Вы знаете, где лежат эти документы?
— Вообще-то финансовыми вопросами всегда заведовал у нас Кен, но думаю, все документы находятся у него в кабинете. — И Энн проводила Рейнольдс в маленькую комнатку.
— Скажите, вы держали сбережения в одном банке или нескольких?
— Насколько мне известно, в одном. Ведь это я получала уведомления по почте. И у нас всегда был один банк. И никаких особых сбережений там не было, только текущий счёт. Кен не очень-то верил в банки, всегда говорил, что проценты там просто смешные. Вообще он здорово смыслил в финансовых вопросах. Мы держали деньги в акциях надёжных компаний.
Пока Энн искала бумаги, Рейнольдс осмотрелась. Полки были забиты толстыми папками в разноцветных пластиковых обложках. В прошлый раз она видела на столе монеты в пластиковых пакетиках, а вот на папки внимания не обратила.
— Скажите, а что в этих папках?
Энн проследила за направлением её взгляда.
— А, это... Кен держит в них спортивные открытки и монеты. Он очень увлекался коллекционированием, даже посещал специальные курсы, и у него есть диплом. Почти каждую неделю ходил на какую-нибудь выставку или собрание. — Она указала на потолок. — Поэтому и поставил в комнате противопожарную сигнализацию. Очень боялся пожара, особенно здесь, в кабинете, берег свои сокровища. Ведь здесь столько бумаги и пластика, вмиг может вспыхнуть.
— Странно, что он находил время для занятий коллекционированием.
— Да уж, умудрялся. Очень любил это дело.
— А вы или ребятишки когда-нибудь ходили вместе с ним?
— Нет. Он нас не брал. Да и мы не очень настаивали.
Тон, которым были произнесены эти слова, заставил Рейнольдс сменить тему.
— Мне несколько неловко спрашивать, но скажите, была ли у Кена страховка на случай смерти?
— О да. И в нескольких вариантах.
— Хоть в чем-то повезло, и теперь вам беспокоиться не о чем. Знаю, утешение небольшое, но мало кто из людей задумывается об этом. Наверное, Кен хотел, чтобы вы ни в чем не испытывали нужды, если с ним что-то произойдёт. Поступки порой говорят о любви куда убедительнее, чем слова. — Рейнольдс произнесла все это вполне искренне, однако последняя фраза показалась ей настолько фальшивой и надуманной, что она решила оставить и эту тему.
Энн извлекла из ящика стола толстый красный блокнот и протянула ей:
— Думаю, это то, что вы ищете. Там, в ящике, лежат ещё несколько. Но здесь вроде бы самые последние записи.
Рейнольдс взглянула на обложку. К ней была прикреплена ламинированная наклейка, сообщавшая о том, что здесь собраны счета за текущий год. Она открыла папку. Все бумажки были аккуратно подколоты в хронологическом порядке, помесячно, причём счета за последний месяц находились сверху.
— Аннулированные счета лежат в другом ящике. Собраны по годам. Кен не выбрасывал их.
Вот это да! Сама Рейнольдс держала свои финансовые документы в ящиках стола и комода в спальне, даже в гараже. Время отчёта перед налоговым управлением превращалось в доме в ад кромешный.
— Энн, я знаю, у вас гости. Как-то неудобно задерживать. Я могу просмотреть эти бумаги и сама.
— Вы можете вообще забрать их, если хотите.
— Если не возражаете, посмотрю их здесь.
— Хорошо. Не хотите ли перекусить или выпить чего-нибудь? В доме горы еды. И я только что поставила воду для кофе.
— Вот кофе было бы замечательно. Спасибо. Немного молока и сахара.
Внезапно Энн занервничала:
— А вы мне так и не сказали, что удалось обнаружить.
— Хочу прежде убедиться, права я или нет. В таких делах ошибки недопустимы, — ответила Рейнольдс и, заглянув в глаза этой несчастной женщины, вдруг почувствовала себя страшно виноватой. Ведь она заставляет вдову помогать ей в том, чтобы память её покойного мужа была навсегда опорочена. — Как восприняли все это дети? — осведомилась Рейнольдс, стараясь преодолеть неприятное чувство.
