То есть в данном-то случае очевидно, что это не его манера. И все же... – Келсо растопырил пальцы и сжал их, словно пытаясь ухватить смысл. – Пока что, как я понимаю, он вам не подарил абсолютно ничего. Никаких промахов, никаких ошибок, никаких неверных шагов. Он знает, где отыскать укрытие, знает, как уйти незамеченным, знает, как проделать все это, не оставив ни единого следа. К тому же он никогда не промахивается. Невольно задумываешься, мог же он выстрелить мимо, ну хотя бы разок, или просто ранить кого-то. Я вот что хочу сказать... Очень уж здорово он все делает.
– Вы хотите сказать, что это профессионал?
– Да.
– Прорабатывали мы и этот вариант. Но какой смысл в его поступках? Ведь тогда у него должна быть хоть какая-то цель. Анализ личностей жертв исключает это.
– Я знаю, – кивнул Келсо и немного помолчал. – Я убежден, что есть много людей, знающих, как стрелять, и способных блестяще делать это время от времени. Это ведь... Когда я прочитал все эти сообщения, я был просто поражен высочайшей квалификацией этого человека.
– А не может ли она быть признаком безумия? – спросил Кэлли.
– Может быть, может. – Эта идея явно заинтересовала Келсо. Он встал. – Ну, это, видимо, максимум того, что я сейчас могу для вас сделать. Если я еще понадоблюсь, позвоните мне.
– Я позвоню.
Уже в дверях Келсо приостановился.
– Есть еще одно предположение, – сказал он, и Кэлли напрягся, ожидая. – В каком-то смысле вы правы. В самом деле, нелепо просто сказать, что у парня, мол, чердак поехал, потому что тогда выходит, что до убийства первой женщины никакого психа не существовало.
– Так какое же у вас предположение? – напомнил ему Кэлли.
– Что, когда это началось, его чердак был в порядке.
* * *
Кэлли повторил эту идею Элен Блейк. Тем временем официант наполнил ее бокал кьянти и забрал пустую тарелку. Элен, улыбаясь, стрельнула в него глазами. Официант с ответной улыбкой спросил:
– Нравится наша кухня?
– Да, – ответила она и переспросила Кэлли: – Что-что?
Вздохнув, Кэлли пересказал ей все снова.
– А разве тут есть какая-то разница? – Элен выдернула из небольшой серебряной подставки деревянную зубочистку и занялась своим коренным зубом. Спустя пару секунд эта щепка сломалась, и Элен взяла другую.
– Если разница и есть, – ответил Кэлли, – я все равно не могу сообразить, в чем ее суть.
– Так о чем же тогда тревожиться?
Элен старалась говорить заинтересованным и слегка утомленным тоном. На самом же деле ее это все больше и больше раздражало. Они пришли в этот ресторан, то есть на нейтральную территорию, если таковая для них существовала, чтобы наконец говорить о своих делах. А то, что это было предложением Элен, только ухудшало ее и без того плохое настроение. Кэлли же говорил о своем снайпере практически безостановочно.
– Это могло случиться в самый первый день, – сказал он. – В момент первого убийства. Ближе мы пока не подобрались.
Элен сложила из зубочистки треугольник, потом, сломав его щелчком, выстроила прямоугольник с диагональным пересечением.
– Протеро брызжет слюной, Латимер тоже, – продолжал Кэлли. – Можно подумать, что у кого-то из них есть хоть какая-то идея.
Элен разрушила прямоугольную фигуру и принялась из обломков сооружать домик с крохотной дорожкой, протянувшейся через скатерть.
– Без всякого повода, без цели, нет, тут даже не на чем строить расчеты.
Его представления о мире и ее. Элен прекратила попытки вернуть разговор назад к его исходной цели, но мысли ее все еще вертелись вокруг их брака, взвешивая все плюсы и минусы. Время от времени его голос снова притягивал ее внимание к его служебным проблемам: никакого повода, никакой цели, непредсказуемость безумия...
