— Будет сделано, товарищ генерал, — ответил Медведев. — С Крымом мы найдем общий язык, но напрашивается некоторое предположение. Люди, стоящие по правую руку от Прибыткова, Ромова и Басова, прекрасно понимают ситуацию и вряд ли сами верят в успех переговоров. В отсутствие хозяев они попытаются сами взять ключи в руки и устроить переворот.
— Не исключено, вот поэтому мы должны бросить все силы на внутреннюю операцию. Ну а если майору Виноградову удастся задержать главарей в Крыму на максимально возможное время, то из Крыма он вернется подполковником. К сожалению, мы еще не вылупились из яйца и очень плохо видим структуру организации, за которую беремся. Мы вычислили ядро, а теперь нам нужны ветви и веточки. Именно среди них затерялись те плоды, которые мы ищем.
Генерал сел за стол и включил селектор.
— Руководителей групп ко мне. Срочно. Пестова, Смолякова и Жирова. Созвонитесь с МВД. Мне нужна встреча с первым замом министра сегодня или, в крайнем случае, завтра в «Президент-отеле» в нашем номере для координации действий.
Турин отпустил кнопку и откинулся в кресле. Кажется, он был доволен сложившейся обстановкой.

Глава III
В Ялте слишком жарко
1
Маша его не выгнала утром, а подала ему кофе в постель. Давно ему никто не подавал кофе в постель.
— Ты выспался? — спросила она, присаживаясь рядом.
— Великолепно, даже голова не болит.
— Удивительно. Я тебя едва довела до дома. Не бросать же тебя на улице. Такие мужики на улице не валяются.
— Нет, иногда случается. Правда, их быстро подбирают. Надеюсь, я вел себя по-джентльменски?
— Относительно, но через каждую фразу повторял: «Только ты меня ни о чем не спрашивай. Я личность скрытная, засекреченная и ничего тебе не скажу. Язык мой — враг мой».
— Согласен, чем длиннее язык, тем короче жизнь.
— Мне много говорить не надо. Я сама все вижу. Ты приехал из Москвы и, скорее всего, работаешь в органах.
Журавлев едва не поперхнулся кофе.
— Значит угадала?
— Но как?
— Мой родной брат работает в милиции, в Ялтинском управлении. Так что в людях, которые работают в органах, я разбираюсь.
У Вадима тут же пропал аппетит.
— И он живет с тобой вместе?
— Нет, конечно. Мы редко видимся. В основном разговариваем по телефону. Он очень занятой человек. А я живу одна. Вдова. Так что не осуждай меня.
У нее был очень приятный грудной голос.
— Мне не за что тебя осуждать. Я влюбился в тебя с первого взгляда и счастлив, что мы вместе.
— Приятно слышать. Ты еще долго будешь находиться в Ялте?
— Все зависит от тебя. Мой отпуск только начался.
— От меня ничего не зависит. Я не хочу навязываться. Мне скоро уходить на работу, а ты можешь остаться. Захочешь уйти, захлопни за собой дверь. Если захочешь вернуться, то ключи лежат на холодильнике, возьми их с собой. Захочешь похмелиться, открой бар, там найдешь все, что тебе понадобится.
— Кем ты работаешь?
— Врачом в санатории.
— Благородная профессия. Моя мать тоже была врачом. Она умерла, когда я пошел в школу, и меня воспитывал отец.
— Ты же засекречен, а я ничего не спрашивала.
— Не могу держать язык за зубами. Не получается.
— Видимо, кто-то пользовался твоей откровенностью, но я не из тех. Ты меня будешь устраивать до тех пор, пока я тебя устраиваю. Но больших надежд на курортника с яркой внешностью, да еще моложе себя, я не возлагаю. У меня достаточно ума и опыта, чтобы смотреть правде в глаза. Пусть все будет, как будет.
— Мне нравится твой подход. А когда ты вернешься?
— Поздно, около одиннадцати. Я дежурю через день.
— Постараюсь приготовить ужин к твоему возвращению.
— Только ничего не покупай. В холодильнике все есть.
— Хорошо. В каком звании твой брат?
