— А как зовут этого внука? — спросил Жезуп.
— Берридж, как и его дедушку.
Моррис улыбнулся:
— А вас зовут Жезуп?
— Да.
Моррис повернул голову и посмотрел на Менни.
— А вас, вас зовут Менни. Но это ведь ваше имя, а не фамилия.
То, что произошло потом, было очень быстрым и неожиданным.
Руки Морриса шевельнулись, и в мгновение ока из его куртки появился пистолет, Жезуп кинул свою тарелку в лицо Морриса, а Менни схватил нож, которым они резали хлеб, прыгнул и погрузил его в правый бок Морриса, над поясом.
Все вскочили, стулья Морриса и Клер опрокинулись, пистолета больше не было в руке Морриса, теперь он сжимал деревянную ручку ножа-пилы для резки хлеба, а другой рукой судорожно смахивал пищу, залепляющую его лицо и глаза.
Клер отступила, широко раскрыв рот. Ее лицо судорожно подергивалось, она старалась не кричать. Жезуп слегка наклонился на одно колено, чтобы поднять пистолет, а Менни схватил вилку и воткнул ее в лицо Морриса, вытащил и воткнул ее в губы, снова повторил свой маневр, громко смеясь и крича:
— Посмотри на это! Я ем! Посмотри сюда! Я ем!
Моррис пытался избегнуть вилки, не упасть на стул, опрокинутый позади него, вытереть пищу с лица, которая залепляла и, вероятно, щипала ему глаза, но в оставшиеся минуты своей жизни ничего ему не удалось сделать.
Жезуп встал с пистолетом в руке, Моррис опрокинулся на лежащий стул, Менни, истошно хохоча, бросился на него. Клер повернулась и побежала в свою спальню.
Глава 6
— Выходи оттуда, красотка, — закричал Жезуп, громко стуча в дверь ее комнаты.
В течение последних минут все смешалось в ее голове. Она побежала в свою комнату, заперлась там и придвинула комод к двери, чтобы забаррикадировать ее. Но существовала дверь в ванную комнату. Из кухни они могли войти в ванную комнату и через эту дверь к ней в спальню, так что надо было подумать и об этой двери: она закрепила ручку двери при помощи стула. Существовала еще застекленная дверь на веранду и наружу. И окна с каждой стороны.
Паркер был прав. Не было никакой возможности запереться надежно в этом доме. Слишком много дверей, слишком много окон.
А теперь еще и слишком поздно. Она поняла, что должна была немедленно выйти из дома любой ценой, а не прятаться в своей комнате. Она должна была пробежать через сад и убежать отсюда подальше.
Послышался вопль, только один, очень хриплый, менее чем через минуту после того, как она побежала в свою комнату, когда она баррикадировала первую дверь, но после этого она не слышала больше голосов. Где они были в этот момент, и что они делали?
Было слишком поздно, чтобы бежать. Она находилась в невменяемом состоянии, когда добежала до комнаты, и она потеряла тот свой единственный шанс, пока те оба были заняты Моррисом.
Но почему они не преследовали ее? Или они играли с ней в кошки-мышки, давая возможность подумать, что они и не думали, что она попытается от них убежать? Это было очень похоже на них, это было бы в их стиле. Дать ей возможность подумать, что у нее еще есть шанс спастись, а потом приняться за нее.
До этого дня, один раз в самом начале ее связи с Паркером, люди из его окружения появлялись в ее жизни, каждый раз принося с собой беспокойство и опасность, но в тот раз эти люди были деловыми и говорили только о делах. Они что-то хотели от Паркера, чего он не хотел, и они пытались воспользоваться присутствием Клер, чтобы подействовать на него. Ей и тогда было страшно, но не так, как теперь, потому что на этот раз она имела дело с людьми, лишенными человеческих качеств и способными наделать ужасные вещи. Жезуп и Менни лишь прикинулись деловыми людьми, а на самом деле — они дикие звери, спущенные с цепи. Никакой возможности уговорить их, догадаться, что они сделают, никакой возможности убедить их.
