На этом все, но разговор наш не закончен.
Генерал кивнул Задориной и вышел из машины.
— Сукин сын! Да на таких, как я, порядок в стране держится! Беспредельщики и мафия скоро все к рукам приберут! С кем останетесь?!
— Успокойся, Андрей. Объясни мне все по порядку.
— Эх, Ксюша, кто мог знать, что все вывернется наизнанку! Савченко принес мне газету, где были снимки с ДТП. На одном из них фотография пострадавшего мальчишки, очень похожего на пропавшего сына Ушакова. Мы выяснили адрес больницы, куда их направили, и решили проверить. Приезжаем, идем в справочную, и нам подтверждают, что есть такой больной и с ним находится его мать. На снимках в газете была какая-то баба. Фамилии совпадают. Но я-то знаю, что мать мальчишки убита. Возникли сомнения, и мы решили проверить. Поднялись наверх, тут все и случилось. Из ее палаты выходят четверо мужиков и не раздумывая открывают пальбу. Дениса тут же сняли, опыта у парня никакого, а я сумел пристрелить одного из четверых. Они на меня времени тратить не стали, погнались за бабой с ребенком. Не знаю, как ей удалось ускользнуть от них. Я видел, как в другом конце коридора мелькнула женская фигура. В палате я нашел ту же газету, что мне Савченко показывал.
Тимохин достал из кармана свернутую газету и протянул Задориной. Ксения внимательно изучила фотографии.
— Эта женщина выдавала себя за мать мальчика?
— Так ее в приемном покое оформили.
— Ты говоришь, налетчиков было четверо? Запомнил их?
— В коридоре горел ночной свет. Черные силуэты, похожие на мишени, стреляли из оружия с глушаками. На одного можешь взглянуть, в морге валяется, карманы пусты. Результаты дактилоскопии будут завтра, в лучшем случае. Думаю, они вышли на мальчишку все по той же газете.
— Не исключено. Я только что с другого происшествия приехала. Прокуратура отыскала свидетеля, который видел четверых мужчин, гнавшихся за тремя другими. Одного они нагнали и зарезали. Некий Саня Котик. Второго они пырнули позже. Дмитрий Грачкин. Это его труп мы нашли в квартире Ушаковых. Третий ушел. Котик и Грачкин и раньше работали вместе. Один — форточник, другой — медвежатник. Третьего мы установить не можем.
— Ты хочешь сказать, они знают о мальчишке?
— Уверена. О свидетеле, видевшем погоню в окно, они узнали молниеносно. Вчера его отравили. Акта экспертизы пока нет, но я в этом не сомневаюсь. А чему удивляться? Криминалитет в курсе нашей работы. К этому пора привыкнуть.
— Привык, потому и поехал в больницу по-тихому.
— Меня другое смущает. Очень непросто связать ту четверку с больничной, по методам не получается. Те, кто гнался за взломщиками, на профессионалов не похожи. Обычные головорезы и действовали глупо, нож в дело пускали безграмотно. А эти, как ты говоришь, использовали глушители. От таких тем троим и на сто метров не удалось бы уйти. Каждый успел бы получить свою долю свинца. И еще одна деталь. Судя по всему, те четверо, что устроили резню у Ушаковых, о мальчишке ничего не знают. Как они могли опознать его по фотографии? Хотя сейчас ничему удивляться нельзя.
— Одно я понял точно: Ванька Ушаков тут ни при чем. Но ведет он себя так, будто что-то знает. Я установил за ним «наружку», так этот прохвост моих ребят обводит вокруг пальца, как желторотых птенцов. Значит, он не хочет, чтобы мы знали, чем он занимается.
— Оставь Ушакова в покое, Андрей. Сына он ищет, жену и дочь потерял. Несладко сейчас мужику, а тут ты еще его прессуешь. Нельзя так. — Тимохин промолчал. — А что генерал об этой женщине говорил? Псевдоматери мальчика, — Она по сводкам проходила. В федеральном розыске. Я точно не врубился. Башка кругом идет. Теперь будет время отдохнуть. Четыре года в отпуске не был. Слышала, Черногоров меня отстранил. Одна будешь лямку тянуть, Ксюша, а я в нелегалы ухожу. Дениску Савченко я им не прощу. Я его себе в преемники готовил. Дай Бог выкарабкается. Ладно, Ксюша, пойду домой, нажрусь. Все нутро раздирает.
