Котова, выбежавшего на пятачок, освещенный подвесным светильником, встретили сразу два выстрела: один из-за капота машины, другой из бокового окна. Тот, кто стрелял из окна, был убит на месте — его же собственная пуля, отлетев от Котова, попала ему в лоб. Второй, выстрелив, ничком упал наземь и остался жив. Шоферу, услышавшему над собой свист пули, и в голову не пришло, что эта пуля выпущена им самим.
— У него бесшумка! — крикнул шофер телохранителю, но тот уже не мог ответить.
Котов тем временем, подчиняясь приказу Дубыги, поднял машину на вытянутые руки и с грохотом, перевернув, опустил на шофера. После этого он мгновенно совершил прыжок метров на пятнадцать и, когда над перевернутой машиной прогремел взрыв, находился уже в доме.
Мурат и его второй телохранитель попались навстречу. Они не успели выстрелить. Котов, по сигналу Дубыги, набрал полный рот воздуха и дунул. Обоих, словно пушинки, унесло, будто они попали под ураганный ветер или ударную волну атомного взрыва. Их буквально размазало по стене…
— Четвертый, пятый и седьмой — ПР-ЛАГ, шестой… Ого, почти две с половиной тысячи грехотонн!… ВЕЛ-ЛАГ.
Сразу можно было догадаться, что Мурат — это «шестой». Его перебросили прямо в Великий ЛАГ, не тратя время на попытки снизить минус в уголовной зоне Проверки и Распределения.
Котов поднялся на второй этаж, где встревоженный Запузырин в трусах и шлепанцах забивал непослушную обойму в тяжелый «парабеллум».
— Притормози Котова! — неожиданно скомандовал Зуубар Култыга. Дубыга хоть и удивился, но выполнил. Котов остановился у двери, перед кабинетом Августа Октябревича.
— Приказано перевести в режим диалога, — пояснил Зуубар, — только что передали от Главного.
— Зачем? — спросил Дубыга.
— У Запузырина грехотонн за десять тысяч перевалило, уничтожение такого типа — переход в плюс.
Дубыга произнес фразу, состоявшую из одних матерных слов, но ее услышал только Тютюка, потому что офицер второго ранга предусмотрительно отключил ультрасвязь.
— Придется контролировать сразу двоих, — проворчал Дубыга. — Стажер! Блокируешь всех остальных, обездвиживающие импульсы на всех живых, кроме Запузырина и Котова!
Котов легким движением плеча выбил дверь в кабинет. Запузырин, так и не успев вставить обойму, уронил ее на пол, а подскочивший Владислав пинком отшвырнул под диван.
— Бросьте! — насильно усаживая Запузырина в кресло и ухватывая его за горло, приказал Котов. Пистолет со стуком упал на паркет.
— Зачем я был вам нужен? — спросил Котов, подчиняясь команде Дубыги. Голос его звучал спокойно и даже вежливо, но Запузырин чувствовал: стоит Котову чуть-чуть сдавить шею — и все!
— Вас заказали Мурату… — прохрипел Август Октябревич.
— Вы знаете почему?
— Какие-то особые «прорывные» программы… Вы их разрабатывали из спортивного интереса, а они могут принести неслыханные деньги… Вам предлагали продать их, но вы не захотели…
— Предлагали… Предлагали миллионы, чтобы иметь возможность воровать миллиарды! — Котов зловеще ухмыльнулся, — Впрочем, я согласен. Хотите, продам их вам? За десять миллионов? Не рублей, разумеется, — долларов.
— У меня нет таких денег… — пробормотал Запузырин.
— Могу дать рассрочку на год, но, разумеется, из двадцати пяти процентов. — В глазах Котова блестела, кажется, сама Алчность.
Запузырин задыхался, глаза его бегали…
— Я могу взять кредит у Замочидзе, «Интерперестрой лимитед»… Прямо сейчас, по факсу.
