Отсюда, шагов с двадцати, мужчина выглядел целехоньким, более того, готов поклясться, он следил за мной злым, тяжелым взглядом. Но подходить и проверять, так ли это, я не отважился, а пошел дальше к центру, каждые пять шагов оглядываясь. Провожающих у меня так и не объявилось, чему, нетрудно догадаться, я был только рад.
В районе, который был отмечен желтым кружком, трупов не наблюдалось. А может, они и были, но – под обломками зданий. Впечатление складывалось такое, будто кто-то хорошенько дунул сверху на участок города, построенный из бумаги и птичьих перьев. Если отец милорда Мирны покоился под всем этим, то дух его мог быть доволен – могила вышла на славу. Я даже искать ничего не пытался.
В центре тоже было чисто, и площадь выглядела как эдакие живописные руины – любимое место романтиков и прибежище влюбленных. Я сразу узнал знакомые развалины на возвышении и угол стены, за которым должен был находиться обладатель той самой руки.
Я постоял, набираясь смелости, и взбежал по истертым ступеням к разрушенной стене. Заглянул за нее.
Никого.
Темные следы начинались в углу, вели наружу через проем наискосок от меня и уходили с площади. Я смотрел на них, и мурашки бежали у меня по спине. Вернись я сейчас, милорд первый принципал мне и слова поперек не скажет, более того, наверняка похвалит за разумное решение. Вот только я сам всегда буду жить с мыслью, что не пошел по этим следам только потому, что струсил. А все остальные доводы – всего лишь попытка найти себе оправдание. Я горько вздохнул и зашагал в ту сторону, куда вели следы, стараясь держаться подальше от них – среди простого народа есть устойчивое мнение, что маг может почувствовать, когда кто-то наступает на его следы. Вообще-то это приводится как пример обывательского мифа, но… кто его знает? Береженого Гор бережет.
Сначала мне показалось, что следы упираются в лежащее человеческое тело. Я замер, присмотрелся и увидел, что это не тело, а отпечаток его – шедший передо мной древний маг в этом месте упал ничком. Другие следы я заметил много позже, и у меня было этому оправдание – на краю моего зрения вдруг что-то зашевелилось, я обернулся туда и увидел… мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что я увидел.
Возьмите крупного дождевого червя и увеличьте его раз в двести. Потом порежьте на несколько кусков. Нет, лучше сначала порежьте, а потом увеличьте. Так будет безопаснее. Я, во всяком случае, отдал бы десять лет своей жизни и правую руку в придачу только за то, чтобы не встречаться с этим червячком до того, как он был порезан на куски. Кстати, порезан совсем недавно – из лежащих среди развалин останков чудовища сочилась густая фиолетовая жидкость, некоторые куски еще шевелились, а привлекшая мое внимание часть – голова (или хвост) – конвульсивно подергивалась, временами вытягиваясь раза в полтора, шаря вокруг, а потом, резким движением, сопровождаемым хлюпающим звуком, втягивалась обратно. Я почувствовал позывы к рвоте и отвел взгляд.
Достал карту – разумеется, я находился в пределах очередного красного круга. Старательно обходя потеки вытекшей из останков гигантского червя жидкости, я пошел дальше. Следы древнего мага, который после всего увиденного представлялся мне чуть ли не родным, привели меня к высокому зданию – тому самому, похожему на трезубец, силуэт которого обязательно изображают на всех картинах, посвященных Последней Битве. Привели – и исчезли. А в воздухе серебрились остатки ауры, которую я сразу узнал, хоть и никогда не видел ничего подобного раньше. Но только межпространственный портал может оставлять такую ауру, тут у меня не было никаких сомнений. Я удовлетворенно вздохнул. Задание можно было считать выполненным на все двадцать пальцев, – я усмехнулся, – и даже на двадцать один. Все трое последов локализованы, древний маг свалил через портал. След портала продержится, насколько я в этом смыслю, еще пару суток, и специалисты (к которым я не отношусь) смогут выяснить, куда он ведет, и последовать за прошедшим. Но это уже – без меня.