Они простились, и Ксения отправилась в регистратуру. Никого из больницы не выпускали, велись поиски, обнюхивали каждый закуток. В приемный покой по просьбе Ксении пригласили дежурную из справочной и охранника из корпуса.
— Чтобы не терять времени, я буду задавать общие вопросы, отвечать может любой из вас, кто знает ответ. Вопрос первый. Почему решили, что ребенка привезла мать?
— А кто же еще? — удивилась пожилая женщина в белом халате на пару размеров больше положенного. — Она так заявила. И по поведению было видно. Чужая себя вела бы по-другому, а этой нашатырь пришлось давать. Бедняжку трясло. Мы ее оставили с ребенком.
— Она документы предъявила?
— Паспорт. Он у нас зарегистрирован. В нем указано двое детей, один мальчик восьми лет. Лаврушина Нина Александровна, замужем.
— А муж ее не навещал?
— Нет, пропуск на мужа не заказывали. К ним никто не приходил до сегодняшнего вечера, а тут сразу повалили гурьбой.
— Кто и во сколько?
— Четверо мужчин в штатском пришли. Около десяти вечера. Сказали, что из следственной бригады автоинспекции, срочно требуется снять показания с потерпевшего. Документы я не разглядывала, так, помахали красной корочкой перед носом, и все, но ничего подозрительного я не заметила. Приказала охраннику пропустить. А буквально через пять минут появились двое из милиции. Один здоровый мужик, лет под пятьдесят, а другой молодой. Они тоже спрашивали, где потерпевший. Я сказала, но добавила, что туда уже пошли люди из ГАИ. Они тут же побежали наверх, охранника в сторону оттолкнули, вот и все.
— Кто запомнил людей в штатском?
— Я запомнил, — откликнулся охранник.
— Опишите их.
— Ну начать надо с того, что их было пятеро, а не четверо. Дверь корпуса была закрыта на Щеколду. Позвонили в дверь. Я пошел и открыл. Вошли четверо. Грубоватые, надо сказать, самоуверенные типы, и к регистратуре. А пятый остался за дверью. Возле корпуса стоял джип стального цвета. Очевидно, остался шофер. Таким машинам ночью здесь делать нечего. А когда мужики заявили, что из ГИБДД, я удивился. Менты на джипах не катаются. Дверь я запирать не стал, а тут «шестерка» милицейская подъехала и двое зашли следом. Капитан и лейтенант. Ну что я, драться с ними буду? Узнали, где ребенок, и следом.
— Вы помните, я спросила вас, как выглядели люди в штатском?
— Главный у них мужик немолодой, лет пятьдесят с копейками, невысокий, шустрый, лысоватый. Остальные ребята крепкие, от тридцати до сорока, все в кепках и легких куртках. Их я не запомнил. Обычные мужики, но скорее не на гаишников похожи, а на налетчиков. Я сам когда-то в милиции работал, по инвалидности списали, а здесь бесплатно лекарства дают. Так что всяких повидал. Старший ими командовал, остальные молчали.
— Ну что ж, начнем составлять протокол.
***
Известный адвокат Каликовский имел собственную юридическую консультацию, где трудились несколько десятков опытных юристов. Контора в Москве считалась одной из самых престижных, и цены на консультации были соответствующими. Сам Каликовский вел прием раз в неделю, и то лишь для проформы. К нему шли люди, отчаявшиеся получить квалифицированную помощь в делах, которые уже никто не брал под защиту. Сам знаменитый мэтр давно никаких дел не вел. Выслушивая клиента, как врач, он ставил диагноз, выдавал однозначные ответы, есть надежда или ее нет и какой срок грозит тому или иному лицу. Каликовский заработал себе славу прорицателя, потому что никогда не ошибался. Фирма служила ему своего рода ширмой. Все остальное время он работал на очень крупных криминальных авторитетов, ворочавших огромными деньжищами. Этим он и зарабатывал себе на хлеб с маслом.
