Вот если бы еще узнать мотивы…»
Майор вытащил из кармана блокнот и, открыв его на чистой странице, написал: «Несчастный случай».
Подумав немного, он зачеркнул надпись и решил записывать все по порядку.
«План расследования
1. Почему лейтенант покинул пост:
а) увидел что-то необычное, угрожающее;
б) заметил нарушение инструкции;
в) имел свой интерес;
г) любопытство;
д) действовал по чьему-то приказу.
2. Почему не сообщил старшему дежурному:
а) не успел;
б) не смог: нарушение связи и т. д.;
в) если действовал по собственной инициативе или по приказу, то хотел остаться незамеченным.
3. Как смог проникнуть в отсек?».
Зотов оторвался от блокнота. «Элементарно. Третий отсек не относится ни к научным, ни к первой категории секретности, поэтому личный код лейтенанта, заложенный в память компьютера, давал право открыть дверь и второго блока, и третьего отсека, и соответственно шестой камеры».
Майор зачеркнул третий пункт и продолжил:
«4. Почему лейтенант открыл именно шестую камеру:
а) личный интерес;
б) приказ;
в) камера была открыта;
г) в ней происходило что-то необычное.
5. Почему зомби напал на Макарина:
а) получил сигнал;
б) повреждение в программе, до конца не подготовлен;
в) самозащита;
г) конфликт.
6. Кто мог отдать сигнал на уничтожение:
а) профессор Мизин;
б) профессор Черков;
в) доктор Куданова;
г) ассистенты и техник — всего четыре человека;
д) начальник Зоны полковник Набелин;
е) директор лаборатории профессор Седой;
ж) я сам;
з) случайные лица».
Правда, себя майор вычеркнул сразу, а над «случайными лицами» поставил знак вопроса. Дело в том, что научно-технический персонал и служащие могли входить только в свои блоки. Любую попытку проникнуть в соседний блок без разрешения старшего ответственного лица или без соответствующего запроса и допуска тут же пресекало блокирующее устройство. Сигнал шел на центральный пост, срабатывали звуковая и видеосигнализации, и нарушителя мгновенно засекали.
На памяти Зотова подобное произошло только один раз, полтора года назад. Как выяснила комиссия, это оказалось случайностью.
Что же касалось офицеров охраны, то они могли пройти в любой из четырех блоков лаборатории, но и на них распространялись некоторые табу. Офицеры имели право входить только в отсеки, камеры и служебные помещения второй категории. Для первой категории требовался специальный запрос.
В каждом блоке были свои отсеки первой категории. Туда могли попасть лишь научный и технический персонал данного блока, а также администрация Зоны, то есть начальник объекта, директор лаборатории, начальник Особого отдела и соответственно три их заместителя. В аварийных ситуациях раскладка зависела от происшествий, примерный перечень которых был заложен в компьютер.
Зотов оторвался от блокнота, покусывая кончик ручки.
«Составлю до конца список и отдам в вычислительный центр. Хотя я не очень люблю этих металлических монстров, но они иногда выдают удивительно правильные ответы».
Покончив с перечнем вопросов, Зотов набросал примерный план действий:
1. Доложить в Москву.
2. Осмотреть квартиру Макарина.
3. Получить заключение экспертизы.
4. Проверить алиби подозреваемых.
5. Проверить сигнализацию и систему безопасности.
6. Проверить главный компьютер.
«Ладно, пока все». Он сунул блокнот в карман, встал и, последний раз окинув взглядом камеру, вышел из отсека.
3
Покинув лабораторию, Зотов послал шифровку в Москву, своему непосредственному начальнику, генерал-майору Орлову, в которой сообщил о ЧП и принимаемых мерах. После этого, прихватив еще двух офицеров, пошел на квартиру Макарина.
Лейтенант был холостяком, как и многие на Зоне, но в его комнате было на удивление чисто. Порывшись в вещах, Зотов достал альбом с фотографиями. Детство, юность, родители, любимые девушки.
Одна фотография привлекла его внимание. На Зотова смотрела хитрая физиономия какого-то парня, и что-то очень знакомое показалось в его нагловато-веселом взгляде.
