Вынести вещь тайком из музея значило бы обокрасть детей. Вместе с тем Тельцу здесь не место.
Это игрушка для взрослых, предмет их вожделения и жестокости, символ жажды денег и власти.
Пусть кто-то верит, что она приносит удачу, успех. Ему, Дорогину, кажется, что Золотой Телец не принесет своему обладателю ничего хорошего.
И музею в том числе.
Теперь, оставшись с Тельцом наедине, можно вооружиться хирургическим ланцетом и осторожно снять краску, слой за слоем. Для начала – на копыте. Вот и желтый металл, от которого у людей иногда мутится в голове. Самое время заглянуть к Олегу – раньше, чем он в очередной раз наберет пароль, проверит «картинку» в Интернете…
Отпрыск покойного Воробьева расположился с ноутбуком на крыше того самого старинного московского дома, где он имел на пятом этаже однокомнатную квартиру без удобств. Дом этот, построенный в начале века известным архитектором в стиле модерн, имел одну интересную особенность – крышу, как у домов в солнечных Средиземноморских странах: плоскую, с уступами и перилами, приспособленную для времяпрепровождения в теплое время года.
Лето в этом году в Москве было жарким. К вечеру, когда жара спадала, на крыше отдыхали люди: кто читал газеты, кто вязал, кто приходил сюда, чтобы пообщаться с соседями. Олег выглядел здесь обычным молодым человеком – шорты, расстегнутая до пупа тенниска, ноги в кроссовках, упертые в перила. Рядом разорванная упаковка чипсов. Между тем сам он считал себя человеком особенным: очень неглупым, можно сказать талантливым. Все другие живые существа казались ему чем-то вроде персонажей мультяшек. Их действия стоило принимать в расчет, но жалеть их, любить или ненавидеть было просто смешно. Он один настоящий, подлинный.
– Вот и я.
Олег резко обернулся. Перед ним стоял Дорогин. Глаза программиста моментально подернулись скорбью. Понятное дело, после похорон «любимой» не прошло и недели, ему сейчас полагается скорбеть.
– Здравствуйте.
Он убрал ноги с перил – поза выглядела слишком вольной для скорбящего.
– Трудишься?
– Приходится. Заказчиков мало волнуют обстоятельства моей личной жизни.
– Давай-ка спустимся вниз. Не стоит нам вместе маячить на крыше.
– Опять проблемы? Неужели бандиты еще не успокоились? – вздохнул Олег.
– Тебя, наверное, таскали в милицию, интересовались их приметами?
– Они приходили в масках.
Спуститься нужно было всего на один лестничный марш. Олег отпер ключом дверь и пропустил гостя вперед.
– Только вот ноутбук ты напрасно закрыл. Он нам сейчас понадобится.
– С работой сегодня все, финиш. Пока от нее не оторвешься, не чувствуешь, как устал. А теперь просто глаза закрываются.
– Неужто мое присутствие навевает сон? Постарайся мобилизоваться. Включи свою технику и выйди на адрес, сам знаешь какой. Увидишь новую картинку, очень интересную.
– Какие-то загадки, – пожал плечами Олег. – Какой такой адрес я должен знать? В Интернете?
Дорогин кивнул.
– Я пока удалюсь за дверь. Не хочу тебя смущать.
– Вы тоже меня в чем-то подозреваете? После первой встречи я о вас лучше думал. Ну что ж, валяйте, угрожайте. За последнее время я к этому привык.
– Даешь человеку полезный совет, а он на тебя смотрит как на врага, – конец дорогинской фразы прозвучал из коридора.
Он забрал с собой стул и уселся в двух шагах от неплотно прикрытой двери. Отсюда были слышны дыхание Олега и каждый его шаг. Дорогин не исключал, что программист прибегнет к оружию или попробует сбежать, выбравшись через окно на крышу. Но скорее всего сын покойного Воробьева будет вести игру до конца: прикидываться оторванным от реальной жизни фанатом программирования, живущим с утра до вечера в мире мудреных англоязычных терминов. Теперь, правда, ему будет труднее держать себя в руках – гость явно продемонстрировал свою осведомленность.
