил высокий седовласый мужчина.
– Добрый день, сэр.
– Привет, Родни. Как идут дела в магазине?
– Ничего такого, о чем бы вы не знали.
– Кто-нибудь спрашивал меня?
– Утром звонила женщина, сказала, что у нее к вам личное дело, она позвонит еще. Имени не назвала.
– Ага. А где Ларреби?
– В мастерской. Занимается полировкой.
– Пойду погляжу на него. Если кто-нибудь будет звонить, позовите меня, пожалуйста.
Он прошел в конец магазина, миновал небольшой служебный кабинет справа, через узкий с нависшим потолком коридор вышел к короткой крутой старинной лестнице. Все здесь, в "Квинзе", было старым – в том числе и потолок над лестницей, о выступы которого столетиями ударялись чьи-то головы. Мэннеринг привычно нагнул свою, пострадавшую уже сегодня, и начал подниматься наверх. Поднявшись, открыл дверь большой комнаты верхнего этажа, в которой складировалась мебель. Самая различная, но исключительно неординарная, о которой заботился и над которой колдовал Джошуа Ларреби. В комнате стоял запах политуры.
Ларреби отвел взгляд от крошечного комода времен регентства, который он сейчас полировал. У него было круглое лицо совершенно безгрешного человека, курчавые седые волосы и мягкий голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26