«Надо проверить, — подумал майор, закрывая альбом и кладя его в свой дипломат. — Ох, лейтенант, ну и подбросил ты нам всем пельмешку».
От Макарина Зотов направился к экспертам.
К полудню соизволил появиться начальник Зоны. Его кабинет находился на втором (последнем) этаже штабной коробки, построенной местными зодчими в стиле «параллелепипедного торчка постхрущевского псевдомодернизма».
Хозяин кабинета, вроде бы полковник связи, а в реалии — генерал-майор КГБ, Игорь Михайлович Набелин был человеком чрезвычайно осторожным. Узнав о случившемся, он тут же стал мучительно соображать, как бы перевести возможный гнев начальства на Зотова или Седого, а для верности — на обоих сразу. Но он понимал, что главный удар придется все-таки по его голове, и это обстоятельство приводило псевдополковника в бешенство. Зотова он встретил хмурым взглядом и шквалом обвинений в халатности, неумении наладить четкую работу и всех других смертных грехах. В конце речи Набелин все же сбавил обороты и сообщил, что обо всем вышесказанном он написал в рапорте начальству.
«Логично, — подумал Зотов, равнодушно наблюдая за полковником. — Как был козлом, так и остался. На него лучше не рассчитывать: этотзасранец скорее все испортит, чем поможет».
— Все это очень печально, — продолжал Набелин. — Но нам с вами надо подумать, как выпутаться с наименьшими потерями. Мне-то уже все равно, я почти пенсионер, а вот вы перспективный офицер. Губить свою карьеру из-за какого-то молокососа — это несерьезно. Вы меня понимаете?
— Так точно!
— Бросьте формальности, я с вами говорю сейчас как старший товарищ. Хотя я пока не знаю всех подробностей, но мне кажется, не стоит раздувать из всего этого мыльный пузырь, который, разорвавшись, накроет прежде всего вас как начальника Особого отдела.
Зотов молчал. Его спокойствие начинало бесить Набелина. Полковник усматривал в нем прямую угрозу для себя.
— В общем, так, — произнес Игорь Михайлович, — к восемнадцати ноль-ноль я жду вас с подробным отчетом. А сейчас в двух словах расскажите мне все, что удалось выяснить. Да и сядьте, Дмитрий Николаевич, сядьте. Не на приеме у министра.
Зотов послушно сел. Он рассказал полковнику о случившемся, о результатах экспертизы, о допросах подозреваемых и свидетелей. Заместитель майора и заместитель начальника Зоны находились в отпусках, поэтому Зотову пришлось практически в одиночку проделать всю работу. Он успел проверить алиби возможных соучастников убийства, разложив по минутам всю их деятельность начиная с обеда и кончая завтраком следующего дня. Он сопоставил записи в вахтенных журналах и записи компьютера. Также Зотов выяснил, что только у одного человека не было алиби, у Сергея Ивановича Мизина.
Профессор покинул лабораторию в девятнадцать пятьдесят, то есть перед самым ужином. После столовой он пошел прямо домой, лег спать и занимался этим приятным делом ровно до семи часов утра. Хотя этому и не было свидетелей, но презумпция невиновности не позволяла впрямую обвинить профессора.
— Вообще-то, основных подозреваемых у меня было трое: Мизин, Черков и Куданова, — продолжил Зотов.
— Почему?
— Лишь у них есть доступ к аппаратуре «Сигнал». Кроме того, только они знали код программируемого «экземпляра», а его шифр был известен только Мизину.
— А вы, а профессор Седой?
— Конечно, нет. Мы не имеем права знать индивидуальный шифр. Кроме того, робот был еще не готов, и его программа находилась в рабочем конвейере. Мы же частично с ней знакомимся только тогда, когда работа с «экземпляром» завершена, он проходит проверку, а его данные сдаются в архив.
— Да-да, все правильно. — Полковник закивал, вконец запутавшись во всех этих тонкостях. Он был всего лишь администратором, а не Шерлоком Холмсом.
— У профессора Черкова и доктора Кудановой алиби хоть и не железное, но, как говорится, обоюдное. В момент убийства они были на квартире у профессора.
