Он глядел на свою схему — получающаяся картина нравилась Игнату все меньше.
* * *
Все, что Игнат услышал, лишь прибавило вопросов. Он лежал с закрытыми глазами, и перед его мысленным взором находилась нарисованная им карта, схема того рокового события. Игнат был все еще слаб, он пытался сконцентрироваться, но мысли снова ускользали от него, и дополнительные усилия давали прямо противоположный результат: его тянуло в сон, похожий на забытье. На каком дерьме они его держат, что за лекарства вводят?
ОМОН открыл огонь без предупреждения.
Был взрыв, потом, стрельба — основания более чем достаточные, чтобы ОМОН начал немедленно действовать. Но огонь без предупреждения? Там были высокопоставленные гости — вести огонь на поражение по киллерам, находящимся в толпе людей? Ладно, предположим, такое можно списать на начавшуюся неразбериху — стреляли по тем, кто стрелял. В крайнем случае — на действия неопытного командира… стрелочник всегда найдется…
Почему с ними были снайперы?
Вот этот вопрос гораздо важнее. Они, конечно, могут заявить все, что угодно, и выдать какую-нибудь правдоподобную версию, но снайперы были там с самого начала.
Как они успели так быстро сориентироваться?
ОМОН встретил киллеров именно в момент их отхода и не где-нибудь, а на маршруте их отхода. И немедленно открыл по ним огонь. Возможно, у них имелась какая-то оперативная информация, которой они не захотели делиться?
Ворон вспомнил, что за несколько часов до событий подразделение ОМОНа уже выдвигалось к дому Лютого и несколько человек даже приходили к Лютому для каких-то переговоров, но тот сделал все, чтобы убрать отряд. Как говорится, сам, собственными руками. Лютый отказался от их помощи. Правда, потом они все равно вернулись. И вполне можно предположить, что они все же имели какую-то оперативную информацию. Но после того как все повернулось столь неудачно, от них уже ничего не добиться. Даже если информация была, они попытаются это скрыть. Выйди все по-другому — они были бы героями, теперь же им не простят, что, располагая информацией, они ею не воспользовались. Слишком много жертв.
Но… и здесь не все было ясно. Что-то не давало Ворону покоя. Из-за этих лекарств, из-за слабости и невозможности сконцентрироваться он не мог понять, что же в этой картине так ему не нравилось, какие концы этих ниточек не сходились…
Дальше. Самое простое предположение — и вся братва Лютого в этом убеждена, — что основных претендентов на роль заказчика объективно всего двое — Миша Монголец и эта загадочная Вика, о которой Ворону еще предстоит узнать.
Вики на свадьбе не было. Группа «Континент» — одно из самых респектабельных объединений, не замешанное ни в одном грязном деле, ни в одном скандале, может быть, самая цивилизованная группа, действующая на российском рынке. И возможно, «Континент» не пошел на альянс с Лютым и Щедриным именно из-за боязни испортить свою репутацию. И хотя объективно ему было невыгодно возвышение связки Лютый — Щедрин, тот же Лютый и все его окружение уверены, что «Континент» никогда бы на такое не пошел. Это совершенно не те люди. И хоть Ворон был уверен, что на сто процентов исключать ничего нельзя, все же версия «Континента» скорее всего отпадала.
Оставался Миша Монголец.
Или кто-то совсем другой.
Версия Монгольца была как на ладони. И если уход Миши в дом был сигналом киллерам, то, конечно, он играл по-крупному. Одним ударом он уничтожил несколько глав крупных семей, и, погибни сейчас Лютый, Монголец превратился бы в фигуру номер один. Миша Монголец, резкий и безжалостный, уже имел с Лютым несколько конфликтов, чуть не закончившихся кровью, а однажды даже посягнул на святое — похитил у Лютого дочь, но… И Лютый, и Монголец вроде бы вовремя поняли, что эта война сожрет их обоих, начались постепенные примирения, и сейчас их отношения переходили от нейтралитета к некоторому сближению. Оба чувствовали друг за другом силу и договорились о взаимоуважении. Мог ли Монголец сделать столь резкий ход? Конечно, мог, а почему нет? Но… Если бы не одно «но». Лютый остался жив.