— Это ваши проблемы, — холодным тоном сказал Котов. — Переведете на счет «Агат-Богата» в «Инкомбанк» — тут же получите пакет с дискетами. Вот моя визитка, тут все написано. Разыщете меня в Москве… Если те, кто заказывал меня Мурату, узнают о нашей сделке, то первым уничтожат вас. Если вы сами будете некорректны со мной — вспомните об этой ночи. У вас сейчас на даче — восемь трупов, считая Заура Бубуева. Стрельбу, возможно, слышали, так что найдите способ, чтобы все было чисто и тихо. Я оставляю вам весь компромат, который ваши люди так топорно собирали. Он никому не пригодится. Если захотите впутать милицию — ваши друзья узнают о том, что вы согласились купить программы, и предложат мне двойную цену, а вас, повторяю еще раз, снимут с доски. Ваш стукач-шахматист думает, что вы ферзь, а вы и на слона не тянете. Спасибо за гостеприимство, привет Тане!
Котов вышел в дверь… и исчез!
СОМНЕНИЯ
Сутолокина всю эту ночь провела без сна. Ей не помог прийти в себя даже скандал, который подняли супруги Пузаковы, когда попытались разрешить свои семейные проблемы, возникшие после истории, счастливо завершившейся вмешательством слесаря Гоши. В конце концов, обменявшись оплеухами и переругавшись в дым, они вместе уехали из дома отдыха, даже не прислушавшись к плачу и протестам Кирюши. Уехали они поздно, на последнем автобусе.
Непривычно тихо было в тридцать третьем номере. Там почему-то никто не визжал, не ржал, не звенел бутылками. Даже магнитофон не вопил. Сутолокина подумала было, что четверка где-то загуляла, но, прислушавшись, сильно удивилась. Оказывается, там читали стихи.
— «Буря мглою небо кроет…» — запинаясь, бубнил Колышкин, которому в школе никак не давался лермонтовский «Парус».
— «… Вихри снежные крутя», — вторил ему Лбов голосом Сергея Юрского.
Но Сутолокина, вообще-то очень любившая стихи, заглянуть к новоявленным ценителям поэзии не решилась. Она вообще из своего номера выходить не хотела, ибо последствия неудачной стычки с Пузаковой уж слишком хорошо читались у нее на лице. Ее терзали покаянные мысли: вот те, о ком она плохо подумала, оказывается, не такие уж дурные, а она, считавшая себя строгой и умной, оказывается, дрянь… Ничего не зная о причинах ссоры Пузаковых, она во всем винила себя. Странно, всего несколько минут назад, до того как Александра Кузьминична услышала стихи в исполнении Колышкина, она была даже рада тому, что Пузаковы ругаются. Она ощущала злорадство, что не только ей плохо, что эти два уже немолодых человека, всю жизнь работавшие на свою семью и жившие в дружбе, поссорились, что между ними легла грязь, ложь, измена. Ее радовал плач и писк Кирюши, пытавшегося помирить родителей. Теперь она всего этого стыдилась. Этот стыд был менее масштабен, чем тот, который жег бесшабашную четверку, но польза от него была, и немалая. Плюс нарастал в душе Сутолокиной.
Валя Бубуева мучилась иным. Ворочаясь на своей постели в общежитии, она вдруг стала испытывать стыд, что так обошлась с Зауром. Ведь когда-то он и впрямь носил ее на руках, ни в чем не отказывал, а взамен требовал совсем немного: любви и почтения к своим старикам. Конечно, все время сидеть с бабами и не выходить к мужскому столу Вале не нравилось, но разве это было хуже, чем сейчас, когда каждый встречный-поперечный норовит залезть под юбку? Вон и Котов, уж на что приличный вроде бы парень, а тоже… Попользовался, приласкал — и сбежал с другой девочкой, почище.
Валя задремала, потом попросту заснула. Утро, просочившееся яркими лучиками света сквозь шторы, пришло к ней неожиданно радостным: рядом с ней, обнимая ее за плечи и тихо дыша, спал Котов.
В Валином мозгу, наполненном остатками ночных переживаний, мучений и сомнений, совершенно неожиданно возникла устойчивая и зримая картина: Котов, после того как ушел, получив записку от Тани, вернулся минут через пять, а потом весь вечер провел с ней. И спать они ложились вместе, это Валя точно помнила.
— Владик… Владик… — зашептала Валя и подула Котову в лицо.
