Двое мертвых, двое исчезли. Но в этих местах по лесу не гуляют. Без егерей — смерть! Искать не имеет смысла. Шакалы даже костей после себя не оставляют. А вот ружья их я бы проверил, может, стволы засвечены. И обыск в домах провести надо. Наверняка следы есть. Они же были уверены в своей безнаказанности. Элита общества! Допрыгались!
— А тебе не кажется, Андрюша, что им в этом помогли?
— Я не ясновидящий, Ксюша. Тебе их жалко стало?
Задорина ничего не ответила и направилась к машине. До места добрались за полчаса. В дороге молчали, машина так гудела, что не было слышно даже рядом сидящего. Первый труп нашли на участке коттеджа, точнее то, что от него осталось. Стервятники сделали свое дело. Птиц пришлось отпугивать ружейными залпами. Задорина едва сдерживала подступавшую к горлу тошноту.
— Ну и как мы сможем его опознать? — спросила она, стараясь не смотреть на останки.
— Жетон у него висит на шее. Их выдают взамен документов, изъятых на пропускном пункте, — пояснил Тимохин.
— А где второй?
Второго нашли неподалеку в лесу. Тимохин заранее снял с трупа наручники.
Возле дерева сидел скелет. Белые кости, словно отполированные, блестели в лучах солнца, пробивавшегося сквозь деревья. На шейном позвонке висела веревка с жетоном, на пальце сохранился перстень.
— Человек не может превратиться в скелет за одну ночь! — вырвалось у Саранцева.
— Может. Он сел на муравьиную кучу, Коля, — пояснил Тимохин. — Этих рыжих тварей тут миллионы, прожорливые. Один раз лошадь с телегой застряла у реки. Эти твари сожрали ее за несколько часов. Когда кучер вернулся с трактором, то лошади уже не было, на земле валялся скелет. Их сюда из Южной Африки завезли. Они отлично чистят лес от падали, да, видно, перегнули палку, слишком быстро размножаются. Приходится сжигать муравейники, но пока не помогает.
— Где будем искать остальных?
— Бессмысленно.
Ксения вскрикнула. По лесу бродила медведица с медвежонком.
— Тихо. Не надо кричать. Они пройдут мимо, если мы их не тронем.
Наступила томительная пауза. Когда звери скрылись за деревьями, Задорина сказала:
— Согласна. Искать бессмысленно.
***
Первую ночь за последний месяц Кешка спал в своей постели, спал крепко и сладко. Анна с Иваном сидели на кухне и разговаривали до рассвета. Она рассказала ему все, что человек может знать о самом себе. То ли слишком долго молчала, то ли прониклась доверием к собрату по несчастьям. К тому же он ей нравился. Было в нем что-то такое, чего она не видела в других, а главное — в его глазах читалось сочувствие и понимание.
— Грановская не оставит тебя в покое. Речь идет не о тысячах долларов и даже не о миллионе. Но сейчас ей не до тебя. Она выгнала всю свою службу безопасности. Ее ограбили в собственном доме. Думаю, пройдет время, пока она сумеет нанять себе новых костоломов. С ее подозрительностью, недоверием и мнительностью дамочка будет крайне щепетильной и очень придирчивой. Что касается ее документов, с которыми ты не знаешь, что делать, то их надо достать. Только сделать это надо спокойно и тихо.
— Легко сказать! У бывшего таможенника, завладевшего особняком художника, охраны тоже немало, к нему не подберешься. А главное, он все ищет тайник.
— Ты говоришь, что под баней есть погреб?
— Целый коридор. Там две комнаты с запертыми стальными дверями. В одной лежат документы. Я думаю, там и картины спрятаны, которые этот таможенник ищет.
— Мне нужно побольше о нем узнать.
— Есть один журналист, Костя Нечипоренко. Он обещал мне все узнать о таможеннике, но, если помнишь, я сидела под замком и не смогла к нему попасть.
— Наверстаем. Надеюсь, он о тебе не забыл. Позвони ему, и навестим парня.
— В такую рань?
— Эти люди живут не по режиму. Сам черт не поймет, когда у них день, а когда ночь. Ведь мы тоже еще не ложились.
— Уговорил. Где телефон?