Я достал карту и прикинул маршрут возвращения. Вовсе незачем идти по своим следам, намного проще повернуть налево на первом перекрестке впереди, и тогда я выйду на свой старый маршрут еще до точки встречи со вторым черным магом, каковой факт меня только радовал. И я пошел, насвистывая легкомысленную мелодию, машинально отмечая на карте попадающиеся магические предметы и стараясь отделаться от ощущения, что кто-то крадется следом, ступая шаг в шаг за мной и замирая, когда останавливаюсь я. Наконец я не выдержал: выхватил меч (лунное серебро, между прочим, кто знает, тот оценит), обернулся к своим следам и выкрикнул:
– Кто бы ты ни был – жить иль нежить, если ты не трус, выйди и сразись со мной!
Что-то, похожее на лошадиное фырканье, донеслось до моего слуха, песок и несколько камешков прошуршали по стене соседнего дома, я отшатнулся, выставив клинок перед собой, – крупная черная птица выскользнула из-за полуразрушенных стропил и, тяжело махая крыльями, скрылась за домами. Я сплюнул, сунул меч в ножны и зашагал дальше, не обращая внимания на ощущение чужого присутствия. Покажите мне человека, у которого не зашалят нервы в такой ситуации!
Шагов через триста я вышел к знакомому перекрестку. Взглянул на свои следы – и тут же метнулся к стене, вжался в нее спиной и выхватил меч. Рядом с моими тянулась еще одна цепочка следов, поменьше. Кто-то неизвестный явно крался за мной. Тихий довольный смешок отчетливо донесся до моих ушей, заставив нервно закрутить головой в поисках его источника.
Не помню, сколько я простоял так, вжимаясь спиной в острые камни выщербленной стены какого-то дома, пока способность трезво мыслить не вернулась ко мне. Удар выданного мне светляком меча смертелен почти для всех порождений Тьмы. Скорее всего, именно поэтому мой преследователь еще не набросился на меня. Другое дело, что воин из меня тот еще, и в схватке с кем-либо более подвижным, чем пьяный инвалид, шансов у меня немного. Единственный вариант – покончить с противником первым же ударом, воспользовавшись внезапностью. Слева, шагах в пятидесяти от меня, высилась баррикада. И я точно помнил, что на другой ее стороне стоит поставленная на попа телега. В ней можно спрятаться и подождать, пока невидимый преследователь не пройдет мимо меня, подставив под удар спину. Разумеется, это в том случае, если он даст мне спокойно перелезть через баррикаду и если у него память хуже, чем у меня. И если у него вообще есть спина.
Через баррикаду я пролез беспрепятственно и через пару мгновений уже таился внутри телеги. Перед внутренним взором ясно встала картинка, как шустрая нежить легко перепрыгивает препятствие и смотрит мне в глаза пронзительно-насмешливым взглядом голодных желтых глаз. Но нет – прошла целая вечность, прежде чем я, не слухом даже, а каким-то шестым чувством услышал легкие поскребывания на баррикаде за досками телеги. Я покрепче сжал меч и затаил дыхание. Чья-то тень промелькнула, на мгновение заслонив щели моего укрытия.
Сейчас!
С криком ярости я кинулся вперед, направив меч в то место, где должен был находиться мой противник. Что-то рыжее и серое мелькнуло у меня перед глазами, что-то похожее на копытце врезалось мне в челюсть, развернув меня и отшвырнув на груду мусора. Я рухнул на четвереньки, отчаянно размышляя, стоит ли перерезать себе горло сейчас, пока я еще в состоянии это сделать и пока меня не начали пожирать живьем.
– Ты че, Малек, совсем охренел? – донесся до меня такой знакомый голос.
Выставив меч перед собой, я перевернулся на спину.
Посасывая костяшки кулачка, передо мной стояла… если бы я не знал точно, что нахожусь в десятках тысяч ли от Джубана, я бы сказал, что передо мной стояла Ирси. Но я-то знал, что этого не может быть.
– Тебе следовало убить меня, пока была возможность, тварь, – сказал я, поднимаясь и поднимая меч.
ГЛАВА 2
– Чего такой грустный? – спросил крестьянин собутыльника.
– Я сегодня случайно узнал, что моя жена – ведьма, – ответил тот.