Монгольца боялись и поэтому уважали. Лютого боялись тоже, но он умел договариваться. Лютого уважали еще и за это.
Лютый остался жив. И если все организовал Миша Монголец, то, видя, как он выполняет свои обещания, очень много людей захотят помочь Лютому достать Монгольца. Хотя бы затем, чтобы не стать следующим. Монголец превратился в свесившегося зверя, которого надо уничтожить. Из всех могущественных беспредельщиков оставались лишь Шура-Сулейман и Миша Монголец. Из всех, кто действительно имел вес, но продолжал играть в старые игры. Шуры-Сулеймана больше нет. Следовательно, если вина Монгольца будет доказана, он не доживет даже до утра. Взбесившегося зверя надо загнать и убить, пока он не покусал всех остальных. Уничтожить, избавиться от заразы. Монголец не доживет до утра.
Поэтому и оставалось это «но».
Мог ли Миша не просчитать этот вариант, когда Лютый остается жив?
Монголец уже в годах и вроде бы имеет счастливую семью — как ни странно, но это так. Имеет авторитет. И деньги, очень большие деньги. У старого матерого волка еще очень крепкие зубы, чтобы защитить все это. И может быть, даже посягать на чужое. Но вот посягать на все — лета уже не те. Поставить на столь рискованную игру, когда в случае поражения теряешь все? По молодости такое возможно. Но в годах и положении Миши Монгольца остаться один на один со всем криминальным миром, где по всем понятиям выходило, что Монгольца надо валить… Валить подлеца, растерявшего все понятия, все удачные мысли. Превратить себя в изгоя, затравленного пса? Монголец был дерзким и безжалостным человеком. Но он был и умным человеком. Либо он растерял свои удачные мысли, решив, что он круче всех, и тогда речь сейчас идет об идиоте, либо он этого не делал.
Однако чужая душа — потемки.
Можно предположить, что Монголец заручился чьей-то тайной поддержкой, и тогда все эти рассуждения лишены смысла.
Поэтому версий так и осталось три. Вика. Миша Монголец. Кто-то совершенно другой.
И единственное, что оставалось общим во всех трех версиях, — были наняты профессионалы. Или действовали профессионалы. И это очень хорошо. Потому что Ворон узнал их почерк. Только профессионалы убеждены в собственной непогрешимости. Поэтому иногда в самых нелепых и неожиданных местах могут торчать, как из капусты, заячьи уши. Есть старый анекдот, как ЦРУ десять лет готовило резидента, чтобы заслать его на Украину. Заслали суперпрофессионала.
Знал «Тараса Бульбу» наизусть, по-хохляцки говорил, пил горилку, закусывал цибулей. И вот идет суперпрофессионал мимо белых хат, у одной старый дед сидит, лет сто. Цэрэушник ему говорит:
— Здорово, диду. А тот:
— Здорово, амэриканьский разведчик.
«Ну, — суперпрофессионал думает, — совсем дед из ума выжил».
— Какой же я американский разведчик? — спрашивает. — Я парубок с соседнего хутора.
— Нэ, — отвечает дед, — у нас на сусиднем хуторе негров нэма.
Вот, собственно, и все.
И сейчас Ворон думал о том, что он узнал почерк. И что-то очень сильно не давало ему покоя. Кто бы это ни был, они наняли профессионалов. У которых потом что-то пошло не так. Заячьи уши, торчащие из капусты. У нас на соседнем хуторе негров нэма.
В начерченном им плане, во всех этих версиях что-то было не так.
Что-то, до чего оставался лишь шаг — совсем рядом, протяни руку — и поймешь. Но он не знал, куда протягивать руку.
И, уже засыпая, Ворон вдруг подумал: часы! Он не успел ни понять, ни удивиться этой мысли. Он провалился в сон, похожий на забытье. Но перед этим услышал, как Лютый негромко сказал рыжему водителю:
— Если я пойму, что это Монголец, он не доживет до утра.