Набелин удивленно поднял брови:
— Любовники?
— Нет. Профессору частенько по ночам приходят умные мысли, и он каждый раз приглашает к себе Веру Александровну. Это уже проверено.
— А как на это смотрит сама Куданова?
— Она не замужем и не возражает.
Полковник хмыкнул, поняв это, вероятно, по-своему.
— И что же нового наш профессор придумал в этот раз?
— Я пока еще не вникал, но что-то насчет амфибии.
— А-а, — разочарованно протянул Набелин, — за старое взялся. Не дает ему покоя наш «ихтиандр». — Он вынул из кармана платок и вытер потное лицо. — Значит, ты уверен, что смерть лейтенанта — не несчастный случай?
— Я склонен так думать.
— Да ты с ума сошел, голубчик! Жара что ли действует? Иди-ка на озеро, отдохни и не забудь, что я жду в шесть часов с рапортом.
Проводив взглядом майора, Набелин зло стукнул кулаком по столу. Он знал, что во время нештатных ситуаций Зотов ему не подчинялся и вправе был вести собственное расследование, согласуя свои действия непосредственно с Москвой.
* * *
Во втором своем докладе на Лубянку основной акцент Дмитрий сделал уже на фактах, открывшихся после проведения литерных мероприятий.
Ответ пришел через пятнадцать минут. Генерал сообщал, что руководство высылает для расследования дела заместителя куратора Зоны — полковника Саблина. До его прибытия Зотов должен был действовать согласно инструкции.
«Черт возьми, — рассуждал Дмитрий, — сюда бы спеца прислать, а не эту штабную крысу. Да и я ищейка еще та. А может, наверху не хотят, чтобы здесь что-то нашли?»
Посмотрев на часы, он прикинул, что пора наведаться к Семену.
Один из друзей Зотова был специалистом по программному обеспечению. Несмотря на то что ему едва перевалило за тридцать, сослуживцы называли его уважительно дядей Сеней. У парня было много замечательных качеств, одно из которых — умение молчать.
Когда Зотов вошел в машинный зал, дядя Сеня наблюдал за распечаткой отлаживаемой программы.
— Привет, старина, дело есть.
— Минуту. — Сеня поднял вверх указательный палец. Потом наконец оторвался от принтера и повернул голову к майору. — Я к твоим услугам.
— Пойдем покурим.
Они вышли из зала и скрылись от любопытных глаз в курительной комнате. Весть о гибели лейтенанта уже облетела всю Зону.
— Мне нужна твоя консультация, — начал Зотов, предлагая свою пачку сигарет. — Ты ведь у нас самый лучший специалист по ЭВМ.
Сеня закряхтел, поводил бровями и, все-таки не сдержавшись, снисходительно и самодовольно улыбнулся.
— Что ты скажешь, если я предположу, что в программу охраны объекта влез вражеский агент? — спросил Дмитрий.
Сеня рассмеялся, но, спохватившись, посерьезнел:
— Товарищ майор, это очередная проверка на вшивость?
— Ты же знаешь, что я не люблю, когда на вопрос отвечают вопросом.
— Извини, старик, но этого практически не может быть.
— Значит, все-таки возможно?
— При желании и соответствующем уме все можно сделать.
Зотов внимательно посмотрел на программиста:
— Хорошо, Сеня. Я задам тебе несколько вопросов, на которые нужно ответить, если не сразу, то в самое ближайшее время. И запомни — этот разговор должен остаться между нами.
Сеня утвердительно кивнул и выжидающе посмотрел на Дмитрия.
— Во-первых, — начал тот, — можно ли тайно изменить программу охраны объекта? Во-вторых, кто может это сделать в принципе и твои подозрения в частности? В-третьих, можно ли с минимальными затратами предотвратить последствия предполагаемого изменения в программе и не допустить подобного в будущем? Пока все.
Сеня усмехнулся:
— Пока — это слишком мягко сказано. Ты мне вот что скажи: твои вопросы основываются на определенных подозрениях или это обычная перестраховка в свете последних событий? Если первое, то я должен знать обо всем в мельчайших подробностях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Майор вытащил из кармана блокнот и, открыв его на чистой странице, написал: «Несчастный случай».