Она разбросала свой домик – щелк, щелк, щелк – и сгребла обломки в одну кучку вместе с остальными. Элен испытывала ужасное, почти непреодолимое желание разжечь на столе небольшой костерчик. И тут что-то из его слов проникло в ее сознание, как будто ее неожиданно слегка толкнули. На мгновение она подумала, что он, должно быть, что-то говорит о ней, а она и не заметила. Но потом она поняла, что предмет его рассуждений не изменился. Однако что-то такое все же было. Это имело отношение к цели, к скрытой цели...
Его удача, удача, которой он так долго дожидался, пришла потому, что мысли Элен блуждали, главным образом, где-то еще. Элен устала, и ее сознание как бы расфокусировалось. Она не могла сосредоточиться. Ее и в самом деле все это настолько не интересовало, что она вдруг нашла решение. Подобным же образом вы наконец вспоминаете чье-то имя, после того как уже оставили попытки его вспомнить. Вначале она не поняла, что говорит нечто важное. Он излагал свою проблему, ей надоело слушать это – и ответ каким-то образом выскочил из нее. В нем было даже нечто научное, и голос Элен был полон значительности:
– Предположим, что мне нужно сломать только одну штуку из всех этих. – Она щелкнула по пирамиде из обломков. Кэлли проследил, как рассыпавшаяся конструкция разлетелась по скатерти. – Нужно сломать только одну, понимаешь? Но как ты теперь узнаешь, о какой именно шла речь?
Она посмотрела на него так, словно только что услышала свои же слова, только что удивилась им. И оба они поняли, что она права.
– Ты ведь даже не можешь сказать, какой кусочек к чему относится, – добавила она. – Как ты теперь узнаешь?
Глава 15
И они начали все сначала. Только теперь жертвы были для них не безликими статистическими данными, а людьми со своими проблемами и судьбами. Кэлли попросил у Латимера еще людей и получил их. И они снова принялись встречаться с вдовами и вдовцами, сиротами и безутешными родителями. Они задавали им самые разные вопросы. Они переворошили биографии всех убитых, как садовник ворошит компостную кучу вилами, извлекая на свет лишь гниль, сырой мрак и отбросы... Они отыскали такое, о чем не знал никто. Люди были шокированы. Память о погибших осквернена.
Но все это в значительной степени оказалось впустую. Уклонение от уплаты налогов, страсть к наркотикам, к выпивке, тайные сбережения, карточные долги, какие-то единичные грешки, которым никогда не было суждено выплыть наружу. Салли Редмонд, например, забеременела, родила и отдала для усыновления ребенка в течение того года, когда ее муж работал нефтяником-буровиком в Саудовской Аравии, чтобы накопить денег для выкупа их первой закладной. Условия контракта не позволили ему съездить домой. Он пытался уговорить жену приехать к нему в отпуск. Он припомнил ее отговорки, связанные с дороговизной такого путешествия, и как он вынужден был остаться там подольше, чтобы заработать ей на билет.
Мужчина, которого убили в поезде, не был одним из клиентов Линды Боумэн. Но зато у него оказалась любовница, о которой его жена даже никогда не слышала. Она жила в уютной квартирке на западе Лондона и этот мужчина в течение двадцати лет бывал у нее вечером по вторникам и четвергам. Из года в год они летом вместе проводили отпуск под видом систематических «деловых поездок», которые жена даже перестала замечать после первых пяти лет. В квартире любовницы были их фотографии вдвоем за все эти два десятилетия, была одежда, которой жена никогда не видела, вещи, купленные им и его любовницей взамен других, изношенных вещей, также когда-то купленных ими. Вся эта история началась менее чем через год после его женитьбы.