Судя по шагам, хозяин подошел к книжной полке. Что он взял оттуда – справочник или припрятанный пистолет? Пристроился на диване, пролистал несколько страниц. Теперь было слышно только ровное дыхание. Читает, делает вид, что совет Дорогина ему непонятен и он не намерен ломать себе голову…
Муму мог разобраться с Олегом проще и быстрее. Но программист еще пригодится – надо не просто припереть его к стенке, а сломать природную самоуверенность, основанную на презрении к людям. Чтобы он ощутил тревожное, учащенное биение крови в сосудах, чтобы каждая клеточка его тела сжалась от ужаса, сомнений и страха.
– Вам сварить кофе? – послышался спокойный благодушный голос из комнаты.
«А вот это уже перебор, дорогуша, – подумал Муму. – Даже если бы ты был чист, как стеклышко, не сидел бы так спокойно».
– Какой у тебя, натуральный?
– Растворимый. Я не гурман, питаюсь по принципу «фаст фуд», чтобы быстро и сердито.
– Давай растворимый.
– Как-то неловко, – смущенно усмехнулся Олег, направляясь на кухню. – Пришел гость и сидит в коридоре. Вы проходите в комнату. Честное слово, мне нечего от вас скрывать. Если знаете какой-то адрес, мы вместе можем выйти в Интернет, вместе посмотреть, что именно вас заинтересовало.
Звякнула чайная ложка. Нет, он только хочет казаться спокойным. Пытка неизвестностью для такого рода людей хуже, чем дуло, приставленное к затылку…
Прошел почти час. За это время Дорогин не сдвинулся с места, а Олег перепробовал почти все.
Читал справочник, сбрил следы чахлой растительности на щеках и подбородке, ложился на диван, вставал, смотрел в окно. Чувствовалось, что ему все труднее держать себя в руках, он не мог найти себе места.
Наконец, не выдержав, он произнес:
– Сяду поработаю. После кофе сон отшибло, нужно доделать кусок программы.
– На здоровье.
Дорогин не сомневался – как только компьютер будет включен, Олегу будет еще труднее совладать с искушением набрать секретный код. Клавиатура не рояль – клавиши щелкают одинаково, в какие ни тычь. По щелчкам не определишь, какие набираются буквы. Рано или поздно он наберет нужную комбинацию, попробует быстро и незаметно заглянуть в привычное «окошко».
* * *
Перед визитом к Олегу Дорогин назвал людям Алефа фамилию Вильмессана. Теперь Сергей был на сто процентов уверен, что в последний день, оставшийся до отъезда, канадец не высунет носа из посольства.
Новость очень скоро стала известна в Ницце Хозяина Тельца не разозлило появление новой фигуры в деле. Дипломат, конечно же, не крал золотой талисман, беднягу просто угораздило его купить. Надо выйти с ним на связь, растолковать. какие у него будут проблемы в связи с этим приобретением.
Но, все для себя решив, Вильмессан больше не желал ни с кем выходить на связь. Он выглядел таким бледным и кислым, что начальство освободило его в последний рабочий день от выполнения служебных обязанностей. Пакуя чемоданы, он полностью отгородился от внешнего мира. Попроси; девушку на посольской мини-АТС не звать его к телефону, всем говорить, что он уже отбыл на родину.
* * *
Тамара тоже собиралась домой – заканчивался срок ее пребывания в онкологическом центре на Варварке. После внезапного кризиса, когда ее перевели в отделение интенсивной терапии, самочувствие так же неожиданно, начало улучшаться.
Врачи не могли понять причину этого. Все ведущие специалисты центра перебывали в палат" у Тамары, осматривали ее, знакомились с результатами последних анализов. Она могла бы подсказать им ответ, но не хотела. Только на смех поднимут.
Большинство пациентов клиники считались людьми обреченными. Они прекрасно знали, что медицина пока еще воюет с раком впотьмах, на ощупь. Неудивительно, что среди больных ходили рецепты самых разных заговоров и обрядов белой и черной магии.
Персонал клиники старался пресекать такие вещи. Смертельно больные люди напрасно тешат себя несбыточными надеждами на моментальное исцеление. Потом, когда ожидания не оправдываются, они впадают в тяжелейшие депрессии.
