— Солодник сделал большой глоток и, не поморщившись, ответил:
— Нет, не уверен.
Снова зависла пауза. И сразу за ней раздался дикий смех. Вдруг рука абхаза взлетела, и на Анатолия уставилось металлическое рыло пистолета. Злобная улыбка не сходила с лица Солодника.
— Бабах, и тебя нет, — он изобразил выстрел и снова весело заржал. — Это легко, очень легко. С тех пор как я понял, что это легко, смерть стала моей профессией. Но ты, Бокун, не бойся. Очень прошу — не бойся. Страх убивает людей чуть раньше, чем это делает пуля. Святой мертв…
«Штеер был прав… — подумал Анатолий. — Мы перехитрили сами себя. В один прекрасный день они прикончат нас точно так, как остальных, и этот же Солодник нажмет на курок».
Бокун ощущал себя механизмом, в котором весь набор шестеренок и пружин покрылся рыжей ржавчиной. А напротив сидел Мхачители и что-то не переставая говорил, говорил.
«Никто, кроме двух-трех человек, не знает, что сегодня произошло в городе, — мелькнуло в голове у Бокуна. — Мы сделали свое дело. Такая отличная компания — ребята для грязной работы. И это, кажется, начинает мне нравиться».
Он потянулся к водке, по привычке ища, чем запить. Рядом на столе стояла бутылка со «Стар-дринком»…
Бокун точно знал, что не выпустит Мхачители из города.
— Ты уверен, что старший Рогожин мертв? — опять спросил он Солодника. — Это очень важно.
Ствол пистолета снова взлетел вверх.
— Андрей! — прорычал Мхачители. — Твой хозяин действует мне на нервы.
— Он не мой хозяин, — нервно заметил Анджей. — Вы, двай курдулли, спокуй! Успокойтесь!
Поляк, вернувшись в Россию, окончательно перестал понимать, что происходит вокруг.
— Толик, ты же слышал, — залепетал Спыхальский. — Рогожин умер. Зачем зря злишь нашего друга?
Но Мхачители уже завелся:
— Андрей, я его убью! Он мне надоел, честное слово.
— Не надо, — жалобно попросил Анджей. — Не надо его убивать. Он просто хочет быть уверенным, понимаешь?
— Тогда пусть отправляется следом за своим Святым на тот свет.
Бокун молчал.
— Хочешь? — Пистолет уткнулся ему прямо в лоб. — Это совсем не больно. Ну скажи, что хочешь.
На мгновение их взгляды встретились. Но Солодник не смог различить в глазах у Бокуна ничего, кроме пустоты.
— Мне пора идти. — Анатолий поднялся из-за стола. Он хотел еще что-то добавить, но передумал.
— Куда ты? — окликнул его Анджей. — Давай еще выпьем…
…На рассвете человек в черной маске поднялся через чердачный люк на крышу дома, где в квартире на третьем этаже спал Солодник. Он спустил три килограмма тротила на уровень окна так, что пакет, разбив стекло, влетел в комнату. От удара замкнуло контакты.
Взрыв оказался чудовищной силы: рухнула часть крыши, разрушились стены, похоронив под бетонным крошевом исполнившего работу абхаза.
Глава 4
Долго небо над городом оставалось непроницаемым, остекленевшим. Подступавший к свалке лес потерянно тянулся черными вершинами к мятым серым облакам.
Было раннее утро.
— Спи, — тихо сказал Степаныч, когда Дмитрий попытался его остановить. — К обеду вернусь.
Рогожин заметил сверток в руках хозяина землянки. Большой красный пакет с эмблемой «Стар-дринк», перевязанный крест-накрест бечевкой.
— Я с тобой, — Дмитрий попытался подняться.
— Лежи! — приказал Степаныч. — Если замечу, что увязался за мной, мало не покажется. Отвоевался, хватит.
— И куда ты потащишься с этой своей хреновиной?
— В город.
— В город! — не выдержал Рогожин. — С кого собираешься начать? — с вызовом спросил он. — С вице-мэра или, может быть, с Бокуна?
— С Бокуна!
Степаныч решительно двинулся к выходу.
— Стой! Не делай этого! — крикнул Рогожин и попытался встать. — Откуда ты знаешь, может, игра еще не закончилась и они только ждут, когда мы вылезем из этой чертовой норы. Хватит, слышишь?!