* * *
Вся информация закладывалась в компьютер, чтобы Кэлли и другие могли тщательно проанализировать ее. Майк Доусон заглянул через плечо Кэлли, когда тот провел пальцем под одним из имен, спросив, что Майк думает об этом – об имени Сюзанны Корт. Доусон вслух принялся осмыслять выданную машиной информацию:
– "Дочь финансиста, владельца газеты и предпринимателя Джеймса Корта". А по поводу владельца газеты, – добавил он, – понимай: газетный магнат. – Доусон бегло проглядел распечатку. – "Разные мелкие нарушения: превышение скорости, незастрахованный автомобиль... Дважды арестована за участие в акциях женской общественной организации в Гринэм-Коммон– создание помех движению транспорта, проникновение на территорию, принадлежащую министерству обороны, преднамеренное нанесение ущерба. Хранение марихуаны, хранение кокаина, последнее не преследуется". – Он добавил и свое особое мнение: – Богатенькая сукина дочь влиятельного папаши избегает наказания. А папаша увеличивает вклады в фонды политической кампании.
– Неплохое предположение, – сказал Кэлли.
– Среди ее установленных приятелей сторонники Ирландской республиканской армии, марксисты, активисты движения «Гринпис». А сама она – член Революционной рабочей партии.
– Забудь о ней на минутку, – сказал Кэлли, щелчком включая другой документ. – Посмотрим на папашу.
Молча почитав пару минут, Доусон сказал:
– Ну, он-то замешан во многих делишках. На что я должен обратить особое внимание?
– Газеты и пара телестудий, похоже, маленькая слабость, которую он может себе позволить. Проще говоря, стоят денежек, а дохода не дают. Вот откуда идет доход, – и Кэлли оторвал лист распечатки, – сделки с иностранными партнерами. Этот папаша – что-то вроде брокера-сводника. Он выявляет возможность какой-нибудь сделки, ну, находит кого-то, кому нужно что-то, потом еще кого-то, кто может поставить товар или дать на это деньги, потом сводит две эти заинтересованные стороны, не забывая при этом, разумеется, урвать кусочек для себя. Большинство сделок, которые он провернул недавно, за последние полтора года или что-то около этого, были связаны с торговлей оружием. И все это были правительственные контракты, заключенные на самом высоком уровне.
– Выходит, нам придется провести уйму времени с разными чиновниками из министерства обороны, скромно потупив взоры?
– Да, – ответил Кэлли.
– И выслушать информацию, которую большинству из нас не позволено знать...
– Да, разные секреты.
– А его дочка, говоря кратко, вела прокоммунистическую пропаганду...
– Выражение как раз в стиле его газеты.
– ...и была близка к источнику этих идей, – закончил Доусон фразу. Поколебавшись, он добавил: – А ты не думаешь, что она воспользовалась случаем, чтобы почистить ящики стола своего старика, наткнулась там на какие-то пикантные улики, а он взял да и убил ее?
– Это что, грубая реклама отцовской любви? – спросил Кэлли. – Нет, я не думаю, что подобная версия подходит к данному случаю. Он время от времени брал ее на поруки, но, скорее всего, для собственного спокойствия, а не ради нее самой. Вряд ли между ними была такая уж особая любовь. Скорее всего, нет, думаю, это совсем не обязательно. Если бы она узнала что-то, чего не должна знать, то и кроме ее отца нашлись бы люди, которых она раздражала. Не так давно он организовал сделку для Ирака, потом эта сделка со швейцарскими деньгами. Он также извлек порядочную прибыль из крупного заказа для Южной Африки.
– Одним словом, в дальних морях плавает, – сказал Доусон.
– Значит, стоит посмотреть внимательнее.
Доусон кивнул, хотя это не выглядело жестом одобрения.
– А кому-нибудь еще по душе твоя теория? – спросил он. – То есть теория Элен.
– Ну, кажется, самое лучшее из того, что я услышал, было «интересно», – засмеялся Кэлли. – Это сказал Латимер.
– Но он ведь не сказал «забудьте об этом»?
– Мне кажется, он думает, что я, как и любой другой, могу гоняться за тенями с таким же успехом, как за собственным задом. А ты-то что думаешь?
– То же, что думал и всегда. – И Доусон показал в сторону окна. – Там какой-то псих забавы ради убивает людей. Тем не менее, я потратил уйму времени, как и остальные, носясь сломя голову, чтобы в итоге прийти никуда. А вот если потревожить покой сильных мира сего, дело сдвинется с мертвой точки.
– Нам рекомендовано действовать, соблюдая осторожность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71