Свалкой от него уже не пахло, но ничто не могло перебить мощный аромат желтого мыла. Сбросив с себя одежду, он достал бутылку виски, закрыл глаза и пил прямо из горла, ощущая облегчение от того, что больше не нужно возиться с пуговицами на рубашке. Лорис достала свежее белье и вынула костюм из шкафа. Увидев синяки и ссадины, она вздрогнула и начала гладить их холодными пальцами, приговаривая:
– Макхью, ради Бога, когда же ты научишься быть поосторожней?
Он улыбнулся разбитыми губами и подмигнул ей подбитым глазом.
– Я предлагаю конкурс. Угадай, сколько на мне синяков, и тебя ждет приз.
– Какой еще приз? – она не могла смотреть на него.
Он негромко рассмеялся.
– Ты все равно еще долго не сможешь расплатиться со мной, даже если я угадаю.
Она помогла ему добраться до постели, поправила подушку и взяла у него бутылку из рук.
– Дай-ка я тебе дам выпить по-человечески. А потом ты мне все расскажешь.
– Хорошо. Где Нэйдин?
– Она прислушалась к твоему совету и подыскивает себе новое жилье.
– Это хорошо, – вздохнул он. – Солнышко, как она сейчас? В полном расстройстве, я думаю?
Лорис плеснула виски в стакан, положила лед и добавила содовой.
– Я не знаю, Макхью. Она странная девочка. Невозможно догадаться, о чем она думает. За все время, пока мы были здесь, она практически не упоминала его имени. Когда я пробовала заговорить о нем, она уходила от разговора. Хочешь знать, что я думаю?
– Я-то, по крайней мере, и предположить ничего не могу.
– Я думаю, она просто не хочет говорить об этом ни с кем, особенно с теми, кто не скрывает своей антипатии к Джонни. Соглашаться она не любит и поэтому просто молчит.
Макхью нахмурился и покачал головой.
– А что будет, если Джонни вдруг возникнет с какой-нибудь душераздирающей историей?
Лорис не скрывала своей тревоги.
– Не знаю, Макхью. Но когда она думала, что осталась одна, она обзванивала все места, где мог быть Джонни – его квартиру, загородный дом, места, где он обычно проводил время. Мне об этом сказала девушка на коммутаторе.
– Хорошо, что Бог заботится о детях и дураках. – Макхью налил еще виски, допил свой стакан и закрыл глаза. Он чувствовал, как руки Лорис осторожно гладят его избитое тело.
– Ты что?
– Пытаюсь сосчитать синяки.
* * *
Макхью проспал всю ночь, но утром он с трудом мог пошевелиться. После горячей ванны и бутылочки с бальзамом он почувствовал себя несколько лучше.
Лорис заглянула в ванную.
– Не тебя зовут Билл Ламберт?
– Ты же знаешь, что нет!
– Дело в том, что Ламберт, кто бы он ни был, задолжал этому дворцу наслаждений еще сто долларов.
– Собираемся, – он выбрался из ванны. – Нэйдин нашла себе новое жилье?
– Говорит, что нашла. В районе Стоунзтауна.
Со стонами и кряхтеньем Макхью вытерся и оделся. Из чемодана он достал другой пистолет, зарядил его и засунул в кобуру.
– Поехали.
– Домой?
– Сначала туда. А потом мне нужно будет заглянуть в бар. – Он взялся за чемоданы. – А где Нэйдин?
– Она уже уехала.
– Что-то мне это не нравится.
– Она не хотела тебя будить.
– Как же, не хотела будить. Интересно, почему она так спешила.
– А в чем дело, Макхью? – спросила она его, когда они спускались по лестнице к машине.
– Не исключено, что она получила весточку от Джонни, – он сел за руль и закурил. – Честное слово, если это так, я ее хорошенько выпорю.
Лорис смотрела на него с удивлением и тревогой.
– Летун вернулся, – доложил Бенни, ткнув пальцем куда-то в глубину зала. Бад Чэпмен сосредоточенно отдирал этикетку с бутылки "Левенбрау".
– Что случилось? Муж вернулся не вовремя? – спросил он.
– Заткнись и угости меня пивом. Я думал, ты уехал.
Бенни принес Макхью бутылку пива, а Чэпмен подождал, пока он отойдет.
– Тут что-то неладно. Это все Голландец.
– Рассказывай. Куда он собрался?