Родион Капралов просидел в приемной больше трех часов, но все же попал к знаменитому юристу. Каликовский сидел за роскошным письменным столом, о стоимости которого можно было только догадываться. Обстановка кабинета говорила посетителю, что он попал к необычному человеку, стоящему своих гонораров.
Своего рода психологический ход. Ничего не скажешь, адвокат был неплохим психологом.
Капралову предложили сесть в удобное кожаное кресло.
— Слушаю вас, уважаемый, — улыбался хозяин, от которого так несло самодовольством и сытостью. — Я вопросов не задаю, имен не спрашиваю. Выкладывайте все, что считаете нужным, а я попытаюсь сам оценить ситуацию и дать вам дельный совет.
У Родиона к мэтру имелся один-единственный вопрос, но начал он с другого конца.
— Ваша консультация стоит пятьсот долларов, Евгений Абрамович. Вероятно, это соответствует вашему опыту и знаниям. У меня к вам только один вопрос, и я готов заплатить тысячу, но ответ мне нужен точный и конкретный.
— Я для этого здесь и сижу. Конечно, очень щедро с вашей стороны удвоить оплату, но в этом нет необходимости. Дело не в деньгах. Важно суметь вам помочь. У меня не похоронное бюро, и я на горе людском денег не зарабатываю. Существуют этические принципы.
— Об этом и речь, возможно, их придется обойти стороной.
— В чем ваш вопрос? Слушаю.
— Вопрос простой и безобидный. На кого работает Валерий Михайлович Райх?
Наступила томительная пауза. Каликовский долго и внимательно изучал клиента и вместо ответа задал вопрос:
— Почему вы решили, что я об этом знаю?
— Потому что вы дружите со студенческой скамьи и у вас очень много общего. С кем еще вы можете говорить свободно на любую тему? Не с братвой же. Я хочу уточнить: мне очень симпатичен господин Райх и я не желаю ему зла. Но меня очень беспокоят его хозяева. Возникла необходимость в общении. Мне нужны координаты.
— Другими словами, наводка. Вряд ли я нарушу государственную тайну, если назову вам имя хозяина Валерия. Дело в том, что к ним подобраться невозможно, как попасть на прием к Президенту. Валерий Михайлович работает на Марину Сергеевну Грановскую, вдову Григория Грановского. Она получила в наследство всю империю мужа. Помимо денег ей досталась вся недвижимость и команда помощников, из которой можно сформировать министерство. Что касается службы безопасности, то это целый полк высококвалифицированных профессионалов, готовых положить свою жизнь за интересы хозяйки ну и за ее безопасность, разумеется. Вас удовлетворил мой ответ?
— Вполне. Что-то в этом роде я и предполагал. Кому еще понадобится прижимать политиков к ногтю!
Капралов достал из кармана деньги и отсчитал десять стодолларовых купюр.
— Пятьсот, молодой человек, и то только за потерянные десять минут. Эта информация ничего не стоит. Она поставила вас в тупик. Неблагодарное это дело — вступать в борьбу с госпожой Грановской.
— Об этом нет речи. Все куда банальней.
Капралов оставил на столе пятьсот долларов и ушел.
***
В то же самое время Иван Ушаков консультировался у своего бывшего заказчика, патрона частного охранного бюро Корсакова. В данном случае ни о каких гонорарах речь не шла, Эммануил Антонович Корсаков помогал Ушакову в знак благодарности. Он уважал этого с виду простоватого мужика и отличного профессионала. Другое дело, что просьба Ушакова не поддавалась разработке. Как в сказке: «Иди туда — не знаю куда. Найди то — не знаю что».
— Подвижки есть, Ваня, но такие сомнительные, что утвердительного ничего сказать не могу. — Он вынул из стола распечатанный на принтере снимок. — Твоя камера зафиксировала только одно лицо — человека, который заглядывал в комнату.
В остальном мы имеем размазанные силуэты. Но с этим толстяком мы разобрались.
Мои ребята напоролись на фотографию в журнале «Здоровье». — Корсаков достал из ящика журнал и положил перед гостем. — Вот снимок трех хирургов, которые провели какую-то сложную операцию и спасли жизнь пострадавшему. В середине стоит тот самый толстяк в очках. Журнал старый, трехгодичной давности. Мы попросили одного профессора-антрополога сделать анализы черепа и тому подобное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44