Котов открыл глаза. Он тоже был абсолютно убежден, что все воспоминания о каких-то камерах, перестрелках, трупах и беседе с Запузыриным — не более чем кошмарный сон. Вчерашний вечер он помнил именно таким, каким помнила его Валя. Тут все было ясно и четко: слова, движения, мысли, чувства…
Лжереальность была поселена в их умы Дубыгой. В подлинную реальность, где были пули, отскакивавшие от Котова и разившие его врагов, перевернутая машина, расплющенный Мурат и его телохранитель, Владислав, несмотря на то что пережил все это, ни за что не поверил бы, так же как и в свое астральное чаепитие с Таней.
«Приснится же такое!» — хмыкнул Владислав про себя.
В это самое время небритый, взъерошенный, с воспаленными глазами Запузырин ждал факса от Замочидзе. На даче все было приведено в надлежащий порядок. Все последствия жуткой ночи ликвидировали. Умные люди в милиции знали, что здесь, на этой даче, могло произойти много любопытного, но интересоваться этим не нужно, потому что заявлений в милицию никто не напишет. А жить теперь трудно, иногда опасно, поэтому чуть спокойнее, если не замечаешь некоторых обстоятельств. А значит, те выстрелы, которые долетали до слуха в тихом ночном воздухе, лучше было не слышать. Впрочем, даже те, кто слышал, как всегда подумали, что это, как пелось в одной старой песне, «ученья идут»…
Факс затюлюлюкал, начал выматывать отпечатанный на принтере текст:
Перевод выслан. Берите то, что дают. Котова знают с хорошей стороны, но не ожидали. Абрам.
Потом, словно бы после раздумья, факс вымотал еще фразу:
Покажи ему копию перевода, пусть как можно быстрее передаст пакет. Все.
После этого выползла копия перевода, из которой было ясно, что деньги уже отправлены на счет «Агат-Богата». Запузырин облегченно вздохнул. Он решил не откладывать дело в долгий ящик и набрал номер Забулдыгина.
— Светозар?
— Я! — отозвался директор, мысленно благодаря бога, что успел проснуться так рано.
— У тебя там есть такой Котов, отдыхающий в тридцать… не помню каком номере. Передай ему, что я готов встретиться. Пусть сам назначает место. И передай, что все уже сделано.
— Больше ничего?
— Только то, что сказал! И срочно! Все!
Светозар Трудомирович нашел Котова через час на спортивной площадке, где тот выбивал пыль из мешка-манекена.
— Владислав Игнатьевич! — трепетно позвал директор.
— Да-да, — прерывая свою разминку, отозвался Котов.
— Мне звонил Август Октябревич, — доложил Забулдыгин, — и просил передать, что готов с вами встретиться там, где вам будет удобно. И еще он просил передать, что все уже сделано…
Котов успел удивиться, прежде чем внимательно наблюдавший за ним Дубыга послал импульс. Тут же липовая реальность ушла на второй план. Теперь он снова стал полностью подчиняться черту.
— Пусть приходит один, без сопровождающих…
— Тютюка, — приказал Дубыга стажеру, — быстро перенеси сюда пакет с прорывными программами.
— Куда? Прямо Котову?
— Нет, в его номер, в чемодан.
Тютюка стал налаживать канал переброски, включать системы поиска. Тем временем непонятливый Светозар Трудомирович переспросил:
— Как передать, где вы его ждете?
— В номере.
Котов посмотрел на Светозара Трудомировича таким взглядом, что директор понял: пора исчезать. Тем не менее он еще раз спросил:
— Когда?
— Сейчас! — Голос у Котова был железный. «Терминатор какой-то!» — мелькнуло в голове затрусившего к телефону Забулдыгина.
— Велено… э-э… передать, — чуть-чуть заикаясь, доложил директор Запузырину, — чтоб приходили без сопровождения и прямо в номер.
— А в какой? В какой номер приходить?
— Он в тридцать первом живет… Второй корпус.
Запузырин хотел взять с собой парабеллум, но тут же вспомнил, что рассказывали чудом уцелевшие вчерашней ночью охранники. Нет, здесь эта игрушка не поможет… Автомобиль довез Запузырина только до ворот дома отдыха, а дальше он пошел один. В кармане его лежала копия перевода. Поднявшись и постучав в номер, он толкнул дверь и очутился лицом к лицу с Владиславом.
— Вот… Я пришел.
— Прекрасно. Копию перевода принесли?