– Он не хотел говорить. Я начал тянуть. Он сказал только, что это займет не больше десяти часов. Две посадки – одна на аэродром, другая – на воду. Один или два пассажира туда и обратно и груз. Утверждает, что общий вес не больше шестисот килограммов.
– Когда и откуда?
– Я ему объяснил, что я зарегистрирован как международная компания, а он сказал, что это хорошо. Я попытался вколотить в его тупую башку, что мне нужно знать размеры груза и количество мест, чтобы рассчитать балансировку самолета, но он или не знает, или не хочет говорить.
– Десять часов полета, – прикинул Макхью. – Сколько ты делаешь в час, двести?
– Чуть меньше. Ощутимо меньше при встречном ветре. Больно у него фюзеляж большой. – Чэпмен обрезал сигару и теперь жевал ее. – Я ему сказал, что у меня есть другие обязательства, а потом потребовал пять сотен за каждый день ожидания. Он побарахтался, но выдал мне аванс за три дня.
– Ну, так ты можешь угостить меня виски, – Макхью знаком показал Бенни, чтобы тот налил ему стаканчик. – Что-нибудь слышал о тех, кто зафрахтовал тебя от моего имени?
Чэпмен со стоном расстался с долларом, который взял с него Бенни за выпивку Макхью.
– Что же произошло, когда Голландец вдруг решил полетать?
– Пришлось импровизировать, – ответил Чэпмен. – Мне кажется, это связано с подпольем. Я связался с ребятами из флотской разведки. Они за мной присмотрят. Если мои пассажиры и груз окажутся достаточно занятными, я дам им знать, и они нас посадят.
– Это не годится. Ты же только держишься на том, что всегда в целости и сохранности доставляешь и людей, и груз.
Чэпмен ухмыльнулся.
– Если так будет продолжаться, то кое-кто может начать сомневаться. Вообще-то сначала надо посмотреть, что там такое будет.
– Получил добро на операцию?
– Прямо от генерала. Кстати, тебе привет.
– Да уж, конечно.
– К телефону, хозяин, – сказал подошедший Бенни.
Макхью прошел в контору. Звонок был из детективного агентства.
– С этим "пирсом" не все пока ясно, Макхью. Сначала его купила компания по торговле недвижимостью. Пользовался ею один из руководителей компании, Джордж Эллер. Примерно через год она была зарегистрирована на его имя, и в интересующее вас время, 26 апреля 1936 года, владельцем был он. Эллер умер в сорок девятом, но его вдова еще жива. За ней ничего не числится. Кстати, семейство очень зажиточное. Большой дом в Брентвуде. Как вы и сказали, они продали машину в тридцать восьмом, Пока нам не удалось найти ничего по последующим владельцам. У нас нет ничего на Стоуве-ра, которому машина принадлежит теперь. Владельцы, которым она принадлежала до Стоувера...
– Это я уже знаю, – прервал рассказ Макхью. – Забыл сказать вам об этом. Ну, хорошо. Существует какая-нибудь связь между Эллером и Декстером Орландом? Или с другими, ему подобными?
– Тут все очень зыбко. Журналист, который вел колонку бизнеса в "Лос-Анджелес Таймс", помнит его. По его словам, он был один из тех, кто скупал землю во время депрессии и придерживал ее, пока не появились люди с деньгами. Жил он тихо, шума вокруг него никогда не было. Его вдове, кстати, сейчас около пятидесяти, но говорят, что выглядит она, скорее, на тридцать пять.
– Может быть, мне придется повидать ее. Где она живет? – Макхью записал адрес. – Хорошо. Пожалуй, можете закрывать расследование по этому делу.
Макхью взглянул на часы и вернулся к Чэпмену. Было двадцать минут двенадцатого.
– Сколько тебе понадобится времени, чтобы подбросить меня до Лос-Анджелеса?
– Пока я получаю пятьсот в день за то, что вообще никуда не летаю. Выясни это у моего начальства, а за мной дело не станет.
– Ну что же, попробуем пройтись по верхам. – Он набрал номер вице-адмирала из военно-морской разведки.
– Мне надо заскочить в Лос-Анджелес. Самолет и пилот должны будут подождать меня там. Я думаю, что на все уйдет меньше одного дня. Сам я сейчас не на службе, но дело это федеральное.