Подумав немного, он зачеркнул надпись и решил записывать все по порядку.
«План расследования
1. Почему лейтенант покинул пост:
а) увидел что-то необычное, угрожающее;
б) заметил нарушение инструкции;
в) имел свой интерес;
г) любопытство;
д) действовал по чьему-то приказу.
2. Почему не сообщил старшему дежурному:
а) не успел;
б) не смог: нарушение связи и т. д.;
в) если действовал по собственной инициативе или по приказу, то хотел остаться незамеченным.
3. Как смог проникнуть в отсек?».
Зотов оторвался от блокнота. «Элементарно. Третий отсек не относится ни к научным, ни к первой категории секретности, поэтому личный код лейтенанта, заложенный в память компьютера, давал право открыть дверь и второго блока, и третьего отсека, и соответственно шестой камеры».
Майор зачеркнул третий пункт и продолжил:
«4. Почему лейтенант открыл именно шестую камеру:
а) личный интерес;
б) приказ;
в) камера была открыта;
г) в ней происходило что-то необычное.
5. Почему зомби напал на Макарина:
а) получил сигнал;
б) повреждение в программе, до конца не подготовлен;
в) самозащита;
г) конфликт.
6. Кто мог отдать сигнал на уничтожение:
а) профессор Мизин;
б) профессор Черков;
в) доктор Куданова;
г) ассистенты и техник — всего четыре человека;
д) начальник Зоны полковник Набелин;
е) директор лаборатории профессор Седой;
ж) я сам;
з) случайные лица».
Правда, себя майор вычеркнул сразу, а над «случайными лицами» поставил знак вопроса. Дело в том, что научно-технический персонал и служащие могли входить только в свои блоки. Любую попытку проникнуть в соседний блок без разрешения старшего ответственного лица или без соответствующего запроса и допуска тут же пресекало блокирующее устройство. Сигнал шел на центральный пост, срабатывали звуковая и видеосигнализации, и нарушителя мгновенно засекали.
На памяти Зотова подобное произошло только один раз, полтора года назад. Как выяснила комиссия, это оказалось случайностью.
Что же касалось офицеров охраны, то они могли пройти в любой из четырех блоков лаборатории, но и на них распространялись некоторые табу. Офицеры имели право входить только в отсеки, камеры и служебные помещения второй категории. Для первой категории требовался специальный запрос.
В каждом блоке были свои отсеки первой категории. Туда могли попасть лишь научный и технический персонал данного блока, а также администрация Зоны, то есть начальник объекта, директор лаборатории, начальник Особого отдела и соответственно три их заместителя. В аварийных ситуациях раскладка зависела от происшествий, примерный перечень которых был заложен в компьютер.
Зотов оторвался от блокнота, покусывая кончик ручки.
«Составлю до конца список и отдам в вычислительный центр. Хотя я не очень люблю этих металлических монстров, но они иногда выдают удивительно правильные ответы».
Покончив с перечнем вопросов, Зотов набросал примерный план действий:
1. Доложить в Москву.
2. Осмотреть квартиру Макарина.
3. Получить заключение экспертизы.
4. Проверить алиби подозреваемых.
5. Проверить сигнализацию и систему безопасности.
6. Проверить главный компьютер.
«Ладно, пока все». Он сунул блокнот в карман, встал и, последний раз окинув взглядом камеру, вышел из отсека.
3
Покинув лабораторию, Зотов послал шифровку в Москву, своему непосредственному начальнику, генерал-майору Орлову, в которой сообщил о ЧП и принимаемых мерах. После этого, прихватив еще двух офицеров, пошел на квартиру Макарина.
Лейтенант был холостяком, как и многие на Зоне, но в его комнате было на удивление чисто. Порывшись в вещах, Зотов достал альбом с фотографиями. Детство, юность, родители, любимые девушки.
Одна фотография привлекла его внимание. На Зотова смотрела хитрая физиономия какого-то парня, и что-то очень знакомое показалось в его нагловато-веселом взгляде.