Но дверь за Степанычем уже закрылась. Дмитрий отчетливо различил, как лязгнул замок с той стороны.
— Открой! — он обрушился на дверь с кулаками. — Открывай, гад!
— Приду к двум часам, — повторил старик и вдруг добавил:
— Не рви глотку. Теперь моя очередь.
Рогожин плечом навалился на дверь, но та не поддалась.
— Вернись!!! — закричал Дмитрий и, обессиленный, рухнул на кровать.
…Степаныч шел по свалке мимо гор мусора одному ему известными тропами, стараясь не оборачиваться.
На отставного майора нахлынули воспоминания.
Прошлое, словно голодный зверь, вырвавшись из самых дальних задворков памяти, стало когтистой лапой рвать сердце. Он больше не думал ни о мине, ни о Бокуне, для которого она предназначалась, ни о Дмитрии Рогожине, запертом в землянке.
На заборе рядом с офисом «Стар-дринк» висела симпатичная табличка.
— Прием с восьми, — окликнул Степаныча молодой человек, пристроившийся на бордюре у дороги. — А ты тоже насчет работы?
— Чего? — не понял старик.
— Говорю, — парень зябко поежился, — тоже по объявлению? Я как прочитал в газете, что им требуется водитель, так пришел еще с вечера. За мной еще трое занимали. Да ты не волнуйся. Хотя с хорошей работой сейчас напряг, а эти — фирма стоящая.
Степаныч слушал, с трудом понимая, о чем идет речь.
Он опустился рядом с пареньком. Положил перед собой на асфальт сверток.
— Смотри! — удивился его новый знакомый. — С таким пакетом тебя точно примут.
Старик тупо уставился на красный пакет с большой белой звездой и надписью «Стар-дринк» посередине.
— Я тебе его подарю… — сказал он. — Потом… Может быть…
— Да ладно, — отмахнулся тот, довольный, что можно поболтать. — Если устроюсь на работу, такого добра еще и тебе принесу, а нет — на хрен оно мне нужно! Если честно, я и пойло ихнее только под хорошую водку могу потреблять. Как запивон оно еще так себе.
С той стороны ограды напротив них остановился охранник.
— Вылупился, — незлобно фыркнул парень.
— Сколько времени? — спросил Степаныч.
В эту минуту из-за поворота показалась машина и медленно двинулась по направлению к главному входу в офис.
Степаныч взял пакет; Краем глаза он заметил, как охранник направился к калитке. На какое-то мгновение их взгляды встретились. Степаныч нащупал узкую грань коробки со встроенным детонатором.
«БМВ» остановился у ворот.
— Эй! — Охранник уже вышел за ограду.
— Чего? — Сосед Степаныча недоуменно глянул через плечо.
— Стой! — Рука человека в униформе рванулась к кобуре.
Степаныч, держа перед собой на вытянутых руках сверток, метнулся к машине. В два прыжка он оказался возле автомобиля и со всей силы саданул пакетом по крыше. Но ничего не произошло.
Мгновенно сориентировавшись, водитель дал задний ход. Открытая почти наполовину передняя дверца «БМВ» внезапно захлопнулась.
— Стой! — Дуло милицейского пистолета уставилось прямо на отставного майора.
Степаныч, ударившись о переднее крыло, вдруг оказался перед колесами автомобиля. Он нелепо растянулся на спине, не выпуская из рук мины, которой так и не было суждено взорваться в этот день. Водитель дал передний ход.
Последнее, что увидел Степаныч, был черный обруч колеса и металлическое брюхо, похожее на могильную плиту.
— Суки! — тихо охнул паренек да так и застыл рядом с милиционером, поспешившим отвести глаза.
Случайная прохожая с ребенком на руках, бледнея, юркнула в подворотню.
Мелкий моросящий дождь нудно выстукивал каплями, барабанившими по крыше землянки, заунывную похоронную мелодию.
Дмитрий в кромешной темноте, полусогнувшись, ходил по логову, натыкаясь то на острые углы каких-то ящиков, то на железные бока остывшей «буржуйки». Керосиновую лампу он не зажигал.
«Старик не вернется! — ворочалась в голове тяжелая, словно свинец, мысль. — Степаныч не вернется в эту нору».