— Так точно! — Запузырин чувствовал себя так, будто его вызвали «на ковер» в обком.
Котов взял бумажку, поглядел, усмехнулся и вернул Августу Октябревичу.
— Вот пакет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— У него бесшумка! — крикнул шофер телохранителю, но тот уже не мог ответить.
Котов тем временем, подчиняясь приказу Дубыги, поднял машину на вытянутые руки и с грохотом, перевернув, опустил на шофера. После этого он мгновенно совершил прыжок метров на пятнадцать и, когда над перевернутой машиной прогремел взрыв, находился уже в доме.
Мурат и его второй телохранитель попались навстречу. Они не успели выстрелить. Котов, по сигналу Дубыги, набрал полный рот воздуха и дунул. Обоих, словно пушинки, унесло, будто они попали под ураганный ветер или ударную волну атомного взрыва. Их буквально размазало по стене…
— Четвертый, пятый и седьмой — ПР-ЛАГ, шестой… Ого, почти две с половиной тысячи грехотонн!… ВЕЛ-ЛАГ.
Сразу можно было догадаться, что Мурат — это «шестой». Его перебросили прямо в Великий ЛАГ, не тратя время на попытки снизить минус в уголовной зоне Проверки и Распределения.
Котов поднялся на второй этаж, где встревоженный Запузырин в трусах и шлепанцах забивал непослушную обойму в тяжелый «парабеллум».
— Притормози Котова! — неожиданно скомандовал Зуубар Култыга. Дубыга хоть и удивился, но выполнил. Котов остановился у двери, перед кабинетом Августа Октябревича.
— Приказано перевести в режим диалога, — пояснил Зуубар, — только что передали от Главного.
— Зачем? — спросил Дубыга.
— У Запузырина грехотонн за десять тысяч перевалило, уничтожение такого типа — переход в плюс.
Дубыга произнес фразу, состоявшую из одних матерных слов, но ее услышал только Тютюка, потому что офицер второго ранга предусмотрительно отключил ультрасвязь.
— Придется контролировать сразу двоих, — проворчал Дубыга. — Стажер! Блокируешь всех остальных, обездвиживающие импульсы на всех живых, кроме Запузырина и Котова!
Котов легким движением плеча выбил дверь в кабинет. Запузырин, так и не успев вставить обойму, уронил ее на пол, а подскочивший Владислав пинком отшвырнул под диван.
— Бросьте! — насильно усаживая Запузырина в кресло и ухватывая его за горло, приказал Котов. Пистолет со стуком упал на паркет.
— Зачем я был вам нужен? — спросил Котов, подчиняясь команде Дубыги. Голос его звучал спокойно и даже вежливо, но Запузырин чувствовал: стоит Котову чуть-чуть сдавить шею — и все!
— Вас заказали Мурату… — прохрипел Август Октябревич.
— Вы знаете почему?
— Какие-то особые «прорывные» программы… Вы их разрабатывали из спортивного интереса, а они могут принести неслыханные деньги… Вам предлагали продать их, но вы не захотели…
— Предлагали… Предлагали миллионы, чтобы иметь возможность воровать миллиарды! — Котов зловеще ухмыльнулся, — Впрочем, я согласен. Хотите, продам их вам? За десять миллионов? Не рублей, разумеется, — долларов.
— У меня нет таких денег… — пробормотал Запузырин.
— Могу дать рассрочку на год, но, разумеется, из двадцати пяти процентов. — В глазах Котова блестела, кажется, сама Алчность.
Запузырин задыхался, глаза его бегали…
— Я могу взять кредит у Замочидзе, «Интерперестрой лимитед»… Прямо сейчас, по факсу.
— Это ваши проблемы, — холодным тоном сказал Котов. — Переведете на счет «Агат-Богата» в «Инкомбанк» — тут же получите пакет с дискетами. Вот моя визитка, тут все написано. Разыщете меня в Москве… Если те, кто заказывал меня Мурату, узнают о нашей сделке, то первым уничтожат вас. Если вы сами будете некорректны со мной — вспомните об этой ночи. У вас сейчас на даче — восемь трупов, считая Заура Бубуева. Стрельбу, возможно, слышали, так что найдите способ, чтобы все было чисто и тихо. Я оставляю вам весь компромат, который ваши люди так топорно собирали. Он никому не пригодится. Если захотите впутать милицию — ваши друзья узнают о том, что вы согласились купить программы, и предложат мне двойную цену, а вас, повторяю еще раз, снимут с доски. Ваш стукач-шахматист думает, что вы ферзь, а вы и на слона не тянете. Спасибо за гостеприимство, привет Тане!