Нечипоренко тоже еще не ложился и очень обрадовался звонку Анны. Через некоторое время они входили в его квартиру. От Анны не ускользнуло разочарование журналиста, когда тот увидел ее с мужчиной.
— Извините, Константин, отвлеченный вопрос, — начал разговор Иван, разглядывая бесчисленное количество полок с канцелярскими папками. — Вы публикуете материалы на криминальную тему?
— В основном да. За них хорошо платят. К тому же это интересно. Бывает, так увлечешься, что самостоятельно целое дело раскручиваешь.
— А не побоитесь замахнуться на сильных мира сего?
— Боятся те, кому есть что терять. А у меня, кроме архивов, ничего нет, и то большую часть держу в голове. Мечтаю детективы писать, но, видно, не суждено. Терпения не хватает. Так я нашим беллетристам сюжеты продаю, недорого, конечно. С фантазией у них дело плохо обстоит, одно и то же мусолят, надоело уже.
— Я подброшу вам сенсационный материальчик в благодарность за помощь. Уверен, за него хорошо заплатят. Теперь давайте поговорим о бывшем таможеннике Сабурове Евгении Александровиче.
Нечипоренко положил на стол толстую папку.
— Немало нарыл. Парень на волоске держится. У меня есть связи в налоговой полиции. Оказывается, и там на него зуб точат.
— А вот на этом хотелось бы остановиться поподробней.
Беседа длилась три с лишним часа. Уходя, они договорились вскоре вновь встретиться.
— Я и половины не поняла из того, о чем ты его спрашивал, Иван, — сказала Анна, когда они вышли на улицу.
— Я и сам пока не все понимаю. Ты рассказывала о сыне художника. Сабуров купил у него особняк в феврале. Нам нужны копии документов.
Следующий визит нанесли Егору Поспехину, у которого Анна тоже успела побывать. На беседу с ним ушло около двух часов. Анна очень устала, а Иван был бодр и полон сил.
— Куда теперь? — спросила она, стараясь скрыть усталость.
— К Сергею, кажется, так его зовут. Позвони ему, нам нужна его помощь.
— Он под «колпаком».
— Переклейка фотографий — мелочь. Ведь паспорт он тебе сделал?
Сергей согласился на встречу. Потом Иван звонил Боре-Трапезнику. Просьба была необычной: нужно поднять на ноги ловких щипачей и пошарить в карманах работников налоговой полиции и судебных приставов, а также поискать униформу для нескольких крепких ребятишек. Трапезник знал, что с обычными просьбами Иван не обращается. Странно, что ему не потребовался танк американского производства или личный паспорт посла Великобритании.
Иван отвез Анну к себе домой и уговорил ее лечь спать, а сам поехал на встречу с Родионом Капраловым. Они ездили на платную стоянку, где Нырок оставил в машине документы, потом просматривали видеоматериал, взятый из сейфа Грановской, что тут же заставило их встретиться с Ксенией Задориной. Они больше часа просидели в скверике возле прокуратуры и что-то обсуждали. Затем поехали к Косте Нечипоренко. Последний визит Ушаков и Капралов нанесли Боре-Трапезнику.
После уточнения деталей Иван спросил:
— Можно ли, Борис Васильич, жить на свободе, а по документам сидеть в зоне?
— Без проблем, если ты хорошо платишь за эту свободу, а в случае серьезных проверок как дисциплинированный солдат вовремя появляешься и сидишь на нарах, пока проверка не кончится. Но во время следствия такое невозможно.
— Это понятно. Но как договориться с начальством колонии? С человеком со стороны они на сделку не пойдут.
— Конечно. У меня есть на примете пара серьезных авторитетов, с которыми любой начальник ИТК сядет за стол переговоров.
— Назови сумму, и я заплачу. Ударили по рукам. Прощаясь с Родионом, Иван передал ему конверт.
— По этим документам можно получить шесть отличных машин на таможне. Миша-Нырок имеет слабость к автомобилям, а ездит на «шестерке». Нехорошо получается, он нам очень помог, но даже от денег отказался. Пусть заберет машины. Нам они ни к чему, а ему радость.
— Борзыми щенками расплачиваемся?
— Зря ты так! Мы делаем ему подарок за доблестный труд. Теперь можно считать, что мы со всеми долгами разделались. Каждый получил свое.