Хлопая глазами, она продолжала неподвижно стоять посредине комнаты. Две забаррикадированные двери. Третья дверь и окна полностью уязвимы. В течение нескольких минут она была не в состоянии пошевелиться. Потом Жезуп закричал, стал стучать в дверь из коридора, и она автоматически сделала шаг вперед, который никуда ее не привел.
Дверь на веранду! Выйти из нее и блокировать ее? Но как забаррикадировать стеклянную дверь? И как забаррикадировать окна?
Жезуп, раздраженный, злой, снова постучал в дверь.
— Не будь дурой, или ты пожалеешь об этом, красотка. Открой дверь и выходи.
А что, если она спрячется? Что, если она спрячется, и они подумают, что она убежала из дома?
Но где? Где в этой комнате, такой маленькой и простой? В шкафу, плохо. Позади штор, плохо. Под кроватью, плохо.
Под кроватью.
Потрясая ручкой двери, Жезуп кричал:
— Я не люблю физическую работу, дура! Сейчас же открой!
Что он кричит? Она встала на колени и судорожно посмотрела под кровать. Ружье было на том месте, куда она его положила, длинное и тонкое. Она протянула руку к оружию, потом внезапно поняла, что в комнате было светло, тогда как снаружи уже темно, и что ее комната освещена, как сцена в театре.
А были ли зрители позади окон в темноте веранды? Жезуп, колотивший в дверь из коридора, и Менни, на веранде, улыбающийся, надеющийся, что она попытается убежать. Это было совсем в их стиле.
Она положила ружье на место и встала. Теперь все ее движения стали неловкими, неуверенными. Она почему-то была уверена, что есть глаза, наблюдающие за ней.
Лампа на ночном столике у кровати была единственным источником света. Она подошла к лампе неуверенными шагами, хлопая глазами, и, резко нагнувшись, выключила ее. Во внезапно наступившей темноте она бросилась плашмя на кровать, потом опустила руки и стала шарить под кроватью оружие. Вскоре руки ее коснулись холодного металла. И в течение всего этого времени, она, сжавшись, ждала шума от разбиваемой стеклянной двери на веранду, уверенная, что Менни бросится оттуда.
Но ничего не произошло. Она притянула ружье к себе, села на пол по-турецки с ружьем поперек колен и прислонилась к кровати. Забаррикадированная дверь в коридор была с левой стороны, застекленная дверь на веранду — с правой.
Ничего не произошло.
Были ли это голоса, были ли это движения?
Голос Жезупа, хриплый и угрожающий, раздался позади забаррикадированной двери.
— Менни сказал, что ты погасила свет. Ты собираешься лечь спать? Но ты должна прежде закончить ужин.
Значит, она правильно догадалась. Менни караулил дверь на веранду: это была единственная возможность узнать, что она погасила свет.
Она хотела крикнуть им, что она вооружена и чтобы они убирались, но испугалась, что они станут еще более сердитыми и придумают какой-нибудь план, чтобы обмануть ее, тогда ей будет труднее. Опять она подумала о рыси: ведь ее не испугать, сказав, что у тебя есть оружие.
— Ты можешь теперь выйти, моя красотка, — противно говорил Жезуп, — и все будет хорошо, никаких бобо. Но если ты не выйдешь, ты пожалеешь об этом.
У нее было сильное искушение поверить ему. Было бы до такой степени просто спрятать снова ружье под кровать, оттащить от двери комод и выйти, как будто ничего не случилось. Если бы только она могла ему верить.
Она не шевельнулась.
В течение некоторого времени ничего не случилось. Она оставалась сидеть на полу, она чутко прислушивалась к любому звуку, который пояснил бы ей, где они?
Где же Паркер? Уже прошло пять часов с тех пор, как он позвонил.
Шум. Стук и шаги в гостиной. Менни и Жезуп о чем-то спорили. Она не могла разобрать слов, но они, видимо, проделали какую-то работу и теперь обменивались мнениями и советовались.
Ее глаза привыкли к темноте. Сегодня была темная ночь, звезды блестели сквозь тучи, двери и окна выделялись более светлыми пятнами и через регулярные интервалы, она замечала на них отблеск воды озера, отражающего свет.