Котов вышел в дверь… и исчез!
СОМНЕНИЯ
Сутолокина всю эту ночь провела без сна. Ей не помог прийти в себя даже скандал, который подняли супруги Пузаковы, когда попытались разрешить свои семейные проблемы, возникшие после истории, счастливо завершившейся вмешательством слесаря Гоши. В конце концов, обменявшись оплеухами и переругавшись в дым, они вместе уехали из дома отдыха, даже не прислушавшись к плачу и протестам Кирюши. Уехали они поздно, на последнем автобусе.
Непривычно тихо было в тридцать третьем номере. Там почему-то никто не визжал, не ржал, не звенел бутылками. Даже магнитофон не вопил. Сутолокина подумала было, что четверка где-то загуляла, но, прислушавшись, сильно удивилась. Оказывается, там читали стихи.
— «Буря мглою небо кроет…» — запинаясь, бубнил Колышкин, которому в школе никак не давался лермонтовский «Парус».
— «… Вихри снежные крутя», — вторил ему Лбов голосом Сергея Юрского.
Но Сутолокина, вообще-то очень любившая стихи, заглянуть к новоявленным ценителям поэзии не решилась. Она вообще из своего номера выходить не хотела, ибо последствия неудачной стычки с Пузаковой уж слишком хорошо читались у нее на лице. Ее терзали покаянные мысли: вот те, о ком она плохо подумала, оказывается, не такие уж дурные, а она, считавшая себя строгой и умной, оказывается, дрянь… Ничего не зная о причинах ссоры Пузаковых, она во всем винила себя. Странно, всего несколько минут назад, до того как Александра Кузьминична услышала стихи в исполнении Колышкина, она была даже рада тому, что Пузаковы ругаются. Она ощущала злорадство, что не только ей плохо, что эти два уже немолодых человека, всю жизнь работавшие на свою семью и жившие в дружбе, поссорились, что между ними легла грязь, ложь, измена. Ее радовал плач и писк Кирюши, пытавшегося помирить родителей. Теперь она всего этого стыдилась. Этот стыд был менее масштабен, чем тот, который жег бесшабашную четверку, но польза от него была, и немалая. Плюс нарастал в душе Сутолокиной.
Валя Бубуева мучилась иным. Ворочаясь на своей постели в общежитии, она вдруг стала испытывать стыд, что так обошлась с Зауром. Ведь когда-то он и впрямь носил ее на руках, ни в чем не отказывал, а взамен требовал совсем немного: любви и почтения к своим старикам. Конечно, все время сидеть с бабами и не выходить к мужскому столу Вале не нравилось, но разве это было хуже, чем сейчас, когда каждый встречный-поперечный норовит залезть под юбку? Вон и Котов, уж на что приличный вроде бы парень, а тоже… Попользовался, приласкал — и сбежал с другой девочкой, почище.
Валя задремала, потом попросту заснула. Утро, просочившееся яркими лучиками света сквозь шторы, пришло к ней неожиданно радостным: рядом с ней, обнимая ее за плечи и тихо дыша, спал Котов.
В Валином мозгу, наполненном остатками ночных переживаний, мучений и сомнений, совершенно неожиданно возникла устойчивая и зримая картина: Котов, после того как ушел, получив записку от Тани, вернулся минут через пять, а потом весь вечер провел с ней. И спать они ложились вместе, это Валя точно помнила.
— Владик… Владик… — зашептала Валя и подула Котову в лицо.
Котов открыл глаза. Он тоже был абсолютно убежден, что все воспоминания о каких-то камерах, перестрелках, трупах и беседе с Запузыриным — не более чем кошмарный сон. Вчерашний вечер он помнил именно таким, каким помнила его Валя. Тут все было ясно и четко: слова, движения, мысли, чувства…
Лжереальность была поселена в их умы Дубыгой. В подлинную реальность, где были пули, отскакивавшие от Котова и разившие его врагов, перевернутая машина, расплющенный Мурат и его телохранитель, Владислав, несмотря на то что пережил все это, ни за что не поверил бы, так же как и в свое астральное чаепитие с Таней.