— Наверное, как и все другие дети в их положении. Одному шестнадцать, другому семнадцать, так что понимают такие вещи лучше, чем какой-нибудь пятилетний малыш. Но все равно тяжело. Всем нам очень тяжело. И сейчас я не плачу лишь потому, что, наверное, уже выплакала все слезы. А ребят послала в школу. Незачем торчать здесь, когда в дом толпой валят люди и говорят об их мёртвом отце.
— Пожалуй, вы правы.
— Каждый человек держится, как может. Насколько позволяют силы. Я всегда знала, что такая возможность существует. Ведь Кен проработал агентом двадцать четыре года. И пострадал при исполнении один-единственный раз, когда случился прокол шины. Он стал менять колесо и потянул мышцу спины. — На губах её при этом воспоминании возникло подобие улыбки. — Последнее время Кен даже начал поговаривать о выходе в отставку. О том, что, может, стоит переехать, когда дети поступят в колледж. Его мать живёт в Южной Каролине. Она в том возрасте, когда уже нужно иметь рядом кого-то из близких.
Рейнольдс показалось, что Энн вот-вот снова заплачет. Если это случится, она и сама едва ли удержится от слез, учитывая её теперешнее состояние.
— А у вас есть дети?
— Да, двое. Мальчик и девочка. Трех и шести лет.
— О, совсем ещё малютки, — улыбнулась Энн.
— Догадываюсь, что чем старше они становятся, тем больше с ними проблем.
— Ну, скажем, немного труднее, да. От плевков, драк, битья посуды переходят к сражениям из-за одежды, денег, мальчиков или девочек. Примерно лет в тринадцать вдруг оказывается, что они терпеть не могут маму и папу. Просто не в силах находиться рядом с ними. Это самый трудный возраст, потом они возвращаются. Ну а всякий раз, когда выходят из дома, ты беспокоишься. Сами знаете: алкоголь, секс, наркотики.
Рейнольдс выдавила улыбку:
— Прямо жду не дождусь.
— А долго ли вы проработали в Бюро?
— Тринадцать лет. Служила юристом в одной корпорации, потом вдруг страшно заскучала и ушла в Бюро.
— Опасная у вас работа.
Рейнольдс посмотрела на неё:
— В определённых ситуациях, пожалуй, да.
— Вы замужем?
— Официально — да. Но вот уже два месяца фактически нет.
— Печально слышать.
— Поверьте, мне сразу стало гораздо лучше и проще.
— Дети остались с вами?
— О да, конечно.
— Это хорошо. Дети должны расти рядом с матерью. И мне плевать, что там говорят по этому поводу политически корректные люди.
— Ну, в моем случае... Не знаю, порой приходят сомнения. Иногда днями и ночами пропадаю на работе, рабочий день у нас ненормированный. Но я все равно рада, что дети со мной.
— Вы вроде бы говорили, что у вас диплом юриста?
— Да. Получила в юридическом колледже Джорджтауна.
— Адвокаты зарабатывают очень хорошие деньги. Да и работа у них не такая опасная, как у агентов ФБР.
— Пожалуй, — согласилась с ней Рейнольдс, уже понимая, к чему может привести эта беседа.
— Вам надо бы подумать о перемене места работы. Слишком много развелось крутых парней. Слишком много пушек. Когда Кен начинал службу в Бюро, ребятишки, едва вылезшие из пелёнок, не бегали по улицам с автоматами и не убивали людей, словно в каких-нибудь дурацких мультфильмах.
Рейнольдс не знала, что и ответить на это. Стояла, прижимая блокнот к груди, и думала о своих детях.
— Сейчас принесу вам кофе.
Энн затворила за собой дверь, и Рейнольдс устало опустилась в кресло. Внезапно перед ней предстало страшное видение: её тело укладывают в продолговатый чёрный пакет и застёгивают молнию, а гадалка приносит страшное известие её заплаканным детям. «Я же предупреждала вашу маму!» Черт! Рейнольдс постаралась отогнать эти мысли и взялась за блокнот. Вошла Энн с кофе, поставила на стол и удалилась. Рейнольдс осталась одна и начала просматривать счета. И то, что она нашла, очень огорчило и встревожило её.