4. Пинг-понг
Тигран Багдасарян вошел в сауну и поглядел на градусник — 95 градусов по Цельсию. То, что надо. Хотя стоило нагнать еще с десяток градусов, и плевать на всех этих слабаков. Сауна прогревалась электротэном. Тигран взял полотенце и вышел из парилки. Он открыл кран и пустил холодную воду. Смочил полотенце, отжал его и смочил еще раз. Электротэн включался и отключался тепловым реле.
Нижняя граница была установлена на 85 градусов, верхняя — на 95, следовательно, выше этой температуры прогреть баню было нельзя. Однако, это устройство несложно обмануть — достаточно обмотать термопару мокрым полотенцем, и электротэн будет греть и греть, пока глаза не вылезут из орбит. Тигран Багдасарян подумал, как все складно выходит в этой жизни — чтобы получить нужный результат, приходилось искать банщика, уговаривать его поднять верхнюю границу температуры, давать денег, а можно было просто-напросто обмануть термореле. Складно и нелепо. Все равно все добиваются нужных им результатов, только вместо того, чтобы все было по разумению, приходится просто надувать.
Кошки-мышки, пинг-понг…
«Тигран, никогда не думай, что ты умнее всех, — прозвучал у него в голове голос старшего брата, — но и не позволяй никому быть умнее тебя».
Старший брат Тиграна, Михаил Багдасарян, не позволял такое думать никому. Тигран так и не узнал, почему его брат получил кличку Миша Монголец, тот ему никогда этого не рассказывал, лишь лукаво улыбался, а строить без конца разные догадки было не в характере Тиграна. Зато он знал кое-что другое. Что Миша Багдасарян вырос в нищете захолустья. Что старший брат практически снял его, Тиграна, с иглы. Что он до сих пор очень много работал и часто говорил:
«Если каждый день верно и спокойно делать одно и то же, то в конце концов мир изменится». И мир действительно изменился для всей их семьи. Миша Монголец, радовавшийся, когда его мать покупала песочные коржики по незабвенным советским ценам — семь копеек за штуку, и передававший младшему брату по наследству всю свою одежду, порой штопаную-перештопаную, сумел отобрать или купить куски окружающего пространства, сложить их в конвертик и запихнуть себе в карман.
Миша Багдасарян, по кличке Монголец, любил все черное. «Цвет классического благородства», — говаривал он. И даже потом, когда появились деньги и вся братва вокруг вырядилась в малиновые пиджаки, Михаил Багдасарян остался верен раз сделанному выбору. «Во всем должна присутствовать доля здорового консерватизма» — это была еще одна максима Миши, коих насчитывалось немало, но и не так много, чтобы создавались пестрый бардак и неразбериха. Их число являлось достаточным для существования жесткого каркаса, в пределах которого действовали Миша и его команда.
Миша Монголец, радовавшийся когда-то песочному коржику как лучшей сладости на свете, потому что коржики были лишь по праздникам, исходивший всю эту жизнь вдоль и поперек и встретивший на этих дорогах очень немало дерьма, Миша Монголец, контролировавший когда-то пусть и крупную, но лишь часть палаточной торговли города, да ночных проституток с их сутенерами, — Миша Монголец капля по капле, шаг за шагом прошел путь от коржика до недавней встречи с одним высоким правительственным чиновником, очень высоким, и, когда эта встреча завершилась, он понял, что становится птицей совсем другого полета.
«Лиса всегда идет под крыло дракона», — глубокомысленно изрек Монголец, подводя итог встречи. Тигран слушал его с широко раскрытыми глазами.
Он не просто уважал старшего брата, он его боготворил. И не только потому, что всему, что сейчас имела их семья, они были обязаны Мише. И образованием для младших сестер, и тем, что Тигран сейчас не дурацкий наркоша на игле, мечущийся в поисках дозы, а конкретный человек при деле в огромной империи брата, и обеспеченной жизнью для их стариков. Все это так. Но не только потому. Миша Багдасарян был идеальным старшим братом, примером во всем. Той могущественной и беспрекословной защитой, чья власть не подчинена никаким ревизиям, защитой, которой должен был стать и не стал для Тиграна отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47