Произнося заговоры, завязывая и развязывая узелки, совершая ритуалы с прядями собственных волос, пациенты прятались от медсестер и врачей, как школьники от строгих учителей. Тамара в эти игры не играла. Но последнее ухудшение самочувствия сильно напугало ее. Она согласилась взять у соседки листок из тетради в клеточку с переписанной молитвой Николаю-угоднику об исцелении от тяжкой болезни.
«Это ведь не колдовство, – убеждала себя Тамара, – почему бы мне не прочесть православную молитву, если я крещена, как положено?» Конечно, не было гарантии, что молитва одобрена церковью, что ее переписали без ошибок. Но если особо не обольщаться, а просто взять и прочесть ее шепотом положенное число раз…
– Надо верить, – предупредила соседка. – Если осталось хоть маленькое сомнение, нет смысла тратить время.
«Удачно придумано, – решила про себя Тамара. – Раз человеку не помогло, значит, сам виноват, веры имел мало».
Тут она испугалась собственных мыслей, как святотатства. Стала просить прощения у Господа и святого заступника Николая. И сама не заметила, как просьба перешла в молитву. Тамара не смотрела в бумажку и не могла ручаться, что правильно все произнесла. Но кто знает, может быть, с того самого момента началось улучшение.
Глава 42
Олег еще долго разыгрывал бы этот спектакль, но гость измотал его намеками. У программиста кожа чесалась с изнанки от желания узнать правду, увидеть, на месте ли Телец.
«Чего мне опасаться? Если этот тип шестым чувством среагирует и вскочит со стула, у меня будет достаточно времени, чтобы нажать кнопку перезагрузки и выйти из программы», – решил он.
Стараясь сохранять прежний ритм стука по клавишам, он набрал пароль и вдруг увидел на экране, будто в зеркале, собственное искаженное от нетерпения лицо.
«Что это значит? – его охватил ужас. – Телец здесь, в комнате?»
Олег подскочил к неплотно закрытому шкафу, распахнул дверцу и увидел знакомую рогатую фигурку на четырех ногах, чья ноздря находилась как раз напротив узкой щели.
На скрип дверцы Дорогин среагировал мгновенно – давно его ждал. Ворвавшись в комнату, он заломил Олегу правую руку за спину, не разглядев толком, что в ней находится. Ага, миниатюрный баллончик-спрей. На досуге надо будет разобраться, что он распыляет.
Через секунду Олег оказался прикованным к чугунной батарее отопления.
– Не знаю, кому тебя сдать, еще не выбрал.
– Ты – меня, я – тебя, – пробормотал хозяин квартиры.
Его затея рушилась. Тщательно продуманная программа дала сбой под самый конец. И не было шанса исправить ошибку.
– Они получат подробный отчет о твоем воровстве. С того самого момента, когда ты решил незаметно сопровождать отца на башню. С фотографиями Тельца в том виде, в котором ты пристроил его в музей. А что ты им расскажешь? Пожалуешься, что неизвестный человек увел бычка в последний момент?
Олег плохо понимал слова незнакомца. Случилось непредвиденное, и жизнь, в которой все было расставлено по полочкам, изменилась. Теперь он, Олег Воробьев, оказался в ней крохотным, ничего не значащим винтиком, одной из бесчисленного множества переменных в огромной программе.
– Для начала опиши мне тех, кто застрелил Лиду. Они ведь были не в масках, правда?
– У них не было особых примет.
– Ничего, не страшно. Искать придется среди узкого круга лиц.
– Ладно. Только не думай, что ты припер меня к стенке. Просто мне незачем заботиться о безопасности этих ублюдков. Они застрелили мою девушку – пусть получат по заслугам.
– Застрелили девушку? Одно твое слово могло спасти ей жизнь.
– Это ничего бы не изменило. Получив Тельца, они пристрелили бы нас обоих.
– Насчет тебя не знаю. А вот ее вполне могли помиловать.
– Оставить в живых свидетеля?
– Тебя ведь оставили в живых. Свидетеля убийства.
Дорогин не угрожал страшными муками, не пинал ногами, не тыкал в лицо пистолетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41