Дмитрий поднес к глазам часы. Фосфоресцирующий циферблат излучал мертвенное зеленоватое свечение. Секундная стрелка вращалась с неумолимой быстротой.
Именные «Командирские» часы, изготовленные на Чистопольском заводе, Рогожину подарили однокашники по военному училищу.
Резец гравера нанес на заднюю стенку часов изображение Георгия Победоносца, поражающего копьем чешуйчатого змея. Воин-великомученик в шлеме с заостренным верхом скорее напоминал лихого рубаку-буденовца, чем святого ратоборца, но зато гад, символ сатанинского зла, свившийся кольцами под конскими копытами, был изображен на редкость выразительно.
Широко раскрытая пасть гада с высунуть™ раздвоенным языком и частоколом клыков выглядела весьма натурально и устрашающе. По окружности крышки часового механизма была выгравирована надпись: «Святому — от многогрешных друзей — на долгую память». Автором юморного текста был Толик Бокун. Он же застегнул металлический браслет часов на запястье Рогожина, когда новоиспеченные лейтенанты одаривали друг друга памятными сувенирами и обмывали первые звездочки на золотых парадных погонах и первые назначения.
За годы службы изделие чистопольских часовщиков ни разу не подвело, исправно отмеряя уходящее время.
Лишь хрусталик стекла замутился черточками царапин и почти полностью стерлась гравировка. От нее остались отдельные буквы надписи, клыкастая пасть пресмыкающегося, контур Георгия Победоносца.
Самой отчетливой деталью полуисчезнувшего изображения было копье. Гравер, по-видимому, сильнее нажал на резец, проложивший в металле глубокую бороздку.
Один из сослуживцев, увидав часы, предложил реставрировать образ христианского воина, восстановить надпись и изображение острозубого чешуйчатого гада.
Рогожин тогда отшутился, ногтем указав на линию копья:
— Направление главного удара сохранилось. А мне, человеку военному, больше ничего и не требуется!
Теперь ему предстояло самостоятельно определить, по кому нанести этот удар…
Степаныч не возвращался.
Воронье, как обычно к вечеру, подняло жуткий галдеж, выбирая место для ночлега. Сиплое карканье затопило землянку режущими ухо звуками.
Чтобы отвлечься, Дмитрий в который раз перебирал детали «глока», протирая их мягкой фланелевой тряпкой. Эту операцию он делал на ощупь, доведя движения до автоматизма.
Наложив затвор на ствол, Рогожин отвел его до конца назад, нажал тыльной стороной ладони вниз до характерного щелчка. Зацепившийся за пазы рамы затвор Дмитрий плавным движением вернул в переднее положение, вставил направляющую трубку возвратной пружины, ствольную втулку, повернул ее по часовой стрелке, проверил плавность спуска курка. Дмитрию оставалось снарядить магазин и вогнать его в рукоять «глока», когда за фанерной дверью раздалось шевеление.
Мужские голоса, мало чем разнящиеся от вороньего карканья, шепотом совещались:
— Входи ты первым!
— Да не обсирайся ты! Он же дохляк! Руки поднять не сможет! Заломаем в два счета…
— На фиг он нам сдался! Обольем эту нору бензином и подожгем! — упирался обладатель хриплого баса, не желавший тревожить Рогожина. — Деда укокошили. Больше этого фраерюгу никто искать не будет!
— Боишься! — подначивал свистящим шепотком нерешительного приятеля король мусорной свалки по фамилии Хвалько.
Дмитрий узнал его голос.
— Замочим бычару, а лучше к Сапрыкину отвезем.
Он с этим пнем трухлявым, Степанычем, пожар на спиртзаводе устроил! Зуб даю, Сапрыкин нам отбашляет! — горячо убеждал оробевшего друга скупщик стеклотары. — Будет рыпаться, мы его по башке, по башке… — Было слышно, как Хвалько притопнул, словно ретивый конь перед заездом. — Не дрейфь, Грек! Взламываем дверь, и айда! Забыл, как он нас у костра мордой по грязи таскал!
«Долго болтаете, ребята». — Дмитрий занял выигрышную позицию слева от лесенки, ведущей к двери .землянки.
Эффектно ворваться, выбив дверь ногой, завсегдатаи свалки не отважились. Они прокрались внутрь по-крысиному, лезвием ножа отодвинув дверной засов, прибитый Степанычем скорее ради приличия, чем в качестве защитного механизма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43