«Приснится же такое!» — хмыкнул Владислав про себя.
В это самое время небритый, взъерошенный, с воспаленными глазами Запузырин ждал факса от Замочидзе. На даче все было приведено в надлежащий порядок. Все последствия жуткой ночи ликвидировали. Умные люди в милиции знали, что здесь, на этой даче, могло произойти много любопытного, но интересоваться этим не нужно, потому что заявлений в милицию никто не напишет. А жить теперь трудно, иногда опасно, поэтому чуть спокойнее, если не замечаешь некоторых обстоятельств. А значит, те выстрелы, которые долетали до слуха в тихом ночном воздухе, лучше было не слышать. Впрочем, даже те, кто слышал, как всегда подумали, что это, как пелось в одной старой песне, «ученья идут»…
Факс затюлюлюкал, начал выматывать отпечатанный на принтере текст:
Перевод выслан. Берите то, что дают. Котова знают с хорошей стороны, но не ожидали. Абрам.
Потом, словно бы после раздумья, факс вымотал еще фразу:
Покажи ему копию перевода, пусть как можно быстрее передаст пакет. Все.
После этого выползла копия перевода, из которой было ясно, что деньги уже отправлены на счет «Агат-Богата». Запузырин облегченно вздохнул. Он решил не откладывать дело в долгий ящик и набрал номер Забулдыгина.
— Светозар?
— Я! — отозвался директор, мысленно благодаря бога, что успел проснуться так рано.
— У тебя там есть такой Котов, отдыхающий в тридцать… не помню каком номере. Передай ему, что я готов встретиться. Пусть сам назначает место. И передай, что все уже сделано.
— Больше ничего?
— Только то, что сказал! И срочно! Все!
Светозар Трудомирович нашел Котова через час на спортивной площадке, где тот выбивал пыль из мешка-манекена.
— Владислав Игнатьевич! — трепетно позвал директор.
— Да-да, — прерывая свою разминку, отозвался Котов.
— Мне звонил Август Октябревич, — доложил Забулдыгин, — и просил передать, что готов с вами встретиться там, где вам будет удобно. И еще он просил передать, что все уже сделано…
Котов успел удивиться, прежде чем внимательно наблюдавший за ним Дубыга послал импульс. Тут же липовая реальность ушла на второй план. Теперь он снова стал полностью подчиняться черту.
— Пусть приходит один, без сопровождающих…
— Тютюка, — приказал Дубыга стажеру, — быстро перенеси сюда пакет с прорывными программами.
— Куда? Прямо Котову?
— Нет, в его номер, в чемодан.
Тютюка стал налаживать канал переброски, включать системы поиска. Тем временем непонятливый Светозар Трудомирович переспросил:
— Как передать, где вы его ждете?
— В номере.
Котов посмотрел на Светозара Трудомировича таким взглядом, что директор понял: пора исчезать. Тем не менее он еще раз спросил:
— Когда?
— Сейчас! — Голос у Котова был железный. «Терминатор какой-то!» — мелькнуло в голове затрусившего к телефону Забулдыгина.
— Велено… э-э… передать, — чуть-чуть заикаясь, доложил директор Запузырину, — чтоб приходили без сопровождения и прямо в номер.
— А в какой? В какой номер приходить?
— Он в тридцать первом живет… Второй корпус.
Запузырин хотел взять с собой парабеллум, но тут же вспомнил, что рассказывали чудом уцелевшие вчерашней ночью охранники. Нет, здесь эта игрушка не поможет… Автомобиль довез Запузырина только до ворот дома отдыха, а дальше он пошел один. В кармане его лежала копия перевода. Поднявшись и постучав в номер, он толкнул дверь и очутился лицом к лицу с Владиславом.
— Вот… Я пришел.
— Прекрасно. Копию перевода принесли?
— Так точно! — Запузырин чувствовал себя так, будто его вызвали «на ковер» в обком.
Котов взял бумажку, поглядел, усмехнулся и вернул Августу Октябревичу.
— Вот пакет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46