– И что с того? – сказал первый. – Моя такая ведьма, что у-у-у! Так это не мешает ей быть еще и монашкой.
Ирси Волчья Ягода

Кто-то постучал ко мне в дверь, как раз когда я собралась вздремнуть после обеда. Когда я выучусь на хорошего мага, я буду насылать зубную боль на любого, кто посмеет меня потревожить в такой момент. Надеюсь, лет за двести все поймут, что тревожить меня во время переваривания пищи небезопасно. Может, даже за сто пятьдесят.
– Не заперто, – рявкнула я раздраженно.
Никто не зашел. Я тоже осталась недвижима на кровати. Стук повторился. Кипя негодованием, я подошла к двери и выглянула наружу: никого. Я прикрыла дверь, выждала пару мгновений и что есть силы пнула ее. Никакого эффекта. В смысле: дверь ни обо что не стукнулась, никто за ней не заорал и не бросился наутек.
Тяжело вздохнув, я вышла наружу, и тут же на меня налетел рыжий вихрь, попытавшись обнять и – подумайте только! – поцеловать. Разумеется, я увернулась. Правда, наглец от направленной в солнечное сплетение пятки тоже увернулся.
– Боевая ничья? – поинтересовался Анри, улыбаясь во весь рот, но благоразумно держась на безопасной дистанции.
– Подойди только, – ответила я, одарив его многообещающим взглядом, – я тебе покажу ничью.
– Ох-х-х, – изобразил сладостное томление на своей хитрой роже Анри, – жду не дождусь. Тем более что соперников у меня скоро не будет.
– О чем это ты? – Я нахмурилась.
– Как, ты не знаешь? – Ломак изобразил удивление. – Малька твоего только что ректор замел. Не знаю за что, но дело серьезное, одним пистоном в кабинете не ограничилось. Тавин его повел знаешь куда? – Гаденыш выдержал паузу, грамотную, надо заметить, паузу. – В башню Сверра. Я его видел по пути, морда у него… как у зомби столетней выдержки. Короче, не удивляйся, если при следующей встрече он тебя не узнает.
– Дурак, – ответила я, зашла в комнату и захлопнула дверь, чуть не прищемив ему нос и испытав от этого мстительное удовлетворение. Шумно рухнула на кровать, повозилась, устраиваясь поудобнее, и через точно рассчитанный промежуток времени тихонько засопела. За дверью раздался разочарованный вздох и удаляющиеся шаги. Я вскочила, растерянная и встревоженная. Ведь говорила же ему, придурку!
Я попыталась взять себя в руки. Итак, Малек спалился. Во время какого-то самостоятельного эксперимента, очевидно. И что бы ему было не бросить это дело, на фиг ему эти знания, он же все равно не сможет их применить уже через полгода, когда пройдет Представление Свету. Я ему, тупому, сто раз намекала, чтобы он отдал мне книгу, а сам бы и думать про нее забыл. Так нет же, этот барашек ясноглазый не узнает запретную магию, даже если она, клацая клешнями и истекая слизью, вылезет у него из обеденной тарелки. Сколько времени потребуется светлякам, чтобы раскрутить этого простака на полноценное, тянущее на Обет Забвения, признание? Я вздохнула. Ох, немного. Ладно, хоть Темный Замысел ему не припишут – простодушен больно. Но и без этого хорошего мало.
А еще – а еще, мать Сибела, руку не держи, он наверняка возьмет все на себя, а про меня и словом не заикнется. И у него вполне может получиться – книгу нашел он сам, читал со словарем сам, а что я ему всякие слововыверты объясняла, так это можно аккуратненько так обойти, никакой дознатец не заметит. Тут бы мне и успокоиться – благородство у него в крови, даром что крестьянин в извечном поколении; десять к одному, никто про меня не узнает. А когда ему пропустят сквозь мелкую терку и без того дурные мозги, про твою роль, Волчья Ягода, и подавно ни единая душа не проведает.
Я заметалась. Мысль броситься в окружной сторог светляков и во всем сознаться я отмела сразу – ну как Малек выкрутится, а тут я его и утоплю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70