– А хоть бы оно и не было федеральным, так мы его сделаем таким. Подождите, – Макхью ждал. Он не успел выкурить сигарету наполовину, как адмирал снова взял трубку. – Сейчас свободен Моффетт Филд на двухместном истребителе, способном дать свыше шестисот узлов. Будьте в международном аэропорту через полчаса. Это подходит?
– Это прекрасно, сэр. Но я смогу добраться туда за это время только если мне очень повезет.
– Тогда подождите. Я пришлю за вами машину. Другая будет ждать вас в Лос-Анджелесе.
– Еще раз спасибо, сэр. Вам может нагореть, если из этого ничего не выйдет.
– Дерьмо китовое, – и адмирал повесил трубку.
Макхью улыбнулся. У него стало легко на душе. Он достал из ящика зубную щетку и пасту, значок и удостоверение помощника шерифа Сан-Франциско Каунти и потертую фляжку, налил виски во фляжку, плеснул Чэпмену и себе.
– Это, значит, и все сборы? – сказал Чэпмен.
– А почему бы и нет? – они чокнулись.
– Полегче там, – подмигнул Чэпмен. – Эти шишки требуют особого обращения.
– На все есть свои правила.
С улицы донесся вой сирены. Макхью выскочил из бара как раз в тот момент, когда черный "кадиллак" в нарушение всех правил остановился перед "Дверью". Он вскочил в машину еще до того, как она остановилась. Сирена взвыла, и сержант, сидевший за рулем, проскочил перед носом у двух грузовиков и рванул по левой стороне улицы, до предела утопив педаль газа. Макхью закрыл глаза.
– Застегните ремень, – сказал сержант, не выпуская изо рта огрызок сигары. – Заранее не угадаешь, какому придурку вдруг придет в голову, что сирена его не касается.
Макхью пристегнулся и, подумав, что эта поездка вполне может стать его последней, решил хотя бы получить от нее удовольствие и открыл глаза.
Завизжав покрышками, "кадиллак" вылетел на полосу аэродрома и остановился у выруливавшего на взлетную полосу истребителя Ф-89 "Нортроп". Истребитель остановился, пилот высунулся из кабины и бросил Макхью компрессионный костюм и шлем.
– Имел дело с этими пташками? – прокричал пилот. Макхью кивнул, натягивая костюм. Затем он надел шлем, забрался в кабину, подключил кислород, давление в костюм, радио, махнул пилоту и сказал: – Заводи!
Макхью не любил летать на самолетах. Особенно он не любил те, что поднимаются вертикально прямо с места и успокаиваются только на высоте сорок тысяч футов. Ощущения такие же, как и при поездке на "кадиллаке". Ему захотелось вместо кислородного прибора присосаться к своей фляжке.
* * *
Через час, пробив серо-коричневый купол смога, истребитель с визгом пронесся по посадочной полосе аэропорта Лос-Анджелеса. Теперь его ждал "форд", а сержант морской пехоты был в штатском. Мчался он еще быстрее "кадиллака", если это вообще было возможно. Макхью велел водителю выключить сирену за несколько кварталов до нужного ему дома.
Участок перед домом занимал не меньше двух акров, на которых были разбросаны приземистые пальмы, два великолепных дуба и цветущие кусты, названия которых Макхью не знал. Сам дом был выдержан в испанском стиле с традиционной крышей из красной черепицы. Вокруг все было ухожено и пахло большими деньгами.
Поднимаясь по дорожке к входной двери и нажимая кнопку звонка, Макхью чувствовал себя не совсем уютно в своем теплом костюме, надетом в Сан-Франциско.
На звонок никто не вышел. Он позвонил еще раз дольше и, не дождавшись ответа, пошел вокруг дома. Он прошел мимо гаража на три машины, две из которых были на месте, и вышел к бассейну. На краю бассейна лежала стройная загорелая девушка в символическом купальном костюме. В руках у нее была банка с пивом. Она подняла ее, потрясла и, капризно выпятив губу, бросила в воду. Макхью окликнул ее. Услышав его, она повернулась на бок, и тоненькая полоска бикини чуть не лопнула под напором ее молодой полной груди. Она посмотрела на него сквозь темные очки.
– Кто бы вы ни были, будьте умницей и принесите мне пива. Оно вон там на столе.
На столе под тентом в миске со льдом стояли банки с пивом. Макхью открыл две из них, одну протянул девушке, из другой отхлебнул сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21