На протяжении как минимум последних трех лет Кен Ньюман делал вклады, всегда наличными, на свой банковский счёт. Суммы были небольшие, то сто долларов, то пятьдесят, и делал он это нерегулярно. Рейнольдс достала распечатку, сделанную Собелем, и просмотрела даты, когда Ньюман посещал ячейку в банке. В основном они совпадали с датами внесения вкладов на депозитный счёт. Итак, Кен посещает депозитарную ячейку, помещает туда весьма внушительные новые поступления, изымает взамен несколько старых купюр и относит их на семейный счёт в другом банке. Такой вывод сделала Рейнольдс. Не мог же Кен взять деньги из ячейки, открытой на имя Фрэнка Эндрюса, и поместить их на текущий счёт на имя Кена Ньюмана в одном и том же отделении банка.
Сумма, хранившаяся в ячейке, была довольно велика, но состоянием её не назовёшь. Суть заключалась в том, что общий баланс текущего счета никогда не был высок. И ещё Рейнольдс выяснила, что чеки по выплате содержания от ФБР поступали прямо на депозитный счёт. Затем она обнаружила множество чеков по выплатам брокерской фирме. Все документы, касающиеся этих выплат, Рейнольдс обнаружила в другой папке. И довольно быстро пришла к заключению, что, хоть Ньюмана и нельзя было назвать богачом, он имел довольно солидный портфель акций, и все записи показывали, что этот портфель регулярно пополняется. Со временем, с учётом роста акций в цене, этот его вклад мог многократно возрасти.
Кроме обнаруженных в депозитарной ячейке наличных, ничего предосудительного или необычного в этом не было. Ньюман откладывал деньги на счёт и делал выгодные капиталовложения в акции. Он был небогатым, но вполне обеспеченным человеком. Процентные выплаты по акциям также регулярно поступали на текущий счёт Ньюмана, что ещё больше затемняло картину получаемых им доходов. Проще говоря, на первый взгляд найти что-либо подозрительное в финансовом положении этого агента было весьма сложно. Это если не присматриваться и не копать слишком глубоко. И если не знать о том ящике в депозитной ячейке, общее количество средств, принадлежавших Ньюману, не могло вызвать подозрений.
Рейнольдс весьма смущали наличные, увиденные ею в металлической коробке. Что толку держать такую кучу денег без движения, не получая даже минимальных процентов? И её не оставляло подозрение, что обнаружила она ещё далеко не все. Когда к ней заглянула Энн, она решила сказать ей напрямую:
— Знаете, я не нашла здесь ни бумаг по закладным, ни записей, связанных с оплатой по кредитным картам.
— А у нас и нет никаких закладных. Вернее, была одна, по дому, но Кен довольно быстро произвёл все выплаты. И теперь мы ничего не должны.
— Что ж, тем лучше для вашей семьи. И когда это было?
— Года три-четыре назад, если не ошибаюсь.
— Ну а кредитные карты?
— Кен, знаете ли, им не доверял. И когда мы делали покупки, то расплачивались только наличными. Ну, всякие там вещи для дома, одежда, даже машины. К тому же новых вещей мы почти никогда не покупали, всегда подержанные.
— Что ж, весьма практично. Очень помогает сэкономить.
— Я же говорила, Кен у нас здорово смыслил в финансовых вопросах.
— Если бы я знала об этом его замечательном качестве, непременно обратилась бы за советом.
— Хотите посмотреть что-нибудь ещё?
— Да, боюсь, ещё один вопрос. Ваши налоговые декларации за последние два года. Если, конечно, они сохранились.
Теперь Рейнольдс уже, кажется, понимала, для чего Кен держал столько денег в ячейке. Раз он за все расплачивался наличными, то класть эти деньги на счёт не имело смысла. Нет, конечно, для таких операций, как выплаты по закладным, оплата счётов за свет, воду и прочее, а также оплата телефонных переговоров, приходилось выписывать чеки, для этого-то и лежали у Ньюмана деньги на текущем счёту. Это также означало, что деньги, которые он не клал на текущий счёт, нигде не зарегистрированы. Ведь сколько именно денег держит человек в депозитной ячейке, нигде не указывалось. Будто у него вовсе не было этих денег. В конце концов, наличные — они и есть наличные, никуда от этого не денешься. А это, в свою очередь, означало, что налоговое управление знать не знает об этих деньгах Ньюмана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63