«Надо проверить, — подумал майор, закрывая альбом и кладя его в свой дипломат. — Ох, лейтенант, ну и подбросил ты нам всем пельмешку».
От Макарина Зотов направился к экспертам.
К полудню соизволил появиться начальник Зоны. Его кабинет находился на втором (последнем) этаже штабной коробки, построенной местными зодчими в стиле «параллелепипедного торчка постхрущевского псевдомодернизма».
Хозяин кабинета, вроде бы полковник связи, а в реалии — генерал-майор КГБ, Игорь Михайлович Набелин был человеком чрезвычайно осторожным. Узнав о случившемся, он тут же стал мучительно соображать, как бы перевести возможный гнев начальства на Зотова или Седого, а для верности — на обоих сразу. Но он понимал, что главный удар придется все-таки по его голове, и это обстоятельство приводило псевдополковника в бешенство. Зотова он встретил хмурым взглядом и шквалом обвинений в халатности, неумении наладить четкую работу и всех других смертных грехах. В конце речи Набелин все же сбавил обороты и сообщил, что обо всем вышесказанном он написал в рапорте начальству.
«Логично, — подумал Зотов, равнодушно наблюдая за полковником. — Как был козлом, так и остался. На него лучше не рассчитывать: этотзасранец скорее все испортит, чем поможет».
— Все это очень печально, — продолжал Набелин. — Но нам с вами надо подумать, как выпутаться с наименьшими потерями. Мне-то уже все равно, я почти пенсионер, а вот вы перспективный офицер. Губить свою карьеру из-за какого-то молокососа — это несерьезно. Вы меня понимаете?
— Так точно!
— Бросьте формальности, я с вами говорю сейчас как старший товарищ. Хотя я пока не знаю всех подробностей, но мне кажется, не стоит раздувать из всего этого мыльный пузырь, который, разорвавшись, накроет прежде всего вас как начальника Особого отдела.
Зотов молчал. Его спокойствие начинало бесить Набелина. Полковник усматривал в нем прямую угрозу для себя.
— В общем, так, — произнес Игорь Михайлович, — к восемнадцати ноль-ноль я жду вас с подробным отчетом. А сейчас в двух словах расскажите мне все, что удалось выяснить. Да и сядьте, Дмитрий Николаевич, сядьте. Не на приеме у министра.
Зотов послушно сел. Он рассказал полковнику о случившемся, о результатах экспертизы, о допросах подозреваемых и свидетелей. Заместитель майора и заместитель начальника Зоны находились в отпусках, поэтому Зотову пришлось практически в одиночку проделать всю работу. Он успел проверить алиби возможных соучастников убийства, разложив по минутам всю их деятельность начиная с обеда и кончая завтраком следующего дня. Он сопоставил записи в вахтенных журналах и записи компьютера. Также Зотов выяснил, что только у одного человека не было алиби, у Сергея Ивановича Мизина.
Профессор покинул лабораторию в девятнадцать пятьдесят, то есть перед самым ужином. После столовой он пошел прямо домой, лег спать и занимался этим приятным делом ровно до семи часов утра. Хотя этому и не было свидетелей, но презумпция невиновности не позволяла впрямую обвинить профессора.
— Вообще-то, основных подозреваемых у меня было трое: Мизин, Черков и Куданова, — продолжил Зотов.
— Почему?
— Лишь у них есть доступ к аппаратуре «Сигнал». Кроме того, только они знали код программируемого «экземпляра», а его шифр был известен только Мизину.
— А вы, а профессор Седой?
— Конечно, нет. Мы не имеем права знать индивидуальный шифр. Кроме того, робот был еще не готов, и его программа находилась в рабочем конвейере. Мы же частично с ней знакомимся только тогда, когда работа с «экземпляром» завершена, он проходит проверку, а его данные сдаются в архив.
— Да-да, все правильно. — Полковник закивал, вконец запутавшись во всех этих тонкостях. Он был всего лишь администратором, а не Шерлоком Холмсом.
— У профессора Черкова и доктора Кудановой алиби хоть и не железное, но, как говорится, обоюдное. В момент убийства они были на квартире у профессора.