— Надеюсь, что так. Ладно, езжай домой, Анна, небось, нервничает. Да и Кешка тоже.
— Странно, но я уже отвык от мысли, что меня кто-то где-то ждет.
— Ты человек семейный, в этом твоя жизнь. А меня никто, нигде не ждал и не ждет. И я от этого не страдаю. Вольной птице легче живется.
— В этом вопросе мы общего языка не найдем.
— Хорошая женщина твоя Анна. Видел бы ты со стороны, как она на тебя смотрит. Поверь, я оцениваю людей по глазам и редко ошибаюсь.
— Анна не моя. Такой бабе нужен настоящий мужик, а на меня ни одна женщина на улице не обращает внимания. Только натыкаются, будто я пустое место и меня не видно. Анна из их числа.
— А ты, Ваня, дурак! Боюсь, я в тебе ошибался.
Родион вышел из машины, остановившейся возле дома, где никто его не ждал.
Тяжеловесная стальная калитка открылась. Охранник увидел перед собой троих непрошеных гостей, двух мужчин и женщину. В первую секунду его смутил мундир с майорскими погонами на одном из мужчин. Он не мог понять, где служит этот человек, но догадался, что в органах, юстиции.
— Нас интересует хозяин дома! — строго заявил голубоглазый в штатском.
— А кто вы такие? — смутился здоровяк, разглядывая странную форму на женщине.
— Старший инспектор налоговой полиции Рябов, старший судебный пристав Курбатов и следователь прокуратуры Локтионова.
Все трое помахали перед носом охранника своими удостоверениями.
— Я должен связаться с хозяином.
— Это не обязательно. У нас санкция на обыск. Не осложняй себе жизнь, приятель. Проводи нас в дом к шефу.
Жизнь усложнять охраннику не хотелось, учитывая то, что он был в федеральном розыске, как и многие из его коллег, скрывавшиеся за высоким забором дачи Сабурова.
— Хорошо, идемте.
Двухэтажный каменный особняк имел деревянную надстройку. Огромный участок выглядел строительной площадкой, большая половина была перекопана, вырублены яблони, сливы и кустарник. Все выглядело так, будто кто-то собирался сравнять с землей то, что было сделано раньше.
Евгений Сабуров гостей не ждал. Он выглядел растерянным в махровом халате за скромным завтраком. Судя по мешкам под глазами и красным прожилкам на белках, Сабуров страдал от похмелья.
— Чем обязан столь представительной делегации?
— Вашей теневой деятельности, господин Сабуров.
— Покажите ваши документы.
Он долго их изучал и разглядывал лица.
— Здесь не таможня, господин Сабуров. Надеюсь, вас удовлетворили наши документы?
— Вполне. Присаживайтесь. Готов ответить на ваши вопросы.
— Вот в этом я как раз сомневаюсь, — сказала Анна, одетая в форму прокурорского следователя.
Сабуров оставался невозмутимым.
— Почему вы не указали в декларации эту дачу? — спросил Родион, на котором был мундир налоговой полиции, — Согласно купчей, вы приобрели ее в феврале, а декларацию о доходах подавали тридцатого марта.
Сабуров криво усмехнулся.
— Вы же видели, что строительство не закончено, я должен завершить стройку, а потом сделать оценку. С чего же платить налоги?
— Какая непростительная безграмотность, Евгений Александрович! — улыбнулся Капралов. — Вы купили готовый дом за сто тысяч долларов. С этой суммы вы обязаны заплатить налоги. Вот копия купчей на покупку дома.
Он выложил на стол ксерокопию документа.
— Так это Поспехин-младший вас на меня навел?
— Не совсем так. Его отец тоже не любил платить налоги. Мы хотели разобраться с художником, а выяснилось, что он умер. Нашли наследника, но Егор Поспехин сообщил, что продал дачу и предъявил купчую. Ну а вас долго искать не пришлось. Вы наш старый клиент. — Родион был очень убедителен. — К тому же вы скупили пять картин у известного коллекционера Брагина. Вы силой заставили его подписать документы и заплатили гроши. Экспертная оценка полотен составляет около миллиона долларов. По нашим сведениям, вы обманным и насильственным путем приобрели картины Флавицкого для перепродажи их на Запад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44