Шум шагов приблизился: они проследовали через дверь на застекленную веранду из гостиной. Разве они несли что-то тяжелое, чтобы утопить в озере?
“Мне нельзя терять сознание”, — подумала она в отчаянии, потому что она боялась, что не сможет выдержать этот ужас. Ее руки дрожали, живот подводило, глаза заморгали еще чаще, чем раньше.
Что они там делают? Снаружи, около двери, она уловила движение. Они были снаружи, по крайней мере, один из них.
Нужно ли ей выстрелить в них через стекло? Но то, что она видела, было таким смутным. Во всяком случае, там должен был быть один человек, и существовало много шансов, что она не попадет в него в таком сумраке. И они тогда узнают, что она вооружена.
Шум оттого, что кого-то тащат, волочат, неясное движение у двери. И больше ничего. Между тем казалось, что имеется еще кто-то или что-то снаружи, какая-то смутная фигура перед застекленной дверью, но она не могла различить, что это было.
Включить свет? Но это осветит ее, а не то, что она хотела увидеть.
На веранде были две лампочки, которые можно было включить или из спальни, или из гостиной. Она могла теперь доползти до двери, — встать, пойти было выше ее сил, — протянуть руку и включить свет на веранде, и тогда она узнает, что там находится. Но действительно ли она хочет узнать это?
Она переменила позицию, сделала полукруг на полу, чтобы дверь на веранду была бы у нее слева. Она подняла ружье и наставила его на неопределенную форму перед застекленной дверью.
Ничего не произошло. Она подождала, но ничего не произошло.
А потом, внезапно, лампы на веранде загорелись, и она завопила, увидев то, что было снаружи и смотрело на нее.
Это был Моррис. Мертвый и голый, с изорванным телом, привязанный к одному из кухонных стульев, с руками, висящими вниз, с головой, склоненной направо, с глазами, устремленными на нее.
Она выпустила в него все заряды, но раздался хохот, и она продолжала палить, а кончилось тем, что иссякли патроны, а Жезуп и Менни появились из двери ванной комнаты.

Часть четвертая
Глава 1
Самолет сделал круг над Ньюарком и через четверть часа приземлился. Было уже около восьми часов, и они запоздали с прилетом, так что пассажиры стали торопливо покидать самолет.
Ночью аэропорт Ньюарк был похож на сам город, такой же темный, скученный, грязный. Аэровокзал, казалось, был полон приземистыми людьми, говорящими по-испански, очень возбужденными. Паркер нырнул в толпу, расталкивая всех, потом бегом пересек улицу, которая отделяла от него стоянку машин с его “понтиаком”.
Почти всю дорогу он проделал по автостраде, только последние пятнадцать километров он проехал по маленькому ответвлению дороги. Он проехал мимо дороги, которая продолжалась вокруг озера, зная, что менее чем в двух километрах дальше другой конец этой дороги пересечет ту, по которой он ехал.
Было еще большое движение в противоположном направлении, почти по всему его пути, к востоку, люди, возвращающиеся в город после уик-энда, а одна машина ожидала, когда поток машин проедет, чтобы свернуть на окружную дорогу. Он тоже повернул там, и еще встретил две машины, идущие ему навстречу. Он предпочел бы любой вечер недели, когда вокруг озера не было такой активности.
Он выбрал нарядный дом на берегу озера, дом без света, без малейшего присутствия людей, но ставни которого не были закрыты на зиму. Он оставил “понтиак” на дорожке, посмотрел в гараж через одно из его окошек и увидел судно с мотором, довольно большое, поставленное на подставку с колесами. Значит, владелец дома еще не приезжал сюда в этом году, в противном случае судно было бы спущено на воду и в гараже было бы место для машины.
Паркер обошел дом, спустился на лужайку около озера и, дойдя до берега, посмотрел на другую сторону. Там было, примерно, пятнадцать освещенных домов и один из них был домом Клер. В настоящий момент он был слишком далеко, чтобы суметь различить что-либо, кроме света в ночи.
Дом был построен на пологом склоне так, что сторона его, выходящая на озеро, была на два метра выше земли и поддерживалась металлическими пилонами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20