Набелин удивленно поднял брови:
— Любовники?
— Нет. Профессору частенько по ночам приходят умные мысли, и он каждый раз приглашает к себе Веру Александровну. Это уже проверено.
— А как на это смотрит сама Куданова?
— Она не замужем и не возражает.
Полковник хмыкнул, поняв это, вероятно, по-своему.
— И что же нового наш профессор придумал в этот раз?
— Я пока еще не вникал, но что-то насчет амфибии.
— А-а, — разочарованно протянул Набелин, — за старое взялся. Не дает ему покоя наш «ихтиандр». — Он вынул из кармана платок и вытер потное лицо. — Значит, ты уверен, что смерть лейтенанта — не несчастный случай?
— Я склонен так думать.
— Да ты с ума сошел, голубчик! Жара что ли действует? Иди-ка на озеро, отдохни и не забудь, что я жду в шесть часов с рапортом.
Проводив взглядом майора, Набелин зло стукнул кулаком по столу. Он знал, что во время нештатных ситуаций Зотов ему не подчинялся и вправе был вести собственное расследование, согласуя свои действия непосредственно с Москвой.
* * *
Во втором своем докладе на Лубянку основной акцент Дмитрий сделал уже на фактах, открывшихся после проведения литерных мероприятий.
Ответ пришел через пятнадцать минут. Генерал сообщал, что руководство высылает для расследования дела заместителя куратора Зоны — полковника Саблина. До его прибытия Зотов должен был действовать согласно инструкции.
«Черт возьми, — рассуждал Дмитрий, — сюда бы спеца прислать, а не эту штабную крысу. Да и я ищейка еще та. А может, наверху не хотят, чтобы здесь что-то нашли?»
Посмотрев на часы, он прикинул, что пора наведаться к Семену.
Один из друзей Зотова был специалистом по программному обеспечению. Несмотря на то что ему едва перевалило за тридцать, сослуживцы называли его уважительно дядей Сеней. У парня было много замечательных качеств, одно из которых — умение молчать.
Когда Зотов вошел в машинный зал, дядя Сеня наблюдал за распечаткой отлаживаемой программы.
— Привет, старина, дело есть.
— Минуту. — Сеня поднял вверх указательный палец. Потом наконец оторвался от принтера и повернул голову к майору. — Я к твоим услугам.
— Пойдем покурим.
Они вышли из зала и скрылись от любопытных глаз в курительной комнате. Весть о гибели лейтенанта уже облетела всю Зону.
— Мне нужна твоя консультация, — начал Зотов, предлагая свою пачку сигарет. — Ты ведь у нас самый лучший специалист по ЭВМ.
Сеня закряхтел, поводил бровями и, все-таки не сдержавшись, снисходительно и самодовольно улыбнулся.
— Что ты скажешь, если я предположу, что в программу охраны объекта влез вражеский агент? — спросил Дмитрий.
Сеня рассмеялся, но, спохватившись, посерьезнел:
— Товарищ майор, это очередная проверка на вшивость?
— Ты же знаешь, что я не люблю, когда на вопрос отвечают вопросом.
— Извини, старик, но этого практически не может быть.
— Значит, все-таки возможно?
— При желании и соответствующем уме все можно сделать.
Зотов внимательно посмотрел на программиста:
— Хорошо, Сеня. Я задам тебе несколько вопросов, на которые нужно ответить, если не сразу, то в самое ближайшее время. И запомни — этот разговор должен остаться между нами.
Сеня утвердительно кивнул и выжидающе посмотрел на Дмитрия.
— Во-первых, — начал тот, — можно ли тайно изменить программу охраны объекта? Во-вторых, кто может это сделать в принципе и твои подозрения в частности? В-третьих, можно ли с минимальными затратами предотвратить последствия предполагаемого изменения в программе и не допустить подобного в будущем? Пока все.
Сеня усмехнулся:
— Пока — это слишком мягко сказано. Ты мне вот что скажи: твои вопросы основываются на определенных подозрениях или это обычная перестраховка в свете последних событий? Если первое, то я должен знать обо всем в мельчайших подробностях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62