Она не сразу поняла вопрос, но потом улыбнулась и сказала:
— Подполковник, возглавляет уголовный розыск, но не преследует мужчин сестры. В мои дела он не вмешивается, у него своих хватает. Сейчас ищет какого-то убийцу-маньяка. Погиб его друг, тоже подполковник милиции, и все оперативные службы находятся на казарменном положении.
— Значит, и в Ялте не все спокойно?
— Курортники этого не замечают. Тебя это тоже не касается.
— А как же маньяк?
— У них есть его описание, и они его найдут до того, как он захочет убить тебя. Не переживай.
— Я не из трусливых.
— Это я еще вчера поняла.
Маша нежно поцеловала своего ночного друга, окатив его мягким возбуждающим ароматом духов, и ушла на работу. Журавлев встал, оделся и осмотрелся. Квартира богатая, женщина ни в чем не нуждается. Он провел обследование, скорее по привычке, чем из любопытства. Вывод оказался странным, хозяйка не держала в доме ценных вещей и денег. Мало того, он не нашел ни одного ее документа. Где может человек хранить свои документы, если не в собственном доме? Что касается вещей, гардероба, продуктов, техники, то тут чаша переполнялась через край. И еще — Журавлева интересовали фотографии. Он обожал разглядывать семейные альбомы, которые порой говорят о человеке больше, чем сухие документы с печатями. Ни снимков, ни альбомов. Вадим сделал вывод, что попади он сюда с помощью отмычки, ему не удалось бы определить, в чью квартиру он забрался. Только шикарный переполненный гардероб указывал на то, что здесь живет женщина, но ни ее возраста, ни профессии, ни рода занятий определить не удалось бы. А такого случая в его практике еще не было. Мой дом — моя крепость. Попадешь в чужую квартиру — и словно в душу к человеку залезаешь. Сделаешь обход — и все о человек знаешь, а здесь — все наоборот.
Перед уходом Вадим принял ванну и, стоя перед зеркалом, пытался узнать собственное отражение. Маша ему явно льстила. Он только сейчас вспомнил, что волосы острижены и перекрашены, а рыжая щетина превратилась в бороду. Дикобраз дикобразом. Ничего удивительного, что Метлицкий не поверил в его донжуанские способности и потребовал доказательств. Непонятно только, как такая эффектная дамочка, как Маша, клюнула на его притязания, да еще не бросила пьяное чудовище где-нибудь в темном скверике. Чтобы его не стошнило от собственного вида, Журавлев вышел из ванной и решил в ближайшее время обходить зеркала стороной. И все же он взял ключи с холодильника и в половине девятого вышел на улицу. Оглянувшись на дом, он прочел адрес: улица Гоголя, дом семнадцать. Запомнить нетрудно, одна из центральных улиц, и он мог не торопиться, — чтобы ровно в девять пройти мимо памятника Ленину.
2
— Да, вы правы, Виталий Семенович, лето в этом году слишком жаркое, — ответил Скоков, глядя на своего патрона, который направил на себя струю горячего воздуха с двух настольных вентиляторов одновременно.
Москаленко вытер бычью шею очередной салфеткой и выбросил ее в корзину.
— Платков не напасешься, перешел на салфетки. Скоро перейду на туалетную бумагу, чтобы окончательно не разориться.
Он еще раз пролистал лежавший на столе паспорт и взглянул на майора.
— Ты уверен, что это он?
— Уверен. Когда участковый конфисковал паспорт и принес его в отделение, то любой курортник возмутился бы таким самоуправством и тут же прибежал выяснять отношения. В конце концов, отдыхающие не обязаны заботиться о прописке и оплате курортных сборов. Это дело хозяев лачуг, которые они снимают. Но этот самый Журавлев и не подумал приходить за паспортом. Участковый вновь нагрянул на квартиру, но хозяин сказал, что жилец собрал монатки и тут же смылся, как только узнал, что в доме появлялась милиция. Так паспорт попал ко мне. Я побывал на Чайной горке, показал фотографию соседям покойного подполковника и мальчишке, к которому Седьмой заходил ночью. Все в один голос признали в Журавлеве Седьмого. Собственно говоря, на этом и строится мое заключение. Журавлев Вадим Сергеевич, житель России и приехал из Москвы. Он находится за границей, и пренебрегать собственным паспортом — верх беспечности.
— Тем хуже для него. Теперь мы имеем фотографию преступника и он обрек себя на заточение. Пусть попробует выскользнуть из Ялты без документов. Усильте режим проверок на выезде из города.
— Уже сделано. Вы доложите о нашей находке следователю Безбородько?
— Безбородько занимается военной прокуратурой. Ему нос прищемили. Приехал следователь Главной военной прокуратуры из Москвы и из Киева. Военные сумели договориться, а нашего брата они за людей не считают. На Крымскую прокуратуру тоже решили начхать. Вот Безбородько и рвет на себе последние волосенки. Собирает материалы о погибшем генерале и о тех, что убиты у Тарасова. Пусть потеет, а у нас имеются собственные методы работы.
Москаленко встал, подошел к окну и закрыл жалюзи. Скоков перелистал блокнот и продолжил.
— Я связывался с нашим ФСБ. Они не занимаются военными или не хотят давать информацию. Пришлось самим искать загадочную Любу, с которой встречался Прибытков во время пребывания в Ялте. По улице Гоголя проживает около сотни Люб. Мы действовали методом отбора и отсеивания. Той, которая нам нужна, мы не нашли, так чтобы и по возрасту подходила, и одинокая, и врач. Нет таких. Либо друзья Прибыткова что-то напутали, либо Прибытков не был с ними откровенен в полной мере, либо Люба вовсе не Люба, а какая-нибудь Таня. Так что подъехать к делу Прибыткова с тыла у нас не получилось. Генерал прикрыт кирпичной стеной со всех сторон, но то, что в его убийстве замешаны военные, подтверждает другой факт. Я получил ответ на запрос в Ижевский военный оружейный завод. Номер винтовки, найденной в гостинице, значится в партии, отправленной спецназу на Северный Кавказ. Тридцать винтовок этого класса перебросили в Чечню год назад. Среди них и та, которую мы нашли. Такое оружие не предназначено для боевых действий. Для снайперов выпускают другую серию винтовок, а наш вариант делают для спецподразделений особого рода. Они складные, разборные, бесшумные, с особо точным прицелом и дальнобойностью. На войне бесшумность не нужна. Такими штуками убирали террористов, которые захватывали заложников, или тех, кто прикрывался живым щитом. Стоит человек и вдруг падает, только что разговаривал и уже труп. Никто ничего не понял и не слышал, никакой паники вокруг.
— Значит, стрелок из особого отряда спецназа?
— Если судить по точности и ювелирной работе, то так. К тому же очень трудно поверить, будто из арсенала спецкоманды можно похитить очень дорогое и ценное оружие. Это мог сделать только член команды.
— Понятно. — Москаленко тяжело вздохнул. — Только ты о своей теории не распространяйся, Данила. Иначе мы этого Журавлева за уши не притянем к этому делу, а он единственный козырь в наших руках, на его поиски уйма времени ушла. Нам нужно доказать всем, что именно мы нашли убийцу, арестовали его и предъявили неопровержимые факты. В противном случае нам придется искать себе другую работу.
— Теория о военных имеет право на существование, но лишь как теория, которую я выдвинул. Можно налечь на другую сторону медали. Так, нам удалось выяснить, что один из опознанных трупов, найденных у подполковника в квартире, некий Басов Валерий Юрьевич, снимавший номер в «Ялте», является, а точнее, являлся очень крупным банкиром и владельцем мощного столичного банка. К военным никакого отношения не имеет.
— И что из этого? — нахмурил брови Москаленко.
— А то, что он убит из «ТТ» в другом конце города. Генерал убит из винтовки. Почему бы нам не разделить эти преступления?
— Ты думаешь, Безбородько лох? Ему уже все уши прожужжали, что оба убийства — дело рук одного преступника. Журавлева видели и там, и там. Тут уж не отвертишься.
— Тогда пусть попытается отвертеться сам Журавлев. Его арест дело нескольких дней. Он уже зажат в тиски. Против него набралось достаточно материалов, вряд ли он выпутается.
— Ну а ты что думаешь?
— Все зависит от того, кто такой этот самый Журавлев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60